Лёгкий толчок оповестил о прибытии. Тренькнул звонок, дверцы лифта разъехались в стороны. Мы отстегнули ремни и переступили порог, оказавшись в главном зале жилого кольца. С потолка струился золотистый свет, отбрасывающий косые тени от скамеек и павильонов. Значит, уже перевалило за семь: чтобы не сводить с ума организм с его биологическим ритмом, сутки на станции делились на утро, день, вечер и ночь согласно часовому поясу Москвы.

– Надо же, как у вас красиво.

Андрей с интересом повертел головой, задержав взгляд на главной достопримечательности зала: вертикальном саду. Высокий подиум оплетали вьющиеся розы разных цветов, от бледно-жёлтого до насыщенно-бордового. Несколько сортов, приспособленных к пониженной гравитации, вывела моя мама, она по профессии ботаник. На вершине были расставлены столы и стулья из прозрачного пластика, между которых сновала платформа на колёсах, развозившая бокалы с соком и минеральной водой. Позже там пройдёт банкет для руководства.

Матовую белизну нижнего уровня разбавляли кадки с туями, стриженными в форме конусов. За ними на больших экранах убегали в вечерние дали поля, где некошеная трава колыхалась под порывами ветра. Проекция на потолке изображала небо с облаками, похожими на пасторальных овечек с розовыми брюшками. Среди «отары» хищно алело солнце, готовясь утопить её в закатных лучах.

Реакция новичка меня не удивила. Многие почему-то считают, что на станциях люди живут как на древних подводных лодках: в крошечных кубриках на откидных полках. А потом изумляются, почему у нас зелено и есть целых три бассейна.

Мы двинулись через площадь напрямик. В просторном зале было безлюдно, как и повсюду. Тишину нарушал шорох наших подошв по облицовочной плитке, да издалека доносились отголоски музыки и чей-то усиленный микрофоном бубнёж. Мой спутник, непривыкший к уполовиненному весу, забавно подскакивал на каждом шагу.

– Старайся ступать легче, будто крадёшься. – Я приподняла ногу, покачала рубчатой подошвой и мягко перекатилась с пятки на носок.

В выхолощенном воздухе, лишённом обычных уличных запахов, отчётливо ощущалась странная смесь из маслянистого аромата роз и едкой вони антибактериального средства, с каким уборщики-автоматы протирали стены и полы. Информационная стойка для приезжих пустовала, на полках пылились бесплатные брошюры «Добро пожаловать на Колхиду!». Торговые павильоны с кофе, выпечкой и всякой мелочью вроде зубных щёток и носков отгородились табличками «Закрыто до понедельника». Я планировала поводить Андрея кругами, да и дать дёру среди запутанных коридоров и переходов, но тот уверенно свернул направо, в боковое ответвление, простиравшееся до административного блока.

– Андрей, а как ты меня узнал?

– Как вы меня узнали, Андрей Витальевич.

– Ладно-ладно. Так как?

– Перед отъездом запросил досье на проблемный контингент «Колхиды», чтобы знать, с кем предстоит иметь дело. И план станции тоже, так что не надейся скинуть меня с хвоста.

Я приняла беззаботный вид и перестала рыскать взглядом по сторонам.

– И что прислали?

– Две анкеты. Твою и ещё одной женщины, ворующей солонки из столовой. Я-то думал, это чья-то несмешная шутка… – Последнюю фразу новичок произнёс совсем тихо, адресуя самому себе.

– А-а-а, это Кристина Акелькина. Она однажды села мимо стула, с тех пор мы зовём её Акелой. Потому что промахнулась.

– Остроумно, – ответил Андрей сухим тоном. Похоже, ему было не смешно.

Совсем грустно ему стало, когда мы дошли до скромного закутка с помещением, занимаемым службой безопасности «Колхиды», о чём свидетельствовала потёртая табличка с аббревиатурой СБСК. На крыльце лежал коврик, собственноручно сплетённый бабушкой Акзиёй из остатков пряжи. Рядом стояла щётка, чтобы отряхивать обувь от пыли. Перед тем, как надавить кнопку звонка, я шепнула:

– На проходной сидит бабуля. Скажи, что её спатифиллум очень красиво цветёт.

– Скажите, – поправил меня Андрей и раздражённо добавил: – Делать мне больше нечего.

Я пожала плечами, не собираясь никого ни в чём убеждать.

За дверью находился короткий тамбур, упиравшийся в будку с надписью «Дежурный отделения». Проход справа перекрывала решётка от пола до потолка с врезанной в неё калиткой, запертой на магнитный замок. За стеклом, перед развёрнутым к посетителям монитором, в офисном кресле восседала старушка с пышным начёсом седых волос. Вместо формы она носила блузу с кружевным воротником, вязаный жилет и янтарные бусы. Узкие чёрные глаза казались двумя щёлочками под нарисованными полукругом бровями – старушка сосредоточенно изучала статью «Десять ошибок при уходе за орхидеями». Вторую половину будки занимал металлический шкаф с выдвижными ящиками и керамическим горшком наверху. Из горшка высовывалась охапка сочных тёмно-зелёных листьев с длинной палкой посередине, увенчанной единственным лепестком.

– Здравствуйте, Акзия Жаназаровна!

– Здравствуй, Дашенька, здравствуй! А почему ты не на празднике? Сегодня на тебя жалоб не поступало. – Акзия Жаназаровна подняла глаза, неохотно оторвавшись от чтива. – Кого это ты привела? Ишь, вырядился, павлин.

«Павлин» приподнял шляпу, выдавил дружелюбную улыбку и продемонстрировал удостоверение на экране смартфона.

– Это я привёл, а не меня. Ваш новый сотрудник, Бондарь Андрей Витальевич. Прибыл к месту службы. Документы о моём переводе отправлены вчерашним числом.

Бабулька свернула вкладку с фотографиями орхидей, дважды щёлкнула по иконке «База СБСК» и принялась проматывать таблицу, щуря глаза на разноцветные столбцы. Благодаря маленькому вздёрнутому носу и дряблым щёчкам, свисавшим припудренными брылями вокруг рта, лично мне Акзия Жаназаровна напоминала вечно недовольного персидского кота.

– Нету такого.

– Ну как нет, – возразил Андрей с бесконечным терпением в голосе. Он сунул руку в полукруглый проём в стекле, из-за чего ему пришлось сложиться чуть ли не пополам, и ткнул пальцем в верхнюю строку на мониторе. – Вот же, Бондарь А. В.

Бабулька сжала рот в куриную гузку, так что губы покрылись мелкими морщинами с забившейся в них розовой помадой.

– И что? Подписи начальника нет, перевод не утверждён.

– Давайте с ним свяжемся и попросим подписать.

– Сегодня праздник, молодой человек. А потом выходные. Гуляйте до понедельника, тогда и поговорим.

– А где, по-вашему, мне гулять до понедельника? – Андрей впервые не сумел скрыть возмущения. Он стянул шляпу, бросил её на полку под стеклом и взлохматил волосы, проведя по ним пятерней. – Мне должны выделить ведомственное жильё.

– Моё какое дело. Ступайте в гостиницу, – Акзия Жаназаровна развернула вкладку с орхидеями и демонстративно уставилась в текст, намекая, что разговор окончен.

Андрей сделал глубокий вдох. Встряхнул ворот пиджака, расправляя смявшуюся ткань. Вернул шляпу на затылок, а затем лихо сдвинул её на один глаз.

– Хорошо, спасибо. А это у вас не спатифиллум зацвёл? Удивительно, в такой неблагоприятной среде…

Бабулька не улыбнулась, но взгляд потеплел, а сквозь розовую пудру проступил настоящий румянец. Вообще-то, была она совсем не вредной, если найти подход.

– Подкармливаю специальным удобрением. И под душем купаю, он воду любит.

Пользуясь моментом, я медовым голосом проворковала:

– Мама вывела новый сорт розы, «Золотая Колхида». Лепестки кремовые с желтым, а по краю алая полоса. В продажу поступит через год, не раньше. Но есть несколько черенков…

Только внимательный наблюдатель сумел бы заметить алчную вспышку, мелькнувшую в глубине старушечьих глаз.

– Наберу Полковника, но ничего не обещаю. Распишитесь и проходите.

Было странно помогать проникнуть в отделение человеку, который собирался в этом самом отделении нахлобучить меня по полной программе. Но всё же он не позволил роботу раздавить меня в фарш…

Щёлкнул магнитный замок, дверь в решётке приотворилась. Андрей изобразил полупоклон и описал ладонью галантный полукруг, приглашая меня пройти. Съедят его в здешнем коллективе, а косточки обсосут и выплюнут, как пить дать.

Перешагнув порог, новенький сцепил руки за спиной и настороженно огляделся. Обстановка не впечатляла. Всё отделение занимало комнату размером со школьный класс. Окон по понятной причине не было, экранов с фальшивыми пейзажами тоже. Вдоль одной стены стояли три письменных стола со старыми моноблоками, вдоль другой – открытые полки с подшивками документов, диван для ночного дежурного и небольшой сейф с прилепленной к дверце бумажной лентой с круглой печатью. Некогда синие чернила выцвели до бледно-голубого. Внутри, насколько я знала, хранилась единственная на всю станцию винтовка и патроны к ней в картонных коробках. Комната проветривалась плохо. В воздухе стоял тяжелый запах лекарств, домашнего малосольного шпината и несвежих носков, свёрнутых клубком и воткнутых в сменную обувь ночного дежурного.

Брови Андрея страдальчески изогнулись, а в серых глазах застыла тоска. Он снял пиджак, спасаясь от духоты, и повесил его на торчавший из боковины шкафа крючок. По соседству болтался устаревший много лет назад календарь с котятами, играющими с клубком ниток. Невольно передёрнув плечами, Андрей жестом предложил мне занять диван, а сам устроился напротив, выдвинув облезлый расшатанный стул. Тот скрипнул и покачнулся, удивившись обрушившейся на него массе. Мужчина поёрзал, проверяя мебель на прочность, осторожно откинулся на спинку, выждал пару секунд и только тогда скрестил руки на груди. Ткань тёмно-синей рубашки натянулась на широких плечах, облепив вполне спортивную мускулатуру.

– Рассказывай.

Прежде, чем выдать свою версию произошедшего, я задала мучивший меня вопрос:

– Вас Арсений на помощь позвал? Такой высокий светловолосый парень?

– Нет, я шёл… если можно так выразиться… из порта и услышал шум. Значит, вы забрались на склад втроём, вместе с неким Арсением?

В груди, возле самого горла образовался комок. В глазах защипало, и я слегка прикусила кончик языка – испытанное средство, чтобы не расплакаться. Выходит, Арсений просто сбежал. И плевать ему было, что случится с его девушкой, главное самому не вляпаться в неприятности… Нижняя губа по-детски задрожала. Я опустила голову, надеясь, что длинные волосы хотя бы немного скроют лицо.

– Нет, его там не было.

А если у Арсения имелась причина так поступить? Может, он хотел позвать на помощь, но ему помешали? Я вспомнила, как мы впервые поцеловались у огромного панорамного окна, за которым в океане тьмы мерцали звёзды. Как он провожал меня до дома, хотя жил в противоположной стороне. Как не испугался знакомства с отцом и даже сам предложил прийти на ужин. Нет, он не трус, у него обязательно имелась причина…

– Ложь – не лучший выход в твоей ситуации. Не усугубляй положение. Я ведь по камерам прослежу.

Почему-то легко было представить Андрея в помещении для допросов, пытающимся расколоть какого-нибудь гангстера из позапрошлого века. Такого матёрого, с вонючей сигарой и в лакированных туфлях, надетых на белый носок. «Фрэнк Костелло, твой приятель-конгрессмен больше не сможет тебя покрывать…» А вместо этого он пытался выяснить, кому из подростков выписать штраф за хулиганство.

– Валяй. – Не удержавшись, я шумно шмыгнула носом. После чего, желая исправить впечатление, демонстративно закинула щиколотку левой ноги на колено правой и вытянула руку вдоль спинки дивана, поглаживая пальцами вышарканный ворс.

Техники «Колхиды» традиционно использовали праздничный день, чтобы провести диагностику систем и установить обновления. Ни одна камера станции не вела запись последние десять часов. Я же не дура, чтобы соваться под работающие объективы.

В душной комнате пить захотелось ещё сильней, футболка намокла и прилипла к спине. Андрей мучился не меньше. Сначала он расстегнул верхнюю пуговицу и потряс рубашку за воротник в тщетной попытке освежиться. Затем стянул шляпу и принялся обмахиваться ей, словно веером. На выпуклых скулах проступили розовые пятна.

Из-за всех этих манипуляций я почувствовала его запах и невольно наклонилась вперёд. Никогда не думала, что запах вспотевшего мужика, совершенно чужого, может оказаться настолько приятным. От этой мысли у меня запылали кончики ушей. Наверняка всё дело было в хорошем одеколоне, но…

Хлопнула дверь, впустив в помещение немного свежего воздуха.

– Дарья, что ты опять натворила? – В тамбур ввалился запыхавшийся отец. Даже в честь награждения он и не подумал менять любимый свитер под горло и мятые серые брюки на что-то более праздничное. Очки в квадратной оправе перекосились. Отец схватился за решётку, просунул между прутьев указательный палец и наставил на меня, не желая дожидаться, пока откроют замок. – Нас ждёт серьёзный разговор.

За его спиной подпрыгивал от нетерпения пузатый дядька в деловом костюме. Ноздри мясистого носа раздувались от гнева, выпуклый лоб, переходивший в залысину, побагровел.

– Это возмутительно! Вы не имели права вскрывать наш груз! Я связался с юристами, мы готовим иск!

Я уткнулась лицом в ладони. Понеслось…