3. Неожиданное знакомство

Почти каждый день приходила она в кладовую. Эзеркиль запомнила время обхода стражами восточного коридора и старалась не показываться там в те отрезки времени, когда ее могли заметить. Это маленькое окно стало ее отдушиной, личным маленьким секретом. Но однажды, сама того не ожидая, она чуть не стала жертвой собственной глупости.

Как обычно, Эзеркиль пристроилась на полу, сложив руки на подоконнике и положив на них голову. Солнечный луч падал на ее белоснежное лицо. Она так разомлела под солнцем, что закрыла глаза. Просидев так с полчаса, неожиданно для себя, она вдруг услышала голос:

– Здравствуйте, прекрасная незнакомка.

Эзеркиль вздрогнула и открыла глаза. За окном, внизу, стоял молодой юноша и любовался ею во все глаза.

Зрачки ее расширились, и она поспешила спрятаться за стеной, дрожащей рукой закрывая лицо никабом.

– Ох, простите меня, я не хотел вас напугать. – послышалось с улицы, – я лишь хотел поздороваться. Негоже не поприветствовать вас, работая напротив вашего окна.

Но Эзеркиль молчала. Она растерялась, не зная, что сказать.

– Уходите, – выпалила она первое, что пришло ей на ум.

– Хорошо, если вы этого желаете. Еще раз прошу прощения, если напугал вас. – Императрица услышала шуршание травы и неровные удаляющиеся шаги. Она аккуратно выглянула из-за стены и вгляделась в спину незнакомца. На темных волосах красовалась соломенная шляпа, а из одежды на нем был комбинезон и серая рубаха. Когда он скрылся из виду, Эзеркиль с облегчением вздохнула и решила повременить со своими «прогулками». Она так перепугалась, что этот человек может раскрыть ее тайну, что стала ругать себя за такое пренебрежение правилами. Каждый день она лихорадочно ждала, что вот-вот кто-нибудь зайдет в ее покои и обвинит в измене. Ведь за это ее ждала не просто смерть, а настоящая пытка. За подобную провинность в Кинем Хао, мать Империи могли приговорить к позорному столбу. В этом случае нагую девушку привязывали на площади, и любой прохожий мог сотворить с ней все, что душе вздумается. После этого ее конечно ждала освобождающая смерть, но уйти в иной мир с таким позором означало обречь свою душу на вечные муки в аду.

Эзеркиль не спала несколько ночей, и все ждала возмездия, но никто не пытался уличить виновницу столь подлого случая. Когда страх совсем прошел, она задумалась о том, что этот человек, возможно, даже не понял, что видел саму мать Империи. Скорее всего он был рабочим. Но что конкретно он собирался делать под ее окном? Она вспомнила его добрые голубые глаза и ей вдруг захотелось снова увидеть его. Но конечно, второй раз она не могла себе позволить так рисковать.

Несколько дней спустя, когда Эзеркиль стало невмоготу терпеть заточение, она снова решила проникнуть в кладовую. Маленькое окошко словно притягивало ее магнитом. Госпожа сидела в обнимку с арфой и пыталась играть, но кроме отдельных, бессвязных звуков ничего не выходило. Ее мысли были заняты отнюдь не нотами. Она осознавала всю серьезность последствий, но никак не могла унять внутри себя это жгучее чувство.

– Теперь-то я буду осторожнее, – говорила она себе.

Она предприняла несколько безуспешных попыток вернуться к тайному месту, но каждый раз, оказываясь возле двери, ее колени начинали дрожать. Возвращаясь же в свои покои, она снова не могла ни о чем думать, кроме как об этой злополучной комнате. «Может быть, он больше там и не появится?» – спрашивала она саму себя. Этот круговорот сомнений и страхов заставил ее изрядно понервничать и заново пересмотреть свои приоритеты. Томительная скука никак не позволяла ей спокойно сидеть на месте.

Собравшись с мыслями, госпожа появилась в восточном крыле после обеда, и добравшись до окна, осторожно выглянула на улицу. На небольшом расстоянии от замка, тот самый юноша окучивал кусты. Он бережно сажал ростки в землю, поливал их, подвязывал, вытирая временами пот со лба. Его красивые руки со знанием дела орудовали граблями, лопатой, и Эзеркиль слегка улыбнулась, наблюдая за ним. Он обернулся в ее сторону и тогда она поспешила скрыться за стеной. Прежде чем снова выглянуть наружу, девушка выждала немного времени, но любопытство одержало верх.

– Это вы, прекрасная незнакомка. – услышала она.

– С кем имею честь разговаривать? – тихо спросила Эзеркиль из-за своего укрытия.

– Меня зовут Аджме. Я садовник. – добродушно отозвался он. – А как ваше имя?

– Меня зовут Фиска, – солгала Эзеркиль, в надежде, что если цветовод вдруг взболтнет кому-нибудь лишнего, никто не узнает, что он видел саму Императрицу.

– Очень рад знакомству. – сказал он, и Эзеркиль почувствовала по телу странную дрожь.

– Что вы сажаете? – спросила она.

– Это смородина. Император распорядился, чтобы этот двор перестал пустовать. Но так, как с этой стороны господам его не видно, было решено посадить что-то полезное. Вы любите смородину?

– Люблю, – смущенно ответила Эзеркиль.

– Тогда я принесу вам кринку, как только она созреет.

– А вы довольно самоуверенны.

– От чего же?

– От того, что надеетесь увидеть меня снова.

– А разве я вас больше никогда не увижу?

– Только если очень захотите. – кокетливо улыбнулась Эзеркиль, но сразу же прикусила себе язык, мысленно ругая себя за такую беспечность. Ее лицо едва выглядывало из-за стены, так что Аджме видел его только наполовину.

– Тогда я сделаю для этого все возможное. – улыбнулся он в ответ.

Они распрощались и тогда садовник вернулся к своей работе, а взволнованная Эзеркиль побежала к себе в комнату. Она и примерно не могла описать что чувствовала, но одно знала точно – это знакомство принесло ей облегчение. Теперь она могла держать ситуацию под контролем. Кроме того, она была рада познакомиться с кем-то подходящим себе по возрасту, поскольку во всем замке госпожа оказалась самой молоденькой. Не считая конечно двоих детей прачки, но те были еще совсем махонькие.

Аджме показался ей не таким, как все. Словно он был вовсе не из этого мира. Она представляла его сказочным эльфом или магом, пришедшим, чтобы спасти ее от одиночества. Несомненно, он был ее героем. В мыслях она наделяла его какими-нибудь способностями и не раз представляла, как он врывается в замок, чтобы выкрасть ее и увезти куда-то очень далеко.

Госпожа стала приходить в кладовую каждый раз, когда выпадала свободная минутка, и каждый раз улыбалась, увидев юношу на своем месте. Аджме привлек ее своим добрым сердцем и милой улыбкой. Он был хорошо воспитан и знал, как поднять Эзеркиль настроение. Иногда он говорил ровно то, о чем она думала, и ей казалось, что юноша обладает силой читать ее мысли. Но, конечно, он был совершенно обычным человеком, хотя и вызывал у девушки неподдельный интерес.

– Как давно вы работаете садовником? – спросила она, сидя у окна в их очередную встречу.

– Всю жизнь. Моя мать была поварихой, а отец гончаром. Мы жили в хижине на территории замка, и когда я вырос, мать пристроила меня ко двору. Пришлось долго учится работать косой, выращивать деревья и цветы, зато теперь я делаю это с большим удовольствием. А как насчет вас? Как давно вы служите при дворе?

Эзеркиль растерялась. Она не успела придумать легенду для такого случая, и совсем не ждала подобного вопроса.

– Совсем недавно. – начала она, – я служу придворной у ее Превосходства.

– А мне еще ни разу не доводилось видеть господ своими глазами. Какая она? Императрица?

– Что?! За всю жизнь вы не разу не видели того, кому служите?

– Да, – пожал он плечами, – я получаю приказы от главного визиря. Свидание с самим Императором мне без надобности.

– Признаться вы меня удивили. А что на счет Императрицы…она добрая и красивая. А еще очень скромная, и временами даже застенчивая.

– Вы так хорошо ее знаете. – Подытожил Аджме.

– Да. Мы с госпожой в хороших отношениях. – ухмыльнулась она.

Все, что она говорила юноша принимал за чистую монету. Он так слепо доверял ей, что даже не пытался выяснить, почему придворная Императрицы так боится показать ему свое лицо. Он посчитал, что дама очень застенчива и это вызывало у него еще больший интерес к ней.

Эзеркиль высоко ценила эти встречи. И хоть Аджме не мог полностью видеть ее лица, он никогда не отказывал ей в общении. Впервые от ее Превосходства ничего не требовали и не упоминали о ее статусе. Ей было просто легко и свободно в общении с ним. Они обсуждали разные темы, от огородных вредителей до исторических событий Империи. Вечерами Эзеркиль все так же принимала ненавистного мужа, а днем бегала к своему новому знакомому. Несколько раз Аджме предпринимал безуспешные попытки пригласить ее на прогулку, но Эзеркиль отвергала все его предложения, на корню пресекая подобные проявления с его стороны. В конце концов, она сказала, что мать Империи запретила ей покидать стены замка, и ослушаться госпожу она не имела права. Так им пришлось довольствоваться короткими встречами через маленькое подсобное оконце.

Ее ничуть не трогало то, что она обманывает остальных – своего мужа-Императора, Фиску, караульных дозорных и прочих слуг. Но по какой-то причине ее заботило то, что для Аджме она являлась самозванкой и самой настоящей лгуньей. Однако поступить иначе и рассказать ему правду она бы не осмелилась. По крайней мере на сегодняшний день.

В очередной, не предвещающий беды день, когда она снова собралась после обеда идти в кладовую, ее остановила Фиска, внезапно появившаяся на пороге.

– Его Величие Император Кинем Хао просит вас к себе.

– Прямо сейчас? – взволнованно спросила Эзеркиль. Сердце ее ушло в пятки. Она не могла представить, зачем понадобилась Императору средь бела дня. Она боялась, что кто-нибудь видел ее у окна, и непременно донес это до Императорских ушей.

– Да. Позвольте сопроводить вас в тронный зал.

Они вышли в коридор и Эзеркиль печально посмотрела в ту сторону, что вела в восточное крыло. Она пыталась представить, чем сейчас мог заниматься Аджме. Работает ли под полуденным солнцем, или лежа на траве и заслонив лицо своей широкополой шляпой, думает о ней. Что станет с ним, узнай Император о гнусном поведении своей жены?

Фиска привела ее в тронный зал, где Эзеркиль увидела за круглым столом несколько министров и советников Империи. Это были мужчины в военном обмундировании, с суровым взглядом и сединой в волосах. Их понурые лица выражали нетерпение перед затянувшимся ожиданием. По-видимому, они сидели здесь очень давно. Императрица вошла в помещение, обратив на себя их внимание, и в ту же минуту представители совета разом встали, чтобы почтить госпожу поклоном. Она, стараясь сохранить каменное лицо, присела на свое место и стала молча дожидаться Императора. Но внутри у нее бушевала буря. «Что происходит?» – спрашивала она саму себя. Ее предчувствие было недобрым. Но этого вполне следовало ожидать, нарушая законы и поступая против воли Императора.

Его Величие не заставил себя долго ждать. Он вошел в зал с весьма озадаченным лицом и пока шествовал к трону, Эзеркиль мужественно старалась держать себя в руках. «Неужели он все узнал?» – крутилось у нее в голове. Нет, она не хотела себе такого конца. Уж лучше она вонзит себе в сердце кинжал, чем будет казнена подобным образом. Но Император подошел, учтиво поцеловал ей руку и занял свое место.

– Дорогие советники, – начал он, – я собрал вас сегодня, чтобы решить важный вопрос, касающийся границ нашей Империи.

Пока он говорил, Эзеркиль постепенно менялась в лице, благодаря в душе господа за то, что это собрание не имеет к ней никакого отношения.

– Люди «Нового света» имели наглость посягнуть на наши земли. – начал Император, – с западного рубежа мне пришло известие, что чужеземцы пересекли границу и начали застройку переправы на нашей территории.

Несколько веков Кинем Хао занимал, пожалуй, лидирующую позицию среди существующих империй и государств. Правда в последнее столетие ходили слухи, что на западе во всю процветает «Новый свет». Мир где народ был свободен от законов восточных земель. Быстрорастущие небоскребы заменяли удобные одноэтажные лачуги, в которых жили Кинемхаосцы. Люди там были свободны и все чаще встречались работники по найму, нежели рабы, принадлежащие правителю на правах собственности. Как бы Эзеркиль хотела сбежать в этот чужеземный край. Сбросить с себя оковы своих обязательств и просто жить, не принадлежа никому. Но она отчетливо осознавала, что в этой жизни – это невозможно.

– Они так же имели наглость проигнорировать предупреждения моего окольничьего прекратить стройку и очистить территорию.

Эзеркиль, слушая речь Императора, постепенно теряла интерес к происходящему, попутно задавая себе вопрос, зачем она здесь. Почему его Величие настоял на ее присутствии? Ведь это дипломатическая встреча, одна из многих, на которые раньше Император не имел чести приглашать ее. Пока советники выдавали свои гипотезы и варианты решения сложившейся ситуации, Эзеркиль смотрела на их хмурые лица сквозь полуприкрытые веки.

– Я думаю, в данном случае стоит воспользоваться правом «Кельте⁷» и защитить границы штурмовым путем. Предлагаю вынести под обстрел всех, кто незаконно проникает на наши земли. – сказал один из советников, вставая с места.

– Позвольте! – подхватил второй, – смею не согласиться с советником Кун Бо, поскольку для этого мы должны получить от той стороны официальный отказ в удовлетворении нашего прошения. По правилам Международной Конвенции мы не имеем права начинать военные действия без коммуникации с другой стороной. Давайте будем цивилизованными! В народе и так говорят, что наши устои уже устарели!

И тут Эзеркиль вовлеклась в беседу. То, что сначала показалось скучным, заиграло новыми красками. Предложение советника показалось ей интересным, и в уме промелькнула довольно дерзкая мысль. В самый разгар полемики, во время высказывания одного из членов совета, Эзеркиль едва уловимо качнула головой. Заметив этот жест, Император повернулся в ее сторону и поднял руку, призывая советников молчать.

– А что скажете вы, моя Императрица? – обратился к ней Беренгар.

Она явно не ожидала такого вопроса, но сочла этот случай вполне удачным, чтобы вставить свое слово. Гордо подняв голову, она строго сказала:

– Полагаю, Император, советник Кун Бо прав, и ответ от той стороны мы уже получили. Молчание и есть самый красноречивый отказ. Вам нужно ехать на границу, чтобы воспользоваться правом «Кельте» и лично проконтролировать его исполнение.

– Ваше предложение мне вполне импонирует, – начал Император, и Эзеркиль уже было обрадовалась, что его отъезду быть, но он сделал паузу, после которой многозначительно протянул:

– Но я не в праве совершать такие дипломатические встречи, и покидать замок, пока у Кинем Хао не будет приемника. Ваше нежное женское сердце не может себе и представить, чем может обернуться такая поездка. – и он взглянул на нее прищурив левый глаз. Она молча отвернулась, понимая, что проиграла, и ее коварная задумка несомненно пошла крахом. Эзеркиль понадеялась отделаться от своего мужа, отправив его на другой конец Империи, чтобы хоть ненадолго остаться предоставленной самой себе. Императрица четко осознавала, что пока он рядом, она будет чувствовать себя словно припертой к стене и схваченной за горло сильной мужской пятерней. Но она ни за что и никогда не смела показать ему, что чувствует на самом деле, поэтому на лице ее не дрогнул ни один мускул.

– Что ж, возможно стоит отправить кого-то, кто сделает это за вас и от вашего имени. – спокойно сказала она.

– Вы предлагаете развязать войну? – спросил Император.

– В данном случае, я не вижу другого решения, поскольку все предупреждения уже были проигнорированы. Очевидно, что люди «Нового света» не из робкого десятка и разговорами их не проймешь.

Император долго смотрел на Эзеркиль, вглядываясь в ее глаза, выражающие безмятежность. Прекрасную часть ее лица, единственную не закрытую никабом. Складки ткани красиво струились по лицу, выделяя силуэт маленького носика и слегка пухлых губ. Она не посмела отвести взгляда, поэтому на некоторое время в зале воцарилась тишина. Какие мысли роились в его голове, она могла только гадать. Беренгар облизнул губы, оглядел советников, и его громкий бас эхом покатился по залу:

– Я принял решение. Каарон, я возлагаю эту миссию на тебя, как на ведущего Императорского коннетабля⁸. Возьми людей и поезжай к западной границе. Разыщи их главаря и скажи, чтоб убирались с нашей территории немедленно. Молчание трактуется как отказ, поэтому в данном случае я наделяю тебя полномочиями любыми средствами очистить земли от незваных гостей. На этом заседание окончено!

Советники встали, и с поклоном удалились из зала. Эзеркиль тоже хотела уйти, но Император остановил ее, взяв за руку.

– Отныне и впредь, я желаю, чтобы вы присутствовали на каждом заседании. – сказал он.

– Ваше Величие, зачем вы пригласили меня сегодня? С какой целью? – поинтересовалась она.

– По двум причинам: чтобы вы не скучали и были в курсе всех дел Империи. Я знаю, каково вам приходится без прогулок на свежем воздухе, поэтому я постараюсь придумать для вас другие занятия. Моя задача – заботиться о вашем благополучии.

– Благодарю. Но я совсем не разбираюсь в политике.

– Однако сегодня вы неплохо справились. – улыбнулся Император.

Эзеркиль не смела ему возразить. Она откланялась и следом за Фиской покинула зал. Но вернувшись в свои покои, госпожа принялась со злостью хватать подушки с постели и швырять их на пол.

– Подлец! Чтобы я не скучала! Если бы он действительно заботился обо мне, то отменил бы эти глупые правила и запреты! – кричала она в гневе. Фиска стояла рядом, не зная, что ей предпринять. Императрица, которая только что была в ярости, вдруг осела на пол и горько заплакала. Тогда придворная села рядом и позволила себе обнять ее. Эзеркиль положила голову ей на плечо и окончательно разрыдалась.

– Не хочу я так жить… – всхлипывала она. Фиска гладила ее по волосам и молчала. Что-то говорить сейчас было бы излишне.