Глава 2. Друг

Есть у людей такая особенность: верить и одновременно не верить снам. Человек – это вообще существо, как правило, находящееся в постоянном сомнении, что выбрать. Свобода выбора была дана людям от Бога. И поэтому у человека обычно есть ощущение свободы. При том зачастую выбор есть во всем, даже в мелочи. Людям кажется, что они сами определяют свой путь. Есть ли на завтрак полезную овсянку или вредные жирные сосиски, пробежать ли утром вокруг дома или понежиться еще полчасика под одеялом, пойти с работы домой к жене или завернуть в кафе вон с той классной девочкой из соседнего отдела, которая давно уже призывно улыбается при встрече и в то же время скромно опускает глаза. Тоже выбирает. Между тобой, таким красивым, но женатым и не очень-то обеспеченным, и Валерием Семеновичем, толстым её начальником, который погладил её сегодня по крепкой красивой попе. И людям кажется, что, делая таким образом выбор, они сами определяют свою судьбу. Хотя большая часть из них не ведает, куда идёт.

Иным выбор бывает у магов. Особенно у призванных, у тех, к кому однажды пришли и сказали: встань и иди! Вот твоя дорога. И тогда выбор, сделанный один раз, отметает все другие возможные выборы. Выбор дороги не слеп. Если знать, куда идешь, отпадает сама возможность выбора. Просто отсекается с пути всё ненужное.

Люди, как и маги, часто видят вещие сны. Но поскольку у людей есть свобода выбора, то большую часть подобных снов они подсознательно выбирают забыть. А то, что помнится, опять-таки ввергает в пучину сомнения и вселяет страх. Вот приснилось, к примеру, что девушка держит на руках ребенка. Вроде бы все хорошо. Ан нет! После этого её бросает муж. Или приснилось, что её давно умершая бабушка показывает, где в доме спрятано наследство. И в придачу дарит жемчужное ожерелье – супер! А в доме потом кто-то умирает. Или сама сновидица заболевает онкологией. Поэтому люди и кидаются к сонникам, а кто побогаче и посмелее – к бабкам-ведуньям и экстрасенсам, дабы все объяснили и подсказали, что делать. Самые отчаянные говорят: я не верю снам! И живут себе дальше. Но на изнанке сознания уже включается определенная программа. И, отрицая её, человек лишь подсознательно приближает то, чего боится.

Я часто прошу людей, которые приходят ко мне с просьбой толкования снов, начать вести статистику. У одного грибы снятся к прибыли, у другого к болезням. Но люди не верят в статистику, это скучно. Они не хотят работать, собирать и систематизировать данные, обрабатывать и правильно обобщать информацию. Они предпочитают верить в магию, а по большому счету – чтобы кто-то за них подумал и все сделал. А магия без статистики во многом похожа на блуждание по болоту вслепую. И да, у магов сны поддаются управлению. На высшем уровне – это осознанные сновидения, о которых писал Кастанеда. Но и на начальном уровне, по крайней мере, можно попытаться в них разобраться.

Этим я и решила заняться, записав и максимально проанализировав давешний сон. Прежде всего, мне хотелось понять, почему ключом к вратам в первый круг Нави, как называла иную реальность Алевтина, стали для меня именно флоксы. Цветы, конечно, красивые. Очень. И я действительно люблю их запах, иногда нежный, иногда до одури сильный, рывком возвращающий в детство, где на даче у бабушки, в палисаднике, прямо рядом с домом, были заросли этих чудесных цветов. Можно было подойти близко-близко, погрузить в них ладони, обнять охапку этой прелести, так много, как только могли вместить в себя руки восьмилетней девчонки, нырнуть лицом в душистое море разноцветных нежных лепестков – белых, сиреневых, красных. И вдохнуть этот запах так сильно, насколько позволяют лёгкие. А потом затаить дыхание, замереть и стоять так долго-долго. И, отпустив запах, вдыхать снова и снова. В то далёкое время это действие не переносило меня в иной мир, нет. Просто уносило с земли и отправляло куда-то в недоступное для обычных людей место. А может, у детей в Нави есть свои миры, или круги, как назвала из ведьма Алевтина. Вот доберусь до неё и спрошу при случае. Если доберусь…

А добраться очень хотелось. Мой научный поиск в интернете по поводу происхождения флоксов дал совсем не тот результат, которого я ждала. Как там сказала ведьма? Это цветы, предки которых выросли на крови одного из моих предков. Когда-то и кем-то убитого. Но интернет упрямо не хотел искать предков флоксов на русском Севере, а сообщал, что цветы эти были привезены в XVIII веке из Америки. Однолетний флокс – из Техаса, многолетний – из Канады. А ещё на Руси эти цветы почему-то называли ситчиком. И нашлась ещё такая легенда. Жила-была на селе девушка-портниха. Была она красавицей и мастерицей. И был у неё любимый парень. Собирались они пожениться, да забрали его в солдаты. А девушка с утра до вечера сидела у окна, шила наряды людям. Иголка мелькала в её руках, а глаза застилали слёзы. Уколола девушка нечаянно палец, и из этой капли крови вырос чудесный алый цветок – пламенный, как любовь в её сердце, и красный, как капля её крови.

Последнее обстоятельство меня немного порадовало: хоть что-то говорилось про кровь. Однако было непонятно, какое отношение неразделённая любовь деревенской девы имеет к моим гиперборейским корням.

Еще немного покопавшись в фармацевтических и ментальных свойствах флоксов, я установила, что цветы эти признаются пробуждающими эмоции. Экстракт из них, в малых дозах добавленный в пищу или питьё, заставляет чувствовать более тонко, и в то же время насыщенно. Ещё говорилось, что, если положить на подушку спящего возлюбленного цветок пурпурного или вишнёвого флокса, начавшие остывать чувства вспыхнут с новой силой. А чтобы отвадить разлучницу от мужа, достаточно зарыть возле её дома высохшее на солнце соцветие флоксов бледно-синего цвета.

Ну, это мне сейчас без надобности. Разлучнице я подарила своего бывшего мужа около шести лет назад, спешно собрав ему узелок с вещами и пожелав счастливого медового месяца. Насколько я знаю, этот месяц закончился прямо у её дверей, не успев начаться, ибо подаренное ей счастье являлось бытовым инвалидом и уже пару лет как сидело без работы, играя до утра в танки и мечтая маршировать в рядах левого политического лидера Кургиняна, строя социализм и счастливое будущее. Поскулив пару часов под дверью прекрасной дамы, не пожелавшей брать на содержание это сокровище, Мачо, переименованный в Чмо, с тем же узелком труселей засеменил домой к маме, которая со стонами приняла своё чадо под теплое крылышко.

Освежать остывшие чувства мне тоже было не с кем, ибо ни один из моих поклонников не удостоился до сих пор чести спать со мной на соседней подушке. Нет, после развода мужчины в моей жизни, конечно, были, но это всегда проходило вне дома, без обоюдного вмешательства в личную жизнь, что вполне устраивало обе стороны. Это были скорее друзья, чем любовники, хотя временами нам ничто не мешало из друзей становиться любовниками. Я, правда, помню и не очень светлые периоды, когда бывала влюблена в кого-то из моих друзей. Влюблялась я сильно, до залипания, до одури. Это было больно и никогда не отдавало взаимностью. Самое плохое заключалось в том, что подобное состояние «любви» захватывало все мысли, засасывало в омут и выводило из равновесия. Предки мои какое-то время это терпели, но потом все эти переживания резко закончились. Мне объяснили через знакомых шаманов, что подобное состояние равнодушия неизбежно наступает у того, кто выбрал путь мага. Особенно если в настоящей жизни ты женщина. Маг гетерогенен по своей природе, он самодостаточен, и дух его дополняет сам себя. Ему не скучно одному, потому что он никогда по-настоящему не бывает один. Ментально люди просто не понимают магов, не дотягивают до этого уровня, а расти не хотят. Чаще всего нас считают ненормальными, в мягком варианте – с хорошим воображением, и нас это вполне устраивает.

А поскольку с точки зрения физиологии люди для магов являются необходимым источником энергии, ведьма может и вправе взять себе того, кого хочет, и в момент, когда она хочет. Без любви. Без залипания на объект. Просто взять, получить вдохновение, пищу, энергию, и идти дальше. Если залип мужчина – это его проблемы. Но на определённом уровне силы и этого неприятного последствия можно избежать. Высшие ведьмы гуманны. Зачем доводить до нервного и энергетического истощения одного человека, если можно безболезненно подпитываться от любого близкого в данный момент источника?

Итак, ни возвращать, ни привораживать с помощью дивной флоры мне было некого, поэтому я решила больше не копаться в эзотерической ценности этих цветов и остановилась лишь на эстетическом аспекте. От всех этих копаний и разглядываний флоксов мне очень сильно захотелось почувствовать их запах. И, если получится, прорваться с его помощью, как тогда, во сне, в первый круг Нави. А если нет, то хоть нырнуть ненадолго в детство. В любом случае эксперимент нужно было провести. Сейчас уже начало сентября, флоксы отцветают, да и в городе их найти трудновато. Но я точно помнила, что в глубине палисадника возле моего подъезда росла пара-тройка кустиков. Конечно, не заросли, как на бабушкиной даче или в деревне у Натальи, но за неимением лучшего… Благо, живу я на первом этаже, а на улице пока тепло. Поэтому, схватив куртку и сунув ноги в кроссовки, я быстро вышла во двор.

Флоксы в палисаднике я искала долго. Большая часть растительности там ещё не завяла и задорными зелёными стеблями тянулась к небу, как бы не желая прощаться с летом. Я долго вглядывалась в эти джунгли и наконец среди зарослей хвоща и сурепки мне удалось разглядеть бледно-сиреневые лепестки, сиротливо прижавшиеся к кусту шиповника. Они росли довольно далеко от тротуара, и вначале у меня мелькнула мысль перешагнуть невысокую оградку и дойти до куста. Однако, оглянувшись, я заметила на подъездной лавке двух бдительных бабок, которые, пользуясь хорошей погодой, вышли погреть свои косточки, а сейчас смачно лизали мороженое и подозрительно на меня косились. Да и не хотелось мне, если честно, лазить по палисаднику, так как туда частенько захаживали местные коты для закапывания «секретиков». Поэтому я ограничилась тем, что перегнулась, насколько было возможно, через забор и попыталась принюхаться.

Запахи были разные. Явно пахло кошачьим кормом из миски у подъезда. И не только кормом. И не только кошачьим. Какие-то желтые цветочки тоже пахли, резко и пряно. Пахло подгорелым убежавшим молоком из кухни сверху, свеженалузганной семечковой шелухой, рассыпанной возле помойки, и даже – слегка пивом, из квартиры алкоголика Максима. И среди всей этой какофонии тонкой струйкой сочился знакомый запах флоксов. Совсем слабый, едва уловимый, перебиваемый остальными запахами. Я нагнулась сильней и вдохнула глубже. И – апчхи! Апчхи, апчхи… Блин, у меня же аллергия на молоко!.. А ещё меня от чихания начало заваливать вперёд. И когда я уже готова была упасть под восторженные охи бабок, чьи-то руки крепко подхватили меня и рванули назад. А около уха, будто внутри, прозвучал низкий мужской голос:

– Держись!

Я обернулась – и оказалась почти лицом к лицу с моим спасителем. Но увидеть успела только глаза, карие с прозеленью, тёплые и глубокие, какого-то совсем ненормального для людей цвета. Они были так близко к моим, что я чувствовала горячее дыхание их хозяина. И, наклонись он чуть ниже…

Апчхи!.. И вся романтика тут же была разрушена предательской серией моих чихов. Понять бы, на что из этой палисадной флоры у меня аллергия! Хорошо хоть успела отвернуть голову, а не чихать на лицо мужчине. Кем бы он ни был, невежливо как-то, некрасиво. Он все продолжал держать меня за плечи, а я чихала, как припадочная. Нос заложило, глаза слезились, тот ли от аллергической реакции, то ли от позора. Я привыкла очаровывать мужчин улыбкой, а не размазывать пальцами слёзы и не шмыгать носом, не имея возможности высморкаться.

– Платок есть? – усмехнулся спаситель. И, не дожидаясь моего ответа, достал из кармана куртки бумажную салфетку, сам приложил её сначала к моим глазам, а потом к носу. И шепнул:

– Высморкайся нормально. А потом продышись.