Люди Моджи закончили раскладывать товары. Даркуты заняты молитвами. К прилавкам подходили люди из других караванов и путешественники. Дело близилось к полудню, когда подошли две женщины из Северного Элама. Эймура стояла рядом и слышала, как они разговаривали на эламском северном наречии.

– Милочка, сколько стоит этот камзол? – спросила одна женщина. Невысокая, стройная, темноволосая, в длинном желтом платье, на шее три янтарных ожерелья.

– Сорок дангов, – ответила Эймура.

– Так дорого? – спросила другая женщина. Выше ростом, постарше, пошире в талии. Ворот бирюзового платья на затылке переходил в пышный капюшон. На шее ожерелье из топазов. – Брось, он же точь-в-точь похож на тот камзол, что тебе сшили на праздник Новус-Раока. Вот, глянь лучше на эту жилетку.

Эламки принялись щупать жилетку и другие наряды, то и дело спрашивая цену.

– Муж не потеряет тебя? – спросила та, что повыше.

– Нет, он готовился участвовать в жертвоприношении с кааном даркутов. А поскольку женщин все равно не пускают, я пошла проведать тебя.

– Мой тоже отправился на церемонию. По-моему, посланники из других стран могли бы воздержаться от участия в этих варварских церемониях. Ты слышала, что даркуты выливают кровь жертвенных животных на алтарь, установленный на вершине горы? А если их божество не примет жертвы, они устраивают смертельные поединки между воинами. Чтобы отвести беду. Знаешь, я, пожалуй, возьму два рулона пурпура.

– Хм, а у меня еще полно этой ткани дома, – сказала женщина пониже. – Я же впервые приехала в Ташт-и-Даркут. Все, что я слышала, так это то, что даркуты считают позорной смерть в постели, и стремятся умереть в бою. Я так хотела посмотреть церемонию…

– По их верованиям, душа мужчины только в этом случае попадает в Верхний мир. Поэтому они дерутся по поводу и без повода. Недавно моему мужу пришлось…

– Все-таки, я возьму этот камзол, – сказала женщина пониже.

– Зачем? У тебя уже есть такой. Я тебе обещаю, что ты ни разу не наденешь его.

– Ну он же у меня дома остался. А я могу носить его здесь.

– Да пойми ты, что ты в нем похожа на…

Сквозь песнопения шаманов послышался рык. Неужели каменный лев подошел к горе? В таком случае, ему не позавидуешь. Из него получится отличное жертвоприношение богам. Даркуты с радостью зарежут хищника, не считаясь с потерями.

Покупательницы застыли на месте.

– Совсем, как вчерашний зверь, – прошептала та, что повыше.

– Звучит точно также, – согласилась вторая.

Моджи раскладывал товары из тюков. Поднял голову, посмотрел на женщин.

– Что случилось, почтенные госпожи? Почему вы так напугались?

Женщины переглянулись.

– Ночью мы видели страшное чудище, человека с головой леопарда, – сказала высокая. – Он разорвал двух охранников в клочья.

– И рычал точно также, – добавила вторая.

Моджи усмехнулся.

– Если вы купите мои ткани и одежды, прекрасные госпожи, то самый яростный зверь будет пленен вашей красотой и не посмеет коснуться вас.

Женщины заулыбались и вернулись к спору из-за камзола.

После полудня шаманы прекратили завывания и объявили о начале жертвоприношения. Толпы даркутов полезли на вершину горы. Моджи ушел по делам. Покупатели и вовсе прекратили подходить.

– Сколько стоит рулон шелка? – вдруг спросил мужчина у Эймуры.

Из-под земли вылез, что ли? Девушка была готова поклясться, что он не подходил к прилавку.

– Этот стоит два тинара, – ответила Эймура.

Мужчина кивнул, развернул рулон, пощупал шелк. Низкого роста, стройный, облачен в шкуры овцебыка, как даркуты. На голове шапка из серого кроличьего меха, за спиной потертый мешок, на поясе рог для кобыльего молока. Найдутся ли деньги на шелк у подобного проходимца?

– Будете брать? – спросила Эймура.

Вдобавок она заметила, что незнакомец чуточку покачивался на месте. Хмельной, что ли?

– Конечно, буду, – кивнул мужчина. – Я, может, всю ночь не спал сегодня, ждал, когда смогу купить ваши шелка.

Выудил из-за пояса монеты, кинул Эймуре. Девушка осмотрела деньги, попробовала на зуб. И впрямь, золотые.

– Я сейчас иду смотреть бизонов, – сказал покупатель. – Поэтому оставлю шелк у вас. Принесите его вечером. Вы найдете меня у Аспар-тархана.

– Хорошо, – кивнула Эймура. – А кого спросить?

– Спросите человека с самыми большими зубами. Или с самым прожорливым брюхом, – улыбнулся мужчина.

Достал рог, отпил. Вытер рот, добавил:

– Спросите Амрака.

Эймура на мгновение отвернулась, чтобы отложить шелк. А когда глянула обратно, мужчина исчез. Как будто и не было.

***

Вечером, в час акшам, Эймура шла с рулонами шелка по окрестностям горы Тэйанг-каан. Даркуты закололи множество бизонов и овцебыков, и принесли их в жертву богам. Отрубленные головы и шкуры животных они повесили на сучья деревьев, а кровью полили корни. Кровь стекала в ручейки у подножия горы, и от этого вода покраснела. Деревья считались священными, их нельзя ломать или рубить.

Туши жертвенных животных даркуты жарили для ритуального пира. Эймура шла в темноте, а на склонах и у подножия горы горели тысячи костров, и вкусно пахло жареным мясом.

После окончания ритуального жертвоприношения жены знатных даркутов десятками пришли к торговой палатке. Скупили почти все ткани и наряды. Моджи пришлось распаковывать тюки с товарами, что предназначались для рынка в княжестве Сабиров на севере, потому что даркуты, не торгуясь, брали все втридорога. Всех помощников купец разослал с поручениями. Поэтому Эймуре самой пришлось нести шелк странному мужчине.

Моджи заставил ее одеться в пурпурное платье, и объяснил:

– Если будут спрашивать, где взяла такой наряд, отправляй всех ко мне.

Всюду у костров опьяневшие от арахи даркуты пели песни. Многие сражались, звеня короткими саблями. Проигравший падал на землю, разбрызгивая кровь из ран.

Несколько раз даркуты останавливали девушку. К счастью, Моджи дал ей серебряную пластинку с изображением пещерного леопарда.

– Это знак ябгу, одного из высокопоставленных сановников Линх-каана, – сказал купец. – Просто покажи, и тебя никто не посмеет тронуть.

Купец не солгал. При виде оскаленной пасти леопарда трезвели самые отчаянные пьяницы. Эймура беспрепятственно шла по священной земле.

Стоянка Аспар-тархана находилась поодаль от основного скопища даркутов. Эймура выбралась из крикливого лагеря, пошла по темной степи. Костры и шумные даркуты остались сзади. Пик горы темным силуэтом чернел сбоку, над ним тонким полумесяцем светила луна Малу. В Терай ее называли богиней плодородия. Под ногами шуршала трава. Свистел легкий ветер. Впереди мигали огоньки. Там была стоянка Аспар-тархана.

А затем Эймура услышала рычание. Огляделась по сторонам. Неподалеку темнел бесформенный силуэт.

Девушка застыла на месте. Если побежать, зверь легко догонит. А если стоять неподвижно, может, оставит в покое?

Рычание утихло. Темный силуэт заскользил по земле к Эймуре. В слабом свете Малу девушка заметила, что из пасти зверя тянутся два огромных изогнутых клыка. Саблезубый леопард, причем невообразимо громадный.

Стоять на месте Эймура больше не могла. Вскрикнула, развернулась и побежала, куда глаза глядят.

Сзади ничего не слышно. Эймура оглянулась. Леопард быстро нагонял ее, тем более, что в платье особо не разогнаться. Девушка споткнулась и упала. Закричала от ужаса, прикрыла лицо руками при виде надвигающейся смерти.

Леопард коротко взвизгнул. Изогнулся в прыжке, как кошка, которую пнули в бок, улетел в сторону.

Эймура прекратила кричать, не веря в чудо. Леопард сидел в траве совсем рядом, и озирался по сторонам.

Что-то тихо тренькнуло во тьме. Свистнула стрела, Эймуре уже доводилось слышать этот короткий шероховатый звук. Леопард взмыл в воздух еще раз, затем упал, и закрутился на месте от боли. Эймура продолжала глядеть на хищника во все глаза. Некто таинственный выстрелил в третий раз. Леопард отскочил еще дальше, растянулся на земле, и захрипел. Эймура разглядела на загривке короткое толстое древко арбалетного болта.

Девушка встала, и подобрала свертки с шелком. Если потеряет, Моджи сдерет с нее шкуру. Посмотрела на леопарда.

Зверь лежал на боку, тяжело дышал и скреб землю лапами.

– Он больше, чем я думал, – сказал мужской голос сзади.

Эймура ойкнула, и уронила свертки. Оглянулась. Рядом стоял мужчина с арбалетом в руке. Высокая шапка из шкур, звериные одежды. Это же странный покупатель.

– Мне нужно было поймать зверолака, – сказал мужчина, глядя на леопарда. – Он уже несколько лет охотился в этих местах. Очень осторожный. В прошлом году убил сына Линх-каана и чуть не сорвал праздник Дыгыр Даих. Аспар-тархан просил расправиться с ним. Пришлось пустить тебя, как приманку.

– Зверолак? – спросила Эймура.

– Да, получеловек-полуживотное. Днем обычный человек, а ночью зверь.

Мужчина, как там его, Амрак, кажется, подошел к леопарду. Осторожно коснулся ногой.

– Как приманка? – спросила Эймура. – Да неужели? Долбаный ты пьянчуга! Может, засунешь арбалет в свою вонючую задницу?

– Мне очень жаль, – Амрак пожал плечами.

– Да что ты говоришь, тебе, оказывается, жаль. А если бы он разодрал меня на куски?

– Не успел бы. Я смазал болты ядом конусных улиток и чернодонника. Эта смесь валит мамонта с ног.

– Ты мог промахнуться в темноте.

Амрак покачал головой.

– Я вижу в темноте не хуже, чем днем. На самом деле тебе ничего не угрожало.

– А самому слабо сыграть роль приманки? – продолжала Эймура.

Амрак недоуменно посмотрел на нее.

– Тогда как я бы его выманил? Я же говорю, это был очень осторожный зверолак.

Он присел на корточки перед зверем.

– Все, подох. Смотри, что я говорил? Он обратился в человека.

Эймура подошла ближе. Вместо леопарда на земле и впрямь лежал парень. Даже не верится, что это он бежал за нею. И когда только успел превратиться?

В носу парня продето кольцо. Эймура наклонилась. Неужели это тераец? Протянула руку и медленно перевернула тело на спину, чтобы луна Малу осветила лицо мертвеца.

И застыла на месте. Разве можно забыть эти тонкие черты лица, этот прямой нос и подбородок с ямочкой? Эти большие глаза, неотрывно глядящие сейчас в темное небо?

– Эй, – сказал Амрак. – Что случилось?

– Так вот в кого он превратился, – прошептала Эймура.

Девушка опустилась на колени, уткнула лицо в грудь парня. Провела руками по бокам, пальцы наткнулись на древко арбалетного болта.

Подняла голову. По щекам струились слезы. Срывающимся голосом Эймура запела погребальную песню терайцев. Как того требовал обычай их народа.

Амрак молча стоял рядом. Когда Эймура закончила, спросил:

– Ты его знала?

Эймура встала с колен.

– Он был моим женихом. Его заколдовали. Я думала, что его убили, а он, оказывается, превратился в леопарда.

– Печально, – сказал Амрак.

– Дай арахи, – попросила Эймура. – Мне надо сделать возлияние.

– У меня нет.

– А что в роге?

– А, это. Здесь вода.

– Ну, давай воду.

Амрак протянул рог. Эймура вылила на парня, шепча молитву.

Затем Амрак предложил:

– Давай, я сожгу тело. А то его сожрут шакалы.

Эймура покачала головой.

– Он из чарны лесорубов. Их нельзя хоронить.

– Как хочешь. Ты это, забери шелк себе, хорошо? Небольшая плата за сегодняшние тревоги.

– Амрак, – позвала Эймура, глядя на тело парня.

– Чего?

– Катись куда подальше, пожалуйста.

Амрак вздохнул.

– Ну ладно. Прости, что так вышло.

Он вырезал болты из тела, спрятал в мешок, поднял рог с земли. Пошел в сторону огоньков стоянки Аспар-тархана.

– Амрак, – снова позвала Эймура.

Он остановился, но не обернулся. Стоял, ждал, что она скажет.

– Можно, я пойду с тобой? Помоги найти того колдуна.

– Не выйдет. Свод Пустоты запрещает мстить.

– Ты забыл, что только что убил моего жениха?

– Я убил зверолака, нападавшего на людей.

– Засунь свой Свод в вонючую задницу. Я сама убью колдуна. Просто помоги мне.

Амрак помолчал. Затем сказал:

– Приходи через два дня к Аспар-тархану.

И исчез в темноте.

Эймура осталась стоять рядом с телом парня. Где-то далеко, у подножия горы Тэйанг-каан, шаманы запели молитвы.

Крюк

Студенты сидели в учебном классе и усердно скрипели перьями. Профессор философских наук Бульгарус Николада обдумывал алгебраическую задачу за столом. Ручной хорек профессора по прозвищу Вонючка соскочил со стола и побежал к клеткам с мышами.

Занятие проходило в учебном классе Магистрариума, университета города Вецеруния. Большие окна открыты, легкий ветерок легонько трепал длинные волосы студентов. На дворе ранняя осень. Впрочем, в приморской Вецерунии, городе-на-тысяче-островов, климат мягкий, круглый год стояла теплая погода.

С последних рядов слышались тихие разговоры и смешки. А затем раздались взрывы громоподобного смеха. Профессор Николада поднял голову, строго сверкнул единственным глазом. На месте второго глаза – темно-синяя повязка. Профессор всегда предпочитал одежду синего цвета. Он и сейчас был одет в синюю накидку поверх темно-синего сюртука, только штаны и туфли черного цвета.

– Кто смеет нарушать тишину в классе? – грозно спросил профессор.

Но громкий смех на задних рядах усилился. Профессор Бульгарус пришел в неистовство. Выскочил из-за стола, быстро зашагал к весельчакам. Полы накидки развевались на ходу.

Оказывается, шутники успели накинуть на Вонючку веревку, обвязав грудь и живот хорька. Вонючка потешно бегал туда-сюда по аудитории, стараясь избавиться от пут. Студенты глядели на него и хохотали. При виде разъяренного профессора они прекратили забавы и уткнулись в пергаменты. Лишь один продолжал громко смеяться.

– Отлично, виконт да Карманьона, – сказал профессор. Густые коричневые брови поднялись на высоком лбу. – Я вижу, что издевательства над бессловесной тварью забавляют вас более, чем архиничтожные математические занятия.

От негодования Бульгарус Николада покачивал яйцеобразной лысой головой с волнистой прядью на макушке.

– Он так забавно дрыгает лапой, профессор, – улыбаясь, пояснил юноша и откинул назад густые черные волосы. – А задачу я уже решил, извольте взглянуть.

Приподнялся, поправил на плече роскошный камзол с золотой вышивкой и подал пергамент.

– Хм, поглядим, что вы здесь нацарапали, – сказал профессор. Помолчал чуток, разглядывая цифры, и перестал хмуриться. – Что же, Вига, все верно. Вы молодец. Как всегда, быстро решили задачу. Оставьте Вонючку в покое, наконец!

– Сию минуту, профессор, – ответил виконт. Наклонился, развязал веревку. Хорек радостно поспешил к клетке с мышами у стены.

– Виконт, подготовьте эссе о движении небесных светил в зимний период, – сказал Бульгарус Николада, постучал носком туфли по полу, стремительно развернулся, и вернулся к учительскому столу.

До конца урока царила тишина. Затем на башне прогудел колокол, оповещая об окончании занятий. Студенты встали, по очереди отдали профессору пергаменты, и переговариваясь, вышли из учебного класса.

– Виконт да Карманьона, – сказал профессор. – Останьтесь ненадолго.

Юноша остановился, сел на студенческую скамью. В руках учебники и свернутый шелковый плащ с гербом рода Карманьона.

– Виконт, вы знаете, как я вами восхищаюсь, – сказал профессор. – Вы блестящий ученик, схватываете все на лету. Программу учебного курса на год вы уже освоили, поэтому вам скучно и вы забавляетесь на занятиях. Вы отпрыск богатого семейства, вам назначают встречу самые красивые студентки Магистрариума.

– Все так, профессор, – кивнул юноша. – Благодарю за ваши лестные отзывы.

– Однако, друг мой, поверьте человеку, повидавшему эту мерзкую жизнь. Сбавьте немного обороты.

– О чем вы, профессор?

Бульгарус Николада вскочил со стула, подошел к виконту, навис над ним.

– Глупый мальчишка, неужели ты не видишь, как тебе завидуют сверстники? Они льстиво смеются твоим шуткам и аплодируют выходкам, но это только потому, что ты сейчас на вершине. Когда-то я сам был молодым, подававшим надежды ученым. Мне прочили головокружительную карьеру при дворце проконсула Вецерунии. Но завистники поставили мне подножку. Я совершил непоправимую ошибку. И те самые люди, что вчера рукоплескали моим научным открытиям, глумились и издевались надо мной. Даже мой собственный учитель присоединился к стае этих пещерных гиен.

– Право, профессор…

– Молчи, неразумный идиот! Я тебе говорю, осади немного назад. Перестань выпячивать свои успехи. Ты даже не представляешь, на что способны люди, завидующие тебе.

Студент встал. Уронил учебники, подобрал.

– Профессор, я всегда с уважением относился к вашему мнению. И продолжаю его уважать. Однако, мне кажется, вы преувеличиваете. У меня много искренних друзей, в которых я вполне уверен. У моего отца высокая должность при дворце проконсула. У меня есть прекрасная невеста, с которой скоро…

– Кстати, о вашем отце, – перебил Бульгарус Николада. – Вонючка, отстань от мышей, несчастные создания потеряли из-за тебя аппетит. Так вот, виконт, ваше семейство придерживается традиционных взглядов на развитие Вецерунии.

– Да, мы считаем, что необходимо развивать флот, и постепенно осваивать прибрежные территории. Торопиться не надо. Вецеруния обладает выгодными свойствами в морском деле. Мы должны…

– Молодой человек, с недавнего времени проконсул заинтересовался проектами сухопутной экспансии вглубь континента. Он вызывал ректора для научных консультаций. Для развития флота требуется древесина, а ее бесперебойные поставки можно наладить только завоевав страны, обладающие лесными ресурсами, такие, например, как Гальбания. Вы скажете, что у нас и так с ними контракт на продажи леса? Ан нет, гальбанцы вздумали повысить цены на лес в полтора раза. Горячие головы при дворе, кстати, политические противники вашего отца, нашептывают проконсулу планы большой войны против Гальбании.

– Но как мы будем воевать?

– Дальше мы забредаем в дебри большой политики, мой юный друг, поэтому я умолкаю. Я и так уже наболтал много лишнего. Вонючка, иди сюда. Вам же, виконт, я скажу: остерегайтесь! Пусть и отец ваш будет осторожнее, уж он-то должен знать, как в Вецерунии решают политические противоречия. И еще, юноша…

Профессор развязал узелок сумки на поясе и вынул небольшой железный крюк, вроде тех, которыми грузчики в порту цепляли поклажи, таская их на корабли. Положил на стол.

– Что это, профессор? – спросил юноша.

– Поглядите.

Виконт взял крюк.

– Видите, там есть задвижка. Если потянуть вниз… Осторожнее, не порежьтесь. Внутри он полый. А еще есть потайная пружина.

– Зачем она? И что это за значок круга с черточкой сверху?

– Это символ пустоты, виконт. Знак сообщества Бесплотных.

Студент улыбнулся, рассматривая крюк.

– Я думал, что все россказни о Бесплотных это детские побасенки.

– Кто знает… Этот крюк полый, и тем самым символизирует пустоту. Однако, его можно наполнить ядом. Вот, смотрите, внутри есть сосудик для жидкости. Чрезвычайно хитроумное устройство. Крюк вспарывает кожу, а пружина опорожняет сосудик. Яд через отверстие попадает в тело человека.

– Зачем вы показываете мне это?

– Возьмите себе, виконт. Когда-то давно, когда я был также молод, как вы, один хороший человек дал мне этот крюк. Вы сможете призвать Бесплотных в час нужды.

Виконт расхохотался.