– Ты прав, младший лейтенант. Там действительно нет воинских частей. Я вот заезжал к матери моего покойного друга. Товарищ перед боем попросил меня передать матери его личные вещи, если он не вернется из боя. Я то, жив, а его порвало на части, нечего было даже хоронить. А что ты меня все пытаешь? Я боевой офицер, а ты меня автоматом в предатели определить хочешь. Может ты и не из госпиталя, а из СМЕРШ?

Богданов вздрогнул, что не осталось незамеченным капитаном. Он улыбнулся младшему лейтенанту и снова похлопал его по плечу.

– Ты чего-то испугался, младший лейтенант. Не стоит бояться, мы не диверсанты. Если бы мы ими были, то давно бы с вами разобрались. Да не бледней, мы свои.

Капитан сделал небольшую паузу и посмотрел на Богданова, стараясь по его выражению лица, отгадать, какое впечатление произвела его реплика на этого молодого офицера от медицины.

– Война, товарищ капитан. Никто из нас не знает, кому, и какой выпадет жребий.

– Ты прав, война. Разучились мы верить людям, все ищем и ищем врагов. Я вот думал, прошел он 1937 год, а выходит, ошибался. Вот и ты, младший лейтенант, смотришь на меня так, словно я не красный командир, а немецкий диверсант. Ты думаешь, я не знаю, что «СМЕРШ» разыскивает «Виллис», на котором передвигаются эти гады – знаю. Если хочешь, можешь осмотреть нашу машину… Что стоишь, иди, смотри. Вот-вот. Если бы ты был из «СМЕРШ», то непременно осмотрел бы машину. Разве я не прав?

Богданов стоял, не решаясь сделать шаг в сторону «Виллиса». Он просто бы напуган проницательностью этого офицера.

– Ну, иди, смотри, смотри, – снова произнес капитан. – Что стоишь? Стыдно, наверное, не верить боевому офицеру?

Капитан оценивающе посмотрел на Богданова, словно взвешивая шансы, перед предстоящей дракой. Оценив их, он неожиданно изрек:

– Ты вообще кто такой? Вопросы вот задаешь мне? Скажи, почему я должен отчитываться перед тобой? Едешь скупать продукты, вот и езжай дальше, а то целый допрос учинил. Куда? Зачем?

Богданов моментально принял его игру.

– Извините, товарищ капитан. Я же вам говорил, что мы едим скупать продукты, вот мне и интересно стоит ехать туда или нет? – произнес Богданов и рукой указал в сторону, откуда ехал «Виллис». – Вы же были там, видели, как живет народ?

Лицо капитана снова стало доброжелательным. Он улыбнулся ему и протянул Богданову папиросы.

– Кури, лейтенант. Вот стою я рядом с тобой и не устаю удивляться. Уж больно ты похож на моего младшего брата. Погиб он у меня в первый день войны. Он служил на границе.

– Извините, товарищ капитан, я не курю. Может, он жив, на войне всякое случается.

– В отношении продуктов, ничего сказать не могу, лейтенант. Я был там по другому вопросу и продуктами не интересовался. Съездите, может, вам и повезет, а я в город. Странный ты какой-то, младший лейтенант. Пальцы желтые от табака, а сам говоришь, что не куришь.

Только сейчас Богданов заметил, что за ним внимательно наблюдает из машины еще один человек. Он сидел за спиной водителя и оценивающе смотрел на него и водителя. Взгляд этого человека был каким-то изучающим, словно он сравнивал свои возможности перед предстоящей дракой.

– Товарищ капитан. Скажите, а где вы служите, в какой части? Я вроде бы видел вас в компании моего знакомого – майора Солодухи. Он служит в городской комендатуре, – спросил его Богданов.

Капитан ухмыльнулся. Последний вопрос явно насторожил его.

– Извини, лейтенант, но ты вероятно ошибся. Я не знаю никакого майора Солодуху. Ты меня, похоже, с кем-то перепутал. Я только вчера прибыл в ваш город и сразу поехал сюда. Я еще на учет то в комендатуре не встал. Вот сейчас приеду и встану. Мне привет от тебя передавать майору Солодухе?

– Конечно. Скажите, что доктор Лазарев велел кланяться, – произнес младший лейтенант и громко рассмеялся.

– А как ваша фамилия, товарищ капитан? Вдруг увижу вас в городе, не кричать же мне, капитан – вы меня помните или нет.

Снова легкая тень раздражения пробежала по лицу капитана.

– У меня фамилия простая – Иванов я. На нашей фамилии вся Россия держится.

Он козырнул Богданову и направился к машине. Александр невольно обратил внимание на правую кисть капитана. На ней была татуировка: солнце всходило из синих волн. Богданов стоял около полуторки и внимательно смотрел на проезжавший мимо них «Виллис», стараясь разглядеть третьего пассажира, который находился в машине. Тот словно угадав желание офицера, поднял воротник шинели и надвинул на глаза фуражку.

***

– Вы что, товарищ младший лейтенант, машину не проверили? – спросил Богданова Захаров. – Испугались?

Богданов с удивлением посмотрел на водителя. Лицо офицера его стало пунцовым от негодования. Он хотел моментально ответить водителю на столь обидный вопрос, но у него не получилось. То ли от испуга, то ли по какой-то другой причине у него просто пропал голос. Он глубоко вздохнул, стараясь набрать в легкие как можно больше воздуха.

– Не забывайтесь, сержант! – произнес младший лейтенант. – Я сам трижды ходил за линию фронта и научился хорошо разбираться в людях. Этот капитан – настоящий мужик, фронтовик. Нельзя людей обижать недоверием.

На лице Захарова промелькнула усмешка.

– А я бы, проверил. Внешность человека, это не его паспорт или удостоверение личности, может быть обманчивой. Вы даже не знаете его фамилии… И почему вы решили, что он фронтовик? Сейчас вот таких фронтовиков в прифронтовой зоне сколько захочешь. Вы же видел, что он в машине был не один?

Богданов понял, что совершил поступок, который называется не иначе, как преступная халатность и во время войны это приравнивалось к измене Родины. Чтобы, как-то оправдаться перед Захаровым, он решил выбрать тактику наступления.

– Ты, кто такой, чтобы учить меня, как мне нужно было поступить! Ты кто такой, чтобы учить офицера «СМЕРШ»! Вот и я гляжу – что никто! Ты понял это или мне еще раз повторить тебе об этом. Здесь я решаю, что делать, а не ты! Он же сказал – Иванов, значит Иванов! Вот приедем в город, зайдем в комендатуру, там и посмотрим, кто такой капитан Иванов и я, чтобы больше не слышал ничего подобного! Ты понял меня или наживешь большие неприятности?

Захаров скептически улыбнулся и сплюнул в открытое окно кабины. Умудренный жизненным опытом, он сразу заметил, как побледнел младший лейтенант, когда рука капитана потянулась к кобуре, как он начал услужливо ему улыбаться.

– Я, конечно не чекист, как вы, поэтому я ему не поверил. Просто люди говорят, доверяй, но проверяй.

Лицо Богданова снова стало багровым. Он с нескрываемой злостью посмотрел на Захарова.

– Ты хочешь сказать, что я испугался? Да, испугался, если хочешь знать! И что из этого? Ты видел, как тот третий, передернул автомат. Нет! А я вот заметил это. Если бы я потребовал капитана предъявить мне документы, то сейчас бы мы с тобой лежали в кювете! Может, я не себя, а тебя пожалел!

Захаров промолчал. Спорить с этим человеком было абсолютно бесполезно. То, что эта машина принадлежала немецким диверсантам, он уже не сомневался.

– Хорошо тебе, ты хоть пожил немного, а мне вдруг – жить захотелось. Ты понимаешь, жить! – продолжил Богданов. – Жизнь дается человеку один раз, второго случая не бывает!

После паузы, водитель произнес:

– Жить можно по-разному, младший лейтенант. Сколько они убьют эти диверсанты, вы об этом подумали?

Он специально упустил слово «товарищ», так как посчитал, что не может назвать этого человеком товарищем. Они, молча, проехали еще несколько километров. Каждый из них хорошо понимал, что искать диверсантов в этой лесной глуши – бесполезно. Захаров развернул полуторку, и машина покатила в обратную сторону.

– Слушай, сержант! – доброжелательно обратился Богданов к водителю. – Ты не обижайся на меня, нервы, понимаешь. Давай забудем все это. Ты же можешь не рассказывать никому об этой встрече? Ведь мы могли их просто не встретить на этой дороге. У тебя дети есть? А я совсем молодой. Ты знаешь, за это меня могут отдать под трибунал, а там – штрафная рота или стенка. Захаров – я у матери один. Отца убили еще в финскую войну… Она не переживет, если что-то со мной произойдет. Ну, как? Забудем или нет?

Захаров молчал, ему не хотелось «сдавать» Богданова, но второе его «я» противилось первому.

«Лучше бы ты погиб, Богданов, – подумал он. – Лучше бы ты погиб».

***

Пригород Варшавы. Бывшая разведывательная школа «Абвергруппа-104». Небольшой особняк начальника школы буквально тонул в зелени вековых елей. Дорога, ведущая к особняку, была довольно узкой и явно была не рассчитана для движения автомобилей. Около входной двери стоял часовой. По знаку дежурного офицера, часовой отдал честь и широко раскрыл дверь мужчине, одетому в черное демисезонное пальто. Мужчина медленно проследовал мимо солдата и буквально растворился в полутемном вестибюле дома.

– Буду с вами предельно откровенен, – произнес мужчина средних лет, одетый в дорогой, хорошо сшитый костюм. – Два дня назад я был на совещании у Кальтенбрунера. Вы хорошо знаете, полковник, что наши дела на Восточном фронте идут не самым лучшим образом. Русские войска уже находятся в Белоруссии, а это рядом с границами рейха.

Мужчина сделал многозначительную паузу и посмотрел на морщинистое лицо своего собеседника, которое не выражало практически ничего, словно он дремал под слова своего высокого гостя.

«Как быстро летит время, – подумал он. – А ведь совсем недавно он еще выглядел моложаво с искорками в глазах и завидной активностью».

Заметив на себе пристальный взгляд гостя, полковник открыл глаза.

– Я внимательно слушаю вас, экселенц.

– Нам поставлена непростая задача, – произнес мужчина, – от которой зависит многое, в том числе и исход всей нашей летний компании 1944 года.

Гость стряхнул пепел в хрустальную пепельницу и посмотрел на собеседника, лицо которого буквально превратилось от напряжения в застывшую маску.

«Как быстро меняется лицо, то он спал, а сейчас, словно борзая почувствовавшая дичь, – подумал гость. – Он действительно напоминает старого лиса, но с острыми еще зубами».

– Именно нам с вами доверено переломить ход предстоящего сражения за Белоруссию. Русские очень многому научились в этой войне, действуют непредсказуемо. Их разведка нередко вводит нас в заблуждение, а иногда, чего кривить душой и переигрывает. Как не прискорбно признать, но служба «Абвер» оказалась бессильной перед их ухищрениями. Поэтому фюрер принял решение реорганизовать все наши ведомства и усилить внешнюю разведку. Гитлер дал нам задание выяснить направление следующего удара русских, а по возможности и сорвать его, надеюсь, вы меня понимаете.

Хозяин особняка кивнул и снова замер, словно пес, в ожидании новой команды. Гость осторожно стряхнул пепел и, взяв в руки чашку с кофе, сделал маленький глоток. Он аккуратно поставил чашечку на блюдце и продолжил:

– Сейчас на фронте короткое затишье, как долго оно продлится – никто не знает. Мы располагаем сведениями, что наступление русских продолжится на Минском направлении, не смотря на нашу глубокоэшелонированную оборону. Но, где именно они нанесут основной удар, нам пока неизвестно. Буквально пару часов назад я получил сообщение, что русские концентрируют мощную группировку западнее Бобруйска. Насколько это соответствует действительности, сказать трудно. Район сосредоточения, если он является таковым, хорошо прикрыт с воздуха. Единственная возможность проверить это – хорошо подготовленная разведывательная группа. Надеюсь, вы меня понимаете?

Полковник посмотрел на гостя и сделал небольшую паузу.

– У меня есть такая подготовленная диверсионная группа, – произнес хозяин дома. – Группа имеет большой опыт работы в тылу противника. Я думаю, что она в состоянии выполнить эту задачу, особенно, если ее усилить подготовленными людьми. Кстати, эти люди тоже есть.

В кабинете стало тихо. Было хорошо слышно, как трещит огонь в камине. Гость взял в руки каминную кочергу и поправил горевшие в камине дрова. Он посмотрел на полковника и произнес:

– Нет смысла забрасывать большую группу в тыл противника, она будет мгновенно обнаружена русской контрразведкой. Необходимо разработать план операции и представить его мне для утверждения. После чего ваши люди будут немедленно переправлены через линию фронта. Вам все понятно, полковник?

– Так точно, экселенц. Меня интересует вопрос, сколько у меня времени на разработку операции?

Гость снова сделал глоток из чашки и затянулся дымом сигареты.

– Операция должна начаться в самые ближайшие дни, у нас нет времени на раскачку. Даю вам четыре часа, чтобы вы написали подробный план действий. Меня уверили, что вы не без таланта.

– Хорошо, я подготовлю план. Этого времени мне вполне достаточно, – произнес полковник и поднялся с кресла. – Я могу приступить к работе?

– Приступайте. Как только вы будете готовы, дайте мне немедленно знать об этом.

***

Мужчина проводил взглядом сутуловатую фигуру начальника разведшколы и откинулся на спинку кресла. Этот небольшой, но уютный кабинет был хорошо знаком ему. В 1940 году ему приходилось бывать в этой Варшавской разведшколы на выпуске большой группы курсантов. Как показалось ему, кабинет еще хранил запах прежнего хозяина: запаха крепких сигар и прекрасного французского коньяка.

Через два часа начальник разведшколы поставил точку в последнем предложении плана. Он внимательно перечитал составленный им план и остался доволен. Вошедшего в кабинет полковника встретил заинтересованный, но слегка потяжелевший взгляд его гостя. Вытащив из уголка рта дымящуюся сигарету, он спросил его:

– Полковник! Выходит, что вы уже написали план или я ошибаюсь? Вы все продумали?

– Так точно, экселенц, можете, прочти, – произнес полковник, протягивая гостю исписанные листы.

– Вы, могли бы не торопиться, у вас есть еще два часа, – произнес гость и протянул руку. – Интересно, что вы предлагаете, полковник.

Он взял в руки план и углубился в чтение. Подняв глаза, он посмотрел на полковника, который почему-то продолжал по-прежнему стоять перед ним. Гость закончил читать и закрыл папку.

– Мне нечего добавить, я написал все, что считал нужным, – ответил полковник, поймав на себе тяжелый взгляд мужчины. – У вас есть какие-то замечания по плану?

Полковник внимательно наблюдал за выражением лица гостя. Он хорошо знал, что гость представляет Главное управления имперской безопасности, и сейчас для него было очень важно, как оценит план этот человек.

– Неплохо, полковник, неплохо, – ответил гость. – Здесь изложено все, что должно принести нам победу. Теперь все дело в исполнителях этого плана.

Он положил листы в папку. Мужчина выглядел спокойным, величественным, как древнеегипетский сфинкс. Вот он снова открыл папку и перевернул страницу, через минуту еще одну. В какой-то момент полковнику показалось, что мужчина из СД нахмурился. Морщина на его лбу изогнулась в неправильную острую дугу, но уже в следующее мгновение лоб разгладился, оставалась лишь тоненькая едва различимая черточка.

– Вы сами уверены, что все вами написанное осуществимо, полковник или это плод очередной фантазии абвера?

– Да, экселенц, – с готовностью отозвался хозяин. – Фронтовые склады находится в глубине советской хорошо охраняемой территории, незамеченными можно подойти только таким образом, другие пути не возможны.

Гость улыбнулся, и по этой улыбке было трудно понять, какова она на самом деле.

– Ну, что ж… Мне нравится ваш план. Вижу, что вы все продумали. Он даже лучше, чем это представлялось мне самому. Вижу, что вы не без способностей. Все, что о вас говорили – правда. Только у меня есть одно небольшое дополнение, вы пишите о том, что на осуществление акций группе нужно как минимум десять дней, – произнес гость и показал на отмеченный карандашом абзац.

– Все так и это, не считая предварительной подготовки, которую нужно провести с группой.

– Как долго вы бы хотели проводить подготовку к операции?

– Каждый участник группы с большим опытом, не однажды бывали в русском тылу. Думаю, что нам будет достаточно дней десять, от силы две недели.

– И того три с половиной недели?

– Получается, что так.

– Мне нравится ваш план, – еще раз повторил гость, – он хорошо продуман даже в деталях. В каждой строчке чувствуется ваш солидный диверсионный опыт. Что мне не нравится, так это сроки! Сделаем вот что…. Даю вам три дня на подготовку агентов и еще семь дней на осуществление акции. Всего десять, ну максимум две недели! Ситуация на фронте меняется каждый час и нам нужно быть впереди русских.

– Сделаю все, что в моих силах. Но в этом случае мне нужен человек, который бы мне подробнее рассказал об охраняемом объекте. У вас есть такой человек?

– У меня есть такой человек, – после некоторого колебания произнес гость. – Он служит в штабе девяносто первого стрелкового корпуса русских. Начиная со второго дня операции, он будет ждать вашу группу в шесть часов вечера у разрушенной церкви районного городка Яровичи.

Вытащив из кармана коробок спичек, мужчина нарисовал на этикетке три восьмерки и положил его перед полковником.

– Как его узнать?

– Одет он будет в форму капитана Красной армии. Высокий, худощавый, крепкий. Он подойдет к вашему человеку и попросит закурить. А дальше, ваш человек вытащит вот этот спичечный коробок, и скажете:

– Дедовский самосад, если он вас устроит.

Ответ: Мне все равно, главное, чтобы дымило хорошо.

– Этот офицер будет знать о нашем плане?

– Это ему не нужно. Мы не можем так рисковать. Он просто объяснит вашим людям, как лучше организовать нападение на склады, когда происходит смена караула, сколько человек остается в здании в ночное время и прочее. При необходимости он сможет даже помочь вашим людьми.

– Это хорошо.

– Значит, вы собираетесь перебросить группу через линию фронта под Несвижем?

– Да. Сейчас там бои, это лучшее время чтобы пройти и затеряться в лесах.

– В оперативном плане я прочитал, что вы хотите отправить командиром группы Феоктистова?

– Да, экселенц! Как я вам докладывал, он хорошо знает этот район и может скрытно провести группу через линию фронта.

– Какой будет его псевдоним для радиосвязи?

– «Лесник». Большинство его удачных операций проходили под этим псевдонимом. В разведшколах его тоже знали, как «Лесника».

– Хорошо, пусть так и будет, не будем ничего менять. Запомните, эта операция будет находиться непосредственно под контролем Кальтенбрунера и Гимлера.

Мужчина поднялся с кресла и, забрав с собой папку, вышел из кабинета.

***

«Виллис», который так разыскивала группа капитана Костина, буквально исчез в этом небольшом по размерам городке. Вечером, Александр собрал свою группу в кабинете.

– Как выезд? – обратился Костин к Богданову. – Что нового? Вам удалось найти точку выхода немецкой рации в эфир.

Младший лейтенант вздрогнул и растеряно посмотрел на капитана. Это не осталось незамеченным Александром. Он сразу догадался, что вопрос о выезде, вызвал почему-то какой-то страх в глазах подчиненного.

– Почему молчите? Я жду, – тихо произнес Костин, не спуская с него своего взгляда. – Я жду вашего доклада.

– Товарищ капитан! Я не нашел этого места. Сами понимаете, прошедший дождь, по все вероятности, все уничтожил. Да и что может дать это место? Там кругом лес…

Костин выдержал паузу. Он продолжал смотреть на Богданова, сверля его своим взглядом.

– А, может, вы плохо его искали, Богданов? – спросил его Костин. – О том, что может дать это место сотруднику контрразведки, мы поговорим с вами отдельно.

– Я искал, как мог, товарищ капитан…. Сами знаете, шаг в сторону, а там мины.

– Я не думаю, что немецкий радист вел передачу с заминированной территории, – произнес Костин и посмотрел на Богданова. – Может, вы считаете, что у немецких радистов за спиной крылья?

Почувствовав какую-то неуверенность в его докладе, Костин приказал пригласить к нему водителя Захарова. Когда тот вошел в кабинет, капитан попросил его доложить о результатах розыска. Водитель посмотрел на Богданова, на его побелевшее от страха лицо и вкратце доложил Костину о том, что ими была встречена автомашина «Виллис», которую почему-то не стал осматривать младший лейтенант Богданов.

– Можете идти, – произнес Костин, обращаясь к Захарову. – Я думаю, что младший лейтенант Богданов нам сам объяснит, почему он не осмотрел автомобиль.

Когда тот вышел из кабинета, Александр повернулся в Богданову.