– Меня зовут Элизабет Роверто. Мы возвращались с Салактионы-2 на орбиту. Я была в туалете, когда с кораблем что-то случилось. Я долго не могла открыть дверь. А когда открыла, все мертвы. Кабина пилотов…Очень холодно. Их тела обледенели.

Из динамиков раздался другой голос, принадлежавший человеку моложе:

– Говорит Чарли Кутельский – пилот геостанции. Раз мы вас слышим, значит посадочный шаттл вошел в атмосферу Салактионы. Что вы видите?

– Небо темнеет. Мы падаем?

– Что показывают приборы?

– Ничего. Моргает какая-та лампочка. – ответила Элизабет.

– Займите место пилота.

– Но тело?

– Уберите его!

Едва не ломая ногти, Роверто отстегнула ремень пилота, за воротник кителя потянула на себя, уронила тело в проход между сидениями. Оттолкнула чуть дальше, чтобы мертвый толстяк не касался никаких рычагов.

– Элизабет, раз вы до сих пор живы, не все потеряно, – сказал молодой.

– Приборы отключены, а связь она включила, – удивился первый более взрослый голос.

«Это – геолог», – догадалась Роверто и огрызнулась:

– Я умею читать!

Она села в кресло:

– Я села. Что теперь?

– У вас над головой по правую руку тумблеры включения двигателей. Они должны быть в положении «на себя», – сказал Чарли.

Элизабет посмотрела наверх:

– Они и так в положении «на себя»

– Выключите и включите.

Она подчинилась:

– Ничего не происходит.

– Так. Тогда вернитесь в коридор между кабиной и салоном. Напротив туалета по левую руку закрытая панель. Откройте ее, там рубильник, он должен быть в положении «вверх». И на всякий случай, там же будет табло с множеством кнопок. Пробегите пальцами по ним всем. Выключите и снова включите. Поспешите, Элизабет!

Стараясь не наступать на лежащее ничком тело пилота, Роверто прошла в коридор, открыла панель, выполнила приказ с Салактионы. Вернулась в кресло.

– Все туристы мертвы? – услышала она шепот геолога, но не ответила.

Включила двигатели. Они, наконец, загудели.

– Все в порядке. Двигатели включились, – доложила Роверто и осмотрела панель перед собой, – Но приборы работают не все.

– Не важно. Панель между креслами пилотов включилась?

– Да.

– Ткните в нее пальцем и выберите автопилот.

– Выбрала. Ничего не произошло.

– Справа колонка «мемори». Выберите «позавчера», когда вы прилетали на первую Салактиону.

– Выбрала, – подчинилась Элизабет.

– Что «горизонт»?

– Я не вижу горизонта. Темно. Мне холодно!

– Горизонт – это прибор. Сразу перед штурвалом слева. Колеблющийся крестик на фоне нарисованного крестика. Видите?

– Там три крестика. – заметила Элизабет.

– Отлично. Желтый – это автопилот. Подвижный крестик должен совместиться с желтым. Значит, шаттл вышел на посадочную траекторию. А фиксированный крестик – это обычный горизонт планеты.

Роверто молча изучала панель. Гудение двигателей стало прерываться.

– Ну? – не выдержал Кутельский.

– Пишет «недостаточно мощности двигателя». – прочла Роверто.

– Найдите на панели изображение трех цилиндров, два больших, один маленький. Какого они цвета?

– Желтый крестик пропал!

– Ответьте на мой вопрос, Элизабет! – рявкнул Чарли.

– Левый полный – зеленый, остальные красные.

– Включите среднюю кнопку под ними.

– Зеленое переливается из левого цилиндра в правые. Все желтеют.

– Вы включили перераспределение мощности. Снова включите автопилот.

Роверто подчинилась.

– Не хватает мощности, – прочла она, – Уровни желтого выровнялись и розовеют.

– Придется работать, Элизабет. У автопилота есть «люфт». Когда белый подвижный крестик «фактический полет» отклоняется от желтого заданного больше чем на 10 градусов в любом направлении, автопилот отключается, и желтый крестик исчезает. Возьмите штурвал и не позволяйте крестикам сильно расходиться!

– Снова включить автопилот? – спросила она.

– Да!

Элизабет вцепилась в штурвал изо всех сил.

– Получается? – спросил Кутельски.

– Да. Но тяжело.

– Терпите. Сколько людей погибло?

– Трое. Пилоты и Маргарет. Она не успела вернуться на место. Я видела ее тело, – Роверто всхлипнула.

Геолог спросил:

– А остальные туристы?

– Они остались на Салактионе-2. Студенты летели на практику на шахту, старушка везла внука родителям.

Включился Кутельский:

– Держите себя в руках, Элизабет. И еще, на полу под сидением справа спереди красная кнопка. Нажмите ее.

Она нажала.

– Думаю, что на корабле хватились шаттла, но все-таки, – в сторону от радиостанции сказал Кутельский и громче добавил, – Теперь вы подали настоящий сигнал бедствия, и ваш «мэй-дэй» услышат все. Странно, что средства спасения пассажиров не сработали. Судя по описанию Роверто, произошла разгерметизация.

– А я? – Элизабет поняла, что пилот и геолог разговаривают между собой.

– Туалет не пострадал, он герметичен сам по себе. Когда шаттл вошел в атмосферу, давление выровнялось, вы смогли открыть дверь и смогли дышать. Вам повезло, что кислорода в туалете хватило. Элизабет, как вы там?

– Мне тяжело и темно.

– Это недолго. Вряд ли посадка займет дольше часа. Хотя, стоп! Элизабет! При нехватке мощности двигателя вряд ли автопилот сумеет посадить шаттл. И скорее всего у вас поврежден корпус. Придется садиться на брюхо. В воду. Самой. – Кутельский умолк.

Элизабет не ответила. Она согрелась и освоилась с управлением. Ей не понравилось, что пилот пугает ее.

– Чем ближе к станции, тем лучше, – уточнил Кутельский.

Роверто вздохнула:

– Что я должна делать?

– Сбавьте скорость на столько, на сколько у вас хватит сил удержать шаттл от сваливания. Справа внизу рычаг. Плавно толкайте его от себя. А нос, наоборот, придерживайте повыше. Получается?

– Так себе, – Роверто нервно хихикнула.

– Лев Саныч, скоро прилив?

Элизабет не услышала ответа геолога.

– Вы говорите «темнеет», это Салактиона-2 накрывает вас. Как накроет совсем, значит, прилив под вами и можно садиться.

Роверто наклонилась и сквозь лобовое стекло оглядела горизонт. Чисто. Выглянула в окошко боковой дверцы. Действительно, черная громада Салактионы-2, на самом деле белоснежной, нависала над шаттлом. Она снова посмотрела вперед:

– Ой!

– Что случилось?

– Нормально, справилась. Кажется, я вижу огни.

– А волна?

– Автопилот опускает нос!

– Нормально! Теперь, Элизабет, аккуратно сбрасывайте скорость, а нос, наоборот, задерите чуть выше уровня автопилота, можно вровень с горизонтом. Получается?

– Нет.

– Закрылки в положение «два» – потребовал Кутельский.

Элизабет растерялась:

– Закрылки? Где они?

– Над потолочным дисплеем справа.

– Здесь надпись «не курить».

– Черт возьми, Элизабет! – рявкнул Чарли. – Вы же умеете читать. Ищите. Закрылки подписаны.

– Нашла.

– В положение «два».

– Получится? – шепот геолога в эфире.

– Так. Вижу море. Огни станции, – прибодрилась Роверто.

– Вы не должны нас видеть, значит, нос опущен. Выравнивайтесь.

Элизабет потянула штурвал на себя:

– Автопилот отключился. И не включается.

– Ожидаемо. Система автоматической посадки не работает. Следите за горизонтом. Крестики должны совпадать, значит, шаттл садится животом вниз.

Металлический голос в кабине возвестил:

– 700 метров!

– Что это? – испугалась Элизабет.

– Речевой информатор, – объяснил Чарли, – Он будет объявлять высоту каждые сто метров.

– 600. 500. 400.

– Снижайте скорость.

– 300…

Роверто испугалась. Море стремительно приближалось.

– Лиза! Пристегнитесь! – услышала она голос геолога, и рывком, не глядя, ткнула ремень в паз. Закричала:

– 200!

– Воду видите?

– Вижу!

– Сбросьтесь скорость до 100 километров в час.

Она потянула рычаг скорости.

– Закрылки в положение «три»! Ноги на педали!

Элизабет растерялась от череды команд, не успела снова отыскать закрылки, ткнулась носками ботинок в педали, шаттл вздрогнул.

– 100! – объявил речевой информатор и зачастил, – 90, 80, 70,60

– На сорока тормозите педалями! – Кутельский слышал голос информатора, объявлявшего высоту, и спросил, – Скорость?

– 180!

– Много!

«Закрылки! – вспомнила Роверто, – Я забыла про закрылки!»

С оглушительным треском шаттл ударился днищем о воду, зарылся носом.

Штурвал вырвался из рук Элизабет, она рефлекторно прикрыла лицо ладонями. Подголовник впечатался в затылок, и потерявшая сознание Роверто уже не почувствовала, как повисла на ремнях, как врезалась локтями и грудью в штурвал, а коленями в приборную панель.

* * *

Чарли невозмутимо отслеживал происходящее.

Туда, где затихал круговорот залитого приливом озера, в трехстах метрах от ангара, падал шаттл. Роверто удерживала нос параллельно земле до последнего момента, но скорость оказалась высокой для посадки. Шаттл ударился о волну днищем плашмя, подпрыгнул, пошел юзом, занося корму влево и погружая нос. Со скрежетом коснулся дна. Вода захлестнула сопла двигателей под короткими крыльями, и шаттл окутало паром. Тем не менее, предназначенное для полета на орбиту и обратно суденышко устояло, не опрокинулось, нос снова появился из воды. Поднятая шаттлом волна и брызги скрыли его от глаз наблюдателей.

Дальнейшего Абуладзе и Кутельский не видели. Пилот взлетел по лестнице в ангар, профессор – за ним. Еще через минуту Чарли выводил гидроплан, освещая фарой взбаламученное море. Шаттл ткнулся кормой в скалы в дальнем конце озера и лежал в воде с креном на нос. Пожара не было.

Не взлетая, Кутельский направил гидроплан к шаттлу.

– Профессор, ваш выход!

Когда флаер поравнялся с шаттлом и остановился, Абуладзе перебрался с поплавка на крыло, оттуда перепрыгнул на мокрое крыло шаттла. Профессор поскользнулся, упал, ударился, удержался руками. Аккуратно прошел по крыше шаттла на корму, где виднелось отверстие. Верхняя створка кормового люка отсутствовала, а массивная нижняя створка, служившая трапом для погрузки транспортных средств, выдержала и не открылась при ударе о воду. Гидроплан дрейфовал рядом. Лев Саныч уцепился руками за мокрую кромку крыши и спрыгнул в трюм шаттла.

Поднялся по лесенке из пустого грузового отсека в салон и у нижней ступени лесенки в кабину пилотов обнаружил первый труп. «Мамаша-сфинкс» застряла в дверном проеме ничком, через нее пришлось переступить. Потрогал ледяную корку на шее, но пульса не нашел. «Маргарет Роверто», – решил Лев Саныч и поднялся в кабину.

Переломанное тело погибшего пилота застряло на рычагах между сидениями, и Абуладзе, когда вытаскивал его в проход подхватив за подмышки, проглотил ком горечи. Пухленький блондин, который так забавно фыркал, когда позавчера растирался полотенцем, был весь покрыт темными ссадинами, но кровь не текла. Значит, он погиб задолго до удара. Труп женщины в кресле второго пилота ничком висел на ремнях и грудью упирался в штурвал. Тело еще не оттаяло. Заглядывать ей в лицо Лев Саныч не стал.

Элизабет Роверто, брюнетка, чью попу профессор так трогательно мечтал очистить от песка позавчера, сидела без сознания в кресле первого пилота пристегнутая. Лев Саныч пощупал пульс на шее Элизабет, убедился, что та жива, и отстегнул ремни. На девушке был закрытый черный комбинезон, кроссовки еще хранили следы пепла пустыни второй Салактионы. Ткань на коленях треснула от удара о приборную панель, раны кровоточили. Плечи и бедра, туго перехваченные ремнями безопасности, тоже пострадали, и едва Абуладзе отстегнул их, Элизабет застонала. Черный хвостик на затылке растрепался.

Лев Саныч с Роверто на руках вошел в дом, когда услышал призывный зуммер срочного входящего сообщения. Кутельский вернулся к шаттлу за телами погибших, потому принять на сообщение было некому. Абуладзе чертыхнулся и перенес Элизабет на кушетку медицинского сканера. Осмотрел девушку – раны больше не кровоточили, дышала она прерывисто. Ткнул кнопку включения сканера и бегом бросился к станции связи.

– Салактиона-1! Прием! Господин Абуладзе. Говорит каптри Коглер, «Норгекараван-74». Мы потеряли связь с челноком, который возвращался с Салактионы-2. На орбиту он не вышел, сигнала бедствия не было. Ничего. Исчез бесследно. Мы отправили на поиски спасательный шаттл. Но!

Абуладзе воспользовался паузой, чтобы перевести сообщение в видеоформат, и увидел на небольшом экране изображение темнокожего человека в форме капитана третьего ранга космофлота. Тот продолжил:

– Наш второй шаттл не смог войти в атмосферу. Обе Салактионы окружены каким-то неведомым полем. Вы сталкивались с таким эффектом? Мы – нет! Вероятно, шаттл с туристами упал. Но давайте исходить из возможности вынужденной посадки. Шаттл способен садиться на воду. Пожалуйста, организуйте поиски. Мы обратились на Хэнкессу за помощью и поддержкой, а пока задержимся на орбите. Господин Абуладзе! – Коглер приблизился к камере, и Лев Саныч разглядел капли пота на черном лице каптри. – Сейчас, вся надежда на вас и вашего пилота. Если найдете кого-то, доложите.

Коглер посмотрел в сторону и добавил:

– Держите нас в курсе, пожалуйста.

Сообщение прервалось.

Лев Саныч задумался. «Неведомое поле. Может потому и не видны звезды? А формула двойных планет?» Профессор оглянулся на погашенный экран компьютера, но уперся взглядом в тело девушки на кушетке сканера.

Автоматические диоды нащупали грязные запястья пациентки и теперь жалобно пищали. Во время вынужденной посадки Роверто мерзла, потела и плакала. Перед медицинскими процедурами ей следовало принять душ.

– Сам! Я все сам! – Абуладзе взвалил Элизабет на плечо, в пояснице стрельнуло. Скривившись, он шагнул в сторону душевой, Роверто отозвалась жалобным стоном, и по животу Абуладзе потекло что-то теплое.

– Ну ладно, бывает, – простил он Элизабет и внезапно осознал: – «Сейчас я буду купать девушку!»

В душевой он уложил ее на спину на дно кабины, включил теплую воду и бросил лейку на пол. Раздел девушку до белья, извлек из нагрудного кармана чип удостоверения личности. Сунул форму в стиральную машину, в задумчивости почесал живот, разделся, отправил свои шорты и майку туда же.

– Не гонять же стиралку полупустой? – обратился он к молчащей Элизабет.

Белье на ней было простеньким, хлопчатобумажным, и в этот момент от нее веяло беззащитностью. Смертный жетон на цепочке застрял в лифчике.

– Сейчас я – врач! – твердо напомнил себе Лев Саныч и раздел Роверто догола.

...

6 7 8

...

Премиум

(6 оценок)