Глава 2

Робот колотил биг-бэги левым манипулятором. Опустевший мешок зацепился за зубья клешни и болтался грязно-белым флагом, но сдаваться спятивший мех явно не собирался. Правая конечность, сжимавшая Настину гриву, сгибалась всё хуже. Стальные сочленения надсадно скрежетали, сквозь щели вытекала вонявшая солидолом смазка. Я подкралась к роботу со спины, пользуясь завесой из кружившей в воздухе крупы. Если слово «подкралась» применимо к полёту в невесомости, на мою удачу совершенно бесшумному. А то при обычной гравитации я топала, как конь.

Прижавшись к контейнеру с надписью «Тантал», я приготовилась к последнему рывку. Из пробоины продолжали подниматься ноздреватые булыжники неправильной формы, по виду похожие на самородки. А вот запах их сопровождал странный, непривычный для руды – уж грузов с астероидов я повидала предостаточно. Пахло какой-то сладкой химией, как от очень дешёвого попкорна со вкусом клубники, однажды завезённого на «Колхиду». Попкорн этот был пропитан таким ядрёным ароматизатором, что проходя мимо квартир в жилом блоке, я всегда могла угадать, за какой дверью его едят.

Выпотрошив биг-бэги, робот завис на месте, будто раздумывая, кому из грузоперевозчиков нанести ущерб в этот раз.

– Пора, ты справишься, – шёпотом подбодрила я саму себя. И оттолкнулась от контейнера, вытянувшись в струну. Увидев мой манёвр, обмякшая было Настя задёргалась и заорала:

– Чего так долго! Скорее, скорей!

Я аж зубами скрипнула от злости. Понятно, ей страшно. Но соображать-то надо хотя бы чуть-чуть. По счастью, робот не обратил внимания на крик. То ли его вокабуляр включал ограниченный список команд, а остальные слова воспринимались как шум, то ли слух повредило вместе с мозгами.

Слегка приободрившись, я преодолела последние метры длинным прыжком, занеся ножницы над головой. Со стороны могло показаться, что я наивно надеялась справиться с мехом, огрев его по затылку. Но план заключался в другом. Опустившись на спину, я ухватилась за неясного назначения гофрированный шланг. Мех ничего не почуял: у промышленных роботов мало тактильных датчиков, да и те расположены на конечностях. Это я как дочь главного инженера станции говорю.

Стальной панцирь оказался тёплым, едва ли не горячим, и шершавым от многочисленных сколов и царапин. Даже машинам тяжело работать на астероидах, не даром у шахтёров пенсия в сорок пять. Жар припекал сквозь штаны, подогревал подошвы кед, заставляя пальцы рефлекторно сжиматься. Из стыков между пластин тянуло запахом герметика и жжёной резины, должно быть повредило теплозащитный кожух. Я подтянулась выше по шлангу, переползла к плечу и взялась за удобно торчавшую перемычку. Двинулась дальше. На корпусе было полно выпуклостей и впадин, так что зацепы для рук и ног находились легко.

Не угасала надежда, что геройствовать всё-таки не придётся. Арсений убежал за помощью две минуты назад. Вот сейчас разъедутся массивные ворота, и в ангар, болтая по-стариковски разношенными туфлями, вплывут работники службы безопасности. Из вооружения у них, правда, только шокеры, даже дубинок нет – на «Колхиде» отсутствует преступность. Зато имеется удалённый доступ к любой технике с приоритетом управления.

Утвердившись на плече, я помедлила с полминуты. Никто не появился… Только Настя продолжала заунывно верещать: «Помоги мне, помоги, помоги». Пришлось перебираться на манипулятор с клешнёй, толстый, как канализационная труба.

Я переложила ножницы в зубы, добавив к пыльной горечи во рту противный вкус резины. Крепче обняла стальную опору руками-ногами и поползла. Вовремя: мех пришёл в движение. Сначала поплыл по центральному проходу, попеременно шипя маневровыми двигателями. Потом в электронных мозгах что-то перемкнуло и скорость начала нарастать, а конечности – вращаться, конвульсивно сгибаясь и разгибаясь в суставах.

Я никогда не видела живых быков. Только читала, что есть отчаянные парни в ковбойских шляпах, которые скачут на них верхом, а те стараются их стряхнуть. Так вот, фигня эти ваши быки. Моё родео разворачивалось в трёх плоскостях. Вверх, вниз, влево, вправо. Казалось, кишки впечатались в лёгкие, а те не выдержали соседства и втиснулись в пищевод. Я зажмурилась до красных пятен на веках и усилила хватку, пытаясь удержаться. Почему-то больше смерти я страшилось того, что меня сейчас стошнит, и рвотная масса останется парить вокруг бездыханного тела.

– А-а-а!

Дикий вопль заставил меня открыть глаза. Лицо Насти, болтавшейся на конце клешни, распухло и налилось пунцовым цветом. Из проплешины на голове поднимались кровавые капли, похожие на ягоды брусники. Меня захлестнула жгучая волна стыда: я чуть не забыла про подругу.

– Де-ысь, я и-у! – промямлила я сквозь сжатые зубы, будто у Насти был выбор. И передвинула вперёд правую руку. За ней левую и снова правую. Выдохнула, подтянула ногу. Мало-помалу, проклиная всё на свете, с трудом сглатывая скопившуюся в горле слюну, я доползла до конца манипулятора.

Вытащив изо рта зажатые в нём ножницы, я с удивлением обнаружила на оплётке чёткие отпечатки. Хорошо хоть не пломбу от кариеса, с такой силой я стискивала зубы. Взявшись за рукоять, я развела концы, примериваясь, откуда начать кромсать Настину гриву.

– Не смей!

Не веря своим ушам, я заорала в ответ:

– С ума сошла? Если не отстричь тебе волосы, их вырвет на фиг вместе со скальпом!

– Ну придумай что-нибу-у-удь! – завыла подруга, пытаясь извернуться и оттолкнуть инструмент.

Не слушая дальнейший бред, я с нажимом сомкнула кольца. Точнее, попыталась это сделать – лезвия забуксовали в толстом пучке, переплетённом лентами и шнурами. Тогда я принялась отрезать прядь за прядью, по чуть-чуть освобождая подругу из плена и шёпотом приговаривая: «Настоящие у тебя волосы, угу-угу. Подписчикам лапшу вешай, а не мне». Искусственные локоны отделялись с отчётливым хрустом.

Готово! Я лязгнула ножницами в последний раз и с силой отпихнула Настю, придавая ей ускорение. Подруга полетела прочь, удаляясь от робота и неблагодарно вереща: «Вот ты тварь! Я запомню! Ты пожалеешь!»

Я не сразу заметила, что робот подозрительно поутих. А когда обернулась, наткнулась на его взгляд. На глянцевом дисплее не было глаз, только бегущая полоса, где мелькали непонятные символы и цифры. Но я отчётливо ощутила этот нечеловечески-враждебный взгляд и тихо выдохнула: «Ой…»

– Прыгай!

Возле массивных гермоворот, поджав ноги в вышарканных джинсах, парил незнакомый мужчина. Сразу видно – чужак. Не только по скованной позе непривычного к невесомости человека, но и по одежде: упомянутые джинсы дополняли чёрный пиджак и тёмно-синюю рубашку на клёпках. Но самое главное, на голове его была шляпа. Ей-богу шляпа, с маленькими полями, приплюснутая по бокам этаким пирожком.

– Ну! Чего ждёшь?

Я вздрогнула, сбросив оцепенение. Вовремя: робот-мех тряхнул манипулятором, подкинув меня кверху, и попытался перехватить второй клешнёй. Не сказать, что у меня хорошие рефлексы. Но тут, подстёгнутая страхом, я взвизгнула и отпихнула клешню подошвами кед. На тяжёлую тушу удар не подействовал, зато мне хватило толчка, чтобы отлететь метра на три и продолжить удаляться, понемногу теряя скорость.

Мех бросился следом. Как дочь инженера я знала: никакая поломка не могла заставить машину обозлиться на человека. Не было у робота такой программы и быть не могло. Но мех в опасной близости клацнул клешнёй, явно желая перерубить меня пополам.

Дважды бахнуло. Голова меха брызнула осколками, а дисплей распался на части, обнажив разбитую электронику, среди которой затухали светодиоды.

Чужак прижимался спиной к переборке, держа в протянутой руке пистолет. Над дулом извивался кольцами серый дым. Ну дела… На станцию запрещено проносить оружие. Это бандит? Не думала, что бандиты бывают такими денди и ходят в шляпах. Но мужчина развеял мои подозрения, сказав:

– Плыви-ка сюда, девочка. Пойдём в отделение.

***

До отделения мы добрались только через полчаса. Сначала спаситель отбуксировал заплаканную и покрытую синяками Настю в сторону для беседы. После экстренной стрижки выглядела она до странного непривычно. Маленькая голова оказалась посаженной на короткую плотную шею, уши оттопыривались, словно тарелки-локаторы на шарообразном зонде. Надо же, а с пышной причёской было и незаметно…

Разговор я не слышала, но суть уловила. Для этого хватило полного ненависти взгляда, брошенного в мою сторону теперь уже бывшей подругой. Настя улучила момент, когда чужак отвернулся, и издевательски оттопырила средний палец. После чего вновь изобразила страдание, картинно прижав ладонь к вздымающейся груди.

Незнакомец дождался, когда дежурный врач заберёт пострадавшую в медицинский блок. Оставил заявку о происшествии. И только тогда потащил меня к лифту, неделикатно придерживая за локоть.

В пустой кабине мы пристегнулись, заняв два противоположных места из двадцати. Меня до сих пор потряхивало, отчего-то немели щёки и очень хотелось пить. Круглая капсула, залитая белым светом, дрогнула и загудела, неторопливо набирая скорость. Ехать нам предстояло долго. Точнее не ехать, а падать. Ведь мы перемещались из центра станции, где была невесомость, к жилому кольцу с почти нормальной силой тяжести в ноль шесть джи. Я молчала, не спеша приступать к неприятному разговору.

– А где все? – начал первым незнакомец. Был он, кстати, симпатичным, хоть и немолодым, около тридцати. С приятным, чуть вытянутым лицом, на котором выделялись пытливо прищуренные серые глаза. К подбородку спускались аккуратные бакенбарды, в сочетании со шляпой вызывавшие странные ассоциации с полутёмным баром, где потрёпанный жизнью музыкант играет на гитаре «Кэтфиш блюз». Отец частенько слушал всякое старьё.

– Новенький, – констатировала я. – Взятки брал? Или расследование провалил?

– С чего такие выводы?

Голос оставался спокойным – не рассердился.

– Хочешь сойти за своего – сними шляпу. И ты не знаешь, что сегодня на «Колхиде» день «Вдали от дома».

– А разве у вас не все дни вдали от дома? – Мужчина усмехнулся и потёр гладковыбритый подбородок с упрямой ямочкой по середине.

– Это праздник такой, – пояснила я. – Как Новый год на Земле, только отмечают все вместе. Вручают награды за разные достижения, потом концерт. Торт опять же. Официальный выходной, короче. Работают только дежурные экстренных служб.

Именно поэтому мы и забрались в грузовой отсек, зная, что как минимум до вечера он останется в нашем полном распоряжении. Это куда интересней, чем смотреть, как выбирают лучшего диспетчера или крановщика.

– Понятно. А почему сразу взятки?

– Ты, конечно, уже немолод. Но и до пенсии тебе вроде бы далеко…

– Вообще-то мне двадцать семь.

– Во-во, я о том же. А на «Колхиде» нет преступлений. Даже пьяных драк нет, потому что алкоголь запрещён. У нас и полиция как таковая отсутствует, вместо неё служба безопасности. Скучающие пенсионеры гуляют по станции и смотрят, чтобы фантик мимо урны никто не уронил. Проявить себя шансов нет.

Чужак сделал вид, что не услышал ничего нового, но выражение глаз из любопытного стало слегка растерянным. Он подался вперёд, сложив локти на коленях и ссутулив спину, насколько позволяли ремни. Лифт преодолел четверть пути – тело понемногу наливалось тяжестью, продавливая поролоновую набивку кресла. Ощущение малоприятное, будто в мышцы закачивают гель. Незнакомец снял шляпу, открыв коротко стриженные тёмные волосы, и принялся вертеть, перебирая пальцами поля.

– Что ж, браво. Я действительно прямиком из стыковочного узла. С корабля на бал, так сказать. Как тебя зовут?

– Светлана Холмогорова, – без колебаний соврала я, назвав имя одноклассницы, вечно кичащейся своей правильностью и отличными оценками. Документов с собой никаких, глядишь и купится новичок.

– Очень красивое имя.

Я довольно улыбнулась, а незнакомец достал смартфон, пролистал список номеров и нажал на зелёную трубку вызова.

– Николай Григорьевич?

Улыбка сползла с моего лица. Так звали отца.

– Говорит старший сотрудник безопасности станции Бóндарь Андрей Витальевич. Передо мной сидит девушка-подросток, на вид лет шестнадцати-семнадцати. Рост метр шестьдесят, среднего телосложения. Глаза серо-зелёные, волосы длинные, удивительного цвета пожарного гидранта. Когда улыбается, на щеках появляются ямочки. Одета в бежевую футболку, серые штаны с накладными карманами и оранжевые кеды. Утверждает, что её зовут Светлана. Очень хорошо, буду ждать вас в отделении.

Я скрестила руки на груди и откинулась на неудобную спинку сиденья с дурацким валиком под шею.

– Как ты меня узнал, если только приехал? Или соврал?

– Магия, – отшутился старший сотрудник, после чего надолго замолчал, зачарованный видом «Колхиды» в обзорном окне. Сквозь мутный от пыли триплекс на нас надвигалась гигантская, усеянная крупицами огней чёрная дуга, разделённая на блоки, к каждому из которых крепились мерцающие зеркальным блеском солнечные панели.