Девятый инвестиционный форум
Вячеслав Слесарев

Нужду братья справили прямо на Лиговском проспекте, без особых церемоний, просто подойдя поближе к стене жилого дома. Улица была пуста. Лишь по противоположной стороне, напоминая робота из малобюджетного фантастического фильма, проковыляла какая-то бабка в противогазе и резиновых перчатках по локоть.

Некоторое время они шли молча. Первым молчание нарушил Виктор:

– Похавать бы чего, – тоскливо простонал он.

– Да? И где ты хавчика возьмёшь, гений? – поддел его Моисей.

– Да магазинов кругом хоть жопой жри. Только закрылись все. Из-за этого, как его, вир… – Виктор сосредоточенно пощелкал в воздухе пальцами, – из-за вер… из-за версуса!

– Из-за вируса, даун, – поправил его Моисей, – ви-ру-са!

– Данунах, нет сил терпеть, вот возьму и… – с этими словами Виктор схватил металлическую урну, размахнулся и приложил ею по витрине небольшого продуктового магазинчика. Результата не последовало. Даже после нескольких ударов стекло удалось разве что поцарапать.

– Погодь! Смотри-ка! – Моисей указал на дверь магазинчика. Та была закрыта, но из замка свисала связка ключей. Он повернул ключ и отпер дверь. Тут же заверещала сирена.

– Сигналка! Валим! – Виктор бросил урну на землю, и собрался, было, бежать.

– Херня, я щас её взломаю! – Моисей зашёл внутрь, сорвал со стены огнетушитель и принялся яростно дубасить им по источнику звука – чёрной сирене под потолком. Сирена сначала захрипела, а потом, когда огнетушитель перебил провод, замолкла вовсе.

– Чисто! – крикнул Моисей брату, победно потрясая над головой обеими руками. Перед ними простирался продуктовый супермаркет, ещё не тронутый, затаренный под завязку.

– Это мы неплохо зашли. Тут хавчика – горы, – Моисей схватил с хлебного лотка лепёшку и разом умял её. Потом открыл банку «яги» и залпом её опустошил.

Наевшись и напившись до отвала, братья припасли с собой по сумке с чипсами и пивом, и решили, теперь уже в качестве развлечения, снова отравиться на улицу на променад.

Не пройдя и сотни метров, Виктор заметил, что по левую руку от него семенит стройная женщина, блондинка, лет под сорок. Причёска её растрепалась, но одета она была в элегантный тёмно-красный костюм бизнес-леди. Женщина жадно смотрела, как Виктор запускал руку в пакет с чипсами и отправлял их пригоршнями в рот. Проводив глазами очередную порцию, она, наконец, потянулась к пакету:

– Дай мне, есть хочу! – голос у неё был низкий и весьма сексуальный.

– Э, не! Так не пойдёт, – Виктор убрал от неё подальше пачку, – еда денег стоит. Деньги-то есть? – спросил он, скептически отмечая, что у дамочки нет сумочки.

– Денег? Нееет… – брови женщины поползли вверх.

– Ну, а как же ты платить будешь?

Женщина посмотрела на пачку, потом нетерпеливо покрутилась на месте, и наконец ответила:

– Буду… Писей!

– Ну, вот это совсем другое дело! Тогда идём обратно, в магазин, – Моисей демонстративно позвенел ключами и положил руку даме на плечо.

Жанна Григорьевна – по дороге в магазин братьям удалось узнать, что именно так звали девушку, стояла на коленях на ленте кассового транспортёра и жадно уплетала шоколадки из поставленной перед ней коробки с надписью «Марс». Казалось, она не предавала особого значения тому, что Моисей подошёл к ней сзади, задрал юбку и резким движением сорвал с неё трусики. Потом, когда он сходу приступил к своему делу, было неясно, то ли она мычит от радости потребления батончика, то ли это реакция на происходящий с ней половой акт.

Наскоро справив похоть, Моисей плюхнулся в кресло кассира и закурил взятый здесь же, на кассе, Винстон.

– Вить, ты-то бабу будешь? – спросил он у брата, который всё это время стоял рядом, задумчиво потягивая пиво из бутылки. Тот как-то резко спохватился и судорожно принялся расстёгивать штаны.

– Да не спеши ты так! – добродушно рассмеялся Моисей, отправляя кольцо дыма под потолок, – никуда она не денется. Теперь у нас целая куча времени.

Выйдя в очередной раз подышать воздухом, братья заметили разительные изменения в уличном пейзаже. Прямо перед их магазином, припарковавшись носом в покосившийся столб, стояла полицейская машина. Водитель был придавлен к сиденью подушкой безопасности, и то ли спал, то ли умер. Второй полицейский стоял снаружи машины и сосредоточенно скрёб ногтями дверь. Очевидно, он что-то там забыл или захотел поговорить со своим коллегой, и теперь безуспешно пытался войти внутрь.

– О! Менты! За нами походу приехали? – нахмурился Виктор.

– Может и за нами, только, кажется, им тут и без нас весело, – заметил Моисей.

– Позвольте-ка, господин милицейский, это ручка, она открывается вот так, – он демонстративно дёрнул за ручку, открыл дверь патрульной машины, и сделал пригласительный жест.

Полицейский послушно сел в машину. Дверь за ним захлопнулась.

Через пару минут, когда стекло изнутри запотело, мент принялся искать выход наружу: он стучал коленями в дверь, бил ладонями по стеклу, но всё тщетно. Наконец, он успокоился, опустил голову и заплакал.

– Попался, ментяра! Хрен он теперь оттуда выберется! – обрадовался Виктор.

– Братуха, да мы с тобой тут таких дел натворим! – воскликнул Моисей, – иди-ка сюда! – он в сердцах обнял брата и прижался лбом к его лбу.

– Этот город наш! И мы будем делать здесь всё, что захотим. Мы – банда! – кричал он, тряся брата за плечи. Давай, повторяй за мной: – Мы банда!

Они ещё долго стояли в обнимку, раскачиваясь посреди проспекта, завывая по-волчьи и выкрикивая:

– Мы – банда!..

Из помятой мусорки вывалился клок «Ведомостей». Текст на нём начинался с полуслова:

«…вили особо опасный штамм вируса, получивший кодовое название „Омега“. В отличие от своих предшественников, эта разновидность атакует головной мозг, не затрагивая лёгкие или органы пищеварения. Любопытно, что показатели IQ тестов у заражённых этим штаммом снизились минимум на двадцать пунктов. То есть, люди с высоким интеллектом после заражения показали средние результаты, а люди с посредственным умом – перешли в категорию „лёгкое слабоумие“. Ещё одной особенностью штамма Омега является то, что у перенесших его не остаётся антител. То есть, переболев им, вы буквально сразу можете подхватить этот вирус ещё раз. Проанализировав все эти необычные симптомы, британские эпидемиологи забили…» – на этом текст обрывался.

Осенний питерский ветер поднапрягся и перевернул клок газеты. На обратной стороне был заголовок:

«Девятый инвестиционный форум: умная стратегия научного развития». Ниже шёл текст:

«На открытие очередного Инвестиционного форума в городе на Неве прибыли сооснователи Фонда научных инвестиций, профессора Гарвардского университета, братья Моисей и Виктор Вайнберги. Несмотря на свой молодой возраст, они уже занимают двенадцатую и четырнадцатую строчку в российском списке Форбс. Любопытно, что братьям принадлежит мировой рекорд по уровню интеллекта: сто девяносто и сто восемьдесят две единицы, при том, что средний по человечеству уровень IQ составляет сто единиц. По словам учёных-визионеров, их долгосрочные научные приоритеты включают в себя: открытие принципиально новых видов транспорта, решение глобальных проблем голода, безопасности, демографии, освоение человечеством новых жизненных пространств, в частности – Марса…»

Подкроватный монстр
Сергей Резников

Фреда задолбал этот мелкий. Ух и шило в жопе! Хотелось выпить пивка, ещё разок курнуть на крыльце, посмотреть сериальчик, но пацан со странным именем Густав всё никак не мог угомониться.

– Фред, давай поиглаем в пьятки!

– Не хочу, я устал.

– Я всё маме ласкажу, она тебе не заплатит.

Пришлось играть с этим вымогателем. Фред излазил весь странный, большой и неухоженный дом, пока искал пацана, измазался пылью, иззонозил руки на чердаке. Густав ловко прятался, зная каждую нычку. Найти его было иногда очень трудно. Фред и не заметил, как стрелка часов подступила к одиннадцати вечера.

– Всё, пора спать!

– Нет, давай ещё иглать! – орал Густав. – Ты – нянька, должен слушать меня!

– Ха! Кто тебе такое сказал? Наоборот, нянек слушаются дети. Ты всё путаешь, пацан.

Густав захныкал, размахивая маленькими кулачками. Спорить было бесполезно.

– Ладно, твоя очередь искать.

Фред решил, что слегка напугает мелкого, и тот угомонится. Главное, не переборщить – если расскажет всё мамке, сто заветных баксов не видать как собственных ушей, ещё и на сайте в чёрный список занесёт. Работать бэби-ситтером Фред не любил, но иногда не гнушался таким заработком и в целом справлялся неплохо, если не считать случая с окурками от косячков, найденными родителями одного из мелких во дворе. Тогда его крепко обругали и не заплатили. Но теперь он стал осторожней, все окурки и банки из-под пива прятал в рюкзаке и уносил с собой.

В спальне наверху было душно, окно давно не открывали, постель на кровати валялась грязным комом, а под самой кроватью, где устроился Фред, пахло немытым полом.

«Родители ссыкуна Густава, похоже, те ещё свиньи», – подумал Фред и чуть не чихнул от поднятой пыли. Под кроватью было темно и жутковато. Мелкого пришлось ждать минут пятнадцать, тот словно издевался. Фред захотел в туалет и решил было выбраться наружу, плюнув на дурную затею, но дверь со скрипом открылась, и Густав зашёл в комнату. Маленькие ножки, обутые в красные сандалии, засеменили по полу.

И тут настала пора выхода Фреда. Он дико зарычал, забил руками по кровати.

– Я подкроватный монстр! Смерть тем детям, кто не спит в столь поздний час! Ууууууу!

Густав завизжал и выскочил из комнаты. Фред, слушая удаляющийся топот, опасался, что дал лишка. Но не успел он вылезти из-под кровати, как топот вернулся, и тут же руку Фреда пронзила ужасная боль.

– Получай, подкловатный монстл!

– Аааааааа! – Фред кричал, сжимая другой рукой кровоточащую руку: двух пальцев – как не бывало, а третий болтался на остатках сухожилия и почти перерубленной кости.

«Шрррх» – проскользнуло по полу лезвие топора.

Фред закатился в самый дальний угол подкроватья, воя от боли и пытаясь сорвать с себя футболку. Кровь из раненой руки текла ручьём, и с этим надо было что-то делать.

– Ну что, монстл? Больно? – ехидно поинтересовался мелкий гад. – Папин топол очень остлый! Выходи, и я раскломсаю тебя на кусочки!

Фред даже слова вымолвить не мог, только жалобно скулил. Внезапно на него дохнуло холодом, стало так жутко, что сердце чуть не остановилось, а позвоночник будто льдом наполнился. Даже рука на пару мгновений болеть перестала. Под кроватью был кто-ещё. Уставился на Фреда красными угольками глаз.

– Кто здесь? – прошептал тот.

– Кто надо. Зачем разозлил Густава? Он мне итак проходу не даёт. Думал, хоть передохну, пока вы играете. Но не тут-то было.

– Он маньяк, – прошипел Фред. – Боль в руке вновь вернулась адским огнём. Кто бы ни сидел под кроватью, бояться надо было не его, а Густава с топором.

– Знаю, – ответило нечто, – он загонял меня настолько, что я даже полом поскрипеть не могу. А ведь ещё год назад мог мебелью швыряться.

– Ты приведение?

– Ну, типа того. Можешь считать меня настоящим подкроватным монстром. Давай так, парень, я попробую отвлечь Густава, а ты вылазь и беги отсюда куда подальше.

– У меня рука… я скоро всю кровь потеряю…

– Забеги в ванную. Там есть аптечка. Но только шустрее. Этот сучонок быстрый, как ракета.

– Так может, он узнает меня, когда вылезу.

– Может, и узнает, но помни – ты для него теперь жертва.

– Зачем я вообще связался с этой работой?!

– Зачем ты вообще зашёл в этот дом? Ладно, будь мужиком. Дуй отсюда!

Пока Фред думал, как я связь между «будь мужиком» и позорным бегством, хлопнула оконная рама, раздался утробный смех.

– Не боюсь тебя, подкловатный монстл! – орал Густав. Его топор застрял в стене, и мелкий изо всех сил пытался вытянуть его. В этот момент Фред и выскочил в коридор.

Шипя от боли, он проскользнул в сторону ванной комнаты, захлопнул за собой дверь, запер её на задвижку. Сел на край ванны, тяжело дыша. Слёзы потекли у него из глаз, как только Фред лучше разглядел свою искалеченную руку. Когда искал аптечку, заливая кровью пол, по двери ударили.

– Я знаю, ты там, подкловатный монстл!

Наскоро забинтовывая руку, Фред смотрел на то, как лезвие топора пробивает дверь.

«Хрясь!»

– Густав, перестань, – взмолился Фред. – Это я, нянька. Давай лучше поиграем во что-нибудь другое! Я не монстр!

«Хрусь!»

Дыра в двери всё расширялась, и Фреду ничего не осталось, кроме как открыть небольшое окно ванной комнаты. От тщетных попыток подтянуться руку вновь пронзило острой болью.

Внезапно шум за дверью затих.

– Ты что это, Густав?! – послышался новый голос. Вроде бы женский, но какой-то грубый и хриплый. – Развалил тут полдома, как я погляжу. А где этот чёртов нянька? Он что за тобой вообще не смотрит? Ух и негодник! Я ещё во дворе почуяла запах Мери Джейн¹ и пива.

Фред глазам своим не верил. Огромная, вовсе не женская рука, пальцы которой были увенчаны острыми когтищами, проникла через дыру в двери и начала слепо шарить в поисках задвижки.

– Выходи, нянька. Знаю, ты там, нарколыга проклятый!

Фред не стал дожидаться, пока матушка Густава проникнет в ванную. Из последних сил он подтянулся и, не смотря на жуткую боль и кровь, сочащуюся из повязки, втиснулся в окно. Холодный воздух свободы обдал его лицо, даря надежду. И даже не посмотрев вниз, Фред прыгнул.

* * *

– Задолбали торчки чёртовы, – худой полицейский с презрением глядел на пронзённого пикой металлического забора паренька. – Лезут в этот дом, как мухи на говно. За год уже третий труп.