Сергей хмуро помалкивал и лишь привычно загребал веслом. Что и говорить: трем путешественникам уже давно осточертело всё вокруг – и эта нескончаемая вихляющая речка, и заторы из бревен и коряжника, и глухой лес по берегам, и комарье с мошкарой. От многочасового сидения в тесноте на жестких скамьях невыносимо ныли «филейные части», затекали подогнутые ноги, а у Лехи с Сергеем из-за постоянной гребли ломило в плечах и начинало сводить судорогой мышцы рук. И все-таки на протяжении всех этих дней спутники находили в себе силы не падать духом, старались не раздражаться по мелочам, искали спасения в юморе – отпускали шутки, а порой даже подковыривали друг друга. Но сохранять позитивный настрой с каждым днем становилось всё труднее – и вот сейчас, судя по всему, назревал кризис. Очевидно, у Юльки случился нервный срыв. Непонятно только – отчего вдруг так резко? Еще полчаса назад вроде бы всё нормально было…

Между тем перевалило далеко за полдень, а впереди по-прежнему не удавалось заметить никаких признаков того, что лес кончается. Солнце давно уже скрылось за плотной пеленой облаков, и вокруг висело хмурое и неуютное безмолвие, не было слышно ни малейшего птичьего щебета.

– Как думаете, сегодня-то к селу выплывем? – спросил Сергей только для того, чтобы как-то развеять гнетущую тишину.

Юлька лишь молча повела плечами, а Леха ответил, не оборачиваясь:

– Предлагаю сразу настроиться на худшее.

– Это еще зачем? – недовольно поинтересовался Сергей.

Леха охотно пояснил:

– Затем, что если придется опять заночевать, то мы по крайней мере будем к этому морально готовы и ничего не потеряем.

– Так может, до села уже совсем недалеко!

– Ну, тогда это будет приятный сюрприз.

Сергей помолчал, но потом все-таки согласился: пожалуй, верно.

Некоторое время он еще размышлял, затем произнес как бы про себя:

– Да, что-то затянулось наше путешествие… Честно говоря, меня это уже нервирует: неделю плывем и всё никак приплыть не можем. Прямо как у Жюль Верна…

– Это где такое у Жюль Верна было? – заинтересовался Леха.

– Да в «Пятнадцатилетнем капитане». Они там тоже плыли, плыли в Южную Америку и всё никак приплыть не могли.

– И в конце концов в Африку попали! – подхватил Леха. – Помню. Только там ситуация малость другая была: они от курса отклонились, а мы этого при всем желании сделать не можем.

– Но должно же быть какое-то рациональное объяснение? Может, Бобровка себе новое русло проложила и теперь течет совсем не так, как на карте обозначено?

– Стопудово! – Леха изобразил смешок. – А всё из-за того, что какой-нибудь местный Негоро топор в воду сунул, вот речка и поменяла курс!

Сергей кисло улыбнулся.

…За прошедшие дни они успели выдвинуть уже несколько версий, пытаясь как-то объяснить сложившуюся ситуацию. Позавчера, например, предположили, что всему виной – неправильно указанный на карте масштаб. Ведь в их распоряжении имелась всего-навсего ксерокопия, которую Сергей когда-то снял с другой ксерокопии, где масштаб был приписан в углу от руки. В качестве первоначального исходника выступала военная карта района, которую один его знакомый втихомолку отксерил, когда служил в ракетной части в поселке Сибирском. Не из шпионских побуждений, а потому что был заядлым рыбаком и его очень интересовало расположение окрестных водоемов. Он же, понятное дело, и масштаб приписал. Но как знать – вдруг все-таки ошибся?

Выдвигалось и другое предположение: а что если водила «уазика», который любезно согласился подбросить их от станции Баюново к месту старта (добрых пять километров), попросту завез их не на ту речку – то ли по ошибке, то ли шутки ради? Но, внимательно изучив карту, они быстро пришли к выводу, что это допущение совсем уж никуда не годится: никаких других речек поблизости попросту не имелось.

Впрочем, Бобровка продолжала петлять настолько причудливо и замысловато – вполне возможно, что длину маршрута следовало не удвоить, а утроить. А если так, тогда еще и завтра придется целый день грести… Сергей не смог удержаться от горестного вздоха: столь безрадостное положение дел невыносимо его удручало.

Юлька по-прежнему не принимала участия в разговоре – сидела нахохлившись, доверяя свои мысли одному лишь дневнику. Леха попытался было еще раз ее расшевелить, но после пары неудачных заходов отказался от этой затеи и тоже умолк.

Под вечер небо все-таки прояснилось, выглянуло солнце, снова послышались голоса птиц. Сергей с надеждой вглядывался вперед: а вдруг за очередным поворотом покажется открытое пространство, завиднеются телеграфные столбы, крыши домов…

А тут еще Леха заговорил о том, что хорошо бы чем-нибудь подзаправиться, а то у него «уже кишки друг другу позывные посылают». Сергей сопротивлялся до последнего: всё еще надеялся, что сегодня не придется останавливаться на ночлег, и поэтому настойчиво работал веслом, к превеликому неудовольствию товарища.

– Ну, а ты-то Юлико, что думаешь? – обернулся Леха к неразговорчивой «пассажирке». – Стоит ли дальше грести? Солнце вон уже за деревьями скрыться намылилось…

К его удивлению, Юлька наконец-то заговорила. Правда, тон ее голоса был далек от дружелюбного.

– Тебя так интересует мое мнение? Странно. А я уж думала, вы вообще меня ни во что не ставите.

– Да ты что, Юлико? – Леха даже опешил. – Разве я давал тебе повод так думать? Вон и Серега подтвердит…

– Тогда чем объясняется ваше вчерашнее поведение? – с раздражением прервала его Юлька. И, переводя взгляд то на Леху, то на Сергея, добавила: – Ну? Чего молчите?

Сергей растерянно заморгал, даже лоб наморщил, пытаясь припомнить, что же такого они с Лехой вчера натворили. Тот, в свою очередь, тоже некоторое время молчал, тщетно роясь в памяти.

– Извини, сестренка, но я не понимаю, о чем ты, – сказал наконец Сергей. – Может, пояснишь?

– В самом деле, Юлико! – поддакнул Леха. – А то я чувствую себя как дурак: вроде ругают, но не пойму за что.

– Ну вы и обормоты! – сквозь зубы проговорила Юлька. – Про свои ныряния вчерашние забыли, что ли?

Сергей с Лехой в недоумении переглянулись. Ну да, вчера, во время вынужденной стоянки, они решили искупаться, даже поныряли несколько раз. Но ведь Юлька тоже плескалась вместе с ними, и что-то они не заметили, чтобы она была чем-то недовольна…

Леха предпринял попытку вникнуть в ситуацию:

– Юлико, поясни, пожалуйста: к чему ты клонишь?

Она нервически покривилась.

– Так я и думала. А про огоньки над болотом, скажете, тоже забыли?

– Чего? – Сергей уставился на сестру как на полоумную. – Какие огоньки, о чем ты?

– Хватит мне лапшу на уши вешать! – взорвалась Юлька. – Вчера по всему лесу эти огоньки блуждали, у вас что, память отшибло? Да еще до меня докопались: откуда, мол, я про огоньки эти узнала? Придурки!

– Да ты что?! – Сергей уже сам готов был сорваться на крик. – Что ты несешь?!

– Тихо-тихо-тихо! – вмешался Леха. – Тут разобраться надо. Юлико, объясни толком: какие огоньки, какое болото?

– Да ну вас! – Юлька даже передернулась вся. – Заколебали уже с приколами своими идиотскими! Детский сад, трусы на лямках!

– Но, Юлико…

– Всё, правьте к берегу! – Юлька уже чуть ли не бесновалась. – Надоели хуже горькой редьки!

– Как скажешь, – развел руками Леха. И недвусмысленно кивнул приятелю: мол, сейчас, пожалуй, лучше с ней не спорить.

А Сергея так и распирало: хотелось высказать всё, что он думает по поводу столь экстравагантного поведения сестры. Но он все-таки сдержался и лишь сплюнул в сердцах.

Присмотрев подходящее место у небольшого мыса на излучине, они вылезли на берег.

Юлька сразу же поднялась по склону и скрылась в кустах.

– Нет, как тебе это нравится? – с хрипотцой выговорил Сергей, вытаскивая из лодки рюкзаки. – Такое ощущение, что она об осину долбанулась…

– Ты погодь, не кипятись, – негромко ответил Леха. – Тут что-то не так… Дадим ей время, пусть успокоится. А там, может, сама всё расскажет.

– А что она расскажет? Если опять будет бред нести – я за себя не ручаюсь!

– Тише. Поменьше эмоций.

Они потащили вещи наверх.

– Вот уж действительно – «необычная дивчина», – ворчал себе под нос Сергей.

Вышли на небольшую полянку, густо заросшую хвощом. Пришлось его местами выдирать, местами утаптывать. Пустотелые стебли звонко похрустывали под сапогами.

– Зато спать будет мягко, – Леха принялся разворачивать палатку.

Из зарослей появилась Юлька – всё такая же смурная, словно обиженная на весь белый свет. В руке у нее был зажат пучок каких-то листьев-травок.

– Это что у тебя за такое? – полюбопытствовал Леха.

– Не бойся, съедобно, – буркнула Юлька и присела на корточки возле вещей.

Леха хотел было еще что-то спросить, но, как видно, счел за лучшее повременить.

Сергей молча разводил костер, изредка бросая косые взгляды на сестру. Та с угрюмым видом высыпала из пакета грибы и принялась их чистить.

Когда он принес воды и поставил котелок на огонь, Юлька, ни слова не говоря, стала сбрасывать туда нарезанные грибы.

Сергей потоптался возле костра, спросил хмуро:

– Картошку почистить?

– Какую картошку? – устало проговорила Юлька, не глядя на брата.

– Ну какую? Круглую.

Юлька подняла на него скорбно-насмешливый взор.

– Ты еще суп сварить предложи.

– Я что-то не понял… – Сергей вновь почувствовал приступ раздражения. – Ты что, одними грибами нас кормить собралась?

– А что, у тебя есть какие-то другие предложения?

– Я же говорю: давай картошку почищу!

Юлька порывисто встала.

– Слушай, ты издеваешься? – голос ее задрожал. – Вы что, за дуру меня держите? Вам заняться больше не чем?

– Тихо-тихо, – вмешался тут Леха. – Юлико, всё нормально. Ты посиди, отдохни, с ужином мы сами разберемся. Серый, где картошка?

– Там же, где и всегда, – Сергей, недовольно бормоча, полез в рюкзак и вытащил оттуда две последние картофелины. – Брикет на завтра оставим?

– Ясен пень.

И тут Юлька словно ошалела: подскочила к брату, вырвала у него рюкзак, стала там шарить, как полоумная.

– Это что такое? – выхватила из рюкзака последний брикет и сунула его под нос Сергею. – Как это называется? А?

– Это называется «Суп-новинка», – процедил Сергей, ловя себя на желании запустить картофелиной сестренке в лоб.

– Вы что, совсем уже офонарели?! – на Юльку было страшно смотреть: сейчас она походила на разъяренную гиену. – Сами вчера последние продукты припрятали, а теперь комедию устраиваете? Да еще на меня всё свалили! Вы что, ненормальные?

– Знаешь что, сеструха! – Сергей так сжал в кулаке картофелину, что она затрещала. – По-моему, это ты у нас умом тронулась! – он шагнул к ней с самыми недобрыми намерениями.

– Э, э, вы чего! – Леха поспешил встать между братом и сестрой. – Поцапаться еще не хватало!

– А ты слышал, что она несет?!

– Слышал, не глухой… – И уже к Юльке: – Юлико, тебе отдохнуть надо. Иди в палатку, полежи, мы тут сами как-нибудь…

– Сначала довели, а теперь – полежи! – с надрывом вскричала Юлька.

– Да у тебя крыша едет, родная! – выпалил Сергей, но Леха оттер его в сторону.

– Дурью маетесь, как пацаны сопливые! – продолжала кричать Юлька. – А на меня можно плевать, да? Я для вас никто, сбоку припека, надо мной издеваться можно, да? – из глаз у нее хлынули слезы, она развернулась и с рыданиями убежала в лес.

– Зашибись… – Леха глухо выдохнул, провел рукой по лбу. – Серый, ты что-нибудь понимаешь?

– А что тут понимать: глюки у нее, вот и весь диагноз!

– Похоже на то. Но с чего вдруг?

– Не знаю… Может, мухоморов в лесу нанюхалась.

– Хрень какая-то… – Леха помолчал. – Ладно, не будем ее покамест трогать – пусть развеется. Давай ужин варить.

– Что-то мне уже не до ужина, – дернул головой Сергей. – Пойду лучше с удочкой посижу…

Он прихватил банку с червями – еще немного осталось со вчерашней рыбалки – и отправился прочь.

Настроение было хуже, чем у лермонтовского Демона. Что называется, кризис подкрался незаметно… Больше всего бесило то, что инициировала весь этот эмоциональный всплеск именно Юлька.

А ведь Сергей с самого начала сопротивлялся и не желал брать сестру в поход. Не потому, что она была неопытной в таких делах, – наоборот, на ее счету было несколько археологических экспедиций. Но, во-первых, Сергей вполне справедливо считал, что троим в лодке будет тесновато. Во-вторых, он предпочитал провести эти последние деньки на пару с лучшим другом и не хотел примешивать сюда кого-то еще, тем более Юльку.

Характер у двоюродной сестры был далеко не простой – иногда она казалась Сергею прямо-таки невыносимой. К тому же, если уж говорить начистоту, в последнее время у них были несколько натянутые отношения. Вернее, Юлька-то ничего такого не замечала, но Сергей с недавних пор начал ее немножечко недолюбливать, и на то были свои причины…

Но сегодняшнее ее поведение и вовсе ставило в тупик. Что за немыслимый бзик на нее напал, с чего вдруг? Вопросы без ответа…

За мысом нашлось удобное местечко с тихим течением. Сергей устроился на обломке ствола и забросил удочку. И почти сразу вытащил небольшого чебачка. Настроение сейчас же улучшилось. Только вот комары покоя не давали – пришлось вооружиться веткой тальника, чтобы отмахиваться от назойливых кровососущих тварей…

Через полчаса к нему спустился Леха.

– Ну что, старпом, как улов?

Они еще в первый день похода придумали друг для друга «флотские» должности. Леху, как бывшего моряка, без лишних рассуждений назначили капитаном. Сергея – старшим помощником, или старпомом (не последнюю роль сыграло созвучие с фамилией – Старцев). А вот со статусом Юльки определились не сразу. Поначалу Леха, ссылаясь на всем известную советскую кинокомедию «Полосатый рейс», взялся было называть ее «товарищ буфетчица» (как-никак она заведовала кормежкой), однако спутницу отчего-то такое предложение в восторг не привело. Так что в конечном итоге за ней закрепилась звание «штурманша» – тем более что она, можно сказать, вела самый настоящий «судовой журнал».

Сергей показал капитану четырех рыбок.

– Нормалек. Пойдем, Серый, там картошка с грибами сварилась.

– А истеричка вернулась?

– Давно. Вроде успокоилась.

– Черт, даже видеть ее не хочется…

– Идем, Серый, всё равно темнеет уже.

– Ну ладно, – старпом со вздохом стал сматывать удочку.

– Ты только покамест тему больную не поднимай, лады?

– Это ты про Юлькины выкрутасы?

– Ну да.

– Так и быть, постараюсь, – без особой охоты пообещал Сергей. – Если только она сама первая не начнет…

Грибы с картошкой умяли за милую душу. Юлька еще добавила туда мелко нарезанной зелени, что насобирала в лесу, – как оказалось, это был дикий лук и заячья капуста, – так что вышло очень даже неплохо.

– Жаль, хлеба нет, – посетовал Леха.

На десерт полакомились поджаренной на костре рыбой.

Сергей снова сходил за водой, поставил котелок на огонь: они каждый вечер кипятили воду, чтобы утром разливать ее по флягам. Заодно наполнили кипятком термос, предварительно накидав туда брусничных листьев, – так они делали уже третий день подряд, поскольку чай у них давно кончился. По вкусу этот суррогат напоминал горьковатый травяной отвар, но ничего лучшего окрестный лес предложить не мог.

– Давайте завтра пораньше выплывем, – сказал Сергей. – Чтобы не к вечеру в село попасть, а хотя бы в обед.

– Я не против, – ответил Леха. – Только придется еще завтрак готовить.

– Ну давайте сейчас приготовим, чтобы утром время не терять. Встанем, поедим – и вперед.

– Юлико, что скажешь? – повернулся Леха к штурманше, доедавшей вторую рыбу, которую друзья щедро ей пожертвовали. – Сварим последний брикет?

– Да варите вы что хотите, – устало отмахнулась она.

– Вот и договорились, – Сергей вскрыл брикет и высыпал содержимое в котелок.

Вокруг сгущалась ночь.

День 9

Встали чуть свет. Всё было мокрым от росы – впрочем, как и всегда по утрам; с этим неудобством они давно смирились.

Сергей первым делом взял флягу с кипяченой водой и стал спускаться к речке. Глаза, как обычно, не разлеплялись: под веки словно кто-то клея налил. Шагал осторожно, сощурившись, глядя сквозь щелочки. Эх, зря все-таки Аню не послушал…

– Сереж, а ты там линзы-то будешь на ночь снимать? Тебе же нужно контейнер взять и средство для промывки.

Новоявленный муж подумал-подумал – и махнул рукой:

– Да ну, не буду я их вытаскивать, лишняя морока. Капли возьму – и хватит. Подумаешь – четыре дня…

– Может, тогда лучше очки наденешь?

– Нет, в линзах привычнее. От очков я отвык уже совсем.

– Ну смотри…

Вот и мучился теперь: каждое утро вставал, не в силах расцепить одеревеневшие веки, чем поначалу очень потешал Леху. «Серый, ты на тунгуса похож!» – оценил тот монголоидный облик друга после первой же ночевки.

На берегу несчастный «тунгус» вытащил платок, щедро смочил его водой из фляги. Кое-как промыл глаза, потом закапал в каждый по паре капель левомицетина. Полегчало…

Закончив с гигиеническими процедурами, вернулся к спутникам.

Юлька оставалась всё такой же смурной и молчаливой, и это озадачивало не на шутку.

Котелок с супом был еще теплым: его предусмотрительно завернули в мешок от палатки. Наскоро позавтракали, подкачали одрябшую за ночь лодку – и отчалили.

Над водой плыли клочья утреннего тумана. Стояла тягучая тишина.

Они по-прежнему почти не разговаривали. Юлька зябко ежилась на корме, хмурилась и ни на кого не глядела. Потом вздохнула, вытащила блокнот и принялась опять что-то в нем писать. Леха глянул на нее вполоборота, почесал подбородок – видно, хотел что-то сказать, да передумал. Развернулся и с силой взрезал воду веслами. Лодка рванула вперед.

Сергей одобрительно кивнул: он очень надеялся, что это последний день их бобровской «одиссеи». Но внутри нет-нет да поскребывало щемящее предчувствие: а вдруг и сегодня будет то же самое… Стараясь отвлечься от упаднических мыслей, старпом сосредоточился на текущей задаче: поскольку он сидел на носу, в его обязанности входило следить за наличием впереди коряг и в случае чего сигнализировать об опасности.

Утро выдалось хмурым, но часам к одиннадцати облака начали редеть, и солнце временами выглядывало в просветы, преображая всё вокруг. В лесу оживились птицы, то и дело оглашая окрестности щебетом. Сергей смотрел, как на листве прибрежных кустов танцуют светлые блики, и на душе понемногу делалось веселее.

Леха тоже ободрился, нет-нет да и принимался молоть языком, пару раз оборачивался к Юльке, пытаясь разговорить и ее, но ответом ему было упорное молчание и хмурый взгляд исподлобья.

Сергей не мог понять, что происходит с сестрой, но приставать к ней с расспросами даже не пытался – знал, что бесполезно. Поэтому предпочитал занять выжидательную позицию: рано или поздно что-нибудь да выяснится. Хотя, конечно, вчерашний Юлькин «финт» не лез ни в какие ворота…

Между тем солнце светило всё ярче: день обещал быть теплым. В траве завели свои песни кузнечики, над водой закружились мошки.

Правый берег прямо-таки преобразился: потянулись заросли калины с гроздьями ярко-красных ягод, которые горели на солнце, словно рубины. Впрочем, путешественников они совершенно не привлекали по причине невыносимо горького вкуса. Другое дело – кусты черемухи или боярышника, но они отчего-то давненько не встречались.

Время от времени путники замечали впереди зимородков – красивых ярко-синих птичек с кулак величиной: они посиживали себе на нависающих над водой ветках или корягах, а при приближении лодки срывались с места и улетали куда-то вперед. Юлька еще в первый день похода объяснила спутникам, что зимородки питаются рыбой, поэтому и сидят возле самой воды – высматривают добычу…

И всё было бы хорошо, да только вот речка опять начала чудить: на пути всё чаще попадались груды коряжника и гниющие древесные стволы. А потом и вовсе пошли поваленные деревья, вывороченные корни которых торчали из песчаного обрыва, а вершины упирались в дно у противоположного берега. Зачастую, чтобы проплыть под таким стволом, приходилось обламывать или обрубать мешающие ветки и пригибаться чуть ли не до самого борта. Сергей уже дважды снимал с лица паутину, а вся лодка была полна мусора – листьев, мелких веточек, ошметков коры и прочей дряни.

Из-за этого продвижение вперед шло довольно медленно.

Иногда пролезть под деревьями и вовсе не было никакой возможности, и тогда оставалось перелазить через них – сначала сами забирались на ствол, потом перетаскивали лодку, затем вновь спускались и рассаживались по своим местам.

После первого же такого препятствия Юлька заявила, что лучше вылезет на берег и пойдет пешком.

Леха было возразил: