*****

Как ни странно, но в ахинее Киплинг было что-то рациональное. Мойша говорил, что золотая пирамидка – передатчик. Киплинг просто так приплел гипотетическое CD, но просто так ничего не бывает. В обоих случаях речь идет об информации. А кто владеет информацией, тот владеет всем. Это – ключ. Вся вселенная – это носитель информации и все в ней может быть трансформировано в какую-нибудь форму информации и транспортировано или законсервировано. Исчезнувшие цивилизации и инопланетяне интересуют нас с точки зрения увеличения нашего информационного поля, сиречь, расширения возможностей. Ведь – «Что это?» – нас интересует для того, чтобы понять – «Как это использовать»?

Его размышления прервал женский голос: «Не хотите скрасить одиночество?» « Чье?» – спросил Артём, разглядывая девушку. «Я не шлюха, – засмеялась она, – хотя мы на Тверской, и вы вполне могли так подумать. Вообще-то вам следовало рассыпаться в извинениях, – продолжила она, поняв, что Артём не собирается облегчать ей задачу. – Но, раз вы этого не сделали, поясню – речь о моем одиночестве. Ваше, похоже, вам не в тягость. Впрочем, как знаете». Она зашагала прочь, оставив Артёма в состоянии буриданова осла – последовать за ней или идти своим путем. Он выбрал третий вариант – остался стоять, то есть последовал своему принципу – «Раз я не нахожу выбора, пусть выбор найдет меня».

В том, что у незнакомки должен быть ферари, Артём не сомневался. Но он ошибся. Она сидела за рулем хаммера. Один ноль в ее пользу, решил Артём, молча залезая в машину, которую она задним ходом подогнала к нему. Впрочем, тактику свою он решил не менять, чтобы не влиять на чистоту эксперимента. Через полчаса молчаливой езды под Вивальди, так же гармонировавшим с хаммером, как тот со своей владелицей, они остановились у ресторана. Внутри он оказался примечателен той особой непримечательностью, которая человеку искушенному говорит – не для всякого.

Артём не был голоден и потому заказал вино и кофе. Девушка попросила то же. Артём практически не сомневался, что «выбор нашел его», то есть, все это не зазря, поэтому не удивился, когда к их столику подошли двое, кивнули и сели. Просто механически отметил: «Тройка»! Официант возник уже с подносом.

– Ваши… действия в Югославии нас впечатлили, – сказал один из мужчин, разглядывая вино на свет. Артёму понадобилась вся его выдержка, чтобы не ляпнуть: «Откуда вы знаете»?

– Господи! – вздохнул он, – хоть бы раз для разнообразия представились. Даже к даме не знаю как обращаться.

– Не больно-то старались узнать, – пожала она плечами, но представилась: «Анна». Артём с легким злорадством понял, что она раздосадована его поведением.

– Юрий Петрович, – сказал тот, которому, скорее всего, было за сорок, хотя и выглядел он на замороженные 35.

– Олаф, – улыбнулся тот, что был помоложе.

– Очень приятно, – кивнул Артём, – Вивикананде.

Они поняли. Впрочем, все это не имело значения – просто разминка.

– Ну вот, теперь, когда яйца разбиты, можем делать яичницу, – подытожил Юрий Петрович. Артём хмыкнул:

– Почему вас всегда трое? Это аллюзия на святую троицу? Или на тройки судилищ? Или на пирамиду?

– На ТРИшкин кафтан, – сказал Олаф. Услышать такое именно от «викинга» было особенно смешно.

– Ладно, – вздохнул Артём, – давайте, бухтите про то, как наши космические корабли бороздят просторы Большого театра.

Юрий Петрович понял и нахмурился: «Нам тоже не в радость работать с вами. У вас бабушка карабахская. Видно, гены сказываются».

– Я могу уйти, – сказал Артём.

– Не можете! – жесткость, прозвучавшая в голосе Юрия Петровича, была спокойной. Настолько, что впервые за все месяцы этой странной жизни и все встречи с «тройками» Артём испугался как обыкновенный человек, боящийся физической боли. Однако из упрямства попытался «сохранить лицо»: «Почему?»

– Потому, – с той же интонацией пояснил Юрий Петрович, – что кому «чаша сия» предназначена, того она не минует.

– Откуда вы знаете? – гнул Артём, – ваш предшественник сказал, что нас трое, и идет конкурсный отбор. Я завалил конкурс.

– Откуда вы знаете? – спародировал его Юрий Петрович. – Вы же не знаете критериев отбора.

– Черт! – застонал Артём. – Я же все делал плохо.

– С вашей точки зрения.

– Я трус.

– Вас не телохранителем нанимают.

– Но я не хочу!!!

– И Эхнатон не хотел. И Моисей. И Иисус.

– Неправда! Они были избранными. Они знали! Они были готовы, Они…

– Глупости! – безапелляционно перебил Юрий Петрович. – Мы уже говорили о «Да минует меня чаша сия!» – фраза, как вы помните, сказанная Иисусом. Моисея вообще пришлось долго уговаривать – он все пытался отделаться, ссылаясь даже на свое косноязычие. Но и эту проблему, как вы помните, решили.

– А Эхнатон…

– А куда он делся? Так что, какое значение имеют его или их доводы? Важен результат, а он всем известен.

– Да что вы, черт побери, от меня хотите? – взорвался Артём. – Один был фараон, другого Бог за руку водил, третий был вообще сын Божий. От меня вы чего хотите? Я не верю во второе пришествие, я ни во что не верю!

– Я тоже чертовски устал. – Юрий Петрович потер лоб и повернулся к окну. – Власть, могущество, знания… людям кажется, что это дает огромные права и удовольствие. Чушь! Это так утомительно – соответствовать своей роли. Многие из тех, кто обладает этим, съезжают с катушек.

– Ну и плюньте на все, – с надеждой посоветовал Артём.

– А у вас получается? То-то…

– Ладно, – сказал Артём, – давайте по порядку.

– Пошли, – просто сказал Юрий Петрович.

*****

Хаммер плавно летел по шоссе к «Домодедово». Юрий Петрович, действительно, выглядевший усталым, сидел с закрытыми глазами. Но именно он вдруг произнес: «Олаф, по-моему, за нами хвост». – Знаю, – спокойно ответил тот, – уже минут 15 пасут. Три машины сменили.

Это были его последние слова. Хаммер расстреляли на перекрестке – из встречной машины. Через пуленепробиваемые стекла! Артёма спасло то, что за секунду до стрельбы, Юрий Петрович столкнул его на пол и прикрыл собой. Когда потерявший управление Хаммер, врезался во что-то, Артём едва не потерял сознание от боли. Превозмогая боль, он попытался встать, но услышал хрип Юрия Петровича: «Замри – будут контрольные выстрелы». И наступила тьма.

*****

Человечки смотрели на него грустно или, скорее, жалостливо. Они вроде молчали, но Артём почему-то знал, что они общаются между собой. И еще он знал, что говорят они о нем и, даже больше – что-то с ним делают. Артёму было все равно. Впрочем, он почему-то был уверен, что от них ему нечего ждать худа. Вот ведь странно, все люди, которые пытались его «завербовать», вызывали отторжение, хотя и говорили правильные вещи, взывая к нему, как к «представителю вида». Человечки же, однозначно принадлежащие к другому виду, были ему симпатичны. Может потому, что они ни к чему не взывали, то есть, не давили на него. Они ничего от него не требовали, напротив, предлагали. Кстати, что они тогда предлагали? Ах да, истину! Познать истину. Почему же он тогда так испугался? Понятно почему – ответственность! Бремя ответственности, ведь владеющий истиной, не может почивать на ней, он должен нести ее в народ, бороться за нее. Надо же, как это даже во сне четко сработало его сознание пофигиста. Скорее даже – подсознание. Как он, не колеблясь, отказался от роли мессии, на которую миллионы людей согласились бы не колеблясь. Черт! Может в этом все дело, может это один из критериев отбора – соглашающийся сразу, не думает ни о трудностях, ни о человеческих жертвах, ни о бремени ответственности. Им руководит гордыня – я избранный!

– Дурак! Как же я подставился! – простонал Артём и понял, что уже не спит. На него сразу обрушился шквал воспоминаний о недавних событиях. Он почти физически ощутил себя в обстрелянном Хаммере, вновь почувствовал, как на его лоб капает кровь Юрия Петровича, увидел лицо Олафа, пытавшегося что-то сказать, но только булькающего красными пузырями. Артём опять застонал и услышал: «Доброе утро». Он с трудом разлепил веки. Увиденное заставило застонать еще раз. Это не были доброжелательные салатовые – пусть и странные, но не шокирующие сознание. Эти были диковинные и жуткие.

– Кто вы? – спросил Артём.

– Те, кому ты обязан жизнью, – услышал он какой-то металлический голос.

– Спасибо, – без всяких эмоций сказал Артём. – А те трое, что погибли, этим они обязаны тоже вам?

– Какое тебе дело до них? – с искренним безразличием сказало существо. Артём понял, что его предположение верно и, отвернувшись, произнес: «Беру назад свое спасибо. Меня вы оставили, потому что я вам нужен. Но вы-то мне не нужны».

– Какое нам до этого дело? – слегка модифицировал собеседник свой предыдущий ответ-вопрос. – Суть в том, что вы нам нужны, а мы церемониться не будем. И вы это знаете. Да, не обольщайтесь на свой счет, сами по себе вы ничего не представляете, ваш автопортрет – трус, пофигист и прочее, абсолютно точен. Вы всего-навсего – орудие высшего произвола. Ключ. Ключ нужен не сам по себе, а тому, кто знает, как им воспользоваться.

– Похоже, вы первый, кто это знает. Ни я, ни ваши предшественники не знали, для чего я нужен.

– Вы неправильно поняли, я не сказал, что знаю это, я сказал, что знаю, как это узнать.

Артём ощутил озноб, он почему-то не сомневался, что эти готовы на все, включая ковырянье в его мозгу на пыточном уровне. Его охватил ужас: «Должен заметить, что ваши предшественники были гуманны со мной не потому, что гуманисты, а потому, что в отличие от вас, они понимали – то, что им нужно, настолько глубоко закодировано во мне, что раскодировать могу только я, причем, по доброй воле. Они много чего использовали, пока поняли это».

– Глупости! Мы в курсе всего, что они делали. Детский сад. Поверьте, наши технологии пробудят вашу… добрую волю. Чем быстрее вы осознаете это, тем меньшими будут ваши потери. Мы не будем показывать вам спящую красавицу, мы…

Дальнейшее Артём не слышал, он почувствовал, как в нем закипает бешенство, а из недр естества пробуждается тот, другой: «Как ты смеешь так говорить со своим владыкой?! Ты, червь, копошащийся в прахе, в ожидании, когда сам станешь прахом! Ты, отнимающий знание у тех, кто владел им и отправляющий их вниз по реке вечности. Ты, поставивший тайну и истину на службу себе и погрузивший мир во мрак». По мере того, как Артём говорил, все большее число странных существ опускалось на колени, бормоча что-то непонятное. – Снимите покровы, – свистящим шепотом сказал тот, кто был в Артёме. Один из коленопреклоненных встал и направился к алтарю. Краем глаза Артём увидел, что верховный – так он определил для себя своего единственного собеседника – сделал едва уловимый знак и что-то тонкое, пролетев всю залу, вонзилось в шею идущего к алтарю. Его смерть была мгновенной. Артём понял, что, не сумев предотвратить ее, он проиграл раунд. Следовало сделать нечто, что изменило бы ситуацию. Впрочем, все происходило словно помимо его участия, волей и действиями того, кто сейчас доминировал в нем. Тот, другой, слегка напрягся, и с лица верховного упала маска. Вздох ужаса прошелестел в зале. – Маски, – подумал Артём, – черт, всего-навсего маски. Конечно же – это персонажи из пантеона египетских богов! Как же я сразу не догадался?!