Голос этот разносился над речкой, усиленный эхом. Озорные пушкинские строки читались громко, с выражением, в такт гребле. Казалось, даже деревья перестали шуметь листвой – заслушались, замерли без движения.

Трое ошеломленных путешественников с трепетом и смятением ждали, что из-за прибрежных ивовых зарослей вот-вот появится зеленая лодка, а в ней – три фигуры. И уже приготовились нырнуть за куст акации, чтобы не попасться на глаза самим себе. Мало ли к чему может привести эта встреча? Вдруг пространственно-временной парадокс случится или вообще коллапс какой-нибудь грянет…

А голос раздается уже совсем близко, словно притаившуюся троицу отделяет от двойников лишь пара десятков метров. На фоне декламируемого стихотворного текста слышатся сдерживаемые смешки… Но почему же до сих пор не видно ни лодки, ни пассажиров? Они ведь плывут по самой середине речки – заросли уже не должны их скрывать…

Внутри росло недоумение, смешанное с предчувствием какого-то очередного подвоха.

А еще через четверть минуты всех троих начала бить нервная дрожь. Потому что голос приблизился до предела и теперь звенел над речным руслом прямо напротив них:

…Поступил ты хоть и скверно,

Но не плачься, не тужи…

Ты им только покажи —

Сами все слетят наверно…

Но полоса воды перед ними по-прежнему была пуста! Безмятежная, сонная гладь не нарушалась ни малейшей рябью. Пушкинский четырехстопный хорей звучал словно из ниоткуда. Трое путников не могли поверить глазам… или ушам… Стояли, обалдело пялясь то на речку, то на прибрежные заросли, – как будто еще надеялись разглядеть прячущихся среди ивовых крон двойников. Хотя уже поняли: Бобровка, судя по всему, решила выкинуть новый фокус. Свежий и оригинальный номер в развлекательной программе, составленной специально для трех заезжих туристов.

У Сергея и вовсе голова пошла кругом от немыслимого диссонанса: с одной стороны – жуть от звуков собственного голоса, словно украденного каким-то злобным духом и теперь предъявленного будто бы в издевку, а с другой – веселый задор разносящихся по округе строк и сдавленный гогот, так похожий на Лехин…

А тем временем голоса уже медленно удалялись вниз по течению – как будто и в самом деле принадлежали невидимым двойникам, сидящим в невидимой лодке…

Наконец Леха выговорил с хрипом:

– Интересный поворотец… – Прокашлялся и добавил: – Как это следует понимать?

– Не дай мне бог сойти с ума… – нервически сорвалась с губ Сергея цитата. И лишь моментом позже до него дошло, что и эти слова – тоже из бессмертного наследия Александра Сергеевича.

– А может, мы уже с ума сошли? – пролепетала Юлька. – Может, всё это нам мерещится?

Леха выдавил некое подобие улыбки.

– Юлико, тебе с детства должно быть известно, что с ума поодиночке сходят… это только гриппом все вместе болеют. Так что вариант со слуховыми галлюцинациями не прокатывает. – Он приумолк, вслушиваясь во всё еще доносившиеся издалека заключительные строфы «Царя Никиты». И добавил: – Блин, вот не думал, что услышать эту сказочку второй раз будет совсем не так весело. До сих пор очко сжимается…

– Аналогично, – откровенно признался Сергей.

Юлька предпочла немного сменить вектор разговора:

– Так это что… это все-таки были мы? Но почему мы себя не видели?

– Вот и меня этот вопрос терзает, – Сергей почесал загривок. – Ясно, что наши двойники тоже нас не видели. А вот слышать могли, интересно? Может, надо было их окликнуть?

– Ну еще не поздно, – ответил Леха. – Давай попробуем.

И, прежде чем спутники успели опомниться, приставил ладони ко рту и заорал что было мочи:

– Э-ге-ге-е-е-е-ей!!!

Юлька аж дернулась от испуга.

– Т-ты чего?

– Тс-с! – приложил капитан палец к губам, прислушиваясь.

Но ответом была лишь тишина. Птицы замолкли, а деревья, казалось, до сих пор не пришли в себя, не стряхнули немого оцепенения.

– Еще раз попробовать? – предложил Леха после небольшой паузы.

– Леший, брось! – воспротивился Сергей. – И так не по себе. Да и всё равно – не слышат они нас.

– А это еще не факт. Вот давайте попробуем вспомнить: мы в тот раз, когда ты поэму эту свою читал, точно ничего не слышали? Нам ведь что-то такое вроде бы мерещилось?

Сергей с Юлькой призадумались.

Да, за время похода им несколько раз казалось, что с берега доносятся чьи-то голоса или даже крики…

– Нет, по-моему, это в другой день было, – не слишком уверенно сказала штурманша. – У меня в дневнике записано – могу посмотреть.

– Ладно, в другой так в другой, – не стал настаивать Леха. – Я вот что думаю: а звук может во времени перемещаться?

– Чего? – замигала Юлька, видимо, не вполне поняв вопрос.

– Ну, до сих пор мы как бы целиком туда-сюда переносились, а в этот раз перенеслись только наши голоса. Может такое быть?

– Да тут что угодно может быть, – хмуро махнул рукой Сергей. – Похоже, у этого театра абсурда богатый репертуар.

– Вот и у меня такое же ощущение. Интересно, сколько увлекательных постановок нам еще приготовили?..

Старший помощник уныло усмехнулся.

– Между прочим, я уже лодку собирался надувать, а тут эта экспериментальная пьеса по мотивам Пушкина… Так что предлагаю вернуться к прерванной теме.

– Поддерживаю. Нет смысла тут торчать. Да же, Юлико?..

…Менее чем через час они уже вновь плыли всё тем же извилистым водным маршрутом. По-прежнему следили за положением солнца, а Юлька угрюмо, но прилежно зарисовывала путь следования. После каждого нового поворота Сергей высматривал подходящий ствол или корягу и брался за топор, а зарубки аккуратно подписывал.

В какой-то момент ему пришло в голову, что они пытаются упорядочить хаос… Древние мифические демиурги искусно придавали месиву из первозданной материи гармоничную форму и структуру – и рождался мир. Но под силу ли подобное простым смертным? Сумеют ли они, цепляясь за шаткие, наугад нащупанные ориентиры, разглядеть в этой пространственно-временной неразберихе хоть какую-то системность, понять, действуют ли здесь какие-нибудь принципы и законы?..

Из философских размышлений его внезапно вывел голос Лехи:

– Тихо!.. Смотрите…

Лодка только что миновала небольшой поворот. Впереди, метрах в тридцати, над водой нависал ствол поваленной сосны, и на его середине стоял и смотрел на людей рыжевато-пятнистый зверь с хищной кошачьей мордой и кисточками на ушах.

– Рысь! – едва слышно дохнула Юлька.

Леха ухватился за корягу, чтобы удержать лодку. Все замерли и стали наблюдать.

Рысь постояла немного, посмотрела на пришельцев, потом не спеша, с чувством внутреннего достоинства, перешла по стволу на другой берег, слегка подергивая коротким хвостом, и скрылась в кустах.

– Неслабо! – проговорил капитан, отпуская корягу. – Надо поосторожнее быть, а то подкараулит такая киска сверху – мало не покажется!

– Да что она, дура, что ли? – возразила Юлька. – Рысь на людей не нападает, сказки всё это. Разве что человек случайно наткнется на логово с рысятами – тогда, конечно, может кинуться защищать потомство.

– А у меня такое ощущение было, что она нас совершенно не боится, – сказал Сергей.

– Да рыси вообще не из пугливых, – подтвердила сестра. – И перед человеком особого страха не чувствуют. Но нападать просто так не станут…

И все-таки мимо того места, где лесная кошка переходила через реку, проплыли не без опасения: вся троица неотрывно глядела туда, где скрылся рыжеватый зверь. Однако это не помешало Сергею задержаться на полминуты, чтобы оставить на стволе пару зарубок с сопроводительной надписью.

– Интересно все-таки, а на здешнюю живность аномалия распространяется? – проговорил капитан, когда рысий «мост» остался позади.

– Чего? – оторвала взгляд от блокнота Юлька.

– Ну все эти бобры, рыси, лоси и кто тут еще живет – они тоже во времени и пространстве постоянно перемещаются?

– Если так, то я им не завидую, – заметил вполоборота старпом. – Особенно бобрам.

– Почему? Может, бобрам, наоборот, круче всего. Для них же Бобровка – дом родной. Не зря ведь она так называется.

– А что, в этом есть смысл, – фыркнул Сергей. – Бобры – вроде как ее родные дети, плоть от плоти, поэтому она их лелеет и оберегает. А вот на остальных отыгрывается почем зря. И больше всего – на трех идиотах, имевших наглость вторгнуться в ее владения…

– Может, ты и прав, – с неожиданной серьезностью проговорила Юлька. – Мы здесь – чужаки, незваные гости. Возможно, мы что-то не так сделали, как-то неправильно себя повели – вот Бобровка и решила нас наказать. А местные животные тут вообще ни при чем…

– Юлико, ты это серьезно? – глянул на нее Леха. – Ты так говоришь об этой Бобровке, как будто она и в самом деле живая.

– А вдруг так и есть? Вот для коренных алтайцев, например, каждая река – это живое существо, с разумом и душой.

– Ты сейчас об анимизме говоришь, – вмешался Сергей. – Это когда люди одушевляют всю природу – верят в духов рек, гор, деревьев…

– Я знаю, что такое анимизм! – оборвала его Юлька. – Еще неделю назад я бы тоже сказала, что это всего лишь одна из ранних форм религии. А сейчас вот думаю, что, может быть, не всё так просто…

– Погодь, Юлико, – решил уточнить Леха. – Ты клонишь к тому, что здесь обитает некий дух реки, который на нас из-за чего-то осерчал?

Юлька сжала губы, коротко кивнула.

– Да это же ненаучно! – скривился Сергей. – Чего тебя в мистику потянуло? Мы просто столкнулись с какой-то геопатогенной аномалией…

– Называй это как хочешь, – молвила в ответ сестра, – суть всё равно не изменится.

– Как это не изменится? Если во всем виноват дух Бобровки, то надо ему жертвы приносить, прощения у него вымаливать – так получается?

– Для начала надо хотя бы вести себя с ним уважительно, а не так, как вы.

– А что мы? – искренне удивился Леха. – Вроде не буяним, не дебоширим, не свинячим. Чего еще надо?

– А сколько раз вы речку ругали, сколько раз слова всякие обидные говорили, зубоскалили? Может, и впрямь теперь стоит прощения попросить, покаяться?

– Приехали! – закатил глаза Сергей. – Ты что, на солнышке перегрелась? Или в самом деле предлагаешь тут спиритический сеанс устроить с ритуальными плясками?

– А что ты хохмишь? Ты к жене своей хочешь вернуться или нет?

– Разумеется, хочу. Но как этому помогут танцы с бубном?

– Да с каким бубном?! – взъерошилась Юлька. – Тебе что, трудно попробовать? А если и в самом деле поможет? Что за упрямый скептицизм?

– Воспитание такое, – буркнул старпом. Хотя в душе признавал, что и в самом деле готов пойти на что угодно, лишь бы вновь быть вместе с Аней.

А тут еще Леха встал на сторону Юльки.

– Серый, а может, и правда попытаться? Чего ты ерепенишься? От тебя ведь не убудет, – и он многозначительно подмигнул, как бы давая понять: я и сам, мол, не верю в эту хиромантию, но давай сделаем поблажку нашей боевой подруге, раз уж пошел такой замес?

Сергей устало выдохнул, махнул рукой.

– Воля ваша, как скажете. Займемся спиритизмом… Итак, каков будет первый шаг? Что прикажет верховная жрица? – он кинул насмешливый взгляд на штурманшу.

– Посерьезнее к делу относиться, – строго блеснула очками сестра. – Без сарказма и без шуточек дурацких.

– Слушаю и повинуюсь…

Юлька посмотрела на него как на безнадежного пациента психиатрической клиники.

– Ладно, ладно, – взяв себя в руки, проворчал Сергей. – Что делать-то надо?

– Да не знаю я… Попробуем просто попросить у речки прощения. Только искренно, без зубоскальства. Это в наших же интересах.

– Я готов, – сказал Леха.

– Разверни лодку, – велела Юлька. – Хочу на носу сидеть.

Гребец повиновался. Все трое пересели лицом вперед.

Штурманша поерзала, устраивая коленки среди рюкзаков, наконец выпрямилась, сделала глубокий вздох, как будто готовилась к медитации.

– Я сейчас буду говорить… а вы потом тоже что-нибудь от себя добавьте, – сказала она, не оборачиваясь. – Только, ради бога, не надо устраивать балаган. А то уж лучше вообще не начинать…

– Да поняли мы, Юлико. Не волнуйся, всё будет путем.

Юлька еще раз глубоко вздохнула. И медленно заговорила:

– Дух реки… Если мы тебя чем-то рассердили, то просим у тебя прощения… Мы самые обычные люди, простые смертные… Мы пришли в твои владения без злого умысла, мы просто хотели проплыть по твоей речке до Оби… Если мы что-то сделали не так или чем-то тебя прогневали – прости нас, пожалуйста, мы не нарочно, честно слово… Просим у тебя только об одном: не сердись… Отпусти нас, пожалуйста, позволь нам добраться до села, до людей… Нас ждут дома родные и близкие, они волнуются, они переживают… Отпусти нас… Пожалуйста, отпусти… Если тебе что-то нужно взамен – дай нам знать, мы всё сделаем, что ты хочешь… Только не гневайся… Отпусти нас… Спасибо тебе…

Юлька умолкла и слегка повернула голову, давая понять, чтобы спутники тоже что-нибудь добавили. Сергей видел, как напряглась Лехина спина.

– Прости нас, дух реки, – раздался хрипловатый голос друга. – Мы по глупости нарушили твой покой, не надо было нам сюда соваться. Не сердись, отпусти нас, дай вернуться домой… Мы все тебя об этом просим…

Леха оказался немногословным – замолк и больше не произнес ни слова.

Сергей понял, что настал его черед. Он был рад, что сидит позади всех и его никто не видит. В этот момент ему и в самом деле искренне хотелось, чтобы дух (или кто он там есть) услышал мольбы и внял им. И все-таки было как-то неловко произносить молитвенные речи перед спутниками. Но Сергей пересилил себя и заговорил полушепотом, стараясь подавить предательское смущение:

– Прости нас… дух… Позволь нам уйти… Обещаем больше никогда тебя не беспокоить… Меня дома ждет Аня… это моя жена… она места себе не находит, потому что… потому что я обещал вернуться максимум через четыре дня, а прошло уже две недели!.. А ей нельзя волноваться, она ребенка ждет… Пожалей ее, прошу тебя… Отпусти нас…

Он умолк, чувствуя, как в висках жарко стучит кровь.

Какое-то время все хранили молчание. Наконец Юлька проговорила:

– Ну вот. Я думаю, наши слова услышаны. Теперь всё зависит от нас: если мы и дальше будем вести себя как положено, дух реки нас отпустит… – Она обернулась. – Молодцы, хорошо получилось. Умеете ведь, когда захотите.

– Старались, – чуть смущенно кивнул Леха.

Сергей промолчал. В голове засело одно: лишь бы помогло, а там хоть трава не расти… Поначалу, когда он только начинал свое обращение к «духу», то чувствовал себя несколько глупо; но стоило ему завести речь об Ане, как в душе всколыхнулось отчаянное желание во что бы то ни стало добиться результата, пусть даже столь экстравагантным путем…

– Ну всё, разворачивай меня обратно, – сказала Юлька Лехе.

Но гребцу явно было по душе, что дама его сердца сидит прямо перед ним и ею можно беспрепятственно любоваться, пусть и со спины. Поэтому он предпринял робкую попытку воспротивиться:

– Юлико, а может, побудешь впередсмотрящей?

Дама замотала головой:

– Мне дневник надо писать. И маршрут еще зарисовывать. Мы ведь и дальше будем за направлением следить?

– Естественно, – подал голос с кормы Сергей. – И зарубки будем ставить. Мы хоть и принесли покаяние, но расслабляться пока рано.

– Это правильно, – немного поколебавшись, все-таки признал капитан. – Как гласит народная мудрость, на духа надейся, а сам не плошай.

– Ну так разворачивай, – потребовала Юлька.

Ее тайный обожатель сдержал вздох и вынужден был повиноваться…

Оставшуюся половину дня они плыли, всё так же старательно вычерчивая маршрут и после каждого нового поворота нанося метки. И до самого вечера не заметили ни малейшего намека на то, что речка опять шутит с ними шутки. Русло у Юльки в блокноте выходило хоть и по-прежнему извилистым, однако теперь уже ни разу не перехлестывалось. Сделанные ранее зарубки тоже не попадались. Путешественники ощутимо приободрились, повеселели. Неужели и в самом деле дух реки смилостивился? Сейчас они готовы были поверить во что угодно, ухватиться за любое, даже самое немыслимое допущение…

Трое друзей уже подумывали о том, чтобы присмотреть место для стоянки – и тут заприметили на левом берегу недалеко от обрыва раскидистое деревце, всё усыпанное крупными красноватыми ягодами размером с вишню.

– Слушайте, это, по-моему, дичка! – воскликнула Юлька.

– Что за дичка? – не сразу понял Леха.

– Ну дикая яблоня. Ранетка.

– Да ладно?!

Они тут же, без лишних размышлений, причалили. Вскарабкались на обрыв и принялись обдирать деревце.

«Яблоками» назвать плоды язык не поворачивался: они были до смешного мелкими, а на вкус – терпко-кислыми, да к тому же довольно жесткими. Но изголодавшиеся скитальцы были рады и такой еде.

Ранеток было много – рядом росло еще одно деревце, поменьше, так что можно было объесться до кишечных колик и запастись впрок. Поэтому здесь и решили разбить лагерь – несмотря на то, что место было не особо подходящим: спуск к воде неудобный, и даже с удочкой толком пристроиться негде. И все-таки наличие «яблочек» перевесило все аргументы против. Тем более что Юлька решила попробовать сварить из них компот. Отсутствие сахара уже никого не смущало. Так что штурманша с капитаном занялись сбором ранеток, а Сергей взял удочку – и отправился попытать счастья на ниве рыболовства.

Ему стоило больших трудов примоститься на крохотном травянистом пятачке. Но здесь не было даже намека на заводь, поэтому рыбачить было неудобно: поплавок постоянно сносило течением. Впрочем, до наступления темноты старпому все-таки удалось выудить пару чебаков, подлещика и довольно крупного окуня. Негусто на трех человек, но все-таки лучше, чем ничего. И вскоре над костром забулькал котелок с ухой.

Самым неприятным было то, что пришлось пустить в ход последнюю щепотку соли. Юлька и так экономила драгоценный запас как могла, но растягивать жалкие остатки до бесконечности не было никакой возможности.

– Придется без соли обходиться. Надеюсь, это ненадолго…

Она явно уповала на то, что дух Бобровки проникся мольбами путников и не станет подвергать их дальнейшим мытарствам.

Поэтому когда встал вопрос: как быть завтра – вновь сесть в лодку или лучше все-таки попробовать пешком – штурманша выступила за то, чтобы плыть.

– Мы ведь попросили у духа прощения. Не надо обижать его недоверием, он сам нас отпустит.

Аргумент был не то чтобы очень уж весомым, но Юлька вдобавок к словам сослалась на план речки. По нему было прекрасно видно, что из этого места, где путешественники разбили лагерь, выдвигаться в путь не очень удобно: здесь Бобровка текла обратно на восток, поэтому, если они собираются идти на север, им придется переходить вброд предыдущий ее изгиб. В южном направлении – еще хуже: ведь рано или поздно речка опять повернет на запад – нужно будет переправляться как минимум дважды…