Глава 6

Толстый подводил итоги и подсчитывал убытки. Итоги были печальные, убытки катастрофические. В пассиве было восемьсот тысяч долларов, четверо покалеченных охранников, переломанные братьями Заикиными ребра и публичный позор. Самое главное – позор, который для современного бизнесмена тот же оборотный капитал. Но и деньги тоже. Он деньги не на дороге нашел. Ему за половину тех денег еще кредитору отрабатывать.

Теперь активы. Что в активе? Ничего. Кроме сохраненной жизни. Его, Толстого, жизни. Но этот единственный в плюсе пункт перевешивал все остальные.

Главное – что жив. А остальное приложится.

Но жизнь – жизнью, а надо было думать о делах насущных.

– Сивакова сюда!

Сиваковым был командир автоматчиков, который не справился с делом.

– Он дома, в гипсе.

– Плевать, что дома. Плевать, что в гипсе. За Сиваковым выслали машину.

– Ну? Что думаешь делать? – строго спросил Толстый, не обращая внимания на забинтованную грудь, гипс и подвешенную на растяжку руку.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду того козла, который тебя подстрелил и все дело испоганил. Вот кого я имею в виду! Откуда он взялся?

– Его год назад приняли на работу Заикины.

– Я знаю, что приняли. Кто он такой?

– Я навожу справки.

– И что уже узнал?

– Немного. Работал где‑то в органах. Звание полковник.

– В каких таких органах? Ты можешь выражаться яснее?

– Определенно сказать не могу. Но точно – не в милиции.

– Это я без тебя догадался. Милиционеры так стрелять не умеют. Милиционеры вообще не стреляют. А сразу ложатся, оберегая свои драгоценные задницы.

Кто же он? Если не милиционер? Может, кагэбэшник? Или из военных?

Раненый пожал плечами.

– Ты узнай. Ты обязательно узнай. Из шкуры вывернись – а узнай. Нам это дело так оставлять нельзя. Пока он с ними, к ним не подступиться. Надо обязательно нащупать его слабые места.

И готовься, готовься! Нам это дело так просто спускать нельзя! Если мы братьям это дело простим, то на нас можно поставить жирный крест. Тут дело даже не в деньгах. Они нас там, в лесу, мордой в грязь уронили. И тем в силу вошли! Если мы не отомстим, мне кредиты давать перестанут, потому что им понесут.

Месть для нас дело даже не чести, но денег! И значит, на сегодняшний день самое главное.

Собирай силы и готовься к бою. Их слово не должно быть последним!

– Для сил нужны деньги.

– Получишь деньги. На такое дело я ничего не пожалею. Я, если над ними верх возьму, во сто крат больше получу. Так что болей не болей, а дело делай! И каждый день мне докладывай. По два раза на дню мне докладывай, если что узнаешь!

Сделаешь? – с напряженной надеждой спросил Толстый.

– Сделаю! Всех под ружье поставлю, но хребет им сломаю!

* * *

Через три недели в хозяйстве братьев пропал человек. Важный человек. Бухгалтер пропал! Который много чего разного знал об их финансовой кухне. И был братьям каким‑то недалеким родственником.

Утром он выехал из дома, но на работу не приехал. Вместе с сопровождавшим его охранником.

– Куда он мог деться? – снова и снова спрашивали братья друг друга и начальника службы безопасности, полковника в отставке Зубанова. – Ну не сквозь землю же… – Может, он где‑нибудь у любовницы жирует?

– Нет. Я знаю всех его любовниц. И всех уже проверил, – покачал головой Зубанов. – И дальних и ближних родственников проверил. Нет его.

– А где он тогда?

– Не знаю. Но предполагаю, что его похитили.

– Кто?

– Хоть кто. Мало ли у вас врагов.

– У НАС! У НАС врагов! – поправили братья. – Ты, между прочим, не сам по себе, а тоже с нами. Можно сказать, по самые уши!

– Ладно, у нас, – поправился полковник. – Хотя когда вместе, деньги тоже вместе.

– Деньги врозь! Деньги каждый получает за то, что зарабатывает. Мы зарабатываем. Ты только охраняешь!

– Понятно. Деньги врозь, а ответственность пополам.

– Между прочим, он нас спас, – напомнил один из братьев другому.

– Между прочим, мы его тоже! Мы его от милиции отмазали. За тех, с перебитыми коленками. Он сейчас мог срок тянуть, вместо того чтобы здесь выступать.

Ну не любил полковник такого обращения. Хоть и в Безопасности, то есть практически в армейской среде, воспитывался. Там на него тоже кричали, куда как чаще кричали, так кричали, что звездочки на погонах качались. Но там‑то на него генералы кричали. Которым это по чину‑званию положено. А здесь кто? Шушера поганая.

– Закрой рот и не воняй! – тихо сказал Зубанов. – Хочешь – уволь. А пасть не разевай! Я этого не люблю!

Как ни странно, но такое резкое обращение возымело положительное действие. Вместо того, чтобы его немедленно уволить и силами охраны спустить с лестницы, братья приумолкли. Может быть, вспомнили, как Зубанов стреляет. Когда нервничает… – Ладно. Хватит собачиться. Надо дело делать. Этого, как его, бухгалтера искать.

– Бухгалтер, я так Думаю, скоро сам объявится, – сказал Зубанов.

– Как так объявится? Сам, что ли, придет?

– Нет, не сам. Похитители его объявятся, а через них он.

– Шутишь, полковник?

– Нет. Нет, не шучу.

Ну как в воду смотрел Зубанов! Как какой‑нибудь Нострадамус. Как сказал – так и вышло. Позвонили братьям насчет бухгалтера. Толстый позвонил.

– Вы, говорят, счетовода потеряли? – спросил он без всяких предисловий, едва только братья подняли трубку.

– А ты еще жив? После нашей встречи?

– Жив. Иначе бы не звонил.

– Что тебе надо?

– Бухгалтер ваш у меня.

– И что с того?

– Разговорчивый он у вас. Просто не замолкает. Щебечет с утра до вечера. Про дела ваши денежные.

– Что ты хочешь?

– Разминуться с вами. По‑доброму.

– Как это?

– Вы мне украденные восемьсот тысяч. Я вам бухгалтера. И еще охранника в придачу. В виде бесплатного презента.

– Это когда это мы у тебя деньги украли? Что‑то не припомним.

– Так месяц назад. В лесу, что возле кладбища.

– Не помним мы такого. Что убить нас пытались – помним. А про деньги нет.

– Странно, странно. Отчего же у вас память такая короткая? Бухгалтер ваш прекрасно этот приход помнит. Правда, он его через бумаги не оприходовал, чтобы перед налоговой не светиться. Но помнить – помнит.

Так что вы лучше гоните бабки, пока я вам все остальные убытки не посчитал.

* * *

– Какие остальные?

– Обыкновенные. «Мерседес» попорченный, три коленки разбитых и плечо. Мне за те раны из своего кармана башлять пришлось. Ну да я добрый. По мелочам цепляться не буду. Обойдусь главным долгом.

– Да пошел ты… – Вы погодите кипятиться. Тут ведь дело круто завернулось. Я должок спускать не намерен, чего бы мне это ни стоило. Вы же понимаете, мне доверие кредиторов возвращать надо.

– Денег все равно не получишь.

– А может, мы без денег как‑нибудь столкуемся? Если хорошо потолкуем. С глазу на глаз. А то ведь иначе война. Которая ни вам, ни мне… – Где?

– Сегодня. В ресторане «Юбилейный». В три часа. Устроит?

– Хорошо. Будем.

– Только вы своего держиморду не берите. А то мои ребята дюже до него злые. Как бы чего не вышло. А нам с вами надо в тихой обстановке посидеть.

– А где гарантии, что, если мы его оставим, ты какую‑нибудь пакость не учудишь?

– Для гарантий я выбрал людный ресторан в центре города, а не кладбище, как некоторые. А если сильно боитесь, можете взять свою охрану. Всю. Кроме начальника. И можете их по периметру ресторана расставить, как огородные пугала.

Ну вы сами прикиньте, не буду же я полномасштабный бой в центре города устраивать! Мне моя репутация дорога. Да и с милицией лишний раз сталкиваться не резон.

– Ладно. Считай, что уговорил. Братья одновременно опустили две трубки двух параллельных телефонов.

– Не сделает он нас там?

– Вряд ли. Там ведь действительно центр. И люди. На хрена ему лишние приключения.

– Едем?

– Едем. Но человек пять с пушками на всякий случай в зал все‑таки посадим.

– Больше. Он жук крученый. Мало ли что удумать может…

* * *

В ресторане было тихо. И даже музыка не играла. В зале было всего несколько посетителей. Если не считать человек пятнадцати охраны. С той и с другой стороны.

– Садитесь, – жестом гостеприимного хозяина предложил Толстый. – Можете пить и кушать. Не бойтесь, это не местное. Это мое. Я в этих пятизвездочных тошниловках не ем. Только если свое.

– Отравить хочешь? – усмехнулся один из братьев. И даже, может быть, не пошутил.

– Тогда и себя тоже, – ответил Толстый. – Я то же самое есть и пить буду. Ешьте, ешьте. У меня повар роскошный. Такого второго в городе нет. Он в ЦК партии работал в столовке. Самому Генсеку котлетки парил. А теперь вот мне.

– Роскошествуешь, Толстый?

– Живем‑то один раз. И то бывает впроголодь. И там, возможно, впроголодь, – ткнул он пальцем в потолок.

– Скорее там, – показал один из братьев в пол.

– Можно и там. Лишь бы кормили, – согласился Толстый.

– Может, хватит трепаться? Не будем мы есть. Мы по делу пришли. Говори, что надо? – оборвали ни к чему не обязывающий треп братья.

– Ну как хотите, – с видимым сожалением вздохнул Толстый, обтирая салфеткой губы. – Я ведь для чего вас сюда пригласил? Чтобы неспешно, без стрельбы разобраться в непростой ситуации… – Короче! Что хочешь?

– Деньги хочу получить обратно.

– А если не деньги?

– А если не деньги, то тогда голову вашего охранника. Который там, в лесу, моих ребят сильно обидел. И меня тоже.

– Ну ты даешь, Толстый!

– А вы погодите суетиться. Я ведь дело говорю. Которое и вам и мне. Потому как если не он, то деньги. Большие деньги. Почти миллион зеленых штук. Неужели он стоит миллиона «зеленых» штук?

– А если не деньги и не голова?

– Такого, чтобы ни того, ни другого, не получится. Вы себя на мое место поставьте. Ведь если я вам не отомщу – мне крышка. Все от меня отвернутся. И по старым, в том числе прощеным и в том числе мифическим, долгам деньги обратно потребуют. Ну, раз я их так легко отдаю. Ну вы же наши законы знаете. Волчьи законы. Если упал и с ног не поднялся – свои же и загрызут. В первую очередь свои.

Так что у меня другого выхода нет, как подниматься. Пусть даже ценой большой войны.

– Ты нас войной не пугай. Мы войны не боимся.

– Я боюсь. В отличие от вас боюсь. Потому что если мы ее начнем, то не остановим.

– Не мы, а ты начнешь.

– Хорошо, я начну. Что с того, что я. Тут не важно, кто первый выстрелит. Тут важно, в кого пули попадут.

– Ты знаешь, Толстый, мы от пуль не бегаем. Так что если ты ведешь базар за войну – делай войну! – подвели итог братья и встали.

– Погодите уходить. Я еще не все сказал. Я еще не сказал за вашего бухгалтера. Который развязал язык.

– Про что ты еще?

– Про все то же. Про войну. Которую, я боюсь, вы не с одним мной вести будете.

– А с кем еще?

– С одним вашим компаньоном, которого вы кинули, сказав, что деньги легавые изъяли, а на самом деле не взяли. А он об этом знать не знает. И о другом кредиторе, которого вы тоже кинули… – Бухгалтер тренькнул?

– Он. И много еще о чем другом тренькнул. Так что вы не со мной воевать будете. Вы с целой армией воевать будете.

– Что ты предлагаешь, чтобы забыть про бухгалтера?

– Все то же самое. Деньги или голову. Деньги, я так думаю, вы пожалеете. Значит, остается голову.

– Нам надо подумать.

– Думайте. До завтрашнего дня. Завтра к вечеру я начну звонить вашим кинутым компаньонам.

Так что вы с этим делом не затягивайте. Мне кажется, восемьсот тысяч долларов за одну голову хорошая цена. Достойная цена. Вас устраивающая. И меня тоже устраивающая. Пусть меньше, чем возврат денег, но все же устраивающая. Я той головой от многих прикроюсь.

Так что жду. Завтра жду. С деньгами. Или с головой…