Я нарочито медленно вытерла руки и направилась в прихожую. Однако стоило увидеть гостя, впала в оцепенение. От худого прыщавого подростка, что носил очки с толстыми стеклами в роговой оправе, не осталось следа. За прошедшие шесть лет Эллиот Смит очень возмужал и превратился в настоящего красавца. Каштановые волосы, в которых запутались снежинки, были зачесаны назад, благодаря чему открывался высокий лоб. Под широкими темными бровями янтарями блестели выразительные глаза. Скулы и квадратный подбородок четко выделялись на овальном лице, словно над ними поработал умелый резчик. Под тонким черным пуловером играли внушительные бицепсы. Только отчего-то мне казалось, что за них Смиту следовало благодарить не природу, а стероиды.

– Лия! Рад тебя видеть! – помощник отца широко улыбнулся, продемонстрировав мне чуть ли не все свои тридцать два белоснежных и удивительно ровных зуба.

– Привет, Эллиот! – с напускной веселостью поздоровалась я с ним и улыбнулась в ответ.

Гость подался вперед с явным намерением поцеловать меня в щеку, но я опередила его – протянула руку, которая с небольшим промедлением утонула в огромной лапе Смита. Она была влажной. Захотелось разомкнуть пожатие, но не успела перейти к действию, как гость вложил мне в ладонь прозрачную коробочку с единственной белой лилией внутри.

– Думаю, это тебе. Прекрасная лилия для не менее очаровательной Лии.

– От кого?! – удивленно воскликнула я, с восхищением разглядывая цветок.

– Не знаю. Лежала у двери, ждала, когда ее найдут.

Я не поверила Смиту. Наверняка он солгал. Боялся, что я не приму подарок, вот и придумал нелепую историю.

– Лия, не держи гостя на пороге, – раздался из кухни поучительный голос тети, и в следующий миг рядом с нами в прихожей оказалась Мия.

– Эллиот, какая прелесть! Ты чудо, – эта фраза адресовалась явно не мне. – Проходи скорее. Все только тебя и ждали.

Хоть гостя посадили рядом со мной, большую часть ужина он общался с папой, порой с тетей, еще реже с Мией. Эллиот рассказывал увлекательные истории и о всякой всячине. При этом Смит не оставлял меня без внимания дольше чем на пять минут: не положить ли мне еще кусочек лазаньи, не хочу ли я воды или морковного сока. Уверена, многие девушки пришли бы в восторг от подобных ухаживаний, меня же при всей вежливости Эллиота и его белозубой улыбке тяготила данная навязчивость. К тому же рядом с его тяжелой массивной фигурой и высоким ростом я чувствовала себя маленькой хрупкой и далеко не в своей тарелке. Тем не менее близость гостя не вызывала опасений. Не вызывал отвращения и его запах. Что уже было хорошим знаком.

Я облегченно выдохнула, когда в половину девятого Смит поднялся из-за стола, поблагодарил всех за чудесный ужин и сказал, что ему пора.

– Проводишь? – негромко спросил он, чуть склонившись надо мной.

В кухне повисла тишина. Испытующие взгляды четырех пар глаз не оставили мне выбора, кроме как проследовать за гостем в прихожую. Другие обитатели дома как ни в чем не бывало продолжили сидеть за столом.

– Может, сходим куда-нибудь на днях? – предложил Эллиот, когда мы оказались у входной двери.

Я напряглась, когда его сильные пальцы обхватили мое запястье, скользнули к локтю и обратно. И прежде чем успела что-либо предпринять, Смит погладил мою ладонь, затем и вовсе крепко сжал пальцы.

– Конечно, сходите, – решила все за меня показавшаяся в коридоре тетя.

Несмотря на возмутительное вмешательство родственницы, ее присутствие позволило мне отдернуть руку и убрать за спину. На всякий случай. Вдруг Эллиоту снова придет в голову нечто подобное?

– Я позвоню, – обольстительно улыбнулся гость, совершенно уверенный в своей неотразимости и действенности улыбки, и нажал на ручку двери.

– Молодой человек, постойте! Не подвезете меня домой? – окликнула тетя Смита и на удивление быстро заковыляла к нам.

Желание помочь было пресечено предостерегающим взглядом. Не сомневаясь, что Эллиот не откажет моей родственнице в просьбе, я сказала им «пока» и потихоньку улизнула на кухню, где тем временем Мия испытывала свои чары на главе семейства.

– Папа, можно я съезжу к Норе? – сладким, будто мед, голоском умоляла она его и часто хлопала ресницами. – Лия сама здесь все уберет, правда, сестренка?

– Конечно, – отозвалась я и принялась ополаскивать тарелки, чтобы позже загрузить в посудомоечную машину.

– Время видела? – строго спросил отец, на которого не подействовали уловки сестры.

– Еще девяти нет, – недовольно буркнула она, но затем снова нацепила на лицо широкую улыбку. – Ну, папочка, пожалуйста!

В кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом льющейся воды.

– Во сколько вернешься? – спросил глава семьи после затянувшихся размышлений.

– Так я с ночевкой.

– Нет! – отрезал отец и резко поднялся из-за стола, отчего стул с грохотом отъехал назад.

– Но почему? – недоуменно прошептала Мия, опешившая от его тона.

– Ты ночевала у Роджерсов уже дважды на этой неделе. Имей совесть! Своего дома нет, что ли?! Чтоб в одиннадцать явилась. Нет?! Пеняй на себя! – пригрозил он и вышел из кухни.

В этом был весь Рон Миллвуд. Он редко шел на компромисс, а если и уступал, то выставлял встречные условия.

Едва Мия осознала, что тема закрыта, стремглав рванула на второй этаж. Спустя считаные минуты на лестнице раздался топот ног, после чего хлопнула входная дверь и дом погрузился в тишину.

Закончив с уборкой, я забрала из машины проветривавшиеся все это время вещи, разобрала пакеты и с книгой в руках направилась в родительскую спальню. Вручение подарков стоило отложить на завтра. Для надежности.

Мама, как и утром, неподвижно лежала с открытыми глазами. Слезливый ком вновь подкатил к горлу, но я решила во что бы то ни стало быть сильной. Ради нее, ради себя, ради счастливого будущего. Устроившись на стуле рядом с медицинской кроватью, открыла любовный роман и вдохновенно, без надрывов принялась читать.

Было около одиннадцати, когда мама сомкнула веки и погрузилась в сон. Я закрыла книгу, заботливо подоткнула одеяло и потянулась к выключателю прикроватной лампы. Но внезапно в голову пришла мысль: «Что, если и маму по ночам мучают кошмары? Просто она не может дать нам об этом знать?» И оставила свет включенным, лишь немного приглушив яркость.

Несмотря на поздний час, я решила заглянуть к отцу и спустилась на первый этаж. Из-под дубовой двери в коридор пробивалась узкая полоска света. Значит, у себя. Я предупредительно постучала, нажала на ручку и ступила в кабинет со словами:

– Извини за беспокойство. К тебе можно?

– Конечно. Молодец, что пришла. Нам нужно поговорить, – серьезным тоном произнес отец, поднимаясь из-за стола, за которым мгновение назад разбирал бумаги.

– Что-то случилось? – я застыла на месте от неожиданности.

– Меня беспокоит твоя машина.

– Что с ней не так?

Папа пригласительным жестом указал на два кресла возле окна, и я неуверенно опустилась на край того, что было ближе к двери.

– Она слишком старая и ненадежная для наших мест. Тебе нужна новая и более мощная, – с нажимом произнес отец, едва уселся в соседнее кресло и забросил ногу на ногу.

– Папа…

– Здесь не Флорида, Лия, а Миннесота. Пожалуй, ты забыла, насколько суров климат в наших краях и как часто здесь погибают люди от переохлаждения. Хорошо еще, нашелся человек, который пришел тебе на помощь. А если бы нет? Что тогда?

– Но ведь все хорошо закончилось.

– Сегодня у твоего корыта сломался генератор, завтра полетит аккумулятор, послезавтра что? Тормозная система? Да у нее же все дно на дырах. Скоро не она тебя будет везти, а ты ее по запчастям собирать по дороге. Так что вопрос решен. На днях съездим в салон и подберем тебе что-нибудь.

– Может, лучше отремонтируем мой пикап? – неуверенно предложила я.

– Этому ведру с гайками один путь – на утилизацию. И почему ты противишься? Понимаю, если бы у нас были проблемы с деньгами. Но их полно. Хватит и тебе, и твоим детям. Зря, что ли, мой прадед положил здоровье на золотых приисках? К тому же у Мии новая машина. Значит, и у тебя должна быть новая. Я не хочу, чтобы кто-то из моих детей считал себя обделенным и недолюбленным. Зачем ты хотела меня видеть? – своим тоном отец ясно дал понять, что тема покупки машины закрыта.

Мне понадобилось пару мгновений, чтобы подобрать нужные слова.

– В Дулуте я столкнулась с Амандой Бойл, бывшей одноклассницей, – первая часть фразы была правдой, тем временем как вторая заключала ложь: – Так вот она сказала, что ты в священную пещеру приходил всегда один. Почему? Боялся за жизнь Мии?

– Ох уж эти местные сплетницы. От скуки не знают, чем заняться, ляпают языками направо-налево, – сокрушенно покачал папа головой. – Существует нерушимое правило: в священной пещере имеют право появляться только обретшие волка. Раньше на сход и вовсе все приходили исключительно в волчьем обличии, чтобы ни у кого не возникало сомнений. Это твой дед изменил многовековые порядки. Считал, что раз на дворе двадцатый век, то и нам следует ослабить правила.

– Подожди. Что-то я не совсем тебя понимаю. Мия же обрела волчицу.

– Четыре месяца назад, – папа тяжело вздохнул. – К тому моменту я уже перестал верить в чудо. Думал, ее постигнет судьба твоей тети, и она навсегда останется простым человеком. Мия очень переживала. Она буквально убивалась от горя, боялась, что будет отлучена от клана, – острый взгляд отца потускнел, а затем с его губ слетел горький смешок. – Ты не представляешь, чего мы тут натерпелись с ней…

Теперь я поняла, отчего сестра взбеленилась из-за вопроса о татуировке. Но откуда мне было знать? Она никогда не делилась со мной переживаниями, вечно твердила, что у них все отлично.

Получив искомый ответ, я собиралась пожелать главе семейства спокойной ночи, как внезапно меня охватили сомнения. Не солгала ли сестрица нашему родителю и не набила ли татуировку вопреки законам?

– Ты видел ее волчицу? Она красивая?

– Мия продемонстрировала мне свои длиннющие коготки. Этого было достаточно, чтобы я убедился в ее способностях к обороту. Почему спрашиваешь? – широкие брови отца сошлись над переносицей, он занервничал.

«Папа прав, не будь Мия одной из манаро, не почуяла бы вчера запах Форестера», – пронеслась в голове мысль.

– Чисто из любопытства. Я ведь даже не знаю, как выглядит моя волчица.

Я опустила голову и принялась разглядывать собственные руки, только бы не встречаться с отцом взглядом. Но ощутив на своем плече тяжелую мужскую ладонь, вынуждена была посмотреть на него.

– Поверь, она прекрасна. Как и положено будущей спутнице альфы. Давно перестала принимать настойку живокости?

– Только позавчера.

– Значит, ко дню почитания Маико твоя волчица полностью восстановится. И тогда мы всей семьей… – внезапно он замолк, судорожно вздохнул и продолжил: – Почти всей семьей отправимся в священную пещеру.

– А если нет? – я ощутила спазм в горле.

– Никаких если! Кстати, что скажешь о моем помощнике? – резкая смена разговора выбила меня из колеи.

– Папа!

– Я должен знать, к чему готовиться. Парень он неплохой. Прости, в мужской красоте не разбираюсь, но, со слов Мии, Эллиот очень даже ничего. Вдруг ты уже мечтаешь о свадьбе.

– Какая свадьба? Мне только восемнадцать.

– Через пару месяцев девятнадцать. К тому же мама была моложе тебя, когда выходила замуж.

– Давай не будем торопить события. Если надумаю, ты узнаешь об этом первым. Договорились?

– По рукам.

Отец обогнул стол и опустился в мягкое кожаное кресло, подведя таким образом черту в разговоре. Пожелав спокойной ночи, я направилась к двери. Но успела сделать лишь пару шагов, как услышала за спиной оклик:

– Лия! Ответ на твой вопрос «нет», – произнес папа, едва наши взгляды снова пересеклись. – Я никогда не испытывал к тебе ненависти. Ты моя кровь, мое продолжение, и я не хочу тебя потерять, поэтому будь осторожна. И еще! Что бы в будущем не узнала, помни, я ни в чем тебя не виню. Теперь можно сказать и спокойной ночи!

– Спасибо, папа!

Я еще раз попрощалась с отцом и покинула кабинет. Худший момент для этого сложно было подобрать. Прямо за дверью я столкнулась с Мией. По ее щекам текли слезы. Видимо, сестра плакала уже давно, поскольку веки припухли и покраснели, а тушь размазалась. Судя по короткому облегающему платью и некогда яркому макияжу, сестра вряд ли ездила к подруге. Неужели к Форестеру?!

– Что случилось? – встревожено спросила я, стараясь не обращать внимания на щемящую боль в сердце.

Бледное лицо Мии исказилось от гнева. Она плотно сжала губы и прошипела:

– Дай пройти!

Нарочно задев меня плечом, сестра взлетела вверх по лестнице и скрылась в своей комнате.