Тальрех озадаченно коснулся пояса. Нет, не его.

– Откуда у тебя это? – голос звучал грозно, но все же удивление никуда не делось.

Страж аккуратно поднял кинжал, перевернул. На пяте клинка было выгравировано имя владельца. Аккуратные линии сплетались в надпись: «Тальтугар». Этот кинжал должны были отдать Царице Тулит-Гари, если бы десять лет назад она получила печать.

Но оружие оказалось за пределами Башни. У разбойницы.

Велка молчала.

– Кто и зачем дал тебе это? Ты собиралась этим меня убить?

Тишина.

– Ты знаешь, что это? Чьё это?!

– Да дался тебе этот кинжал, – вымученным шёпотом произнёс Лаис, обернувшись. – Пойдём, а? Голова болит, мочи нет!

– Сядь, отдохни! – рявкнул Страж, не отводя взгляда от Велки.

Латник махнул на Стража рукой, запрокинув голову, привалился затылком к седлу, но вновь потерял равновесие и чуть не упал.

Тальрех ждал ответа.

– Она сказала, на торге нашла. А что, больно ценный? – спросил разбойник с тонкой белёсой косой, устало переминаясь с ноги на ногу.

Тальрех убрал оружие в дорожный мешок, дёрнул поводья, и разбойники с ворчанием потянулись за лошадью.

Ценность у кинжала, конечно, была, но хранить его у себя обычному человеку опасно. А Велка даже не вытащила ни одного лала, хотя денег за них могла получить много. Тулитгайские пираты на торге в порту вряд ли бы стали выяснять, где она взяла камни. По крайней мере попытаться продать лалы пиратам было безопаснее, чем разбойничать на тракте…

Борьерех и придворный Мудрец должны знать, что вещь Тальтугар, той самой погибшей десять лет назад кандидатки, оказалась за пределами Башни. Возможно, они смогут найти этому объяснение.

Страж шёл молча, сосредоточенно смотрел под ноги, изредка поднимая голову в небо, ища глазами своих воронов. Птицы до сих пор его не нагнали. Нехорошее предчувствие сжимало сердце.

Ещё в Башне Тальрех обсуждал с наставником затянувшиеся переговоры Борьереха с Царём Тулит-Гари, страны, находящейся за Западными горами. Это было то самое царство, где должна была править Тальтугар. А теперь какая-то девчонка хотела убить рехаманийского Стража кинжалом погибшей кандидатки. Если, конечно, вообще хотела…

Как он мог к ней попасть? Кинжал должны были вернуть богу Огня вместе с погибшей. В пещеру Огня уносили не только тело умершего, но и все его вещи, включая именное оружие, так и не отданное ей. Получается, кинжал не сожгли. Оставить вещь у себя мог только наставник Тальтугар. Он же мог его и вынести – почти сразу его отправили в Тулит-Гарь придворным Мудрецом. Но зачем ему убивать Стража? Это могло окончательно ухудшить отношения между царствами…

Нет, Борьерех десятилетия пытается договориться о добыче самоцветов на территории Тулит-Гари. Из-за одного Стража он бы не оставил попыток. Да и зачем поручать убийство девчонке, но при этом отдавать кинжал, который непременно укажет на Тулит-Гарь. Глупость!

А вот если бы рехаманиийцы снова начали убивать Стражей, то Борьерех был бы вынужден остановить переговоры. Тогда почему именно этот кинжал? Стали бы разбираться, кто надоумил её это сделать…

В своей ненависти Велка абсолютно искренна. Значит, кинжал дал ей тот, кто об этой ненависти знал.

– Кого у тебя забрали? – обернулся к Велке Тальрех.

– Тебе-то что? – она ещё пыталась огрызаться, но делала это без прежней злости, устало, обреченно.

– Считай это простым человеческим сочувствием.

Велка молчала. Тальрех внимательнее всмотрелся в её лицо. Серые, словно сталь, глаза, аккуратные плавные черты лица, немного пухлые губы, волосы, рассыпанные по спине чёрными кольцами. Велка была не глупа: разбиралась в травах, устроила спектакль с нападением, желая удостовериться, что нашла наконец Стража. Её и саму могли бы забрать в Башню…

Точно всполох пламени, сознание выхватило из памяти похожее лицо, только на пару лет старше. У Велки в Башне сестра. А судя по возрасту горе-разбойницы, забрали девушку пять лет назад.

Люди очень привязаны к своим родичам. Кто-то, знавший о привязанности Велки к сестре, и отдал ей кинжал. И это мог быть кто угодно.

Глава 3. «Сомнения и страхи»

«Ребёнок, рождённый от умных, здоровых, красивых родителей, непременно станет Кандидатом, если сам окажется здоров. Красота возникнет после физических тренировок. А ум и чувство справедливости – результат воспитания. Но как скажется на кандидате изменение принципов воспитания?

1й день 6й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

– Привал! – хриплым голосом произнёс Лаис и свернул с тракта.

Страж спорить не стал, мужики были и вовсе, кажется, рады. Велка молча шла рядом с лошадью. Тальрех только сейчас заметил в разбойнице перемену. Она утратила прежнюю ярость, как только лишилась кинжала. Её глаза потускнели, а плечи опустились.

Лаис накинул поводья на ветку ближайшего дерева, бросил под голову дорожный мешок и лёг спать, завернувшись в плащ, будто холод земли его совсем не заботил. Страж нарубил лапника, развязал всех разбойников, чтобы и они могли отдохнуть. Расседлал и стреножил лошадей. Мужики тихо переругивались, пытаясь поделить принесенные Тальрехом ветки. Велка задумчиво ковыряла землю небольшим прутиком, сидя на коряге. Страж быстро развёл огонь, достал из мешка еду, отдав часть разбойникам, вернулся к Велке.

– Держи, идти нам долго, стоит поесть.

Тальрех заметил светлые полоски слёз на её лице.

– Почему ты ненавидишь меня, всех Стражей? В Башне твоя сестра не знает голода и болезней. Разве там ей не лучше?

Велка медленно подняла голову, растерянно посмотрела на него.

– Ты хочешь сказать, что если бы тебе отрубили руку и отдали её тому, кто о ней позаботится лучше, ты был бы счастлив?

– Она же не твоя рука.

– Она такая же часть меня, как рука или нога! – в глазах Велки появился удивительный свет, такой горел в глазах женщин из деревень при Башне. Да и то только у тех, кто заботился о детях. – Мне больно от того, что я не могу её увидеть. Мне страшно от того, что я не знаю, как она… Кроме неё у меня никого не осталось, но тебе этого не понять…

Страж пытался понять. В Башне не было семей, не было сестёр, братьев, родителей. Это помешало бы воспитать достойных Кандидатов. Но там у Тальреха остались два друга, которых он называл братьями. Фошальрех и Цальрех. За каждого из них Страж отдал бы и руку, и ногу, и жизнь, не задумываясь. Можно ли было сказать, что они его семья?

– Зачем было идти разбойничать? Почему не создать свою семью?

– Тебе не понять, – Велка снова начала рисовать на земле. Замерла и, будто решившись, подняла глаза, дрожащим голосом спросила: – Что с моей сестрой? Она жива?

– Я не знаю точно, но я видел её год назад. Она была здорова и, кажется, вполне счастлива.

Велка улыбнулась, хотя в глазах стояли слёзы. Посмотрела в огонь, снова спросила:

– Зачем она вам?

– Я не могу тебе сказать.

– Она вернётся?

– Мне жаль, – словно боясь обжечься, Тальрех мягко коснулся плеча Велки.

– Если тебе действительно жаль, пусть перестанут забирать людей… Останови это! – в голосе плескался бескрайний океан надежды, что это возможно.

– Я не могу…

Велка дёрнула плечом, сбрасывая руку. Плотнее завернулась в плащ, легла на сваленные у огня еловые ветки и сделала вид, что уснула. Но частое биение сердца и едва слышимые всхлипы не позволили обмануть Стража. Вскоре к костру подошли и разбойники, тоже устроились на ночлег.

Тальрех всю ночь просидел, присматривая за огнём, обдумывая, как поступить. По правилам Страж должен был отдать всех троих поместному князю. Он установит степень вины и назначит наказание. Но это почти наверняка будет смертная казнь. Скольких людей они могли ограбить за две луны? Десятки, сотни… В отношении же Велки и вовсе не было необходимости дожидаться суда. Покушение на жизнь Стража. Смертная казнь. Немедленно.

И всё же нечто внутри протестовало. Цеплялось за мысль, что если Царь или придворный Мудрец захотят поговорить с Велкой об этом кинжале? Её нельзя пока убивать. Самому расспросить? Она так ничего и не сказала. Ну, не пытать же её в самом деле. У Мудреца наверняка найдутся какие-нибудь корешки или травы на такой случай.

Лаис проснулся только к рассвету.

– Это ж надо было так попасться, будь оно неладно! Ты как? Всю ночь небось не спал… – латник пересел ближе к Стражу. – Сам над тобой смеялся, а вона как вышло…

– Да ладно, со всеми бывает, я тоже не понял. Видел, что что-то не так, но не сообразил что именно.

– Ну ничего, Тримар ей, будь она неладна, голову снесёт и всё, никого эта мышья шкура больше не раздурачит.

– Не снесёт, – покачал головой Тальрех, помедлив немного, добавил. – Она кое-что вчера… скажем так, отдала. Думаю, Царь захочет с ней поговорить.

– Борьерех? С ней? Не смеши! Он к ней, это, даже близко не подойдёт, – махнул рукой Лаис. Помолчал и с лукавым прищуром спросил: – А чего отдала-то?

– То, что должно было оставаться в Башне.

– Ох, ловкачка, будь она неладна! – присвистнул латник. – Уж и в Башню-то пролезла!

Тальрех с Лаисом спорить не стал. В конце концов он и сам не понимал, как кинжал попал к Велке. Обвинять её ещё в чём-то, не имея доказательств, Страж не мог.

Он рассеянно поднял голову и посмотрел в затянутое облаками небо. Если старшие вороны и могли улететь во дворец, то Ганьи был слишком ленив для такого перелёта. Почему птенец до сих пор не нагнал хозяина?

– Эй, ты чего? – Лаис встревоженно посмотрел на Стража. – Ты будто, это, боишься чего…

– Присмотри за ними.

Тальрех кивнул на разбойников и, поднявшись, пошёл в лес. Страж привалился спиной к дереву, когда поляна скрылась из виду, тяжело осел на траву.

Он достал из-под рубашки медальон – стальную копию стражьей метки: щит и меч в круге. Единственным отличием было то, что навершие меча выходило за круг, становясь петлей для цепочки. Таких медальонов было три: один у Цальреха, второй у Фошальреха, третий у него. Ещё до своего Испытания Цальрех заказал эти копии печати у Мудреца, мастера кузнечного искусства. В день, когда Тальрех покидал Башню, Цальрех раздал медальоны каждому из трёх братьев. Страж сжал подарок в ладони.

Чем дольше Тальрех находился в этом царстве, тем меньше ему хотелось тут быть. Боялся ли он? Да. Он совершенно перестал понимать происходящее. Разбойники, нападающие на Стража; кинжал Кандидатки, оказавшийся за пределами Башни; слепая, иррациональная ненависть людей к уже, казалось бы, устоявшимся правилам. Почему наставник никогда не говорил, что настоящий мир выглядит так? Как ему, Стражу, выполнять свою клятву в таком мире? Почему никто не пытается это исправить? Неужели не видят?

Его желание служить людям, стать достойным Стражем раскололось, стало противоречить само себе.

В первый вечер знакомства Лаис сказал, что молодые Стражи, как слепые котята, видимо, это он и имел ввиду. Сейчас глаза начали открываться. И всё, действительно, удивляло. Пугало. Шокировало.

Тальрех откинул голову назад, коснувшись затылком ствола дерева, под которым сидел. Исступленная растерянность застилала разум. Он закрыл глаза. Тяжело выдохнул.

Нужно идти в Неугу. Отдать мужиков князю, а Велку отвезти во дворец. Она должна сказать, откуда у неё кинжал. Потом её казнят. А Тальрех продолжит свою службу.

В этой последовательности было что-то не так. Что-то неправильное. Что-то неестественное. Что-то, что совершенно не устраивало Стража. Но он не мог понять, что. Это и пугало.

Наставник говорил, что понятый страх – почти побежденный страх. Значит нужно теперь разобраться, что не так в планах, исправить. И сделать это до прихода в столицу.

Тальрех, спрятал медальон, медленно встал и пошёл на поляну. Разбойники ещё спали, Лаис неспешно седлал лошадей.

– Нам, это, идти пора, – сказал латник, обернувшись на Стража.

– Угу.

Разбойников разбудили. Тальрех достал из мешка верёвку, посмотрел на мужиков, потом на Велку и убрал моток обратно. С удивлением заметил, что от такого решения дышать ему стало легче.

По тракту шли молча. Тальрех вёл лошадь под уздцы. Он был погружён в свои мысли и лишь краем сознания приглядывал за спутниками. Мужики брели, повесив головы, каждый придерживал сломанную руку здоровой. Даже между собой они не переругивались, а о Велке, казалось, и вовсе забыли. Горе-разбойница тоже шла молча, немного отстав от Стража.

Латник ехал верхом, чуть позади. Одна его рука придерживала поводья, вторая лежала на мече. Он всем своим видом показывал, что не разделяет уверенности Стража, будто разбойники не разбегутся. Хотя уж он-то точно должен был понимать: их попытку договориться Тальрех услышит, а уж если они просто побегут в разные стороны, то Стражу хватит пары мгновений, чтобы нагнать обоих.

– А где все обозы? – оглянулся на Лаиса Тальрех. – Два дня идём и никого не встретили…

– Так торговля вся, будь она неладна, на юге и на побережье. А тут, это, торговать нечем.

– В смысле, нечем?

– Зверя нет, а почва, благодаря… – Велка, решительно перебившая латника, теперь замолчала, но, усмирив гнев, продолжила: – А почва вся высушена песками из Сояль-Кали.

– Торговли нет, зверя нет, земля мертва. Как вы налоги платите? Чем вы их платите?!

– А ты как думаешь? – грустно усмехнулась на вопрос Стража Велка.

– Князь, что, этого не знает?

Велка только презрительно хмыкнула, Лаис молчал.

Как можно собирать налоги с голодающих? А Царь? Он же должен об этом знать… Теперь гневная речь, сказанная разбойницей накануне, начала обретать смысл.

Если поместный князь собирал налоги и перед Царём отчитывался, что в его землях всё хорошо, то народу здесь хорошо быть не могло. Вместо помощи от Царя люди получали наказания, оказывались в долговых ямах. Или на тракте. Как эти…

Вот оно. Вот то, что не давало покоя. Если вчера Тальрех только смутно угадывал, то теперь он это знал. Понял, что эти люди оказались в лесу от безысходности.

Но секундное облегчение оказалось снесено лавиной паники. Как он, Страж, может их оправдывать? Их трусость и скудоумие не могут быть оправданием за разбои и грабежи. Они должны были найти другой выход, а не идти на тракт. Разум Стража требовал справедливого наказания, но что-то внутри протестовало, вступалось за… Нет, как бы того ни требовал разум, разбойниками своих спутников Тальрех больше назвать не мог.

Сердце бешено колотилось, а на лбу выступили капельки пота. Перед глазами всё смешалось.

Стражу не удалось скрыть своё состояние ни от Лаиса, ни от Велки. Она сорвала с седла серебряную флягу и протянула Тальреху. Латник велел сворачивать с тракта.

С таким противоречием Тальрех столкнулся впервые. Даже при разборе мысленных экспериментов в Башне такую ситуацию не просчитывали. Всю жизнь его готовили служить народу и Царю. Но если Царь не заботится о народе, не знает, что его люди голодают, как ему служить? Неужели придётся выбирать? Такой выбор будет самым сложным, немыслимым, невозможным. А само существование сомнений означает нарушение клятвы, смерть и, возможно даже, лишение печати.

Панику прервал случайно упавший на мужиков взгляд. Они опустились на землю под деревьями. Их лица были бледные, глаза ввалились, а сломанные накануне руки опухли и посинели. Под тряпками скопилась кровь и могло начаться нагноение. Тальрех выругался и начал копаться в дорожном мешке.

– Ты знаешь только как травить людей, или всё-таки разбираешься в травах? – спросил Страж, подозвав Велку.

Она хмуро посмотрела на мужиков, потом со вздохом ответила:

– Ты говори, какие травы нужны, а я скажу, знаю ли их.

– Корень зверенца, цветы алаки и колки. Если встретишь, принеси ягоды царкохи.

Велка кивала на каждое название растений, с любопытством вглядываясь в лицо Тальреха. Лишь при упоминании ягод она озадаченно нахмурилась.

– Ну-ка, постой, душегубка, в сторонке, – вмешался Лаис. – Ты, это, Страж, чего творишь-то? Ну, не связал ты их, будь они неладны, видать побегать шибко хочешь. Твоё дело. В лес девку, будь она неладна, посылаешь, ну, обделил тебя Айко мудростью, бывает. Но ягоды! Будь они неладны… с нами что за это Царь сделает, знаешь?! Может ты забыл, что царкоху никто, кроме Мудрецов, будь они неладны, собирать не может? Ты зачем себе на голову беды кличешь?

– За травой иди, – кивнул Велке Страж, потом посмотрел в глаза Лаису и шёпотом ответил, поглядывая на мужиков: – Я не помню, как лечить такие раны. Царкоха освежает память, улучшает работу мозга. Или ты хочешь, чтобы я их убил?

– Боги! Да их князь, будь он неладен, убьёт! Днём раньше, днём позже – невелика разница.

– Казнит. Князь их казнит. После суда.

Латник выжидающе смотрел на Тальреха. Видимо он надеялся, что Страж пошутил, но, осознав, что это не так, Лаис с шумом выдохнул. Почесал затылок, разочарованно склонил голову и пошёл поить лошадей, поминая гнусными ругательствами Башню, Мудрецов и Стражей.

Глава 4. «Одиночество пугает не меньше смерти»

«Дети, рождённые в Башне, отбраковываются. Слабые и больные попадают в деревни Дельцов, сильные и здоровые остаются для обучения.

20й день 4й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Ночь была свежей. Время от времени налетал ветер, трепал верхние ветви деревьев, наполняя ночной лес тихим шёпотом молодых листьев. Совсем рядом в траве шуршал ёж.

Мужики, измученные лекарскими манипуляциями Тальреха, спали под деревьями. Рыжебородый монотонно храпел. Второй изредка поскуливал, дёргал ногами. Теперь к их рукам были примотаны оструганные палки. Это должно было помочь перелому быстрее и лучше срастись.

Где-то в чаще заухал филин.

Лаис дремал, прислонившись спиной к заросшему мхом дереву, под который набросал веток. Но, услышав птицу, на мгновение открыл глаза, обвёл осоловелым взглядом стоянку и снова заснул.

Велка лежала, рассматривая звёзды, и задумчиво теребила обрывок рукава своей рубашки. Иногда она мотала головой и, казалось, вела внутренний спор, пытаясь себя в чём-то убедить.

Тальрех сидел у костра. Он то подбрасывал новые ветки в голодное пламя, то шевелил угли. Делал это Страж не столько из-за необходимости поддерживать огонь, сколько ради того, чтобы занять руки и окончательно не потерять связь с местом, где находился. Мыслями он был в Башне.

Там всё было понятно и просто. Здесь – слишком нелогично и зыбко. Правильные ответы постоянно рассыпались после столкновения с тысячей «но» и «если».

Жизнь в Башне подчинялась строгим законам. У каждого было своё место и свои обязанности. Мудрецы учили и воспитывали Кандидатов, изучали старые и открывали новые законы мироздания, помогали приходящим время от времени людям. Совет Старейшин заботился обо всех жителях и следил за соблюдением правил. Кандидаты учились, тренировались, много читали и осваивали разные искусства от лекарских до расписных.

Остальные – их называли Дельцами – обеспечивали нужды Башни и жили в деревнях на её территории. Это были земледельцы, ремесленники, бортники, охотники – те, в чьей крови, по словам Мудрецов, была примесь Железа. И это были те самые люди, которых забирали из царств. Они становились родителями Кандидатов, а если у родившегося в Башне ребёнка Дельцов в крови находили примесь Железа, то и его отправляли в деревню. Детей с примесью Золота или Стали оставляли для обучения.

Примесь Огня никогда не встречалась у рождённых в Башне, только у тех, кто родился за её пределами. Обладатели этой примеси сами приходили учиться в Мудрецы. Считалось, что Огонь в крови пробуждает желание познать законы мироздания.

Всё было понятно, всё было упорядочено, всё было просто. Так было в Башне…

Из костра вырвался сноп искр и фонтаном устремился в небо. Сотни ярко-оранжевых огоньков привлекли внимание Велки. Она повернулась, внимательно посмотрела на Стража.