Читать книгу «Сломанное небо Салактионы» онлайн полностью📖 — Андрея Лисьева — MyBook.
image

– Да, Моника! – Роверто пожала протянутую руку, – Вас не узнать! После корабля вы так преобразились!


Мужчины переглянулись, а Абуладзе спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Да хотя бы взгляд! Томный, мутный – «нечто, требующее оплодотворения». А теперь?!

– Обстоятельства изменились, – оборвала ее Моника, – За комплимент спасибо.

От слов робота повеяло угрозой.

– Моника, – осторожно начал профессор, – А какое сообщение вы отправили?

– Вы же видели код, – девушка перевела укоризненный взгляд с геолога на пилота, – Директива от 4136 года, помните? Я обязана отправить доклад немедленно.

Мужчины замерли, Роверто уронила на пол скомканное бумажное полотенце, а Моника кивнула, упредив возможный вопрос. Абуладзе недоуменно глянул на пилота.

– Это-о-о-о, – простонал Кутельский, – Сообщение о контакте?

– Да! – Моника была сама кротость. – Пойдем, покажу, что было в файле.

* * *

«Контакт. Простенькое, всего из двух слогов словечко. А за ним – столетия поисков собратьев по разуму. Бесконечная череда тщетных попыток и вот… Все так просто. Почти буднично», – Лев Саныч развернул стулья лицом к экрану компьютера.

Его руки дрожали.

Моника отыскала среди грязной посуды клавиатуру, обернулась. Ожидая, пока все рассядутся. Элизабет достался стул между Чарли и Абуладзе.

На экране появилось изображение валуна с рунами, не совсем телевизионное, а несколько мультяшное. Результаты анализа с неимоверной скоростью зарябили по краям изображения, там, где у человека располагалось боковое зрение. Но данные, выводимые мозгом Моники на экран, не предназначались для немедленного изучения. Потому зрители не успели рассмотреть ничего.

– Это ж тот самый камень, на котором мы нашли вас! Он же был гладкий?! – воскликнул Кутельский.

Камера в глазу Моники переместилась с узора на валуне на песок, неестественно белый. Вместо уродливых, покрытых плесенью, скал поляну обрамляли серые колонны. Цвета изображения не имели полутонов.

– Где это вы? Антураж не наш! – удивился Абуладзе.

А потом из-за колонн появились они. Люди. Моника оказалась в центре неизвестного ритуала. Люди одновременно приблизились к Монике со всех сторон, что можно было принять за угрозу, но камера в глазу девушки не дрогнула. Лица, окружавших Монику существ излучали доброжелательность.

– Рост! – Стул под Кутельским хрустнул. – Они маленькие!

– Гномы? – предположила Элизабет и слегка отодвинулась от пилота.

В самом деле, даже будучи на камне на четвереньках Моника оказалась выше всех приблизившихся.

Аборигены зашевелили губами все разом, но Моника не ответила. Затем они выполнили танцевальное па с поклоном в конце. Теперь их глаза излучали восторг и… За кадром вверху сверкнула молния. Изображение прервалось.

Моника неподвижно стояла посреди лаборатории и внимательно ждала реакции зрителей.

Чарли вскочил и обежал вокруг нее:

– Моника нашла местную цивилизацию!

– Но откуда она взялась, и почему мы их не видим? – воскликнул Абуладзе.

– Моника, отмотайте запись назад, пожалуйста, на аборигена крупным планом, – попросила Роверто.

Моника перемотала запись назад, поставил на паузу. Элизабет взяла у девушки-робота клавиатуру и увеличила изображение аборигена.

Добродушное бородатое лицо мужчины ничего не говорило о возрасте. На аборигене была блузка, темный плащ на плечах и шорты до колен.

Роверто подошла к экрану и указала на кисть руки жителя Салактионы:

– Перепонки. Если это так, они способны жить и под водой. Они вышли из моря.

Все задумались. Видеозапись возобновилась, после молнии экран зарябил, потом запись перезапустилась сначала. Камера показала Кутельского, бегущего к лестнице в рощу. Потом Моника обернулась, но вместо геостанции камера показала…Пещеру. Темный вход терялся в тропических зарослях. Опешивший Чарли ткнул указательным пальцем в клавиатуру, которую по-прежнему держала в руках Элизабет, ловко попал в кнопку «паузы». Пилот облизал пересохшие губы и сказал:

– Это же наша станция! Только заросшая непонятно чем…

Абуладзе встал и подошел к экрану вплотную, обернулся к девушке-роботу:

– Вы видите нашу станцию такой?

Моника кивнула.

– Наверное, здесь и кроется ответ, – задумчиво произнес Лев Саныч, – Потому антураж не наш. Следует изучить устройство вашего зрения, Моника. Кстати, а почему, ваша батарея разрядилась так быстро?

В глазах Моники блеснули слезы:

– Негативные эмоции! Вы тут такое устроили! Я необычная девушка. Мне недостаточно одного электричества.

– Мы в этом уже убедились, – хмыкнул Абуладзе.

– Успокойся, Моника, это была гроза, мы видели молнию, – начал оправдываться Чарли, – В шаттл с «Норгекаравана» тоже попала молния.

– Молния? – Моника повторила жест Абуладзе – потерла пальцами переносицу. – Молния… Между прочим, Лев Саныч, я завизировала доклад вашей подписью!

– Моей? А я тут каким боком? – Абуладзе поморщился.

– Вы здесь лицо официальное. А моя миссия, скажем так, весьма деликатна. – ответила Моника.

– Мы забыли вам сказать. Связи с Хэнкессой нет. Скорее всего ваше сообщение не ушло. Как и все предыдущие.

* * *

Абуладзе, втянув голову в плечи, вышел наружу. Какая та неясная тревога долбилась в темечко изнутри. Словно, какая-та мысль никак не могла оформиться. Не обращая внимания на сырость, он залез на крышу ангара и спустился внутрь осмотреть плантацию. Вид растений обычно помогал сосредоточиться.

Автоматические створки потолочных окон во время дождя повернулись ребром, и растения насытились живительной влагой. Пахло сыростью и хмелем. Через пару месяцев предстояло собирать урожай. Лев Саныч провел ладонью по колосьям ячменя и тяжело вздохнул. Ему стало жалко себя, плантацию, налаженный быт станции, и даже жадную компанию-работодателя. Геологические и астрофизические изыскания, еще вчера бывшие такими значительными, сейчас казались ему ерундой.

«Никому теперь не будет дела до гибсония. Экологи отыщут с помощью Моники аборигенов… Интересно, для них сделают зоопарк или резервацию?» – профессору захотелось немедленно задать этот вопрос Кутельскому, шаги которого он услышал на крыше ангара. Но это оказалась Роверто.

– А вы хозяйственный, Лев Саныч, – похвалила Элизабет профессора, – Покажите, что тут у вас?

Оттаявший от комплимента Абуладзе собрался было провести экскурсию, но в этот момент на антресоль с крыши спустился пилот. Чарли взглянул на профессора сверху вниз, почесал затылок:

– Я что-то не понимаю, профессор?

– Угу. Думаю, Моника уже догадалась.

В ангар спустилась Моника, ее шагов не услышал никто. Девушка успела принять душ и переодеться, и несколькими движениями ладони стряхнула капли с волос. Ее обнаженные плечи блестели всеми оттенками кофе в ярком свете ангарных ламп.

– Вот вы где прячетесь!

– Лев Саныч не рад вашему открытию! – сообщил Чарли.

Элизабет ободряюще уцепилась за ладошку профессора.

– Я должен вам кое-что сообщить, важное и секретное, – угрюмо произнес Абуладзе, – «Гала-гео-индастри» считает меня лентяем, мол, я срываю сроки. На самом деле, мы с вашим предшественником, маэстро, давно закончили программу исследований. Гибсония в промышленном масштабе мы не нашли.

– Но!

– Не перебивайте, Моника! – Абуладзе вырвал руку из ладошки Роверто и с виноватой улыбкой присел на край кадки. – Я придерживаю отчеты, тяну время. Чтобы найти на Салактионе хоть что-нибудь! У меня кредиты! Понимаете? Мне нельзя возвращаться на Хэнкессу пустым.

Все молчали, потому Лев Саныч продолжил:

– И формула двойных планет – для меня не просто формула, которая не работает на Салактионе. Я надеялся отыскать что-то в недрах. То, что делает пару планет стабильной.

Слушатели по-прежнему не реагировали на признание профессора. Роверто села на край кадки по соседству и смотрела на Абуладзе с иронией. Так она маскировала жалость, чтобы не обидеть Льва Саныча. Кутельский разглядывал Монику, которая слушала, не шевелясь.

– Теперь обман раскроется, – продолжил Абуладзе, – Нашу программу, скорее всего, прикроют. Салактиону оккупируют толпы исследователей космоса. Специалистов по неизученным цивилизациям. А нас выкинут… И «Гала-гео-индастри» тоже. Хотя я понимаю, что неправ. Интересы человечества, исторический момент. Но, почему мы? Нищие, как церковные крысы, прозябаем на захолустной планете, за гроши ищем полезные ископаемые. И именно мы находим другую цивилизацию! Тыщу лет люди искали инопланетян по всей вселенной, море денег растратили, а они вот – под боком.

– Лев Саныч, ну что же вы? – Кутельский посмотрел на Абуладзе с сочувствием.

Профессор подошел к лестнице.

– У профессора приступ малодушия, – пояснила Элизабет.

– Ладно. Это… У меня плохое настроение из-за низкого давления. Кровь застаивается, потому в сон клонит. Кстати, – Лев Саныч отпустил лестницу, обернулся и плотоядно взглянул на Монику, – Я знаю способ поднять мне настроение! Кто тут у нас секс-робот?

Кутельский вспыхнул и заслонил собой Монику:

– Вы – сексуально озабоченный барыга!

– А вы – сопливый романтик, – огрызнулся Лев Саныч миролюбиво.

Моника остановила начавшуюся ссору:

– Ай-яй-яй, а еще видный ученый… Кровь можно разогнать спортивными упражнениями. Например, побегать вокруг деревьев.

Она обошла пилота и посмотрела ему в лицо с улыбкой ангела, но тот игры не принял и нахмурился. Моника обернулась к профессору:

– Так будет неинтересно, Лев Саныч. Я – вершина технологии искушения, модель «Муза», а вы… Еще б за пивом меня послали… Ай-яй-яй… Вы перестали видеть во мне молодого ученого, а считаете резиновой шлюхой.

Абуладзе покраснел, сказанное девушкой было правдой и неправдой одновременно. Кутельский гневно глянул на профессора, но сказать ничего не успел. Роверто прокомментировала:

– У Чарли когнитивный диссонанс. Он понимает умом, что вы, Моника, – андроид, но сердцем не может с этим смириться.

Кутельский сложил руки на груди и опустил голову смущенный. Профессор сказал:

– Спасибо, Лиза. Моника, что нам делать?

– Давайте решать задачи по мере возникновения. Вопрос первый: почему я вижу аборигенов, а вы – нет?

– Почему? – пилот и профессор спросили хором.

– Давайте искать ответ! – Моника уверенно обошла Абуладзе и ступила на первую ступеньку.

Чарли потрогал колосья в кадке:

– А забавно тут у нас. Недоступная секс-кукла возглавляет миссию по поиску невидимых инопланетян.

– Она вами манипулирует, – заявила Роверто.

– Кстати, – Моника обернулась, стоя на лестнице, – А что, Элизабет, вы изучаете на психфаке в университете Клиффшена?

– Антропологию и культуру. Первобытное древнее население Земли и все такое. А что?

– Любая цивилизация оставляет материальные памятники, произведения искусства, – Моника посмотрела на профессора, – Вы только представьте, сколько могут стоить поделки инопланетян на Хэнкессе?

– Здесь мы – инопланетяне, – уточнил Лев Саныч.

– Какая разница? Если вы, земляне, превосходите аборигенов технологически, – Моника оглядела собеседников, – То они не смогут нам противостоять.

– Вы предлагаете их ограбить? – В глазах Роверто мелькнул и тут же потух интерес.

Моника ответила, взобравшись на вторую ступеньку лестницы:

– Я рассуждаю утилитарно. Существует возможность решить ваши материальные проблемы и учесть интересы человечества.

Она переводила взгляд с одного мужчины на другого и избегала смотреть на Элизабет. Все молчали.

– Лев Саныч, пожалуйста, поддержите меня. Нам выпал исторический шанс! Я не хочу его упустить. Пожалуйста!

После этих слова Моника выбралась на крышу.

«Исторческий шанс выпал нам? – подумал Абуладзе и прикрыл ладонью рот, – Он выпал тебе, моя прелестная муза. Если мне ввязываться в эту историю, то ради тебя». Перед глазами профессора мысленно мелькнула формула. «Но Моника права еще кое в чем».

– Лиза, – Лев Саныч обернулся к Роверто. – Понимаете, добыть произведение салактионского искусства полдела. Потом его придется пристроить. Вы сможете помочь?

– На Клиффшене – да. Но… – Элизабет нахмурилась и отвернулась.

– Что-то не так? – Лев Саныч заметил гримасу Роверто.

– Не так. Моника вас не любит.

Пилот и Элизабет последовали за роботом. Профессор поддержал Роверто за бедра:

– Каким словом назывались на Земле охотники за артефактами?

Элизабет, не оборачиваясь, ударила его по рукам:

– Конкистадоры.

И вылезла на крышу ангара.

Яркая звездочка возвращавшейся связной ракеты пересекла черную громаду второй Салактионы, зависла над головами и мягко, с шипением, приземлилась на платформу. Чарли спрыгнул вниз и остановился около ракеты, ожидая, пока корпус остынет. Абуладзе коснулся плеча Роверто и удержал ее на крыше ангара:

– Так что вам не нравится, Лиза?

– Ваша меркантильность.

Плечи профессора поникли.

– Прожили жизнь, а так и не поняли, что деньги – не главное.

– Легко вам так говорить.

– Вы ученый! – звонко заявила Элизабет, улыбаясь. – Загадка двух Салактион и ваша формула, способная ответить, что удерживает их вместе?

Профессор молчал.

– Что может быть возвышенней, чем прикосновение к тайне? К тайне мироздания!

Абуладзе не ответил, лишь тяжело вздохнул.

– Какие у вас цели, Лев Саныч? – тоном строгой учительницы спросила Роверто.

– Заработать денег, – буркнул профессор.

– Неправда! Деньги вам не нужны. Деньги нужны банку!

– Согласен.

– Профессор, а мечта у вас есть?

Абуладзе не ответил и пристально посмотрел в лицо Роверто. Глаза девушки светились азартом.

– Раскрыть тайну двойных планет! – вместо него ответила Элизабет. – Но согласитесь, если мы подружимся с местными, а они наверняка знают свою планету лучше нас, то вы легче достигнете обеих целей! Найдете если не гибсоний, так что-нибудь еще!

– Вы думаете?

– Уверена! – Элизабет встряхнула волосами. – Потому нам лучше сотрудничать! Мы – команда!

Цунами прилива оборвало разговор. Абуладзе и Роверто остановились у перил. Моника вышла из домика за приземлившейся ракетой, подошла к ним. С перекошенным лицом профессор смотрел на водоворот у опоры.

– Что случилось, Лев Саныч? – спросила Моника.

– Вот эти темные блики, Лиза, Мо, на самом деле какого цвета?

Моника присмотрелась:

– Зеленого.

– Мне тоже так кажется, – подтвердила Роверто.

– Зигрит? На высоте трех километров? Он должен был раствориться! Черт!

– Такого раньше никогда не было? – тревога профессора передалась Элизабет.

– Никогда! Две семьсот для него предел высоты.

Едва Абуладзе прикрыл за вошедшими дверь геостанции, настенный компьютер принял новое сообщение.

– Салактиона-1! Прием! Говорит, Норгекараван-74, капитан Коглер. Господин Абуладзе. Мы не получаем никаких сообщений. Ни ваших, ни со второй Салактионы. Мы считаем, что ситуация чрезвычайная, о чем сообщили на Хэнкессу. Мы больше не можем оставаться на орбите. Нам приказано возвращаться. Ждите корабль с помощью. В первую очередь спасатели полетят на «вторую», там больше народу и у них дефицит воды. Надеюсь, вы сумели спасти команду и пассажиров нашего шаттла. До встречи!

Кутельский сел в кресле профессора, последовательно согнул три пальца на левой руке:

– Сигнал бедствия шаттла раз и два, доклад Моники – три. Все сигналы из стратосферы. Может, это у «Норгекаравана» проблема со связью?

– Но с Хэнкессой они на связи? – Абуладзе печальными глазами посмотрел на девушек.

Мысль, мешавшая сосредоточиться, наконец, созрела. Профессор взял в руку ладонь пилота и загнул тому четвертый указательный палец:

– Первое сообщение Моника отправила, едва увидела аборигенов. И в этот момент в нее попала молния.

Кутельский, не моргая, уставился в глаза Абуладзе.

– Профессор, молния?

– Да! – Лев Саныч повысил голос. – Коллеги! Молния, одновременно обесточившая Монику, челнок на орбите и всю электронику здесь, не случайна. Кто-то отреагировал на встречу Моники с аборигенами, лишил нас связи и окутал планету неизвестным полем. Мы заперты. И уровень зигрита, похоже, повышается.

– И что? – воскликнула Элизабет. – Как вы формулируете задачу, профессор?

Абуладзе промолчал, потому Роверто ответила на свой вопрос сама:

– Мы должны найти того, кто запер нас на Салактионе и понять, почему?