Любая командировка начинается с боевого слаживания.
Непреложная истина
– Товарищ старший прапорщик, – вынырнула из-за угла казармы знакомая фигурка сержанта Калинина.
Ефимов, обернувшись, остановился. Подождал. Он приехал в бригаду, сопровождая бойцов на почту, и на минуточку забежал в роту.
– Товарищ старший прапорщик, разрешите вопрос?
– Разрешаю.
Сергей даже удивился такой подчеркнуто военной вежливости – обычно сержант всеми правдами и неправдами пытался уйти от излишне уставных обращений и слов.
– Товарищ старший прапорщик, – в третий раз повторил Калинин, – а вы не могли бы поговорить с Трясуновым?
– По поводу? – Ефимов никак не мог взять в толк, чего от него хотят.
– Насчет Чечни, – сержант замялся, – ну, чтобы меня взяли.
– А что, думаешь, не возьмут?
– Так я ведь первый раз отказался, – виновато опустил взор Калинин.
– Почему? – Ефимов был безжалостен.
– Испугался, вдруг убьют… – Чувствовалось, что слова даются ему с трудом.
– А сейчас?
– Боюсь. – Сержант побледнел и тяжело дышал.
– И все же поедешь?
– Поеду! – твердо заявили Калинин.
– Что ж, это уже хорошо. Значит, еще не все потеряно. Ладно, я попробую поговорить о тебе с кем-нибудь из ротных, – заверил его старший прапорщик и, не дожидаясь новых вопросов, отправился по своим делам.
Неделю спустя Ефимов, как и обещал, переговорил с обеими командирами рот и даже подошел по этому вопросу к начальнику штаба батальона, но в отряд Калинина так и не взяли. Как говорится, посеешь недоверие…
А боевое слаживание шло своим ходом.
– …Отстрел чеки гранаты слева. Отстрел чеки гранаты справа.
И так до бесконечности. Передернуть затвор, и чтобы успевали среагировать. Щелчок предохранителем, чтобы умели слушать. Фишки, едва заметные метки вдоль дороги, чтобы умели видеть.
На полигоне шла обычная рутинная боевая учеба. Сергей, временно закрепленный за второй группой первой роты, почти неделю постигал азы спецназовского искусства… Впрочем, большой тайной оно для него не было. Афганистан учил многому; приходилось и сидеть в засаде, и проводить доразведку…
– …Отстрел чеки… – орал группник лейтенант Полесьев, и бойцы прыгали в сторону, вжимались в примятый от прежних падений снег, прикрывали руками и оружием голову.
Ефимов, находясь в тылу группы, внимательно следил за действиями личного состава и изредка делал замечания самым нерасторопным. Сам он в сугроб не прыгал, и не потому, что был старше званием и возрастом, вовсе нет, – просто несколько раз попробовав, Сергей убедился, что старые рефлексы не так просто забыть и растерять в мирной жизни. Он успевал реагировать на звучавшие команды гораздо быстрее их необстрелянного «воинства», поэтому больше наблюдал и командовал, а СЛОНы – солдаты, любящие офигенную нагрузку, – доводили свою реакцию до совершенства.
Близился обеденный перерыв, но они все еще занимались на заснеженном, примятом падавшими телами поле, когда из-за угла ближайшей казармы выглянул замкомроты второй роты старший лейтенант Водопьянов и, слегка приволакивая ногу, зашагал в сторону занимающейся группы.
– Противник с фронта! – громко скомандовал он и, отставив чуть в сторону правую ногу, стал наблюдать за действиями разворачивающихся по фронту бойцов.
– Быстрее! – орал оставшийся на месте командир группы. Личный состав вяз в сугробах, спотыкался и падал в снег, поднимался и, разгребая грудью сугробы, продвигался вперед, упорно выравнивая фронтальную линию.
– Противник с правого фланга! – дал новую вводную Водопьянов; значит, действия бойцов ему понравились, иначе бы заставил повторить первый маневр и два, и три раза подряд.
Ефимов, вместе со всеми лезший по снегу, почувствовал, как на спине начал выступать пот. Лицо, до недавнего времени изрядно пощипанное морозом, теперь почувствовало накатывающий изнутри жар.
– Отход! – Новый приказ замкомроты, и бойцы, прикрывая друг друга, начали откатываться к лесу.
Тыловая тройка, готовясь к отражению наступающего противника, получила вводную:
– Рядовой Симонов ранен.
«Черт», – мысленно выругался Ефимов; рядовой Симонов был в его тройке.
– Леденцов, прикрой! – проорал прапорщик и, бросившись вперед, взвалил на горбушку условно раненного бойца. Тащить его оказалось несколько тяжелее, чем думалось. Снег, и без того непролазный, казалось, стал еще глубже. Проваливаясь чуть ли не по пояс, Ефимов упрямо тащил «раненого» в чащу леса. Огромный, в три обхвата дуб – укрытие надежное.
– Уф, блин. – Сергей остановился и опустил на снег приглушенно матерящееся «тело».
Кажется, Водопьянов остался доволен. Ничего не сказав, он молча развернулся и побрел обратно к казарменному модулю. Что ж, порой молчание бывает красноречивее слов.
«Сбор», – знаками приказал Полесьев.
– Теперь ты меня тащи, – улыбнулся Ефимов, чувствуя, как на лбу образовываются первые капельки пота. Боец, не поняв шутки, вытаращился на вытирающего пот старшего прапорщика.
– Да пошли, пошли! – поторопил его улыбающийся Ефимов и, не дожидаясь, когда Симонов поднимется на ноги, поспешил к созывающему личный состав группнику.
Продираясь по снегу, он поглядел в спину удаляющегося старлея: этот молодой офицер в своей неугомонности успевал проверить, как идут занятия в группах своей второй роты, а потом в порыве боевого энтузиазма обычно добирался до одной-другой группы соседей. Группники же меж собой материли столь рьяного старшего лейтенанта, но, понимая, что в чем-то его «проверки» им даже помогали, открыто не протестовали. Вот и сейчас Полесьев только фыркнул, но промолчал. Опыта у старшего лейтенанта всяко было больше. Как-никак, а одна чеченская командировка за его плечами уже была.
– Конец занятиям! – объявил лейтенант Полесьев, лениво прохаживаясь перед вытянувшимся вдоль дороги строем. Итоги были подведены, действия каждого были разобраны и разложены по полочкам. Словно о чем-то неожиданно вспомнив, группник повернулся к стоявшему чуть в стороне Ефимову:
– Товарищ старший прапорщик, у вас есть что добавить?
– В принципе только одно: при внезапном появлении противника возможна такая ситуация, когда справа или слева от группы будет открытая местность. Тогда тройкам следует действовать сообразно обстановке, смещаясь и занимая позиции в направлении укрытий. Всем ясно?
– Так точно, – в два одиноких голоса ответила вся группа.
– Хорошо, будем считать, что поняли, – усмехнулся Ефимов, а группник слегка обиженно буркнул:
– Ну, это я бы завтра довел… – И, поправив на плече автомат: – Разойдись! В колонну по три становись! – Ходить боевым порядком ему, похоже, сегодня уже надоело. – Равняйсь, смирно, вольно. В казарму шагом марш. – И уже вдогон: – Оружие выложить на проходе. После ужина чистка и отбой. Завтра у нас ожидаются ночные занятия, поэтому советую не ходить из угла в угол, а приводить оружие в порядок. Кто почистил – тот отбился.
Прапорщик усмехнулся: молодежь… Можно подумать, кто-то из них сегодня задумывается над тем, что будет завтра…
Все же отбой произвели вовремя. Офицеры ушли, а Ефимов, назначенный на сегодня ответственным, остался в модуле для личного состава. Модуль-казарма по внешнему виду, а может быть, даже и по внутреннему содержанию ничем не отличался от тех в изобилии разбросанных по всему Афгану щитовых строений, которые были сооружены военными строителями в большинстве советских гарнизонов. Но там было теплее. Здесь же царила настоящая морозная зима. Идущие вдоль стен трубы едва теплели, а развешанные на них носки, варежки, маскхалаты, приткнутые к стене валенки – и вовсе не давали этим тепловым крохам выбраться наружу. Одним словом, в казарме стоял холод. Пять-шесть градусов тепла едва ли можно было назвать температурой, располагающей к приятным сновидениям; тем не менее вскоре все погрузилось в сон. Измотанные за день молодые организмы требовали отдыха. Сергей прошелся вдоль рядов, тщательно подсчитывая количество лежавших в кроватях военнослужащих, и облегченно вздохнул. Все были на месте. Кивнув ходившему рядом с ним дежурному, он, не раздумывая, направился к рядам коек комендантского взвода, где специально для него было отведено спальное место – солдатская пружинная кровать, застеленная белыми простынями и накрытая синим армейским одеялом.
После ночного бдения в ППД быть ответственным на полигоне казалось раем – всего-то и дел, что два-три раза за ночь проснуться, сделав это либо самостоятельно, либо поручив побудку дежурному, а затем пробежаться вдоль рядов коек, считая спящих. С отсутствующими долго не разбирались: сходил в самоволку? Замечательно, езжай в ППД, служи дальше. С контрактниками тоже никто не церемонился: не можешь выдержать казарменного положения – в тот же день прямая дорога на гражданку. Предельно просто и жестко. Все об этом знали, так что все было по-честному.
С задумчивым видом постояв подле своей кровати, Сергей снял бушлат, стянул с ног фетровые сапоги, пристроил их на отопительной трубе подле своего маскхалата, снял и разложил там же носки, затем залез в стоявший подле кровати рюкзак и вытащил оттуда запасные шерстяные носки. Поправив стоявшие на полу резиновые армейские тапочки, он расправил одеяло, не раздеваясь, лег на одну его половину, другой укрылся и, набросив поверх бушлат, погрузился в сон.
Гортанное «подъем» прозвучало в тот момент, когда Ефимов в очередной раз поднялся, чтобы проверить наличие личного состава. «Тем лучше», – подумал он, не спеша скидывая тапочки и протягивая руку к стоявшим тут же подле кровати берцам. На утреннюю зарядку от всегда выходил в «ботинках с высокими берцами» и уже потом, после завтрака, переодевался в более теплые фетровые сапоги.
– Выходи строиться на утреннюю зарядку! – снова рявкнул дневальный, и толпа личного состава неспешно поползла к выходу. Да, пока это действительно была толпа, сонная и плохо соображающая.
Сергей вывел личный состав на плац и стал наблюдать, как нехотя из офицерского модуля стали выползать заспанные и поеживающиеся от утреннего холода группники.
– К разминке приступить! – скомандовал он, не дожидаясь, пока к плацу подтянутся припозднившиеся офицеры. Впрочем, до официального начала утренней физической зарядки оставалось еще три минуты.
– Константин, – окликнул Ефимов начавшего проводить разминку командира первого отделения сержанта-контрактника Неверова из группы Полесьева, – группник подойдет, скажешь, я на пятикилометровку побежал.
Сержант кивнул и продолжил счет. А Сергей – на полигоне его обязанности ответственного закончились с выходом подразделений на УФЗ – еще раз бросил взгляд на выходивших на черную площадку плаца офицеров, помахал рукой приближающемуся Полесьеву и, повернувшись налево, неторопливо побежал вдоль растянувшегося строя. Раз, два, раз, два… Постепенно наращивая темп, Ефимов пробежал КПП и свернул на тропинку, ведущую в сторону стрельбища. Два с половиной километра туда, два с половиной обратно, итого пятерка; затем обжигающая холодом даже сквозь кожу перчаток перекладина, где он до изнеможения подтягивался, следом брусья, и снова на перекладине подъем переворотом, силовой на обе руки, на одну по очереди. Выполнив эту ставшую обязательной программу, Сергей обычно пробегал еще несколько сот метров, после чего спешил в офицерский модуль, чтобы привести себя в порядок – умыться, побриться; одним словом, совершить весь набор дел, входящий в обязательный утренний моцион.
Ефимов подбежал к своей любимой перекладине (почему именно она стала для него предпочтительнее прочих, Сергей затруднился бы ответить, но тем не менее из десятков других перекладин он всегда выбирал именно эту) в тот момент, когда на ней болтающейся сосиской висел Кислицын-младший – Андрей.
– Давай еще разок, – подбадривал его раскрасневшийся на морозе Алексей – старший из братьев. Ефимов не смог сдержать улыбки; эти двое вызывали в его душе добрые, хотя и слегка странные, неоднозначные чувства. Было в них что-то… из детства, что ли? Может, это шло от трогательной заботы старшего над младшим? Или тут было нечто другое? Два брата – семья, как напоминание о собственной семье, оставляемой на долгие месяцы жизни.
Братья Кислицыны одновременно были похожи и непохожи. Одинакового среднего роста, только Андрей слегка субтильный, а Алексей коренастый (почти такой же, как старший прапорщик Ефимов; может, чуть у€же в плечах). Андрей на вид почти рыжий, конопатый, а Алексей светло-русый и без единой конопушки на лице. Андрей как пятнадцатилетний мальчишка – болтливый, весело-задорный, а Алексей, хоть и старше всего-то на год, но гораздо более серьезный, молчаливый и оттого казавшийся гораздо умнее своего непоседливого брата. В спецкомандировку они ехали в третий раз, а следовательно, знали о войне уже вполне достаточно, чтобы взять и просто понадеяться на милость богов. Поэтому готовились основательно – так, словно все им было в диковинку, будто собирались в Чечню впервые. Они не просили, но оба оказались вместе – в группе Полесьева, на должностях разведчиков-автоматчиков. Судя по всему, на более высокие должности братья и не рвались. Хотя старший из них, еще со срочной службы бывший старшим сержантом, вполне мог претендовать на роль командира отделения, но Кислицыны предпочли отвечать только за свою «винтовку». Алексея, как наиболее серьезного и внимательного, назначили в головной дозор, Андрея впихнули во вторую тройку ядра. Оставаясь в одной группе, Алексей как мог курировал своего бестолкового братца. Заставлял учить и без того тысячу раз ученную-переученную матчасть, гонял до изнеможения на физухе, но вместе с тем незаметно и потому еще более трогательно, опекал во всех бытовых вопросах.
– Тренируешь? – тяжело дыша, спросил Сергей.
– Устраняю физическую немощь, – хмыкнул Кислицын-старший. – Сползай, – снисходительно разрешил он, и Андрей с облегчением плюхнулся на землю.
– Уф, шестнадцать раз, – выдавил он, и его губы расползлись в разные стороны в довольной улыбке.
– Не шестнадцать, а пятнадцать, – поправил его «сердобольный» братец. – И то пятнадцатый можно было не считать.
Андрей хмыкнул, но возражать не стал; судя по его виду, ему было все едино – что шестнадцать, что четырнадцать. Конечно, это был далеко не лучший результат в группе, даже скорее худший, но вполне достаточный, чтобы обеспечить ему положительную оценку по физической подготовке.
– И куда все девается? – сокрушенно развел руками Кислицын-старший. – Гоняю, гоняю… Догоним до двадцати, потом месячишко в отпуске не позанимаемся – и кабздец, все сначала.
Алексей посмотрел в спину идущему к брусьям брату и, качнув головой, пошел следом, а Сергей, подпрыгнув, начал выполнять упражнение «подтягивание на перекладине».
О проекте
О подписке