*****

Лию Артём увидел только через день, он понимал, что ей нужно отойти от случившегося, отдохнуть. Сам он провел время, бродя с отцом по городу и в очередном споре с рабби. Утром позвонила Лия и сказала, что будет ждать его в Гефсиманском саду. Артём возразил, что ей не стоит выходить, лучше он приедет к ним. Она фыркнула в ответ: «Два раза одно не бывает. Жду». И дала отбой. Артём пришел на место на полчаса раньше, намереваясь обозреть окрестности. Лия уже ждала его.

– Так и знала, что будешь играть в шпиона, – фыркнула она. Артём вздохнул и уселся рядом: «Отлично выглядишь!»

– Еще бы, – усмехнулась она, – двое суток расслабухи. Было весело. Узнала массу интересного. Давай, пропустим всю фигню про террористов и перейдем к делу.

– А что они тебе предлагали? – удивился Артём.

– Предлагали они тебе. Я же просила не придуриваться.

– Совсем как они, – нахмурился Артём, – Похоже я на всех произвожу впечатление придурка. Если тебе ничего не предлагали, то, как минимум, что-то передали для меня?

– Нет. Я была просто наживкой.

– Тогда откуда ты столько знаешь? Кстати, а что ты знаешь?

– Не особо много, только то, что услышала, когда тебе показывали меня.

– Но ты же была в прострации, под гипнозом или еще черт-те что еще.

– Ну, видишь ли, это они так думали. Просто я владею техникой.

– Черт! Какой еще техникой?

– Это к делу не относится. Слушай, раз все так спешат, времени, наверное, и вправду, мало. Чего они от тебя хотят?

– Да весь маразм в том, что не знаю, – почти выкрикнул Артём. – Точнее, они сами не знают. Просто считают, что раз «салатовые» вышли на меня, значит, у меня что-то есть. Им кажется, что или я не догадываюсь, что конкретно у меня есть, или знаю, но не признаюсь в этом.

– А какая версия правильная? – спросила Лия.

– А может ты и сейчас под гипнозом? – набычился Артём.

– Поговорили, – вздохнула она.

– Да уж, – вернул он ей вздох. – Слушай, вечером мы с отцом улетаем, так что, ты извини за все. Я не думал, что…

– Да ладно, – ответила она, – не бери в голову. На самом деле ты тут ни при чем. Точнее, твоя воля. Ты – инструмент в чьих-то руках. Я – пульт, которым пытались его, тебя в смысле, включить. Все обошлось. Не я, так кто-то другой. Ты – бомба с заведенным механизмом. И ничего с этим не поделать. Разве что… удалиться в пустыню и самоликвидироваться.

Артём встал. – Перестань, – сказала Лия, – Это худший из выходов. Потому что они найдут другого с гораздо меньшим чувством ответственности. Того, кому плевать будет на «Убить еврея». Да и на многое другое.

Они помолчали, а потом она неожиданно спросила: «У тебя есть дети»?

– Нет, – с удивлением ответил он, – я ж не женат.

– Да уж, аргумент! – хмыкнула она. – Слушай, а ни у кого в вашем роду не было каких-то экстраординарных способностей?

– Не знаю, не думал об этом.

– Напрасно. Ты вот мечешься из страны в страну, ищешь то, не знаешь, что, а под носом не посмотрел.

– Ладно, может, ты и права. Спасибо тебе за все. Жаль, что не могу сказать: «До встречи!» – Почему? – удивилась она, но быстро поняла и улыбнулась: «Неисповедимы пути Господни!»

– А у тебя есть парень? – спросил Артём, когда Лия села в свою машину.

– Не знаю, – ответила она, заводя мотор, – еще не решила.

*****

В Москве, где Артём три года проучился в Бауманском, у него было немало друзей. Приезжал он туда в последнее время не часто, но зато ему всегда удавалось собрать самых близких. Они еще были достаточно молоды и не успели заматереть до той стадии, когда, «звонок другу» звонком и кончается – на большее уже нет времени.

Встретились по традиции в «Этаже». Пришли все, кроме Игоря, которого иначе, как Киплингом, никто не называл.

– У него крыша поехала, – объяснил Славка, – читает фантастику и мистику, живет в «сети». Несет какую-то ахинею, про то, что конец света давно уже кончился, а идиоты все еще ждут его наступления. «Идиоты», выходит, мы.

Они пустились в спор, забыв, что решили относиться к Киплингу и его бреду свысока и снисходительно. Естественно, потом плавно перешли на женщин. Расстались за полночь. Артём отбрыкнулся от всех попыток ребят подвезти его до гостиницы. Взял такси, заехал в «Седьмой континент», вышел хорошо отоваренный и отправился к Киплингу.

Игорь открыл где-то после 7 минут непрерывного звонка в дверь. Но, даже после этого, Артём не снял руку со звонка. Игорь сделал это сам, буркнув: «Настырен хуже еврея и татарина».

– Зато не дурак, как Иван, – парировал Артём. – Звонок-то, что не дезактивировал?

– А слов каких нахватался! – ответил Киплинг. Они обменялись «мушкетерским» приветствием и потопали на кухню. Артём ожидал увидеть в квартире полный развал, как и приличествует человеку, у которого «крыша поехала». Но квартира была тюнингована от и до. Это был «умный дом». Насладившись произведенным впечатлением, Киплинг сказал: «Рот закрой – машина решит, что ты голоден». Предложение не было утрированным – Артём и впрямь стоял с открытым ртом.

– Наркотиками в «сети» торгуешь? – спросил он.

– «Уголовный Кодекс я чту», – хмыкнул Киплинг, – старик, в наше время есть более прибыльные и менее опасные дела. А что тебя, дитя глобализации, привело в Белокаменную?

– Глобализация… Игорь, ты думаешь, она продукт нашего времени?

– Надо же – не спросил, как я к ней отношусь. Конечно – нет. Каждый занюханный император стремился к этому.

– Нет, ты говоришь о власти над миром, а глобализация – это другое, это демократия без границ. Это права и свободы и…

– Ну, и что тут другого? Просто вместо конкретного императора неконкретная демократия. Все равно будет единый управляющий орган – какие-нибудь избранные, бдящие, хранящие. И его глава. Или три главы. Какая разница? А про права и свободы – «Свобода! Равенство! Братство!» – еще масоны придумали. Кстати, известные глобалисты. Управлять легче, когда все схвачено. Тем более – везде. А тебе что до этого? Ты же пофигист.

– Ну да. Может, эта глобализация будет мешать моему пофигизму.

– Брат, не темни. Слушай, а что это ты так изменился?

– Как?

– И не поймешь – как? Другой какой-то.

– А в Бога ты веришь? – выпалил Артём, думая, что такой ход живо отвлечет Игоря. Тот с секунду смотрел на Артёма, потом усмехнулся: «Понял, на кого ты похож. Ты похож на женщину, которая хочет, чтобы мужчина сделал ей предложение. Но напрямую не спрашивает: „Ты женишься на мне?“, а подводит его к ответу без вопроса. Предупреждаю – я на тебе не женюсь. Что ты приперся? Выкладывай или проваливай. У меня срочная заказуха».

– Да так, ребята сказали, что у тебя «крыша поехала», решил взглянуть.

– Взглянул?

– Взглянул. По-моему, ты просто нашел свое место.

– А ты никак свое не найдешь? Чем недоволен? Или кто-то недоволен? Женщина? Они все дуры. Родители? Твой батя – супер, таких поискать. Остается… Ха! Бог! Вот это да! Старик, выбрось из головы!

– Почему?

– Потому что, Он всегда недоволен.

– Почему?

– Либидо.

– Дурак ты, Киплинг.

– Боишься что ли? Брось! Никому до нас дела нет. И Богу.

– Почему?

– Да потому, что его нет!

– А если есть? Ну, не в прямом смысле, но что-то же есть, что-то, что создало все это.

– Эт ты прав – раз есть создание, есть и создатель. Но с чего ты взял, что ему всегда есть дело до своего творения? Вот ты, например, кропаешь свои статейки, публикуешь, получаешь бабло, тратишь его. Тебя что волнует, что завернут в газету, в которой вышел твой материал? Или на кого и как он подействует. Тебе по фиг! Ты свое сделал и пошел дальше по жизни. И, давай не будем, про то, что одна материя живая, другая – нет. Какой-нибудь Рембо или Спайдермен – «неживая материя» – чье-то творение, кстати – живут своей жизнью, переживают своих создателей и формируют целые поколения. Они из создания становятся создателями. Эффект ретворения.

– Значит, сейчас мы без Бога?

– Само собой! Ты глянь, что происходит. Мало того, что без Бога, так еще и без мифа о Нем. Глобализация в наш век впервые имеет шанс стать реально всеобщей. И знаешь почему? Потому что без меча, потому, что чисто экономически и демагогически. Единственно, чего ей не хватает – это образа спасителя и образа врага. То есть, она думает, что у нее это есть: первое – демократия, второе – терроризм. Но беда в том, что и то, и другое – безлико. А человек, он прост, ему хочется увидеть, потрогать, всплакнуть. Поэтому иудаизм не стал всеобщим – он не конкретен. А христианство – вот тебе иконы, вот Бог-отец, вот Бог-сын. А для полноты счастья и Богородица. Все как у людей, как у тебя или соседа Васи. Почти «ячейка общества» – понятно и внятно. Не то, что у евреев.

– Ну, вот все и стало понятно. Нормальный антисемитизм.

– Дурак ты, Тёмка. При чем тут антисемитизм? Я же не говорю: «Смерть евреям!» или «Во всем жиды виноваты». Я просто объяснил тебе, в чем разница. По мне, так евреи, однозначно двигатели прогресса. Ибо, двигатель прогресса – это торговля, а торговля – это евреи. И заметь, я не сказал – торгаши, а, напротив – со всем уважением. Заметь, даже Тора построена по принципу – «ты – мне, я – тебе».

– Знаешь, вот, что я думаю – факты не врут, врут те, кто подбирает факты. Ну, те, чтобы ложились в его теорию.

– И всегда так было, – хмыкнул Киплинг. – Но без евреев ничего не обходится. Везде их след. Сам посуди, с чего, вообще, все конкретно началось? С безымянного, безликого еврея. С того, которого отымел надсмотрщик-египтянин. И Моисей не выдержал – убил этого надсмотрщика. Наверное, бывали ситуации и похлеще, но Моисей не реагировал так остро, а тут зацепило – на подкорковом уровне. И, смотри, что получается – меняется ход не истории даже… это мелко… меняется ход цивилизации. Никому неведомое племя рабов на многие века становится солью мирового развития. А через несколько веков происходит убийство некого еврея – более знаковое. Иисус. Что оно знаменует? Можно сказать – закат эры иудаизма, восход новой эры – христианской. Можно и по-другому: «Замкнутость любой системы – а именно таков иудаизм – приводит к стагнации». Но, стагнация не входила в планы постановщиков задачи. Они понимали, что эта система уже не способна трансформироваться и вычленили из нее отдельный сегмент, придав ему форму новообразования. Ведь Иисус всегда подчеркивал, что он не намерен отменять Закон отцов. То есть, реально, иудейская эра продолжилась в Иисусе.

– Ничего, что на брыдлющном уровне евреев обвиняют в христоубийстве?

– Старик, это вписывается в концепт. Если бы не было смерти и отмежевания от виновных в ней, фиг бы кто обратил внимание на очередного проповедника.

– Слушай, а почему ты говоришь, что не антисемит? Чего боишься-то?

– Боюсь? Может, и боюсь, у них руки длинные, и эра их продолжается. Но, я, действительно, не антисемит. Потому что не считаю, что все, то, что они творят, творят по злобе своей. Просто «Заказчику» так надо. А против него не попрешь.

– А свобода воли?

– Фигня! Ни у кого никогда не было чистого листа, с которого предлагалось начинать. Всегда было несколько вариантов – пойдешь налево, станешь царем, направо – женишься, прямо – педрилой обернешься. Для большинства людей и трех вариантов – выше крыши. Чего тут думать?! Вот тебе и свобода выбора. Ограниченного. Ну, все равно, что разница между изложением и сочинением. Или беседой с преподавателем и ответом на тесты. Изложение и тесты дают свободу выбора, а сочинение – свободу! Понял разницу? Так что, все мы в одном говне. И демократия – говно. И все остальное.

– И как ты с этим живешь? – с любопытством спросил Артём.

– Пенесуально. Как с женой. Иногда я ее трахаю, иногда она меня.

– А чего не разводишься?

– Зачем? Свобода выбора между женой и шлюхами? Каждая шлюха мечтает стать женой, каждая жена – шлюхой.

– Суров ты, однако. Че ж ты всех женщин…

– Старик, я не о женщинах, я о женах. Это две большие разницы. И, знаешь, че я те скажу? Эра еврейского беспредела кончается.

– Что? – переспросил Артём, впадавший в ступор от переходов Киплинга.

– Че-че? Эра фиша на финише. Полный форшмак! Так что, твои блудливые потомки не будут носить нательные кресты. И Звезде Давида кранты. И пирамиде…

– А это причем?

– При баксе. Третья инкарнация – звезда, крест, пирамида.

– Постой, но ведь пирамида была раньше – это Египет.

– Точно. Оттуда они и изошли. Пирамидой начали, пирамидой кончат. Полный пиз… абзац. А ты че хотел? Атлантида утопла, Египет сгинул, всякие там майя, инки, шумеры, греки, римляне… А эти, что, навечно? Не, брат, навечно только Космос. Великое молчание. Вот эта сила! Насрать ей на все. Срань Господня – это ж про нас, про человеков. Все обосрали. Ты что, думаешь, этот мир задумывался, чтоб мы его обосрали? Хотя… Знаешь, может так и задумывался. Прикинь, Тот Парень, он может другой концепт имел – звезды, галактики, планеты, дыры… А разум… так, побочный продукт. Как вирус. Вот, вирус гриппа – сволочь, никак его не одолеть, мутирует и разрушает. Вот и мы… Помрут миллионы от инфлюэнцы, от чумы, от СПИДА – фигня, другие народятся. И наверху так же – исчезнет планета, звезда, галактика – фигня, другие народятся. А Ему, что? Лишь бы интересно было. Delete остаток и открыл новый файл. Что заскучал? Не хоцца вирусом быть?

– Да нет, не в этом дело – вирус не вирус, какая мне на фиг разница! Каждый борется за жизнь. И вирус, и человек, и планета. Так что мне по барабану кем ты меня или себя, или нас считаешь. Вид обречен на борьбу за выживание. Такая заложена программа и никуда не деться.

– Фигня. Слыхал про теорию уставших цивилизаций? Вдруг теряют охоту к жизни. Перестают размножаться, впадают в депрессуху, задаются вопросом о бессмысленности бытия. И все! Нормально – имеющий начало, имеет конец. Так что, большой конец не всегда в кайф. Просто «Заказчик» посчитал материал отработанным. Или вот Африка! На хрен она нужна? Что ни делай, а все голодает. Зато те, кто эмигрировали, стали другими. Какой интеллект в глазах, какие боди, какой секс! Может это резерв? Вот цивилизованный мир кронтанется, черные наследуют его руины и станут развиваться. И построят свой храм и придумают свой символ веры… CD, например. К тому времени никто и помнить не будет, что это за хренотень, а вещь – красивая, блестящая.

– Слушай, ну ты все смешал в одну окрошку.

– Хорошо, вернемся к твоим евреям. Вот они носятся со своей избранностью, а на что, собственно, их избрали?

– На то, чтобы нести Бога в мир и быть образцом для других народов.

– Фигня! Не сходится! Ничего они в мир не понесли, наоборот, закрылись для мира.

– Так ты же говоришь, что потом был протуберанец – христианство. Может, надо было время, чтобы все устаканилось. У Него и у нас, сам знаешь, время по-разному измеряется.

– Опять нестыкуха. Чего это такого они через христианство внесли в мир? Возлюби ближнего? Ну? Возлюбили? Не в этом, блин, дело. Они отвели внимание от главного.

– От чего?

– Не знаю. А знал бы, уже и в живых бы не был.

– Да ладно, не мути. Пожал плечами Артём. – По-моему, ты упрощаешь. Или усложняешь. Была бы тайна, о ней бы знали.

– Блин! А может забыли!

– Что?!

– Да откуда мне знать? Они сами забыли, вот и несут наказание.

– Слушай, ну ты не просто антисемит, а махровый.

– Ошибаешься, старик! Вот цыгане, знаешь, почему они скитаются? Потому что им было задание, а они его забыли. Сошли с Пути и теперь шатаются по дорогам.

– Да ладно тебе, по-моему, ты просто издеваешься.

– Ни фига! Я размышляю. Точно! Что-то у этих гадов было. Что-то такое-эдакое. И сперли они это в Египте. Им разрешили брать вещи в исход и знаешь, что они учудили? Они взяли напрокат у египтянок всякую всячесть и – абзац, унесли с собой. Вот народ, а! Вот тебе миссия, пример для подражания! Может они что-то прихватили, чего сами в начале и не поняли – что-то вроде CD того времени – а потом поняли и Храм построили и поклонялись этому там. Точно! Пирамидке твоей! А когда римляне Храм разрушили, наверное, это пропало. Точно! Так и было.

– Антисемит! – Уже вяло вставил Артём, думая о своем.

– Да при чем тут это? Думаешь, египтяне лучше были? Они, наверное, у атлантов немало чего сперли. Вор человек и всегда вором будет. Чего это вдруг только египтяне да инки пирамиды строили? От атлантов это. Наследие.

– Интересно, ты всех расчехвостил, а мусульман не тронул.

– Пустое.

– Что пустое?

– Пустое множество. В Библии так и написано, мол, произойдут от Исмаила бесчисленные потомки, но будет он, как осел среди людей.

– Ладно, абзац! У меня уже мозг опух от твоей окрошки. Одно хорошо – ты не антисемит. Ты – мизантроп. Хоть кто-то есть, кто тебе не противен?

– Диоген.

– Не плохо. А почему?

– Он прилюдно драчил на философских диспутах.

Артём рассмеялся и вышел. Киплинг, довольно потирая руки, вернулся в Интернет, бормоча: «А то ходят тут, отвлекают».