Он говорил, нужно накопить денег. И ему уже предложили работу, на корабле. Несколько месяцев разлуки, а потом он вернётся с небольшим капиталом – и мы поженимся.

Но море полно опасностей: штормы, чудовища, коварные русалки… Он мог и не вернуться.

Поэтому, стоя на коленях, он просил провести со мной всего одну ночь.

И я сдалась.

На следующее утро он отбыл в плавание. Не пролетело и недели, и до меня дошли слухи о том, как он веселится с девушками в соседнем порту.

А ещё через неделю, когда я проплакала все глаза, отец узнал о той ночи – и вышвырнул меня из дома.

Я чувствовала себя обманутой. Раздавленной. Но в то же время я не собиралась грустить.

Я хотела мести.

Легенды гласят, что девушки, добровольно отдавшие себя морю, становятся русалками. Объединяясь с другими сёстрами по несчастью, они скользят в толще воды. Сводят с ума моряков. Топят корабли.

Пристань совсем близко. У меня не осталось ничего, кроме злости.

Я снимаю ботинки, чтобы босиком пройтись по земле, в последний раз.

Вскоре он увидит мое лицо за бортом корабля среди других сестер-русалок.

Вскоре я заставлю его пожалеть.

Горные девы

Потолок пещеры обрушился нам на головы.

Нет, это заговорила паника. Ни одна голова не пострадала. Пара царапин, кому-то придавило ногу или рассекло плечо, но – ничего серьёзного.

Мне снова повезло.

Схватив двух туристов, я поспешила к выходу. Приходилось постоянно оглядываться, проверить не отстал ли кто, не затерялся ли среди темноты и камней. Но – обошлось.

Оказавшись в безопасном месте, мы перевели дыхание. Я в очередной раз напомнила, что пещеры непредсказуемы. То, что казалось увлекательным приключением, в любую минуту может обернуться кошмаром.

– Как вы с этим справляетесь? – нервно спросил один турист.

– Опыт, – соврала я.

Ладно, это была лишь наполовину ложь. Опыт у меня был, и неплохой. А ещё – репутация.

Среди людей, влюблённых в пещеры, меня знают, как Везучую. На моих экскурсиях никто и никогда не получает серьёзных травм. Я выбираюсь из самых опасных мест. Ныряю в узкие, тёмные трещины в скале, и возвращаюсь невредимой.

Однажды я выбралась из запутанной сети пещер без фонарика – просто позволив чутью вести себя.

Если честно: это не совсем чутьё.

Я всегда была такой. Всегда любила мир, скрытый в толще скал. Камень живёт и дышит, и нужно быть совсем бесчувственной, чтобы этого не замечать.

Темнота расступается под лучом фонаря. Тоннели ведут нас в неизвестность. Только в пещерах я чувствую себя по-настоящему спокойно.

Но я испугалась в день, когда нашла её.

Был конец зимы, но в пещере холода не ощущалось. Я шла одна, сжимая фонарик рукой в толстой перчатке. Погружение планировалось коротким, но тоннель петлял и тянулся, не отпуская меня.

Перчатки пришлось снять, куртку расстегнуть: от стен будто исходило тепло. Неудивительно, что это место облюбовали пауки – тонкие нити тянулись по стенам и потолку.

Оказалось, это была не паутина.

Наверное, что-то подобное испытал Тесей, когда нить Ариадны привела его к цели. Я добралась до маленькой пещеры, надёжно скрытой в глубине скалы.

Там лежала она.

Белоснежные волосы волнами ниспадали на камень. Такое же белое платье терялось под ними. У неё было прекрасное лицо: глаза закрыты, спокойная улыбка играет на губах.

Она крепко спала.

Стоя у ложа прекрасной девы, я вспоминала легенду, которую нам рассказывали местные. Хотя её, должно быть, можно услышать в разных уголках мира.

Это цыганская легенда.

На вершинах гор живут кешалии, дочери царя туманов. Неважно, светит солнце или бушует ветер, горные девы поют и расчёсывают свои белоснежные, длинные волосы.

Настолько длинные, что могут дотянуться с вершины горы до леса у основания.

Летом кешалий можно встретить в горах. Зимой они уходят в спячку: прячутся в пещерах. Когда птицы приносят весть о наступлении весны, девы выбираются на солнце.

Я сразу поняла: на этом можно заработать. Снять видео с горной девой. Провести экскурсию в пещеру, где миф становится реальностью.

Позвать всех, чтобы смотрели на неё, вторгались в её сны, отрезали пряди волос себе на сувениры. Я стала бы знаменитой.

Но, не доставая телефон из кармана, я на цыпочках выскользнула из пещеры.

С тех пор мне способствует небывалая удача. Десятки погружений, и ни одной проблемы. Будто опасности обходят меня стороной.

Будто меня оберегает особая сила.

Вывожу туристов на свежий воздух. Пока они фотографируются, запрокидываю голову и, щурясь от солнца, смотрю на вершину горы.

Я слышу, как с неё доносится песня.

Особые подношения

У меня множество лиц – и ни одного лица.

Вы знаете многие из них. Я выглядываю с ваших экранов. Красуюсь на афишах и плакатах. Некоторые даже делают картонные фигуры в виде меня; это приятно.

Это – мои подношения.

Голосов у меня не меньше: они звучат на десятках языков. Я смеюсь, кричу и плачу, а люди слушают, не отрываясь от экранов.

И это – тоже подношения.

Каждый экран увеличивает мою силу. Помню, когда-то моими храмами были тесные кинотеатры, а священными символами – проекторы и плёнки.

Другие боги не воспринимали меня всерьёз. Очередное развлечение смертных, движущиеся картинки, глупая забава.

Они и сейчас так думают.

Меня это устраивает. Это – моя роль, и её исполнение достойно Оскара.

Оскары и прочие премии – тоже подношения, если вам интересно.

Толпа заполняет кинотеатр, выключается свет. Семья устраивается перед телевизором. Усталые сотрудники заканчивают работу и запускают любимый сериал на ноутбуке.

Вагон метро, заполненный людьми, которые опустили взгляды в телефоны и смотрят-смотрят-смотрят.

Мне даже не нужно привлекать последователей: они сами идут на голубой свет экрана. Как и положено божеству, я предлагаю им нечто особенное. Большее, чем реальность.

Они десятки раз пересматривают любимые фильмы. Устраивают марафоны сериалов, один сезон за другим. Обсуждают меня с друзьями и коллегами.

Даже засыпают под мой голос – один из моих голосов.

Я получаю их время. Их внимание. Их любовь. И даже не надо обещать что-то вроде вечной жизни или грозить ужасами ада.

Устраивайтесь на диване. Не забудьте любимую еду. Смотрите на экран. Я покажу всё, что пожелаете.

Только – не прекращайте смотреть.

Самое опасное место

В некоторые ночи река бывает неспокойна.

Говорят, это духи вод не могут уснуть. Утопленницы. Грустные души, которые бросились в реку с камнем на шее – после предательства или несчастной любви.

Теперь тоска и злость стали их камнем.

Мне всегда говорили, что их стоит бояться. Что река ночью – самое опасное место.

Но мой дом намного опаснее ночного берега.

Прошлой зимой болезнь забрала моего отца. Летом мама привела в дом нового мужа. Он хорошо относится ко мне и к моим братьям. Щедрый, добрый, спокойный… Это правда.

Но не вся.

Сначала были долгие, тяжёлые взгляды. Потом он начал оставаться со мной наедине. Сидел рядом, наблюдал, как я вышиваю или готовлю.

Подходил так близко, что дыхание касалось кожи.

Наконец он заставил меня поменяться спальнями с братом. Вместо маленькой уютной комнаты я стала ночевать в проходной. Она больше. Светлее.

Но каждую ночь отчим появляется там – по пути к кладовой или кухне. Замедляет шаг у моей кровати. Тяжело дышит в темноте. Так близко.

Ему не нравится, когда я пытаюсь сбежать. Держа меня за руку, он рассказывает страшные истории про утопленниц из реки. Но пока горячая ладонь сжимает кожу – русалки кажутся более приятной компанией.

Иногда я вижу их в свете Луны. Бледные лица, длинные волосы, глаза, наполненные пустотой.

Иногда среди шума волн я слышу их шёпот. Кажется, они всё понимают. Даже жалеют меня.

А ещё – они предлагают привести отчима к берегу реки.

И всё остальное предоставить им.

Моё созвездие

Сегодня на Олимпе – тишина.

Я замираю в центре зала. Двенадцать могущественных богов – двенадцать богато украшенных тронов. Аполлон, Афина, Афродита… И, конечно, Зевс, непобедимый владыка мира.

Двенадцать неподвижных тел.

Сандалии мягко ступают по мрамору. Он отполирован так, что, наклонившись, можно увидеть своё отражение. Кудри, спадающие на лоб, полные губы, мягко очерченные скулы…

Моё имя – Ганимед. С детства, мне говорили, что я красив, как бог. Конечно, боги услышали это и заинтересовались мной.

Они бы могли уничтожить меня, просто чтобы сбить спесь со смертных. Но Зевс сделал другой выбор.

Он похитил меня и унёс прямо на Олимп. Даровал вечную жизнь, а с ней – вечное место божественного виночерпия. Можете представить, каково это: тысячи лет подавать вино двенадцати злым, избалованным созданиям? А я могу.

За это время интерес Зевса привлекли сотни смертных. Кого-то он одаривал золотом и отпускал, других, которые ему чем-то не угодили, сбрасывал с небес на землю.

В буквальном смысле.

Иногда я слышал их крики. И продолжая недрогнувшей рукой разливать вино, думал —

возможно, это лучший вариант.

Им не приходилось тысячелетиями терпеть злые шутки и прихоти богов. Да, Зевс восхищался моей красотой. Обо мне слагали легенды. Они даже назвали созвездие в мою честь!

Но мне это было не нужно. Зевс делал это для себя, чтобы показать остальным, какую прекрасную игрушку он похитил.

В редкие минуты отдыха я думал о жизни, которой лишился. Я так и не повзрослел, не познал настоящей любви, нежности, дружбы. Не достиг ничего.

Почти.

Ядов, которые могут уничтожить богов не так много, но я смог отыскать один. Несколько капель в амфору, наполненную самым лучшим вином.

Они смаковали свой последний напиток, а я смотрел.

Теперь я остался один.

Я снимаю сандалии, отбрасываю со лба волосы. Столько лет исполнял их приказы и даже не знаю, что теперь делать.

Но там, высоко в небе, сияет моё созвездие.

Возможно, звёзды укажут мне путь.

Русалья неделя

Осталось пережить ещё один день.

Деревня готовилась к гуляниям: уже поставили майский столб, собрали венки из первых, весенних трав. Говорили, на берегу озера видели мавок, которые хихикали и зазывали охотников искупаться.

Это была их неделя, время силы нечистых. Но она заканчивалась – и не только для русалок.

Дарина заболела в начале недели. Первые дни работала, как все, помогала матери в доме и огороде. Но на третий – упала, так и не выпустив из рук метлу.

Пришёл жар, и пот, и слёзы, которые она пыталась спрятать. Лечебные травы не помогали, дни и ночи тянулись долго. К концу недели девочка почти не открывала глаза.

Её выхаживали – как могли. Казалось, вся деревня собралась в доме. Отец, мать, брат и две сестры, родственники и даже незнакомые люди, все просили девочку об одном:

Дожить до конца русальной недели.

Пока мать обтирала лицо дочери смоченным в ледяной воде рушником, отец держал её за руку. Маленькая ладошка полностью исчезала в его, большой и мозолистой. Он рассказывал про мавок, которые заманивают путников в воду и тушат костры в лесу. Про детей, погибших на Русальной неделе, которые не могли попасть в рай, и души их навечно оставались на земле.

Ему вторили все, собравшиеся в избе. Просили девочку подождать ещё немного.

Но за несколько часов до полуночи она навсегда закрыла глаза.

Кто-то пытался утешить родителей. Говорили, что хватило и дождаться ночи, что ребёнок был чистым, невинным, и поэтому его не бросят на земле. Русальная неделя закончилась, никто больше не видел мавок у озера, хотя охотники и рыболовы иногда слышали их заливистый смех.

Весна сменилась летом, лето – осенью и зимой. Прошёл год, семья всё реже вспоминала девочку. Появился на свет новый ребёнок, хлопоты не давали времени тосковать.

Снова пришла Русальная неделя.

Отец Дарины отправился на охоту без единой мысли о дочери. Ему не везло, добыча будто скрывалась от взора. Не желая возвращаться домой с пустыми руками, он остался в лесу на ночь: нашёл тихое, безветренное место, развёл костёр.

Между деревьев мелькнула тень.

Он знал, что мавки могут бродить по лесу, но, сидя около огня, совсем не боялся их уловок. Поэтому только рассмеялся, когда тонкая фигура приблизилась из темноты.

Но рассмотрев её лицо, он побледнел.

Дарина не изменилась, не повзрослела ни на день. Белое платье, распущенные волосы, босые ноги. Его дочь. Так близко и в то же время так далеко.

Она смотрела на огонь со страхом.

И одновременно с глубокой, слишком взрослой тоской.

Белая орхидея

Все знают – жизнь возникла из океана.

Когда я смотрю на волны, ощущаю странную теплоту в груди. Вода, она такая прекрасная и необъятная. Если нырнуть и закрыть глаза – весь остальной мир становится тихим и далёким.

Тело покачивается в невесомости, будто в объятьях матери.

Каждый февраль мы приносим ей благодарности. Йеманжа, богиня-мать, родившаяся из глубоких вод океана, ждёт наших даров.

Все знают, она любит белые цветы и свечи, синие шёлковые ленты, сладости, украшения… Все в этот день собираются на берегу океана, чтобы порадовать богиню.

Кроме меня.

Я сорвала в саду самую белоснежную орхидею, которую могла найти. Повязала волосы голубой лентой, в цвет спокойного океана.

В этот день принято загадывать желания. Просить богиню-мать о чём-то. Но мне не хотелось этого делать.

Я желала просто подарить ей цветок – и побыть рядом.

Но всё пошло не так. Велосипед сломался; на автобус я опоздала. Пришлось бежать: так быстро, как только можно.

Туфли чудом не слетели с пяток. Дыхание сбивалось. Волосы путались.

Я была рядом с пляжем, потная и раскрасневшаяся, когда навстречу попалась женщина в синем платье. И ещё одна. И ещё.

Я сразу поняла, почему они расходились. Но не хотела в это верить.

Поправить волосы. Сбросить туфли. Я наконец добралась до прохладной воды, но какой в этом был смысл?

Лодка уже уплыла.

Весь город собирает подношения в одну деревянную лодчонку. Дрожат огоньки свечей. Сладко пахнут цветы, ягоды личи и кокосовые печенья. Лодку отпускают в море, а когда она скрывается за линией горизонта, Йеманжа принимает дары – и исполняет желания.

Я всё ещё видела её силуэт вдалеке.

Но было слишком поздно.

Пляж пустел. Люди в белом и голубом расходились: смеясь, болтая о своих желаниях и планах на год. Никому не было дела до одинокой девушки, которая потеряла свою ленту для волос, стёрла до крови ногу, но не успела сделать подарок богине.

Шмыгнув носом – так, чтобы никто не услышал – я достала из кармана потрёпанную орхидею.

И положила её в воду.

Цветок быстро унесло волной. Ещё одна почти добралась до моих туфель, брошенных на песке. Нужно было спешить: мне предстояла долгая дорога назад.

Обуваясь, я заметила у воды ещё одну женщину в синем платье.

А потом она меня окликнула.

Не знаю, кто сказал ей моё имя. Но женщина сделала шаг вперёд, вытянула руку, коснулась моей щеки. Пальцы у неё были тёплые. А глаза…

Заглянув в них, я почувствовала, как погружаюсь в воду. И не было больше ничего, кроме невесомости и биения сердца.

Тепло прикосновения пропало. Я открыла глаза – когда успела зажмуриться? – осмотрелась. Женщины в голубом нигде не было. Моя орхидея тоже исчезла.

Только волны с шумом накатывали на песок.

Болотница

Сегодня кто-то провалился в моё болото.

К счастью, это был подросток; взрослого я не вытащила бы. Он разыскивал ягоды – корзинка всё же ушла на дно – увидел мою ежевику и поспешил к ней, не глядя под ноги.

Моё болото не такое уж и опасное. Но мальчишке не повезло попасть на одно из самых коварных мест: глубоких, моментально утягивающих на дно. Кому, как мне, знать, как это бывает.

Пару сотен лет назад в такую же ловушку угодила я.

Я вытащила его не без труда – в болоте не слишком-то часто приходится поднимать тяжести. Он весь был в тине и ряске, кашлял, смотрел диким взглядом…

Я думала: сейчас бросится бежать, сломя голову, ещё споткнётся или на дерево налетит. Но неожиданно он спросил:

– Почему? Зачем?..

Он что, был недоволен спасением? Я так и сказала, наверное, слишком резко. Что с меня взять – я редко общаюсь с людьми.

Он откашлял ещё немного воды, прежде чем ответить:

– Но вы ведь Болотница? Так? Разве вы не должны заманивать путников к себе, утаскивать под воду?

Хотела бы я знать, что ему ответить.

Наверное, он был из деревни – до неё от болота меньше получаса идти. Я тоже жила там, когда-то давно… Пока не попала в ловушку болота.

Я слышала много баек о Болотницах – но никогда не думала, что стану одной из них. Открою глаза под водой и пойму, что сердце не бьётся, а дышать больше не нужно.

Таким, как я, конечно, полагается заманивать людей в ловушку. Но я, честно, так и не поняла – зачем.

В глубине леса тихо и спокойно. Вода в болоте не кажется холодной, даже запах тины стал родным и приятным. Быть может, оставшись здесь, такой юной, я и упустила какие-то радостные моменты в жизни…

Но, как знать, вдруг она была бы полной ужасов и страданий?

Мне незачем заманивать путников в пропасть. Я не злюсь на людей, да ни на кого не злюсь. Я могу разговаривать с птицами и животными, наблюдать за звёздами и просто лежать на дне, прислушиваясь к голосу воды.

Но мальчишке я ответила:

– Больно ты мне нужен! Ещё раз решишь тронуть мою ежевику, точно утащу!

Он всё же сбежал, с ужасом на перепачканном лице. А я, едва сдерживая смех, нырнула назад в болото.

В тот день больше никто не потревожил мой покой.

2 3 4

Премиум

(1 оценка)