Глава 3. Никто, кроме меня

Иногда я становлюсь противен сам себе. Пресыщенная жизнь титулованного засранца с огромным состоянием за спиной стала надоедать. Прибавившаяся популярность к моему завидному положению в обществе, уже не приносила удовлетворения, а скорее уже висела тяжким грузом, зачастую мешая спокойно выпить пива в баре.

Сегодняшний праздник не вызывал у меня прилива эндорфинов в кровь, как раньше. Вчера я получил свой диплом. И что дальше? Присоединиться к строительному бизнесу отца? Чёрт, это последнее, чем бы я хотел заниматься в жизни. Никогда не мечтал заниматься этим, и вот, пожалуйста – на руках диплом по «бизнес-чертовщине».

– Тони, здесь слишком шумно! Эта чёртова музыка долбит мне по мозгам! Может быть, ты покажешь мне остров? – повиснув на моём предплечье, ворвалась в моё ухо Арина.

Предложи она мне это пару лет назад, я бы уже показывал ей и остров, и море. Всю фауну бы изучила в коленно-локтевой на пляже. Нет же! Динамила меня постоянно, с прицелом на серьёзные отношения. Вот только мне они на хер не нужны.

Стоит мне подумать о сексе, мой взгляд неизменно перемещается на Сумарокову. С тех самых пор, как она со звонким воплем вылетела из воды Истринского водохранилища прямиком в мои руки. С распущенными мокрыми волосами, тонкими локонами, облепившими её плечи, роскошную грудь. И сверкающими счастьем глазами. Про её задний бампер я без крепкого успокоительного и думать не могу! Ненавижу её плавную походку, заставляющую смотреть на безумно женственно раскачивающиеся бёдра, как на маятник гипнотизёра. Санькин аппетитный орех меня когда-нибудь доведет до греха…

– Это моя музыка, Арина. Мне она не по мозгам долбит, а будоражит кровь в венах, – ответил я, не отрывая взгляда, от перемещающейся по залу Санечки.

Сумарокова выглядела невероятно соблазнительно в этом роскошном платье. Обнаженная грудь под полупрозрачной тканью заставляет моё либидо биться в конвульсиях, от желания увидеть соски, скрытые под кружевными узорами вышивки. Движение атласной ткани юбки завораживают и я жадно ловлю моменты, когда её ножка появляется в разрезе.

– Обожаю смотреть на тебя, когда ты крутишь эти штуки! Тебе говорили, что ты невероятно горяч? – убирая мою челку со лба, томно выдохнула мне в лицо Ариша.

– Интересно… – пробормотал я, поборов в себе желание убрать её руки с моих волос.

Нахрен я заставил её переодеться? Лучше бы она и дальше продолжала скакать в мини-тряпке, смешиваясь с толпой девчонок в таких же блядских обрезках мануфактурной промышленности! А сейчас она выглядит как самый лакомый кусочек для всяких негодяев. Невероятно соблазнительна, и в то же время слишком наивна и невинна, что сводит придурков, вроде меня, с ума от желания затащить её в постель. Именно поэтому я должен за ней присматривать.

– Тони, малыш, мне кажется, ты не рад меня снова видеть, – обиженно надула губы Арина.

Наверное, я должен быть внимательным к даме, но в данный момент меня занимала не она. Сашенька, высокомерно вздёрнув нос, стрельнув в меня пьяным взглядом, едва не растянулась на полу. Недотёпа! Предотвратил встречу курносого носа и паркета какой-то Казанова, явно припершийся сюда, чтобы найти кому присунуть свой вонючий огрызок.

– Я не твой малыш… так, стоп! – выпалил я, глядя как Сумарокова вместо секундной благодарности, подхватывает под руку этого гамадрила, и идёт с ним к бару.

– Опять присматриваешь за своим хомячком? – цокнула языком Ариша, проследив за моим взглядом.

Раздражение прокатилось по венам, как цунами. Санька давно перестала походить на хомячка! И… только я могу её так называть!

– Она не должна находиться одна, – неохотно бросил я, а мои руки на автомате уже заряжали длинный фристайл треков.

– Так она и не одна, – сладким голоском проговорила Арина, касаясь губами моей щеки.

– Вижу, – сквозь сжатые зубы цежу я.

В том-то и дело! Сашенька олицетворение идеальной женщины. Она чиста и свежа, как майский ландыш. Она неприкасаемая!

Она для меня всё. Лучшее, что я сделал в жизни, было ради этой маленькой крошки. Если её не останется в моей жизни, я просто провалюсь в ад. Чтобы крутить там чертям пластинки, разумеется.

– Она уже взрослая девушка, Тони. Лучшее, что ты можешь для неё сделать – перестань лезть в её жизнь, – словно мои мысли пробежали по лбу красной строкой, заметила Ариша.

– Да, ты права, – нехотя согласился я, позволив глазам отлепиться от идеальной попки, водружающейся на барный стул.

Что я могу? Сашенька мой лучший друг и это самая большая проблема. Она помнит тысячи вечеров, где мы болтали, обсуждая моих подружек. Сашка помнит даже больше имён девиц, с кем у меня был перепихон, чем помню я.

А сейчас… сейчас я каждый раз до смерти боюсь, что очередная бабочка однодневка, станет последней каплей. Сумарокова повзрослела, но осталась прежней жизнерадостной девчонкой, для которой моя музыка значит едва ли больше, чем для меня. А я боюсь, что однажды она скажет, что с неё хватит. Хватит вечеринок, девок и бездумной траты времени.

И тогда она уйдёт из моей жизни.

Когда-нибудь это случится, я знаю.

Сейчас, глядя на этот распускающийся бутон самой красивой в мире розы, я сожалел, что позволил случиться нашей дружбе. Встреть я эту знойную красотку с роскошными формами и безупречным содержанием, я бы ни за что её не отпустил. Теперь же, после сотен дружеских посиделок, где я хвастался очередной взятой «крепостью», уверен, от этого цветочка мне достанется лишь шипами по морде.

– Тони, помнишь, ты предлагал познакомить меня со своей семьёй? Мне кажется, что теперь я готова, – нежно покусывая мочку моего уха, замурлыкала Ариша.

– Ни хера не помню. Наверное, был пьян, – отклонил я голову, уворачиваясь от этих жалящих мои уши укусов.

Хера себе у баб память! Это было года три назад, когда в моих мозгах не было ничего, кроме тестостерона. Член обескровливал мозг настолько, что мимолётное влечение казалось большим чувством.

Недотрога трёхлетней давности, тем временем принялась облизывать мою шею, а её тонкая ладошка скользнула к моему паху. Но ни мне, ни моему дружку в штанах было не до прелюдий в диджейской рубке. Прямо мимо моего носа проплыла Сашенька, покачивая бедрами в нетрезвой походке. В компании того самого Годзиллы волосато-перекаченного.

– Сука! – выругался я, разозлившись, что эта хитрюга намеренно не смотрела в мою сторону, точно зная, что я не одобрю её выбор и остановлю.

– Тони! Оставь девочку в покое! Ну понравился ей этот… беспородный жеребец, тебе-то что? – заканючила Ариша, положив ладонь мне на щёку и разворачивая лицом к себе.

– Что? Ты делишь людей по их происхождению? – уставился я на ту, что когда-то казалась мне эталоном красоты, изыска и воспитания.

– Боже, Бертран, ты как с луны свалился. Тебе пора вынырнуть из мира своих битов и грез. В нашем мире всё и всегда делится. Лучше принеси мне выпить, – её рука снова на моих волосах. – Я люблю Периньон, помнишь?

– Конечно, Верочка, сейчас принесу, – бормочу я, убирая с башки эту внезапно ставшую мерзкой клешню, и улыбаюсь во весь рот.

– Ч-что? Я Арина! – в неподдельном ужасе и шоке распахнула зенки курица, делящая людей по сортам.

– Да пофиг, – ещё шире улыбаюсь я, отлично зная, как круто работает этот метод быстрого разрыва с бабами. – Потряси булками на танцполе, детка, потом пойдём потрахаемся.

– Ты в своём уме? – взвилась Ариша и её безупречнийшие черты лица исказились в довольно отвратительной гримассе.

– Что? – деланно изумился я, затем перевел взгляд на её тощий зад и добил: – А-а-а… булки усохли? Ну, тогда костями, старушка, костями!

Заржав как дегенерат, я спрыгнул с подмостка и широким шагом пересек огромный зал.

Антуан Бертран, по части избавления от излишне прилипчивых девушек, может курсы анти пикапа открывать. И вторые курсы по спасению чести и достоинства глупых маленьких хомячков!

Я был зол настолько, что не отдавал себе отчет, в том, что, по сути, обидел заинтересованную во мне девушку. Даже то, что интересовал я её лишь потому что моя персона удовлетворила её критерии, не давали мне права так жёстко с неё обходиться. Но, мой опыт мне подсказывал, что лучше две минуты побыть негодяем и подлецом, чем пытаться устанавливать рамки. С девушками никакие рамки не работают. Вообще. Все мои прежние «останемся друзьями» девушки, ещё продолжительное время не оставляли попыток перевести отношения в романтическое русло.

Остров, на котором расположены многочисленные строения нашего родового имения достаточно большой, и чтобы найти на нём Саньку потребовалось бы немало времени, учитывая, что укромных уголков тут на полсотни человек хватит. Но мне повезло. Я услышал бас этого волосатого чудовища, едва не проскочив мимо эллинга.

– Ты невероятно сексуальна, Саша, – усыплял бдительность вместе с разумом наглый потаскун.

– Правда? – раздался тоненький голосочек Сумароковой.

Что? Она серьёзно? Ты свои буфера видела, Хомячок? Я готов дрочить на них вечность!

Выглянув из-за угла, мысли о семяизвержении на шикарные круглые сиськи Санечки пришлось отложить. Крупные жилистые руки перекаченного мачо плавно сползали на аппетитную задницу Сашки.

– Подожди… я… кажется я перебрала. Мне пора, – попыталась отстраниться Саша, но гоблин её не позволил.

– Куда же ты? Мы ведь хотели посмотреть на огни Марселя, – продолжил дурить девчонке голову мудак.

– Она сказала, что ей пора, – максимально ровным голосом но с нескрываемой агрессией произнес я. – Убирайся отсюда, романтик хуев.

Самое хреновое, что я совершенно не узнавал чувака, которого занесло на мой остров. В мой дом. Что для моих вечеринок, признаться, было совсем неудивительно – многие мои друзья и знакомые привозили с собой ещё кучу народу, желающего потусоваться в фешенебельном замке Бертранов по системе «ультра всё включено». Знать бы какая тупая псина притащила в мой замок этого макака.

– Слышь, пацанчик, иди погуляй! Видишь, у меня тут наклёвывается! – отозвался придурок, не выпуская Сашку из рук и не глядя на меня.

– Что ты сказал? – охренел я больше с пьяной улыбки Саши, чем от дерзости мохнатого.

– Он сказал – наклевывается у него тут. Иди, погуляй, Антуан, – с насмешкой протянула Санька.

Услышав моё имя, ковёр ходячий обернулся и мне показалось, что поняв, с кем он имеет дело, мудак извинится и самоустранится.

– Девушке действительно пора, – почти миролюбиво сообщил я, вставая между ними и практически загораживая Санечку собой. – Ты её не получишь! Ни сегодня, ни потом. То, что у тебя на уме не произойдет, ясно?

– А я думаю, что девочка уже взрослая, чтобы решать самой, что ей делать, – ответил придурок, потянув Саньку за руку.

– Мне плевать, что ты думаешь. Девушка уйдет со мной, – угрожающе прорычал я, резко вскинув руку и ударив идиота по ключице веером торчащими из кулака костяшками.

С-с-сука! Макар был прав – удар эффективный, судя по взвывшему на луну шерстяному, но и мою руку прошила острая боль.

– Ты понятия не имеешь, с кем связался! – прошипел блохастый, всё ещё отходящий от удара под названием «От Беса, с любовью».

– Ты в моем имении, идиот, – напомнил я, хотя этот никак не меняло того, что реально не знаю что это за хрен.

– И что? Позовёшь на разборки старшего братика? – хмыкнул бабуин, определённо не зная, что никакого братика у меня нет.

– Я позову. Братика, – вдруг вмешалась Санька и я не выдержал, заржав в голосину.

Ну просто потому что старший брат Саньки – Сумароков Илья тип уникальный, который таким недалёким бабуинам может кошмар устроить хронический, даже не применяя физической силы.

– Лучше подумай ещё раз. С удовольствием отшлифую камень на тропинке твоей рожей, – посоветовал я.

– Думаешь, что если ты мелкий богатенький гадёныш, то ты вправе вмешиваться во всё? Решать, кто и с кем проводит время? Вы просто тупые, эгоистичные повесы, которые ничего собой не представляют. Без денег своих родителей ты никто! Никчемный музыкантишка, юзающий винил с чужими хитами! – взбесился Годзилла, аж покраснел от злости, но поражение принял, гордо развернувшись и словно вымуштрованный солдат, зашагал в сторону элинга.

– Quel salaud*, – вздохнул я, хмуро провожая его бритый затылок взглядом. – Где ты нашла этого мерзкого типа, Саня?

– Что? Вообще-то он не был мерзким, пока ты не заявился! – возмутилась мелкая нарушительница моего спокойствия, легонько тюкнув меня кулачком по моему торсу.

Развернувшись, я хотел смотреть собеседнице в глаза. Но не вышло. Её чертова грудь сейчас привлекла бы внимание даже самых асексуальных людей в мире. Тугие вершинки груди заострились и затвердели на холоде вечернего влажного воздуха и так призывно торчали, нескрываемые абсолютно тонкой тканью платья. О, дьявол! Дай мне сил! Потому что все остальные, похоже, на меня уже забили!

– Замёрзла? – пытался я всё же поднять глаза выше, но выходило из рук вон плохо.

Словно крупицы разума в моем мозге, как бурлаки, тянули глазные яблоки вверх, но груз оказался им не по плечу. Похоже потому, что каменеющий член в штанах, тянул их обратно.

***

*Quel salaud* – Вот придурок! (французкий сленг)