Чечня, расширение НАТО, война на Балканах: как они виделись из Лондона

Давным-давно в разговоре с одним итальянским коллегой услышал от него: «Адамишин, вы же политическое животное». Виду я не подал, но мне такое определение не очень понравилось. А все из-за малограмотности. Аристотель так именовал человека, выделяя его из животного мира. Итальянец употребил этот термин в его нынешнем понимании: человек, который больше всего интересуется политическими проблемами. Столица Великобритании – неплохой наблюдательный пункт слежения за ними.

10 декабря 1994 года. Председатель Госдумы И.Рыбкин, только приехав сюда, заторопился в Москву. Причина – Чечня. Там идет что-то вроде гражданской войны. Верх одерживает Дудаев, глава вооруженной оппозиции. Правительство он распустил, а парламент разогнал силой. Призывы к Дудаеву уйти в отставку сначала со стороны нашей миротворческой миссии, а затем и правительства России, воспринимаются как вмешательство во внутренние дела провозглашенной им независимой Ичкерии. Иван Петрович излагает все это англичанам компетентно и здравомысляще, даже если немного, как все мы, грешит многословием. Насколько я понял, не видит, как будет решаться чеченский вопрос, склоняется к применению силы. Вроде в лице Дудаева имеем дело с вариантом Саддама Хуссейна. Говорил, что у дудаевцев ракеты, захваченные или купленные у наших же военных, танки и установки «Град». Англичане не возражали против силовых мер, если это крайнее и выборочно применяемое средство. В разговоре со мной весьма критично отзывался о Грачеве, считает, что Министерство обороны должен возглавить гражданский человек.

Наверное, правильная идея, но до сей поры не проходит. Начало января 1995 года. Не зря торопился Рыбкин – ввели-таки войска в Чечню. Согласно указу Ельцина разоружать незаконные вооруженные формирования и восстанавливать конституционный порядок. Штурм Грозного в новогоднюю ночь и, кажется, не очень удачный. Помогай, Господи.

Москва, как народ у Пушкина, безмолвствует. Приходится вчитываться в прессу, благо англичане о Чечне пишут (и говорят мне) много. Основные линии их оценок:

– кризис в Чечне привел к резкому размежеванию в российском обществе, расколов демократическое движение в Думе. Ельцину не удалось привлечь на свою сторону большинство националистов, зато пришли в ужас либералы;

– наступление российских бронированных подразделений обнаружило трещины в военной машине, сегодняшняя российская армия – лишь тень советских вооруженных сил.

Права, думаю, грамотная «Файнэншл Таймс»: корни кризиса лежат в распаде Советского Союза. Если Союз развалили для того, чтобы освободить Россию, продолжает газета, почему чеченцы не могут действовать в том же ключе, чтобы освободить Чечню от России? И дальше: «Ельцин расколол государство, которое было многонациональным. Даже если верховенство русских было непререкаемым, формально и во многих практических шагах существовала приверженность расовому равенству».

Пригласил меня на Даунинг, 10 внешнеполитический помощник премьера Р. Лайн. Ссылаясь на поручение премьера и стараясь говорить в доверительном тоне, высказал беспокойство возможным «излишним кровопролитием» в Чечне. В Лондоне вызывает опасение соблазн американцев использовать такое развитие событий для того, чтобы попытаться решить собственные задачи. Влияние республиканцев будет все дальше подталкивать американскую администрацию к привычной и удобной для нее схеме реагирования на «российскую угрозу». Европейские страны, сказал Лайн, хотели бы всеми средствами избежать этого. Во-первых, Россия действительно изменилась. Во-вторых, стремление предотвратить развал страны вполне понятно и близко многим европейским государствам, включая и Англию. Наша позиция неизменна: Лондон не признает независимость Чечни и считает ее неотъемлемой частью России. Вместе с тем первостепенное значение имеют размеры применения силы, от чего зависит масштаб жертв, особенно среди гражданского населения. В Северной Ирландии мы стремимся максимально снизить его, порой даже в ущерб безопасности наших солдат. Такое кровопролитие, которое китайские власти устроили в мае 1989 г. на площади Тяньяньмынь, для Запада неприемлемо. В долгосрочном плане Китай серьезно подорвал свою репутацию. Но не западные инвестиции, заметил я.

Думаю, англичане были искренни в этом обращении к нам. Передал его с такой припиской в Москву. Наши действия неожиданно защитила влиятельная «Таймс»: если Президент Ельцин в итоге прибег к силе, это потому, что альтернатива настолько сильно ослабила бы Российскую Федерацию, что стал бы возможен ее распад. Падение авторитета Москвы имело бы в свою очередь негативные последствия для безопасности всего европейского континента. В то время как Ельцин пытается установить в Чечне порядок, его критики должны помнить, что именно чеченцы находятся вне закона.

В закрытых беседах обыгрывается такой тезис: Ельцин начал распад империи, чтобы свергнуть Горбачева, теперь он не может его остановить. Конечно, стоящая перед ним дилемма жестока, но та жестокость, с которой он решает ее, не может привлечь к Ельцину симпатии.

Не Западу пытаться сохранить границы сегодняшней Российской Федерации точно в том месте, где они находятся, но и не ему поощрять постоянный процесс дезинтеграции. В западных интересах иметь стабильную Россию, а не хаос. Доводы, что именно Ельцин лучше всего сохраняет мирную стабильность, теряют убедительность с каждым днем маленькой кровавой войны.

«Евростар» из Парижа: полтора часа до Ла-Манша, 20 минут под ним и еще чуть больше часа до лондонского вокзала «Ватерлоо». Ничего особенного, сказали бы москвичи, электричка она электричка и есть. Англичане, кстати, не любят туннель и поезд, который соединяет Лондон с Парижем и Брюсселем. Почему? Говорят, три причины. Во-первых, разрушено английское чувство прекрасной изоляции. Во-вторых, страдают паромы. А это то немногое, что осталось от великой морской державы. И в-третьих, технологические новшества всегда вызывали некоторое недоверие в стране, которая остается во многом луддитской.

Не зря поминал «островную психологию»!

Съездил туда на день потолковать со своими в Париже, из Центра информации по Чечне ноль. Общее настроение – тревога и недовольство, иногда переходящие в «зла не хватает». Кто принял столь критичное решение идти танками в Чечню? Пальцы моих собеседников, возглавляющих российские учреждения в Париже (посол Юрий Рыжов, представитель в ЮНЕСКО Миша Федотов) направлены в сторону силовиков. Теперь командуют они. Помимо всего прочего Ельцина уверяли, что население деморализовано, сопротивляться не будет. Раздражение еще из-за того, что неправильное решение проводится в жизнь неумело. Люди, говорят мои коллеги, не хотят выходить из танков, много дезертиров, командный состав и тот открыто выражает несогласие (Громов, Лебедь, Кондратьев, Воробьев). А бомбежки – вообще нечто неслыханное. Рыжов полагает, что Б.Н. надо сдать двух-трех наиболее ответственных за операцию лиц и сделать неожиданный ход, мастаком которых он когда-то являлся. Какой ход, Юрий Алексеевич не уточняет. Он не уверен, что Президент дееспособен на все 100-. Около двух недель молчит, слова от него не слышно. Армия наведет порядок? Не в том она для этого состоянии. Авиация, считает посол, бывший авиационный инженер, давно уже в замазке. Их не учат летать по-настоящему. Грозный бомбят и обстреливают до неприличия не точно. Конституционным путем уже ничего не добиться, правит сила.

Обращают мое внимание на статью Егора Гайдара. Он пишет: «Весной 1994 года режим Дудаева висел на волоске. Мы же сделали все, чтобы реанимировать его, сделать снова чеченским героем, сплотить за ним всю нацию и потом попереть на все это танковыми колоннами».

Вновь и вновь задаю себе вопрос, что мне-то делать в такой ситуации? Подать в отставку с госслужбы?

(В конечном счете так и поступил через какое-то время.)

Единственный, с кем посоветовался, – давний друг Андрей Грачев, на удачу он в Париже. Говорит: «Ты и так уехал полудиссидентом, к тебе претензий быть не должно, не вылезай». С трудом дозвонился до Жени Примакова, дружим тыщу лет.

Его совет практически тот же: «Не лезь». Рыжов считает, что у Максимыча мысли насчет Чечни правильные, но он их не отстаивает, решение Совета Безопасности его повязало. А больше у меня и нет там тех, с кем мог бы поговорить откровенно.

Телевизионное выступление Ельцина (где он был две недели?) показало, что он решил идти до конца, никого не сбрасывая и ни на кого не перекладывая ответственность. Лично он. По крайней мере честно. По существу жесткая позиция подкрашивается двумя фразами: отдаю приказ о прекращении бомбардировок (а кто его давал?). Дверь к политическому урегулированию не закрыта, но: «сдавай оружие». Кто ж тебе его сдаст? Хвалил военных, защищал лично Грачева и Ерина (МВД), словом: флаг в руки.

Позвонил новый знакомый главный редактор «Дейли Телеграф». Посоветовал обратить внимание на статью о России, мол, она отражает взгляды тех, «кто повыше». Лихо проехались по нам: «Российская попытка подавить мятеж чеченцев ярко высветила слабость государства, которым руководит Борис Ельцин. Маленькая часть федерации успешно противостоит вооруженной мощи центра.

Нет сомнений: чеченцы, которых подогревают горькие воспоминания имперских и сталинских репрессий, смелые воины. Однако неудачи повергнуть их в бегство объясняются в равной степени неумением русских. Один из факторов неуспеха можно приветствовать: приход демократии вынуждает исполнительную власть больше прислушиваться к общественному мнению. Мы защищали право Москвы отстаивать территориальную целостность Федерации против незаконного объявления независимости генералом Дудаевым. Однако то, как проводится операция, показывает, что для обеспечения своего политического выживания у г-на Ельцина не остается другого выбора, как пойти на соглашение с мятежниками. Российское государство показало себя более слабым, чем ожидалось. Эта слабость, конечно, обнадеживает тех, кто считает, что Москва представляет угрозу западным интересам в Восточной Европе.

Однако это может служить вестником разрушения порядка в ядерном государстве, а также, если г-н Ельцин будет отстранен от власти, риском установления фашистского режима с малой или никакой заинтересованностью в сотрудничестве с Западом».

Их постоянно тревожило, какой оборот могут принять события в России. Так что до стопроцентной поддержки демократической России Запад так и не дошел. Всегда оставалась настороженность и сдержанность. Теперь многие там считают, что они были правы, поглядите, мол, на сегодняшнюю российскую политику. Прекрасная черта англосаксов: не признавать своих ошибок, своей части ответственности за нынешнее состояние отношений России с Западом.

Официальные англичане пока нам чеченские дела в основном прощают, особенно по сравнению с Францией, США и ФРГ. Канцлер Коль вообще назвал Чечню «чистым безумием». Прав был я, советуя взять назад заявку в Совет Европы, черта с два нас теперь примут.

Пресса к нам менее милостива, критикует и собственное правительство за «излишнюю мягкость». Экстраполируя на нас свои понятия, считает, что дни Б.Н. сочтены. 65россиян не доверяют Президенту, «скрывшемуся за стенами Кремля, где группа людей, не подотчетная общественности, вершит его политику. Не простят люди своей власти такого унижения!»

Но есть и другое суждение: «Исполнительная президентская власть, которую создал Ельцин, столь могущественна, что за исключением дворцового переворота у его оппонентов практически нет способов сместить его.

Кроме того, среди его критиков нет единства».

A по словам пресс-атташе Президента Костикова, нет ни малейшего политического кризиса. Это верно, по крайней мере, с той точки зрения, что несмотря на Чечню, Запад по-прежнему ставит на Ельцина, исходя из того, что это меньшее зло. Себя они ругают за то, что не присмотрели никого другого.

Навестил посольство зампред Совмина Татарстана Мансуров. О Чечне говорил в горьких выражениях.