Я не успела выдавить ни звука, как мужские губы запечатали мой рот. В следующий миг незнакомец и вовсе властным движением языка раскрыл мои губы и ворвался внутрь. Сотни электрических разрядов пронзили тело. От изумления я растерялась, застыла ледяной статуей в пламенных объятиях полукровки. Пользуясь замешательством, он скользнул рукой мне под свитер и начал поглаживать сквозь ажурный бюстгальтер чувствительную грудь, тем временем как другой сжал ягодицу. Брюнет вел себя со мной по-хозяйски, словно имел на то право.
Следовало оттолкнуть наглеца, но я сама не заметила, как закрыла глаза и ответила на поцелуй. Мужские губы хранили вкус выпитого безалкогольного коктейля. Мята нравилась мне, а чабрец заводил волчицу.
Полукровка хрипло застонал и еще сильнее впился в мои губы, едва соприкоснулись наши языки. Меня тоже захлестнула волна желания. Я перестала понимать, где нахожусь, забыла, куда направлялась, не обращала внимания на холод и метель, на летящие в лицо крупные хлопья снега. Весь мир вокруг исчез – остались лишь он, я и разгорающееся между нами пламя.
Безвольно висевшие прежде руки сами собой взметнулись вверх и легли на широкие мужские плечи. Тело незнакомца было мускулистым и горячим, будто печка. Его жар передавался мне, распаляя и без того растущее внутри влечение. Я впитывала новые эмоции подобно губке, дрожащими от возбуждения пальцами впивалась в черный пуловер незнакомца. В какой-то миг и вовсе приподняла его за края и прикоснулась к разгоряченной коже брюнета.
Мои ладони скользили по его широким плечам, мускулистой груди, спускались вниз по плоскому животу, останавливаясь на ремне джинсов. Ощущение натренированных мышц под пальцами приводило меня в восторг. Жадные поцелуи одурманивали, лишали воли и остатков разума. Я точно сошла с ума или заразилась от полукровки бешенством, раз позволяла не только бесстыдно лапать себя, но и сама участвовала в этом безрассудстве.
Я непременно задохнулась бы от нехватки воздуха, если бы незнакомец не разорвал поцелуй, после чего торжествующе улыбнулся и оперся ладонью о стену возле моей головы.
В надежде привести в порядок мысли и успокоить заходящееся от стука сердце я посильнее втянула носом воздух и уловила исходившие от полукровки древесные нотки парфюма. Они смешивались с другим запахом – горьковатым, пряным, – который собственно принадлежал таинственному брюнету. Стоило задержать на пару мгновений дыхание, в голове будто взорвалась бомба. Горячая кровь запульсировала в висках. Сердце заколотилось в груди, будто пойманная птица. Мир вокруг нас закружился и исчез в белоснежной метельной мгле. Испуганная водопадом нахлынувших чувств, я невольно вздрогнула.
– Может, переведем наши отношения на новый уровень? – неожиданно спросил незнакомец, накручивая свободной рукой на палец мой локон. – К тебе не вариант. Там отец. Или хочешь поиграть с огнем? По правде говоря, я предпочитаю спокойную и располагающую к близости обстановку.
Услышанное отрезвило меня. Недолго думая, занесла руку и влепила наглецу пощечину. Его голубые глаза полыхнули яростным огнем, черты лица заострились. Казалось, мгновение – он обернется и растерзает меня на части. Но внезапно брови полукровки взлетели вверх, а рот слегка приоткрылся.
– Ты не Мия, – озадаченно заключил он и, чуть морщась, потер пылающую от удара щеку.
– А ты догадлив, – только и сказала я сиплым голосом, нырнула ему под руку и бегом бросилась к машине.
«Полукровка явно перепутал меня с сестрой. Как такое возможно?» – задалась вопросом.
Впрочем, сейчас это не имело значения. Одна мысль, что я обнималась и целовалась с парнем Лии, привела меня в ужас. Как ей смотреть после этого в глаза? Мгновенно захотелось провалиться сквозь землю или вернуться в Тампу, даже не заезжая в Эмбаррасс. От самобичевания на щеках вспыхнул румянец. Тем временем как губы зудели, горели от легких покусываний, хранили вкус поцелуев. Украденных поцелуев…
«Вот так возвращение! Не успела добраться домой, как нашла приключение на голову. Пора убираться отсюда. Да поживее!» – с этими мыслями я вставила ключи в замок зажигания и провернула.
Двигатель пару раз чихнул, но затем исправно заработал. Видавший виды пикап не подвел в нужную минуту.
Ни разу не взглянув на место, где оставила полукровку, я нажала на педаль газа и стремительно покинула стоянку. Мне следовало как можно скорее забыть и никогда больше не вспоминать о произошедшем. Ради себя, ради Мии. А лучше сосредоточиться на дороге!
Вся Америка и ее католические верующие готовились к Рождеству. Дома повсеместно были украшены разноцветными огнями, елки и сосны – гирляндами. Только не в Эмбаррасс. Этот небольшой городок, численность населения которого составляла около пятисот человек, являлся своего рода резервацией, уголком, где в частичной изоляции от людей обитали чистокровные оборотни. Из века в век здесь царили свои законы, отмечались свои праздники. Вернее, всего один – день почитания Маико. Он приходился на первое полнолуние января. Согласно легенде, именно от этого божества произошел первый манаро. В отличие от европейских оборотней, превращавшихся с наступлением полнолуния в волкоподобных существ с интеллектом животного, у манаро таких ограничений не существовало. Даже после оборота мы сохраняли человеческий разум. Это давало нам преимущество над другими оборотнями и в то же время порождало определенные сложности…
Всего через полчаса после инцидента я пересекла по узкому мосту бурную реку – своего рода границу между городами – и будто перенеслась в параллельную реальность. Повсюду царили тишина и темнота. Последнюю порой разгоняли уличные фонари и тусклый свет, лившийся из окон домов. Встретить на территории Эмбаррасс наряженную елку или услышать рождественские песнопения было невозможно. Чужаки здесь не селились. Они просто не получали на то разрешение. Все земли в округе принадлежали одному-единственному человеку – Рону Миллвуду.
Стоило пронестись мысли о суровом родителе и подъехать к дому, как увидела в свете фар очертания знакомой фигуры. Сердце вмиг сжалось от страха. Судя по напряженным плечам, отец был не в духе.
Я заглушила двигатель и продолжила сидеть в машине, делая вид, будто собираю вещи. Мне не хватало смелости покинуть пикапа. Пусть способности передавать мысли и общаться на расстоянии у манаро в далеком прошлом, такие сильные чувства, как гнев, ненависть, скорбь, мы по-прежнему ощущали благодаря сохранившейся эмпатии.
– Эх, Лия, и чего тебе не сиделось в своей Тампе? – пробормотала я, осознав всю серьезность ситуации.
Настойка живокости полевой подавляла во мне вторую сущность. Но даже ей не под силу было справиться с жаркими удушливыми волнами опасности, исходившими от отца. Он не просто злился, а пребывал в ярости и ждал, когда непослушная дочь соизволит предстать перед ним. И ни разыгравшаяся с новой силой метель, ни лютый мороз не могли изменить его чувств и намерений.
Мне не хотелось выходить из старенького «форда». Внутри теплого грузовичка я чувствовала себя в безопасности и… пряталась от неминуемой расправы, словно нашкодивший котенок. Только испытывать терпение сурового родителя было себе дороже.
«Маико, помоги мне!» – безмолвно воззвала к покровительнице оборотней, взяла рюкзак и, судорожно вздохнув, открыла дверцу пикапа.
Порыв ветра тотчас бросил в лицо снежные хлопья и сорвал капюшон. На этот раз удача улыбнулась неугомонному сорванцу. Он хотел поиграть, но все мое внимание было приковано к высокому и статному мужчине. Отпечатавшийся в памяти образ разнился с представшим глазам человеком. Редкие фотографии, что присылала сестра, не передавали всей действительности.
За прошедшие шесть лет отец сильно похудел, а еще постарел. Некогда черные волосы стали совершенно седыми. Им в тон была аккуратная стриженная бородка с усами, которые папа прежде не носил. Вкупе с холодными серыми глазами, тонкими губами, бесстрастным выражением лица он запросто мог сойти за антигероя комиксов «Марвел». Однако я надеялась, что этого никогда не случится. Еще надеялась, что постигшее нашу семью горе не превратит и без того суровое отцовское сердце в кусок холодного гранита.
В попытке защитить лицо от яростно кусающего за щеки ветра, я нагнула голову и заспешила к крыльцу. Отец двинулся навстречу.
– Что ты здесь делаешь? Зачем приехала? – спросил он ледяным тоном, едва расстояние между нами сократилось до пары футов.
Даже будучи морально готовой к нападкам, я стушевалась. На теплые объятия, конечно, не рассчитывала, но тот факт, что отец начал разговор ни с приветствия, ни с вопроса, как я добралась, а с упрека, выбил меня из колеи.
Вспомнив, что Рон Миллвуд не относился к людям, перед которыми можно было демонстрировать слабость, мигом выпрямилась и без тени страха посмотрела ему в глаза.
– В Тампе меня ничего не держит. Я закончила школу.
– Почему не поступила в колледж? Судя по оценкам, проблем с зачислением у тебя не возникло бы. С деньгами на обучение тоже, – его тон по-прежнему был ледяным и колючим, таким же, как снег, что сыпал мне в лицо.
«Тогда бы я окончательно лишилась шанса на возвращение», – мысленно ответила ему, вслух же ничего не произнесла.
– Так в чем дело, Лия? – напористо продолжил отец. – Зачем явилась? И почему не согласовала со мной приезд?
– Я очень соскучилась по всем вам и хочу быть рядом, – признание, исходившее от чистого сердца, не произвело на папу впечатления. Тогда меня словно бешеная собака укусила: – Мне уже восемнадцать, и я вправе сама принимать подобные решения!
Столь дерзкое заявление было ошибкой. В один широкий шаг отец преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за локоть. Даже сквозь теплый пуховик его хватка казалась стальной.
– Ошибаешься! Пока я жив и возглавляю клан, ты обязана согласовывать со мной каждый шаг, – голос отца звучал яростнее самых свирепых завываний. – Выйдешь замуж – делай, что хочешь. Если, конечно, позволит муж. А до тех пор изволь слушаться и проявлять ко мне уважение.
От боли и обиды на глазах проступили слезы.
– В чем проблема? – спросила упавшим голосом.
– Твое появление – уже проблема, – с меньшим пылом отозвался он и разжал пальцы. – Мы до сих пор не поймали напавшего на вас оборотня. По-прежнему непонятны его мотивы. Вдруг на тебя будет совершено новое нападение? Не хватало еще, чтобы ты повторила участь своей матери, а я не уверен, что смогу обеспечить твою безопасность. И это не все! Ты и трех часов не провела в Миннесоте, как успела наворотить дел.
– Что я натворила? – в недоумении уставилась на отца.
– Поставила под сомнение мой авторитет. Я запретил манаро ходить в бар к Карстену, а ты возьми и появись там. Ты – старшая дочь главы клана! Та, на ком лежит ответственность за его будущее! Война с полукровками не закончилась, просто перешла в стадию вялотекущего конфликта. Ты же подлила масла в огонь, ступив на территорию врага. Какого рожна вообще туда поперлась? Захотела есть? Могла потерпеть полчаса, раз уж прилетела, – ранее бесстрастное лицо отца побагровело.
– Я не знала! – прокричала в оправдание.
– Незнание правил и законов не избавляет от ответственности. Ты готова понести наказание за свою выходку? – его слова полоснули меня подобно ножу.
– За что ты так со мной? – мой голос невольно дрогнул.
Выдержка дала трещину, слезы непроизвольно потекли по щекам. Отец поморщился, словно испытал вину за сказанное. Мне явно показалось, ведь Рону Миллвуду незнакомо это чувство!
– Всякий раз, Лия, когда ты поступаешь по-своему, следует ждать беды. Твое неповиновение неизменно заканчивается трагедией. Разве не так? – с нажимом спросил папа.
– Не так! До сегодняшнего дня я лишь однажды ослушалась тебя, – немедля возразила ему.
Сами того не желая, мы подошли к разговору, которого избегали шесть лет.
– И к чему это привело? – в голосе отца звучала горькая ирония.
– Я была ребенком. Двенадцатилетним ребенком! – попыталась сквозь слезы воззвать к его разуму и состраданию.
На бледном, искаженном гневом лице сверкнули красные глаза.
– Тебе было приказано сидеть дома! – дико взревел он. – Запереть все окна, двери и сидеть дома! А что сделала ты? Благо, ума хватило не тянуть с собой сестру!
– Ты меня ненавидишь?
Сердце остановилось в ожидании ответа. Я боялась, что за его грохотом не услышу столь желанное «конечно, нет!». Но время шло, и ночную тишину нарушало лишь завывание метели. Тело налилось опустошающей болью, как если бы меня избили. Видимо, самобичевания, которым я занималась не один год, отцу было мало.
Мы зашли в тупик и никто из нас не знал, что делать дальше. Ужасно хотелось развернуться и уехать обратно в Тампу, а еще больше остаться. Но как жить рядом с человеком, который тебя ненавидит? Разве молчание не знак согласия?
Казалось, выхода нет, как внезапно отец задрал голову, закрыл глаза и повел носом по ветру. Его лицо выражало сильное беспокойство, а взгляды, которые он бросал по сторонам, свидетельствовали о некой тайной опасности.
– Марш в дом! – приказал папа. – Улица не место для серьезных разговоров.
О проекте
О подписке