6

Адвокатов в городе было немного, по пальцам можно пересчитать. Юрий Попыльков считался лучшим, и к тому же когда-то они учились в одном классе, поэтому Елена остановила свой выбор на нем.

– На ловца и зверь бежит! – воскликнул Попыльков, выходя из-за стола навстречу Елене. – А я, признаться, сам к тебе собирался заглянуть сегодня. Только пока не решил куда, домой или на работу.

Когда-то Попыльков был худеньким большеглазым мальчиком-одуванчиком с торчащими во все стороны вихрами. Начав адвокатскую практику, он с каждым годом набирал вес не только в переносном, но и в прямом смысле, и лысел. Одуванчик превратился в кабанчика, даже глаза жиром заплыли. «Как же время меняет людей», – подумала Елена и покосилась на свое отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Нет, она, кажется, не сильно изменилась. Во всяком случае, вширь не расплылась. Вдруг стало стыдно – о чем она думает, когда у нее такая беда? Елена нервно передернула плечами. Слова Попылькова ее не удивили, подумала, что, узнав о ее беде, адвокат решил предложить ей свои услуги первым, пока она не обратилась к кому-то из конкурентов.

– Присаживайся. – Попыльков указал рукой на одно из двух кресел, стоящих в углу и разделенных низким стеклянным столиком. – Чаю? Кофе? А то, может, коньячку?

– Спасибо, ничего не надо, – сказала Елена и села в кресло.

Попыльков уселся в другое, поерзал, устраиваясь поудобнее, подпер щеку пухлой ладонью и выжидающе посмотрел на Елену.

– Ты уже, наверное, знаешь… – начала она.

– Знаю, – кивнул Попыльков. – Я все знаю, кроме дня собственной смерти. Ты правильно сделала, что пришла ко мне. Я уже второй день собираюсь с тобой встретиться, но все никак…

– Второй день? – удивилась Елена, потому что эта беда случилась только вчера – как Попыльков мог знать о ней заранее?

– Ну да, – кивнул Попыльков. – С учетом моей квалификации и нашего с тобой давнего знакомства меня попросили убедить тебя образумиться и начать трезво оценивать ситуацию.

– Так ты об этом, – догадалась Елена. – И кто же тебя попросил, Юра?

– Люди, которым мешает твое кафе, – ушел от прямого ответа Попыльков. – Ты пойми, лично против тебя никто ничего не имеет. Это просто бизнес, конфликт интересов. Тебе в свое время повезло заключить договор аренды на сорок девять лет, это так. Но сейчас ситуация изменилась. Городские власти продали здание, и у новых владельцев есть свои планы. Там будет элитный отель со своим рестораном. Согласись, что люди, заплатившие деньги за дом, имеют право пользоваться им по своему усмотрению. Логично же?

– У меня договор, – нахмурилась Елена. – И когда они покупали дом, они знали условия его продажи.

– Условия! – поморщился Попыльков. – Условия – это шаблон, проформа. Положено так, вот так и делают. Лен, ты же десять лет просидела на этом месте, давно отбила все стартовые расходы, набралась опыта и вообще… Какой смысл тебе упираться рогом? Уже дошло до того, что инфекцию в твоем кафе нашли…

– Так это мне устроил «Варрант»? – спросила Елена таким тоном, будто только что догадалась об этом.

– Я этого не говорил, – тут же ушел в оборону Попыльков. – Я имел в виду, что неприятности имеют обыкновение расти, как снежный ком. Одно тянет за собой другое… Мистика, карма, судьба – называй как хочешь. Ты в судьбу веришь?

Елена молча пожала плечами.

В судьбу и ее предначертания она верила, но без чрезмерного фатализма. Вся жизнь человека до мельчайшего шага наперед, конечно, не расписана. Но вот планка каждому установлена своя. И как ты ни разбегайся, как ни старайся, выше не прыгнешь. А может, это и не судьба вовсе, а скрытый потенциал, заложенный в каждом человеке. Американский новеллист О. Генри верно сказал, что дело не в дорогах, которые мы выбираем, а в том, что внутри нас заставляет выбирать наши дороги.

– А я верю! – как-то не очень искренне заявил Попыльков. – Устрани первопричину, исправь свою ошибку, и неприятности рассеются!

– Это как? – прищурилась Елена. – На меня уголовное дело завели, если ты не в курсе.

Попыльков снисходительно улыбнулся, давая понять, что он в курсе всего происходящего в городе.

– Уголовное дело – пустяк! – сказал он, подтверждая свои слова пренебрежительным взмахом руки, будто отгоняя назойливую муху. – Сегодня открыли, завтра закроют. Не ты первая, не ты последняя. Жизнь, Леночка, это танцы перед зеркалом. Ты делаешь шаг навстречу, и тебе делают шаг навстречу. Ферштейн?

Попыльков изменил позу – резко откинулся на спинку кресла, отчего оно жалобно скрипнуло, и посмотрел на Елену уже не ласково-увещевающе, а снисходительно. От всего этого – от взгляда, позы, фамильярно-покровительственного «Леночка», но больше всего от этого хамского «ферштейн?» Елена пришла в ярость. Ей захотелось встать, сказать Попылькову пару неласковых слов и уйти, хлопнув дверью так, чтобы он подскочил в своем кресле. Но благоразумие и любопытство удержали ее от проявления эмоций. Проблемы, обрушившиеся на Елену, не располагали к ссоре с лучшим адвокатом Рогачевска. И еще ей хотелось узнать подробности про эти самые «шаги навстречу». Как можно закрыть ее дело?

– В Твери в больнице лежат двое вроде бы моих клиентов с диагнозом дизентерии, – сказала она, – а у меня в кафе нашли дизентерийную палочку. Какие после этого шаги навстречу?

– Могу объяснить. – Попыльков растянул толстые губы в улыбке. – Абстрактно-допустимо. Допустим, те двое тверичан, которые сейчас в больнице, на самом деле приезжали к нам. Допустим, на улице у одного из них сорвалась с плеча сумка и выпал из руки портфель. Допустим, что-то из вещей рассыпалось по тротуару. Они стали их собирать и вместе с вещами прихватили валявшийся на тротуаре чек из кафе «Старый город». Может ли чек из кафе валяться на тротуаре? Может. Чистота наших улиц пока еще оставляет желать лучшего. Потом они поели где-то, не у тебя, сами не помнят где, а когда в приемном отделении больницы их начали расспрашивать, где они были и что они ели, один из них нашел в сумке чек из твоего кафе и они «вспомнили», что ели там. Ну, ошиблись люди, бывает. Тяжелое состояние – температура, рвота, понос, в голове туман. А как пошли на поправку, вспомнили, что ели совсем в другом месте, где-то на окраине, но точно не в «Старом городе»…

– Тебе бы, Юра, сценарии писать, – усмехнулась Елена.

– Вот выйду на пенсию и займусь творчеством. – Попыльков притворился, будто не понял иронии. – Может, даже и на мемуары замахнусь. Но ты ошиблась, Лена. Я тебе не сценарий рассказываю, а план по разруливанию ситуации. Как только потерпевшие заявят, что ошиблись и сроду у тебя не бывали, уголовное дело придется прекратить. Нет потерпевших, нет дела. Потребнадзор наложит на тебя небольшой штраф за грязь в заведении, ты его оплатишь, и на этом дело будет закончено. Кстати, я могу избавить тебя от лишних проблем. У меня есть на примете человек, который может купить всю «начинку» твоего кафе, от мебели до посуды. Мужик строит павильон на набережной, у него каждая копейка на счету, поэтому новое оборудование он покупать не хочет, и если ты не станешь слишком ломить цену…

– Спасибо, Юра, я тебя поняла, – сказала Елена. – Я подумаю…

Попыльков вскинул левую руку так, чтобы рукав обнажил запястье, и многозначительно постучал холеным, немного длинноватым для мужчины ногтем указательного пальца правой руки по циферблату наручных часов. Елена совершенно не разбиралась в марках дорогих часов, но была уверена в том, что марка часов Попылькова относится к числу самых респектабельных, а еще больше была уверена в том, что Попыльков носит на запястье искусно сработанную подделку.

– У меня сейчас есть более серьезная проблема… – Елена сделала паузу, ожидая реакции собеседника, но Попыльков никак не отреагировал. – С сыном. И я совершенно не понимаю, что мне делать. Мне кажется, что Рома меня обманывает, кажется, что все было не так…

Со слов сына, утром он собрался порисовать пейзажи. Взял складной мольберт и пошел на автобусную остановку, чтобы ехать в Поляново. Возле села Поляново в советское время был пионерский лагерь. В начале девяностых он закрылся, строения потихоньку приходили в упадок, все рассыпалось и зарастало травой. Желающих приобрести такое «хозяйство» не находилось почти двадцать лет, но в начале прошлого года лагерь купил какой-то бизнесмен, не то из Твери, не то из Москвы. За год он привел территорию в порядок, снес все старые постройки, выстроил новые, и этой весной база отдыха «Поляново» уже принимала гостей.

Рома частенько наведывался в те весьма живописные места «на натуру». Однажды он познакомился с владельцем базы. Проходя мимо, тот заинтересовался, похвалил Ромин набросок и предложил Роме в любое время приходить с мольбертом на территорию базы. Сказал, что присутствие художника облагораживает реальность. Рома охотно принял предложение, потому что с территории открывался прекрасный вид на озеро. Узнав о новом знакомом и его приглашении, Елена тайком от сына съездила в Поляново на разведку, увидела большую детскую площадку и множество детей разных возрастов и успокоилась – не притон вроде, а нормальное место для семейного отдыха. Знакомый охранник рассказал, что у Евгения Николаевича (так звали владельца) своя «конпепсия», согласно которой он даже банкеты с корпоративами отказывается проводить, потому что не любит пьянок и шума. Елена подумала, что это очень правильное решение. Лет шесть назад они с Ромой отдыхали в пансионате близ Онежского озера. С понедельника по пятницу все было чудесно, но с вечера каждой пятницы начинался сущий ад с громкой музыкой и пьяными воплями, который длился до вечера воскресенья.