– Вы вот меня спрашиваете об акции в Тепломорске. Этот участок в центре города был изначально отведен под мемориал "Памяти героев-подпольщиков", его планировалось возвести и торжественно открыть к 80-летию их подвига… У местного историко-краеведческого общества на руках были все документы, разрешение было получено, шел сбор средств на возведение памятника. С горем пополам собрали… и узнали, что место под мемориал перенесено куда-то на околицу, а в центре уже идет строительство контактного фонтана. Какой-то деляга решил денежки, простите за каламбур, отмыть, раздал кому надо борзых щенков и типа, решил сделать вклад в благоустройство города. И ему дали добро, а историков потеснили. Вместо мемориала героям, погибшим за родной город в 1942 году, открыли сухой фонтан. И как вам это нравится? – повернул к ней шлем Вейдер.

– Никак не нравится.

– Видели бы вы это: на месте, где 80 лет назад фашисты расстреляли пленных героев подполья, открылась купалка. Бегают с воплями и визгами кто в нижнем белье, а кто и без него, скамейки завалены скомканным барахлом, а рядом поплевывают семечками мамаши, которым лень пройти два километра до городского пляжа. Да и на пляже за детьми присматривать надо, а у фонтана можно расслабиться и в телефоне пошариться, – неприязненно сказал Вейдер. – А на память героев войны им наплевать, как и торгашу, который выделил деньги на это непотребство. Когда я интервьюировал обе стороны конфликта, мне одна дама так и сказала: "Мне главное – чтобы мой ребенок был доволен, а на чьи-то недовольные рожи мне пофиг, не нравится, пусть отвернутся". И немногочисленные ветераны, дожившие до 75-летия Победы, в Тепломорске получили плевок в лицо: никому не нужна ваша история, хорош будет памятник и на выселках у промзоны. Можете проверить, все данные я сохранил и готов предоставить. И в чем я был неправ, когда решил воспрепятствовать этому надругательству над памятью тех, кто погиб, защищая родной город? Разве эти люди заслужили, чтобы через 80 лет на земле, политой их кровью, отплясывали нагишом и плевались шелухой? Меня, конечно, тапками закидали, но лайков было больше, – гулко хмыкнул блогер, – люди, которые одобряют мои действия, численно намного превосходят критиков. А я сказал только одно: память защитников города надо уважать еще и потому, что, если бы не было их подвига и жертвы, то граждане, обзывающие меня в комментах мракобесом и бешеной кастрюлей, сейчас не в гаджете бы залипали и не рожок "Экселенсе" на лавочке уписывали, а работали бы за гроши на какого-нибудь бюргера и даже кнопочный телефон считали бы недоступной роскошью.

– Да, помню то ли анекдот, то ли историю из жизни, как студент упрекал деда-ветерана: "Если бы вы не победили в 1945м, я бы сейчас баварское пиво на стипуху пил". Объяснить бы этому гурману, что если бы не Победа в 1945-м, у него и стипухи бы никакой не было, а была бы черная работа на какой-нибудь фабрике от темна до темна и заработок, которого хватало бы только на хлеб и воду. Но почему вы выбрали такой радикальный метод?

– Потому, что иначе меня потчевали бы формальными отписками "ничего не знаем, не положено" и тянули бы резину. И в итоге мемориал так бы и построили между двумя заводами на околице и били бы об него пивные бутылки после смены, а на центральной площади с визгами и хохотом носились бы почти голышом в фонтане дети, взрослые и лица без определенного места жительства, и люди бы и дальше думали: "Да, нехорошо вышло, но что поделаешь, надо смириться, ну а что, нам нетрудно в праздничный день с двумя пересадками к памятнику проехать, по осколкам пройти, чтобы цветы возложить, и пивные потеки с постамента обтереть"… А так я устроил им хорошую встряску, они активизировались и собрали 50 тысяч подписей под петицией за установку памятника на изначально отведенном для этого месте. В итоге владельца фонтана обязали демонтировать всю эту красоту и убрать территорию, которую за одно лето уделали так, что кустов не видно было за кучами мусора, а от плитки исходило такое амбре, что я бы не рискнул там разоблачаться, и уже готовятся начинать установку памятника. Стоило ради этого мечом помахать, не так ли?

Ника вспомнила, как три года назад в окрестностях Краснопехотского открылась сауна "Релакс", которая по сути была банальным публичным домом. Узнав о заведении, работающем тихой сапой без его ведома, Морской обозлился… Да и к тем, кто промышляет секс-бизнесом, у него был давний личный счет… Однажды ночью "Релакс" разгромили и сожгли. "Веселые девочки" и их клиенты были выдворены на улицу в том виде, в каком их застали боевики Морского. Хозяева и персонал сауны предстали перед судом. И тогда Ника согласилась с Виктором: иначе было нельзя. И вот сейчас Вейдер говорит о том же: дипломатический подход в данной ситуации тоже не сработал бы и отстоять мемориал героям-подпольщикам можно было только жесткими методами…

***

Полгода назад

– Вы забыли о том, что я всегда стараюсь быть хорошо информированным, – произнес замаскированный, – и, когда вы начали требовать с меня деньги за неразглашение моих секретов, я заинтересовался, что из себя представляет человек, который почему-то считает, что я должен ему заплатить столь немалую сумму… И узнал о вас кое-что интересное, – он помолчал. – Много интересного. Думали, что хорошо зашифровались, и никто вас не раскусит?

Он молчал, понимая, что дал маху с этим хлыщом. До сих пор никому не приходило в голову сопротивляться; он старался выбирать таких людей, которым проще заплатить и забыть, чем предпринимать активные телодвижения. И до сих пор осечек у него не было. А этот парень оказался совсем другим. "Как же я оплошал?"

– Ну, так что? – насмешливо спросил человек в аптечной маске. – Как теперь будем строить диалог? – в голосе парня прозвучало превосходство. – Вы обо мне кое-что знаете. Но и я о вас тоже собрал информацию. По-моему, у нас наметилась ничья!

***

Виктор ждал Нику у проходной и увидел ее издалека. Орлова еще только переходила дорогу, когда Морской уже узнал ее любимую красную ветровку, быструю энергичную походку, и уголки рта сами собой разъехались. "Со стороны посмотрят те же студенты – смешно, наверное: взрослый мужик стоит и улыбается, как пацан. Ну и пусть посмеются, смех продлевает жизнь. А я действительно рад видеть Нику и не хочу этого скрывать".

Вероника приколола к лацкану гостевой бейдж и прошла турникет.

– Да-а, – протянула она, осматриваясь, – вот я и вернулась в родной Университет. Не буду говорить, сколько лет прошло, хотя ты мой возраст знаешь, Витя.

– И у меня дух захватило от воспоминаний, – Морской обнял ее. – Словно вчера я еще сам сидел в аудитории и конспектировал лекцию, обедал в буфете и ходил по этим аллеям! – он попытался приподнять девушку.

– Надорвешься же, – предупредила его Вероника, – я не звезда Мариинского театра, вчера в "Терре" весы опять семьдесят восемь показали! Или уронишь…

– Тебя?! Ни за что!

Они пошли по центральной аллее к корпусу.

– Ну, рассказывай о своей загадке, – попросила Вероника. – В общих чертах я уже знаю, а какие-нибудь детали уже известны?

– Вот почему ты так спешила. А я грешным делом уже подумал, что ты по мне соскучилась. Вероломная!

– Думать, Витя, надо головой, – весело парировала Ника, – грешное дело для этого процесса хуже приспособлено. Нам будет, что рассказать друг другу, но чуть позже, а сейчас меня ждут в ректорате.

– Теперь я тебя и к ректору начинаю ревновать, – картинно нахмурился Виктор, – вон как ты к нему спешишь!

Вероника скорчила ему гримаску и первой взбежала на знакомое крыльцо.

– Ревнуй меня, ревнуй, хороший мой, – пропела она, – ревнуй меня как водится, не бойся…

Оба рассмеялись.

Через два часа, когда они уже сидели на диванчике-уголке в университетском кафе, Виктор поведал Веронике о письме, которое Наум получил от бывшего однокурсника с полугодовой задержкой. Там были просьба о встрече и упоминание некоего сотрудника Университета, которого нужно опасаться.

– Он отправил письмо Гершвину 13 декабря, – сказал Морской, – а на следующий день, если верить оставленным в машине накладным, принял заказы, которые должен был доставить в течение дня… и три из них так и не доехали до покупателей.

– Вы уже уверены, что это машина однокурсника Наума? – уточнила Ника.

– Предполагаем. Посуди сама, какое совпадение: машина была оставлена около Университета, и в письме упоминается человек, работающий здесь. Мы не знаем, почему владелец "восьмерки" не вернулся к своей машине. Очень может быть, что он припарковался, чтобы с кем-то встретиться, на пару минут, перед тем, как ехать дальше по адресам. Не с упомянутым ли в письме человеком у него была забита стрелка?..

– А может, он относил заказ в один из близлежащих домов, – предположила Вероника, – вышел из машины, захватив коробку и накладную, пошел в жилой массив… И по дороге с ним что-то случилось.

– Надо проверить, – кивнул Виктор, – не исключено, что ты права. Нужно запросить хронику происшествий за 14 декабря в этом районе и получить полный список адресов, по которым курьер должен был доставить заказы в этот день. Может, действительно один из заказчиков проживает на улице Фучика возле Университета… Но письмо! Его тоже не стоит сбрасывать со счетов. Он опасался кого-то из здешних сотрудников – и его машина была найдена брошенной здесь, у ограды! Плохо, что он не назвал имени человека, на которого намекал Гершвину, – продолжал он.

– Да, и не оставил в бардачке все свои данные, реквизиты и подробное изложение ситуации на двадцати страницах с эпилогом, – подхватила Ника, – ничего не поделаешь, Витя, это было бы слишком легко, такую загадку я решила бы на первом курсе. А сейчас мне интереснее разматывать запутанный клубок, чем щелкать семечки.

Она подвинула к себе кофе и стала задумчиво помешивать его, осматриваясь. У нее тоже возникло чувство, как будто совсем недавно она сама была студенткой Университета и ходила по этим коридорам. Здесь она всегда чувствовала себя в своей среде.

– Как тесен мир, Витя, – сказала она после паузы. – Мы с Лилей здесь учились, правда, на разных факультетах, но подружились. С Наумом я познакомилась, схлестнувшись с ним на телевизионном ток-шоу. Мы чуть не поубивали друг друга тогда, ведущий уже думал, что придется нас вручную растаскивать… С тобой мы случайно встретились в поминальный день на кладбище в Новоминской. И оказывается, что мы все учились здесь, правда, в разные годы. Как будто сам Университет каким-то мистическим путем соединил наши параллельные прямые, вопреки Евклидовой математике.

– Ничего удивительного, – ответил Морской, – в какой-то степени мы все – родственные души. Здесь лучше всего себя чувствуют те, кто приходит именно учиться, а не балду гонять и понтоваться, а диплом получать дуриком. Здесь дипломы выдают только за знания и усердие, а не за крепкие локти, папины деньги или мамину луженую глотку.

Он потер подбородок, глядя в широкое панорамное окно.

– Кое-кто из моих однокурсников ныл: тяжело, спрашивают строго, строят конкретно… Я же видел другое: спрашивают нормально, надо только готовиться к ответам, а не лентяйничать. Письменную работу завернули? Так не надо было готовую из интернета качать, а написать ее самому; пару вечеров в библиотеке посидеть вместо того, чтобы в ночном клубе, как конь, скакать. За испорченную или просроченную книгу оштрафовали? Так нужно сдавать литературу в срок и обращаться с ней бережно! Некогда пива попить с девчонками? А ты зачем сюда приехал? Учиться или, как верблюд, "Балтику" хлестать вдали от отцовского подзатыльника? Получил замечание за нарушение дисциплины? А не опаздывай на пары и не веди себя в учебном заведении, как в подворотне. Это там можно над похабными анекдотами дико ржать и матом орать, а здесь нечего подворотню устраивать. Из "Подводной лодки" вежливо попросили? А не залипай на порносайтах. Дома хоть обсмотрись на голых девочек во всех позах, а в Университете нечего сервер засорять и переходить по сомнительным ссылкам, после которых вирусолог до седьмого пота систему "лечит". Они думали, что если за их обучение заплатили – то тут все обязаны перед ними на цырлах ходить и пылинки сдувать? Так вот, я быстро понял: тут этого нет. Тут плату вносят за обучение, за получение знаний в комфортных условиях. Нам создают великолепные условия для учебы – а от нас требуются лишь прилежание и культура поведения. И соблюдать их вовсе не трудно. Кстати, тут можно не только учиться, но и отдыхать после трудов праведных. Клуба с коктейлями и веселыми красотками, конечно, нет, но есть спортзалы, театральная студия, и даже пляж! – Виктор оживился. – Да-да, тут вместо тривиального бассейна устроили настоящий тропический берег! Песок, шезлонги, шелест прибоя, комбинированные лампы для солярия. Я вчера там классно поплавал и позагорал, совсем как в Алустосе. Ты захватила купальник? Сейчас там будет не многолюдно, и если хочешь расслабиться на солнышке…

– Мог бы заранее предупредить, – ответила Вероника с укоризной, – я же в Университет ехала, а не на Крестовский остров! Конечно, не захватила.

– Не беда, – жизнерадостно ответил Виктор, – тут и магазинчики есть со всем, что может понадобиться студенту, и в витрине одного из них я видел вполне симпатичные купальники. Ты тут еще много новшеств откроешь для себя!

Он так горел желанием непременно показать Веронике университетские магазины и пляж, что девушка улыбнулась и сказала, что в таком случае надо доедать ужин побыстрее, пока магазины не закрылись. "Иначе мне и искупаться будет не в чем, – сказала она. – Ты прав, в Университете надо вести себя достойно, а не устраивать здесь шоу нудистов!"

Виктор так фыркнул, что чуть не разбрызгал кофе из своей чашки и в последний момент сдержал очередную свою шуточку из серии "А что, я был бы не против…"

***

– А неплохо иметь возможность вот так позагорать в шезлонге под шелест волн посреди Петербурга, – сказала Вероника, выходя из воды и с наслаждением вытянувшись в ротанговом шезлонге у самой кромки. – Идеальный отдых. Жаль, что в те годы, когда я здесь училась, этого еще не было.

Из звуковых колонок доносились отдаленные крики чаек. Кондиционер гнал свежий бриз с ароматом морской соли. Вода мягко поплескивала об искусственный берег. А лампы под потолком создавали полную иллюзию солнечного пляжа – но были настроены так, чтобы приятно греть, а не обжигать.

– Не хватает только "Секса на пляже", – приоткрыл один глаз Морской, вальяжно возлежавший в своем шезлонге.

Ему на живот шлепнулся флакон лосьона для загара "Эйвон Бронзе".

– Эй! – подскочил Виктор. – Я вообще-то имел в виду коктейль, а не то, что ты подумала!

– Ах, вот как, ты уже без выпивки и отдыха себе не мыслишь?! – изобразила гнев Вероника. – Несчастный ты алкаш!

Виктор рассмеялся и метнул флакон, целясь в живот Веронике, но девушка была настороже и ловко поймала лосьон.

В бассейне они были одни. После окончания пар студенты разошлись – по домам; в комнаты общежития; в библиотеку; в "Лодку": вовсю шла подготовка к летней сессии, и зал оказался в полном распоряжении Вероники и Виктора. "Интервью проходит в неформальной обстановке, – сказал Виктор, выходя из кабинки для переодевания в плавках и сланцах, – так и напиши: формат "без галстука"… и даже без штанов!" "Это еще не интервью, – ответила Вероника, сидящая у воды в новеньком бирюзовом бикини, – так – репетиция. Ни диктофонов, ни вопросов из серии "как дошел ты до жизни такой" нет; значит, для полноценного интервью пока рано".

– Вот такая ирония судьбы, и даже без легкого пара, – сказал Виктор, снова вытягиваясь в шезлонге, – один стал преуспевающим адвокатом, его имя – уже бренд. Другой доставляет заказы из интернет-магазина. А ведь стартовые позиции у них были примерно одинаковы…

Морской все еще думал о пропавшем однокурснике Гершвина, заброшенной машине и письме, опоздавшем на полгода.

– И я недавно встретил ВКонтакте однокурсника, – продолжал Виктор. – Он с гордостью рассказывает, что открыл небольшой магазинчик молочных продуктов где-то в Белоострове и считает это пиком успеха. Фотки выложил… Симпатичный такой павильончик, небольшой, но уютный. Стиль "прованс". Ну, а я… Я чуть большего достиг, – скромно заключил олигарх. – А ведь стартовая площадка у него получше моей была.

– Каждому свое, – ответила Вероника, – тут надо учитывать разные факторы… Не дано таланта, или зарыл его в землю, или обстоятельства так сложились; сбили на взлете. В начале 90-х бывшие двоечники и второгодники на "мерседесах" рассекали и "цепуры" с "гайками" носили, а доктора наук в Китай за разноцветными трусами ездили и торговали ими у метро…

– Ионов и Астафьев тоже из этих двоечников, – вспомнил своего предшественника и его верного помощника в мэрии Краснопехотского Виктор, – как-то Ионов обмолвился, что в начале "лихих 90-х" у них была большая компания, дружное братство, а теперь из всей компании только они с Астафьевым остались в живых и на свободе… "И бывший зэк, и бывший академик – кто что хотел, тот получил сполна!" – хрипловато пропел он, подражая певцу. – Зато сейчас все на место встало, ты видела аллею почетных докторов Университета? Наука снова в почете, и это радует. Общество, в котором профессор синтетическим барахлом в переходе торгует – больное общество, и мне его жалко. Может, кому-то и нужны легко управляемые неучи, привыкшие "жить на позитиве и ни о чем не париться", но здесь их точно не найдешь. Я уже провел одну встречу с будущими экономистами и с радостью отметил, что блестящих любознательных и умных взглядов в аудитории было больше, чем скучающих или ошалевших, пялясь в гаджет. Чем больше в обществе развитых, мыслящих людей – тем лучше у общества перспективы. Но я что-то увлекся. Разговорился, как на лекции. О чем ты мне хотела рассказать?

Вероника встала, чтобы обновить лосьон для загара, и только закрыв флакон, ответила:

– Да вот познакомилась с очень интересным человеком…

Виктор приподнялся, приподняв брови.

– Интересным в качестве героя будущего цикла публикаций, Витя, а не то, что ты подумал, – успокоила его Вероника. – Начнем с того, что даже его сподвижники ни разу не видели его лица. На людях он все время появляется в латах и шлеме Дарта Вейдера.

– Хм. И чем же он занимается? Фоткается с туристами на Невском или около Зоо?

– Нет. Он – владелец блога.

– А-а! Блогер Вейдер! – хлопнул себя по лбу Виктор. – Совсем из головы вон. Прошлым летом в новостях на центральном телеканале прошел сюжет о том, как он раскурочил контактный фонтан в Тепломорске. Кстати, правильно сделал, – добавил олигарх. – Я в Краснопехотском тоже два таких фонтана открываю первого июня. Один – в бэби-зоне городского парка, другой – возле детской площадки. А на центральной городской площади их втыкать считаю в корне неправильным. Всему свое место, и я предпочитаю центр города как-то иначе украшать.

– "А чтотуттакова, эттажедеети, а разве вы сами в детстве никогда не бегали голеньким, значит, у вас детство было ужасным, ах, вы бееееедненький, сознайтесь, вы просто завидуете детскому счастью", – писклявым голосом затарахтела Вероника. Увидев недоумевающее лицо Морского, она расхохоталась:

– Это попурри из отзывов защитников тепломорского фонтана. Или ты подумал, что я чокнулась?

– Детство у меня было счастливым до девяти лет, – серьезно сказал Виктор. – Хоть я и не бегал телешом по центральной площади.