Эмелин, словно добрая Фея, исправляющая ошибки моей наивности и неопытности, выбрала полупрозрачное платье цвета лесной травы после дождя, расшитое витиеватыми узорами в стилизации под эпоху возрождения, что придавало ему ещё больше изыска и утончённости. Шикарная ткань длинной юбки, колыхалась при движении, открывая весьма пикантный разрез, лишь мельком позволяя увидеть кружево резинки чулок от «Valentino»? купленных мною специально для этой ночи.

Вертясь у зеркала и разглядывая себя в этом безукоризненном платье, я умудрилась забыть и простить Тохе эту выходку, находя, что в такой обёртке мой подарок выглядит гораздо шикарнее.

Вот чего не отнять у этих буржуев, так это исключительный вкус во всём.

– Теперь смело спускайся в зал и не обращай внимания, на падающих, от твоей изысканности и женственности, мужчин, – напоследок дала ещё один совет мне Эмелин, провожая обратно к парадному залу, откуда всё громче разносились звуки веселья.

Конечно, среди присутствующих гостей далеко не все девушки были в откровенных нарядах, и мне не приходилось думать о том, что я буду слишком выделяться. В тусовке Бертрана народ был настолько разношёрстным и все давно уже привыкли, что на его вечеринках можно встретить девушек в платьях достойных красной ковровой дорожки и тех, чья скромность умерла в зародыше. Однако я всё равно нервничала, тихонько просачиваясь в зал.

К моему облегчению на праздник прибыли и Брауны, наверное, самые состоятельные люди из нашего окружения. Стефания Браун всегда была для нас иконой стиля и с этим не спорила даже Вика, способная даже из тряпок с «алика» сконструировать обалденный лук. Все представители империи Браун блистали роскошными платьями, слепили народ своими ювелирными гарнитурами и ослепительно улыбались.

Антуан уже сидел на прежнем месте, но уже без полуголых девиц на коленях и я решила идти прямо к нашему столу.

Вопреки предсказанию Эмелин, ни один мужик мне в ноги не свалился, пока я дошла от двери до стола друзей, здороваясь и чмокаясь с новоприбывшими на пиршество.

С трудом сдерживая себя, чтобы не смотреть на Тоху, я заняла место рядом с Викой.

– Вау! – округлила глаза Вика, разглядывая моё платье. – Ты решила нашего плохиша наглухо нокаутировать?

– Это платье мне подарила Эмелин пять минут назад. Отвела меня в свою сокровищницу и переодела. Чувствую себя манекеном из гардеробной Эмелин Бертран, – пожаловалась я подруге, словно ища оправдания своей слабости.

– Ого. То есть, план претерпел глобальные изменения? Теперь нас интересует не только инструмент дефлорации в штанах принца, но и его холостяцкая свобода?

– Вика! – шикнула я, призывая болтать тише и не знакомить с моими планами всех, чьи уши имели неосторожность оказаться рядом.

– Твои шикарные сиськи под этой прозрачной тканью выглядят так… соблазнительно, что даже мне стало жарковато, – не унималась Вика, бесцеремонно разглядывая отчетливо видимые линии моей груди, кокетливо прикрытой лишь линией узорчатого кружева. – И не надо преувеличивать насчёт манекена. Эмелин всегда привозит нам подобные наряды, когда ездит во Францию.

Это правда. Эмелин таскала эти роскошные наряды еще нашим мамам, а потом и наша очередь настала.

– Так это было в подарок, а сейчас… мне помогала одеться её личная камеристка! Там столько этих крошечных крючков, что я не представляю как буду снимать это платье, – продолжала ныть я, что было совсем не в моём характере, но видимо поступок Тохи выбил меня из равновесия.

В отличие от меня Вика не боялась посмотреть на Тоху, который, сидел за другим концом стола. Мило улыбнувшись ему и взмахнув бокалом, Вика, ответила мне:

– Так ты, вроде, сама его снимать и не планировала.

– Если принц сегодня уйдёт в свою спальню с другой, то мне придётся спать одетой, – вздохнула я, уже не веря, что Тоха в одно мгновенье превратится из заботливого друга в моего парня.

– Главное, чтобы будущая свекровь к другой невестке не ушла, – продолжала веселиться Вика.

Ироничные намёки Эмелин, по моему мнению, не имели ничего общего с порывами Тохи упаковать меня в голубое платье. Его, кстати, я тоже видела в гардеробной – несуразный мешок с высоким воротником Снежной королевы, который своими острыми углами запросто мог бы выцарапать наглые глаза принцу. Боюсь, если бы Эмелин попыталась нарядить меня именно в него, то её любимый сыночек услышал бы о себе много нового и нецензурного, прямо из диджейской рубки.

Изобилие закусок на столе радовало глаз, но не желудок. С каждой минутой праздник набирал оборот и, в то же время, каждая проходящая минута приближала его окончание. Когда народ потихоньку начнёт разъезжаться или удалятся в выделенные комнаты, а я постучусь в двери спальни принца.

Вместе с истекающим временем, улетучивался и мой настрой вручать подарок лично в руки Тохе. Пытаясь побороть нарастающую нервозность я пила с Викой её любимое грузинское вино и слушала болтовню друзей.

– Гришка, я думала, ты никогда не женишься. Так и состаришься отшельником в своём громадном особняке. Уж тебе-то чего не хватало? – доносился чей-то трёп.

– Чем больше квадратных метров, тем грустнее эхо. Одиночество надоедает даже таким, как я, – ответил Авдеев.

Слушать о семейном счастье других приятно, только в те моменты, когда в твоей душе не скребут кошки от одиночества и страданий безответной любви. И, кажется, мои кошки ещё и гадить там же начинают, загаживая душу завистью.

Решив немного пройтись по залу и поглазеть на все развлечения, которые сегодня были предложены для гостей, я едва тут же и не растянулась, запутавшись в подоле платья.

Чертыхаясь себе под нос, я выставила ногу, чем сразу же воспользовался длинный разрез, оголив мою ногу по самый край кружева чулок.

– Потанцуем? – прозвучал глубокий голос Тохи над моей макушкой.

Моё сердце от неожиданности булькнуло в груди, кажется, умирая от счастья. Но, как только мой взгляд пробежался от ботинок принца до протянутой руки, начало биться, словно заново родилось.

Наверное, впервые Бертран смотрел на меня так, как смотрит на своих бесконечных девушек. Его взгляд оставлял покалывающий след на коже, там, где прозрачная ткань верха платья не скрывала окружности моей груди.

– Я хотела пройтись до фотокабинки, – судорожно пыталась я возродить в себе обиду за его эгоизм и самодурство.

Не вышло. Скорее всего, я самая беспринципная особа, позволяющая обращаться принцу с собой, как его душеньке угодно. Но едва он оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня, я теряю и голову и гордость.

Вложив ладонь в предложенную руку, справиться с отрывом задницы от кресла оказалось гораздо проще.

– Боюсь, что тогда даже мой друг Луи поменяет ориентацию и вернётся к традиционной любви, – съязвил Бертран, притягивая меня к себе, словно пряча.

Раньше, дурачась, я могла у него не только повиснуть на шее, но и забраться на неё же. Сейчас же, едва мои ладони дотронулись до твердого торса, за жесткими мышцами которого гулко и быстро стучало сердце принца, меня уже с головы до пят затоптали мурашки.

Из колонок потекли звуки нежного английского вальса, яркие лучи стробоскопов перестали скакать по залу, сменившись, медленно перетекающими по стенам и полу, волнами пастельных оттенков синего.

Я испуганно уставилась на Тоху, с запозданием осознав, что этот танец не будет простым топтанием на месте в обнимку.

– Вальс? – моментально овладел мною страх опозориться.

Я как бы на этот бал и явилась за шкурой принца, но кружить с ним по залу, под прицелом сотни глаз не планировала!

– Не дёргайся, Санечка. Я поведу, – сильнее надавив мне на спину ладонью, ответил Тоха.

Без намёка на волнение. В его медовых глазах только перманентная самоуверенность и твёрдость намерения, такая, что спорить бесполезно. И снова этот таинственный блеск. Опасный, жаркий, манящий. Он завораживает меня, как огромная закручивающаяся штормовая волна.

Под давлением его широкой ладони, моя спина выпрямилась, лопатки едва не поцеловались друг с другом. Такой безупречной осанки не удавалось добиться даже моему деспотичному учителю танцев. Тоха ходил так, словно в нём сконцентрировалось достоинство и величие всего рода Бертранов.

Танцы, фехтование, езда верхом и прочие традиционные занятия аристократов, сформировали и у принца идеальную осанку. Сколько я себя помню, Бертран всегда держит спину прямо, в любом состоянии.

Сила духа и неукротимая отвага Антуану досталась от рода Слащёвых. Любую трудность Тоха принимает с гордо поднятой головой. Этого не видят его бабочки однодневки, только те, кто знает Тоху не только в атмосфере драйва и куража его бесконечных вечеринок.

– А что блондинка? Неужели отказалась ознакомить всех присутствующих с цветом своего нижнего белья? – дрожа от волнения как мокрый заяц под кустом, язвила я, ещё не до конца простив ему идиотский поступок.

Держащая мою ладонь рука Антуана, резко дернулась, вынуждая меня податься вперёд, а та, что лежала на талии, казалось, уже прожгла тонкую ткань и клеймила мою поясницу пятернёй.

– Во всяком случае, оно у неё хотя бы есть! – рыкнул мне в ухо Тоха и так же резко отпустил, отправляя кружиться под его рукой.

Сияющий под светом лучей атлас взметнулся, обнажая натянутую до предела ногу в высоком разрезе, на следующем шаге уже стекая по ноге. Холодная ткань, словно морозный воздух, обожгла разгорячённую кожу.

В бесконечной карусели поворотов я не видела лиц окружающих нас людей. Голова и без того кружилась, превращая всё вокруг в смазанные картинки образов и вспышек. Но, я знала, что на нас смотрят десятки пар глаз и едва ли уже не жалела о выборе наряда, чувствуя себя практически голой.

Мой брошенный взгляд на Тоху, полный мольбы остановиться, остался незамеченным. Его медово-карие глаза, полыхая огнём, бесстыдно блуждали по моему телу, словно впервые видят.

Управляя мной, как куклой на верёвочках, Тоха снова уверенно притянул меня к себе. Ледяные пальцы принца дерзко обхватили мой подбородок, поднимая выше.

– Если ты хотел узнать, надела ли я трусики, мог бы просто спросить! – прошипела я ему в лицо, догадавшись к чему был этот выпад.

Адское пламя в глазах Бертрана бушевало, будто их мехами раздувают.

– Надела? – тут же спросил Тоха.

Бесполезно с ним язвить и пререкаться – всё пропустит мимо ушей, но своего добьётся.

Его пальцы опустились ниже, скользнув по бёдрам, и это прикосновение ощущалось невероятно остро, словно он касается моей голой кожи. Жар прилил к моим щекам и спустился ниже, к самому краю кружевных стрингов, которые я тоже надела ради своей цели.

Я не могла ответить. Моё сердце колотилось и увеличивалось в груди, дыхание сбивалось от каждого, даже незначительного движения его рук. Неужели он не видит, что сводит меня с ума?

– Не слышу, Санечка, – сузил глаза Тоха, впиваясь пальцами в мои бока.

Наложенный эффект на музыку, позволил Тохе опорочить даже этот благопристойный вальс, добавляя движения ему несвойственные. Может в этом секрет его бешеной популярности? Любая нота, к которой он прикасается, наполняется сексуальным звучанием, любой трек пропитан пороком.

– Какая разница, Антуан? У тебя, наверное, уже черный пояс по сниманию трусиков, – выпалила я, сканируя взглядом его лицо.

Я хотела убедиться, что всё происходящее мне не кажется. Что он действительно хочет меня, а не моё разбушевавшееся либидо замечает то, чего быть может и нет.

Принц на моё нежелание отвечать только ещё больше разозлился, рывком разворачивая меня к себе спиной.

Снова! Снова слишком близко! Моя спина тесно прижата к его груди, так, что я чувствую жар его тела сквозь слои одежды. Страстные и чувственные движения его бёдер, скорее всего, окончательно сбили публику, пытающуюся угадать, во что превратил Бертран этот невинный вальс. Я бы даже на горячую и острую сальсу не стала ставить, потому как от движений Тохи, даже она сгорела бы со стыда.

– Тогда я проверю сам, – касаясь своими тёплыми губами моей шеи, заявил Тоха.

Кожу моментально покрывают мурашки, вслед за жарким шёпотом растекаясь по затылку и плечам. Медленно, словно здороваясь с каждой мурашкой, Тоха скользит ладонями по моим рукам вниз.

Головокружение уже приняло масштабы катастрофы, превратив мои мозги в расплавленный маршмеллоу.

Плавно подняв мои руки вверх, Тоха начал обратное движение по ним. Каждый пройденный им сантиметр, ускорял биение моего сердца на один шаг. Для меня эта пытка тянулась, как рабочее время лентяя. Антуан же никуда не спешил, словно растягивая удовольствие, изучая и смакуя.

Мы снова были слишком близко. Настолько, что я не могла не почувствовать давление твердого желания на своей заднице. Но едва робкий луч ликования забрезжил в дебрях моих тайных фантазий, как тут же исчез.

– Тони! – отвратительный писк прервал наше своеобразное уединение в порытой вуалью флера атмосфере.

Как камень, влетевший в стекло витрины и разрушивший уютную жизнь лавки магии и волшебства в Косом переулке.

– Арина! – встрепенулся Тоха, радостно скалясь этой наглой и бестактной сучке.

У меня моментально всё оборвалось внутри и приносящие самые прекрасные ощущения горячие импульсы в мгновенье вытащили свои острые зубы, раздирая теперь трепещущее сердце в лоскуты.

Глава 2. Ангел под мухой

С появлением на празднике Арины, шансы на реализацию моего плана резко сократились до нуля. Этой девушкой Бертран грезил очень долго и его можно понять – Ариша потрясающая красива и отлично владеет искусством соблазнения мужчин. Даже её бесцеремонная наглость и плебейские манеры крикливой торгашки, ничуть не охлаждают пыл парней.

Ещё совсем недавно я сама стебалась над безуспешными попытками Тохи уложить её в постель, а сейчас я чувствую себя маленькой невзрачной букашкой. Словно в сад, где всё уютно и знакомо, где я чувствую себя уверенно, планируя волшебную ночь с принцем, вдруг впорхнула невероятно красивая бабочка и тут же завладела вниманием напыщенного титулованного жука, оставив бедную букашку ронять горькие слёзы в лопухах.

Одарив Арину дежурной улыбкой, я решила не пытаться натянуть сову на глобус.

– Вижу у вас долгожданная встреча, не буду вам мешать, – отстранилась я от парня нарасхват.

Руки Тохи соскользнули с моей талии и зависли в воздухе на пару секунд, будто он не мог понять, что со мной делать. Поджав губы, Бертран смотрел на меня, будто я сказала ему что-то неприятное или зацепила его самолюбие.

– Не волнуйся, я уверена, что сама найду дорогу к столику, – попыталась улыбнуться я и ему, но чёртовы губы не слушались, кривясь в гримасе, словно я вот-вот разревусь.

Может быть, и заморосила бы, будь я нежной фиалкой, падающей в обморок от слова «жопа». Но, по моим жилам течёт ядрёная смесь дочери криминального авторитета по кличке Кид и самого уникального человека планеты с позывным «Сумрак».

С этой же прилипшей кривой улыбкой я и вернулась за стол. Никого не видела и ничего не слышала. Мир вокруг громыхал и пестрил яркими красками праздника, а я переводила взгляд в попытках зацепиться за что-то, что спасёт моё разорванное сердце, и за грохотом разрушившихся надежд в моей голове я расслышу голоса друзей.

Почувствовав, как меня дёргает за руку Вика, я с той же дебильной улыбкой повернулась к ней. Грозно сверля меня взглядом, подруга грозно рявкнула:

– Пей, кому говорю!

– Не могла бы ты проявить сочувствие, и жалобно сложив бровки, поплакать вместе со мной? – зло поинтересовалась я у подруги, конечно выпуская пар совсем не по её вине.

– А в монастырь с тобой не сходить? – фыркнула Вика. – Что-то ты рано сдулась! А пафоса-то сколько было! Либо с ним сегодня, либо ни с кем и никогда!

И часа не прошло, как Вика отговаривала меня от моей затеи, но стоило появиться серьёзной сопернице – вскипела кровь волчицы!

– И что ты предлагаешь? Гладиаторские с ней бои устроить, за право присесть на жезл его высочества? – хватая предложенный стакан с коктейлем, злилась я.

– Как минимум не стоило убегать, поджав хвост! – упрекнула меня Вика за трусость.

– Ты её видела? Стройная, как бамбук на диете! Моя задница по сравнению с её похожа на дирижабль, – с плохо скрываемой завистью, продолжала я страдать.

Немного повернув голову, я посмотрела на Тоху. Он стоял ровно в том месте, где я его оставила, и был полностью поглощён беседой с Аришей. Я вижу, как она тянется ближе к Тохе, кладёт руку на его плечо, так что её грудь прижимается к его руке. Что-то говорит ему и смеётся. Бертран наклоняется к ней, и его непослушная чёлка падает на лоб. Антуан улыбается стерве, но не той ласковой улыбкой, которая чаще всего достаётся мне. Сейчас он больше похож на облизывающегося кота, собирающегося съесть це́лую клетку мышей.

– Он всегда был недосягаем для меня, таким и останется, – решила я прервать этот бессмысленный разговор. – Давай ещё по коктейлю.

Ещё один стаканчик сменился следующим, потом ещё и ещё. В какой-то момент я потеряла им счёт. Как назло, сегодня алкоголь не спешил затуманить моё сознание и помочь отвлечься от мечтаний о грёбанном принце.

– … эту стерву я беру на себя! Не волнуйся! – иногда долетала до моих ушей болтовня Вики. – И слышать больше не хочу, что ты серая мышь!

У меня совершенно не было настроение продолжать разговор на тему провалившегося плана, поэтому я только изредка кивала и улыбалась, надеясь, что делаю это своевременно.

– Я сейчас вернусь, – остановила я пьяный словесный поток Вики, поднимаясь с дивана.

– Покажи ему сиськи! – глядя на меня пьяными глазами, посоветовала Вика, хватая меня за руку.

Чуть не растянулась по её вине, не успев нормально встать. Зал качнулся, размазывая лица людей, как на картинах Ван Гога.

– Шикарный совет, – заверила я подругу.

Я не хотела искать взглядом Тоху, пересекая зал в сторону выхода к уборным, но встроенный в меня магнит не сбоил даже под натиском влитого алкоголя.

Бертран стоял у своих любимых вертушек в компании Арины, но сейчас уже не обращал на неё внимания, провожая меня взглядом так, будто готов в любую секунду сорваться и проводить меня в мою комнату.

Злость и отчаяние смешались во мне с алкоголем. Он не посмеет! Сегодня я пошлю его к чёрту! Надменно задрав нос, я решительно посмотрела в прищуренные глаза Тохи. «Даже не думай, Бертран! Либо сегодня, либо никогда! И плевать уже с кем»

Эта дурацкая выходка едва не стоила мне расквашенного носа и ободранных коленей. Споткнувшись, я с трудом и чьей-то помощью устояла на ногах.

– Если бы я знал, что тут такие ангелы падают с небес, приехал бы пораньше! – произнёс незнакомый голос над моей головой.