Стемнело, и в сгустившихся сумерках Андрей переместил всю собравшуюся компанию на лужайку перед домом, где заблаговременно, по примеру расположенной на первом этаже здания гостиной, были расставлены столы в окружении удобных кресел, горел костер, и над толстым слоем багрово тлеющих углей жарились на решетке куски одуряющее вкусно пахнувшего натурального парного мяса. Изрядно захмелевшая матриарх блаженствовала, развалившись в удобном кресле перед прогорающим костром в окружении Андрея, одной из его жен и двух молодых мужчин клана Лерой. Мужчин матриарх смутно помнила по недавним переговорам – оба они были в числе участвовавших в дуэлях с Ойхо бойцов. Потрескивающие угли, взметающие вверх, в напоенную лесными ароматами лунную ночь, догорающие багровые звездочки искр, горячее, пропахшее дымом и истекающее соком идеально прожаренное мясо на маленькой тарелочке, вино, веселые рассказы и смех, песни…

Жены Андрея хорошо пели, особенно хором, когда их собиралась небольшая стайка. Тогда им пытался подпевать Андрей, и по их слаженности было видно, что подобное хоровое пение под костер и хорошую выпивку с не менее хорошей закуской для этой семьи не в новинку. К этому времени матриарх неожиданно для самой себя заметила, что как–то незаметно перебралась с кресла на колени одного из мужчин Лерой, отзывавшегося на имя Мидо, и свернулась калачиком на его мощной мускулистой груди. Убаюканная теплой домашней обстановкой, осоловевшая от выпитого и съеденного и немного захмелевшая женщина незаметно для себя задремала, в полусне слушая песню на незнакомом языке, которую низким, густым, сочным, насыщенным обертонами голосом вел Рур:

– Ой, то не вечер, то не вечер, мне малым мало спалось…

Иногда она выныривала из сладкой полудремы, чтобы послушать очередную песню в исполнении жен Рура или в его собственном, красивом и мелодичном. Жаль, что на незнакомом языке:

– … выгнали казаки сорок тысяч лошадей, и покрылось поле, и покрылся берег…

В стальных, однако таких нежных и ласковых объятьях Мидо оказалось настолько уютно, что матриарх, не дождавшись окончания вечеринки, все же заснула.

Проснулась женщина утром, от невесомо–теплых лучей восходящего солнца, робко заглядывающих в окно и пробивающихся сквозь опущенные ресницы. Она оказалась лежащей в роскошной кровати и укрытой легким пуховым одеялом. Заглянув под одеяло, женщина обнаружила, что на ней ничего нет – в кровати она спала голой. Осмотревшись, на стоящей рядом с кроватью вешалке матриарх обнаружила всю свою одежду, чистую и выглаженную. И в укладке одежды, и в расположении пушистого коврика рядом с кроватью, и даже в висящем на вешалке без единой складочки белье чувствовалась заботливая женская рука. Там же, на вешалке, висел домашний халат с приколотой к нему запиской: «Вторая дверь – ванная и санузел. Завтрак – в столовой на первом этаже».

Посетив санузел, умывшись и приняв душ, матриарх не спеша оделась и, выйдя в коридор, дошла до лестницы, по которой спустилась на первый этаж и почти сразу же наткнулась на открытую дверь в столовую. В столовой оказалось неожиданно тихо – кроме Андрея и двух его жен там никого не было. Вчерашний стол, ломящийся от еды, исчез, и сейчас ничто не напоминало о прошедшем семейном празднике – кухня сверкала чистой и стерильностью, только один из столов был занят самим хозяином и одной из его жен. Вторая жена что–то колдовала около кухонного комбайна. Судя по тому, что стол был накрыт на четыре персоны – присутствующие ждали матриарха.

Андрей, увидев входящую в столовую женщину, улыбнулся и сказал:

– Вижу, госпожа проснулась. Проходите, ждем только вас. Сейчас будем завтракать.

Матриарх, улыбнувшись, села на свободное кресло за столом. Без традиционной официально–равнодушной маски на лице сидеть было непривычно, но приятно. Андрей, дождавшись, когда женщина усядется, спросил:

– Что будем есть? Диетическое, стандартное, или что приготовила моя жена?

– А что будете есть вы?

– Я – то, что приготовила моя жена. В вопросе приготовления пищи я полностью ей доверяю.

– Тогда и мне то же самое.

– Хорошо, тогда всем – одинаково. Лэй, сделай, пожалуйста, четыре порции и присаживайся за стол. Будем завтракать.

– А ты представишь мне своих жен? – матриарх намеренно перешла на «ты», как бы подчеркивая неформальную обстановку встречи и уровень сложившегося между ними доверия. Андрей, не желая игнорировать предложение матриарха войти в ближний, внутренний круг, тоже перешел на «ты», ответив:

– О, извини, не сделал этого сразу. Вот эту красавицу зовут Дана, или Эридайна. Но она не любит, когда ее называют полным именем. Дана у меня жутко занятый человек – руководит целым отделом по сбыту готовой продукции. Что и куда она сбывает – не знаю, это ее тайна, и я туда не лезу. А у комбайна сейчас священнодействует Лэй, но лучше звать Лайла. Она привыкла, что я сокращаю ее имя, но услышав сокращение от других, обижается. Она подарила мне шестерых очаровательных детей.

– Пятерых, дорогой, – не отрываясь от работы, с улыбкой поправила мужа женщина.

– Извини, любимая, ошибся, – вернул улыбку Андрей. – Виноват, в скором времени обязательно исправлюсь…

– И как тебе верить? Ты всегда ошибаешься! – поддела его Лайла.

– Зато я вас всех сильно люблю!

– Так никто и не спорит…

Слушая милую семейную перепалку, матриарх наслаждалась царившим в доме уютом и необычайно вкусным домашним завтраком. Неспешно поглощая свою порцию и смакуя каждый кусочек, матриарх обратилась к Андрею:

– Подскажи, а где весь остальной народ? Вчера здесь было значительно более людно.

– Жены – где им и положено, с детьми. Или на прогулке, или на детской площадке. Завтрак у детей уже прошел. А ребята – на работе. У двоих – выпускные экзамены в академии, а у остальных – напряженные тренировки. Отдохнули, расслабились – и за работу.

– Вчера на вечеринке присутствовал такой парень… Кажется, Мидо его зовут. Он кто?

– Что, понравился? – Андрей улыбнулся проявлению матриархом искренней заинтересованности. – Мидо – моя гордость. Лучший ученик академии.

– Точно лучший? – женщина недоверчиво подняла бровь.

– В выпуске этого года – точно. Матриарх прочит ему большое будущее, зарезервировав за ним должность моего заместителя в создаваемом клановом флоте. Однако я считаю, что Литэйла занижает его способности – парню надо делать карьеру не у нас, а в имперском флоте. В Мидо пропадает талант стратега – если не до адмирала, то уж как минимум до командующего эскадрой он со временем просто обязан дослужиться.

– А если нет?

– Тогда я перестану уважать имперские войска. Более того, если бы не диплом пилота с привилегированным сертификатом экстра–класса, который мальчик, почитай, уже получил, я бы без раздумий назначил его одним из старших инструкторов в охранную школу – уровень его боевой подготовки выше всяких похвал. Парень – настоящий воин и способен в одиночку выйти против рурха. Причем в подобной схватке я бы на рурха не поставил.

– Что, настолько хорош?

– Мидо – мое лучшее творение. Можно сказать, что я вложил в этого мальчика душу. По духу он мне ближе моих собственных детей.

– А почему ты называешь Мидо мальчиком? Он настолько молод? Еще не проходил омоложения?

– Проходил, кажется. То ли три, то ли шесть циклов, точно не помню. Мне неважно, сколько сол ему в действительности – для себя я воспринимаю его подростком, даже если сам он по своему реальному возрасту старше меня. И не спрашивай – почему, я все равно не смогу ответить.

– А если я попрошу матриарха отдать Мидо мне?

С лица Андрея исчезло расслабленное выражение, он подобрался, на лице прорезались хищные черты, голос обрел твердость с явно прозвучавшим стальным оттенком:

– Зачем он тебе?

– Я могла бы обеспечить Мидо неплохое будущее в своем клане – мы планируем создать мощный флот, не хуже имперского. Мы планируем покупку не только транспортных, но и боевых кораблей. У Мидо будут и деньги, и власть. Камэни занимают почетное место в первой сотне имперских кланов – Лерой не смогут дать твоему воспитаннику того, что дадим мы. Причем Камэни готовы многократно компенсировать Лерой финансовые потери от подобного перехода. Полагаю, для Лерой это будет крайне выгодная сделка. Выиграют все – и Лерой, и Камэни, и твой протеже.

– Деньги и власть у Мидо будут и в имперском флоте. Более того – в своем клане я способен обеспечить своему протеже определенную свободу выбора не только в будущей профессии, но и в личной жизни – мне не нравится распространенная в кланах практика контроля за чистотой генной линии, когда решение о вступлении в брак принимает матриарх клана, даже не поинтересовавшись мнением самих молодых. Так что далеко не факт, что от перехода в другой клан Мидо выиграет, а не проиграет. Однако озвученная тобой причина не основная, не так ли?

– Ты прав, не основная, – немного подумав, призналась женщина. – Мидо мне понравился. Понравился как мужчина. Никогда в жизни, а я живу очень, очень долго, я не ощущала того чувства покоя и защищенности, находясь в мужских объятьях. Ощущения для меня новые, но, признаюсь честно, волнующие и приятные. И да, объятья этого мужчины я хочу ощущать еще и еще.

– И поэтому ты решила его купить… А его самого ты спрашивала?

– Нет.

– Ну так спроси, чего ты боишься?

– Я – матриарх могущественного клана, а он…

– Поверь, ему глубоко плевать, будь ты могущественный матриарх или девушка без клана. Ему важно лишь то, что представляет собой сама женщина, а не власть или материальные ценности, которые стоят за ее душой. Он настоящий мужчина, а не ваши нежные избалованные особи мужского типа. И он в вашем союзе будет доминировать. Всегда. Только по той простой причине, что он – мужчина. Он может подчиняться матриарху, но не станет подчиняться своей жене. Мидо нельзя купить, и нельзя заставить. Ваш союз будет союзом льда и пламени. Подумай, оно тебе надо?

– Не знаю… – женщина нерешительно почесала себя за ухом. – Наверное, надо. Так стоит поговорить о Мидо с матриархом?

– Попробуй. Но мой тебе совет – сначала поговори с ним самим. Кстати, а тебя не смущает разница в возрасте?

– А почему она должна меня смущать?

– Ну, как же… Мидо еще достаточно молод, а упоминания о стальной госпоже я, если не ошибаюсь, встречал в архивах имперской хроники давностью эдак под тысячу сол. Ты же ему чуть ли не в прабабушки годишься – между вами пролегла целая эпоха.

– И как семейной жизни могут помешать тысячи прожитых мною сол? Сосредоточив в своих руках ресурсы целого клана, я имею неплохие шансы пережить большинство тех, кто даже еще не родился. Лучшие врачи, лучшие препараты, лучшие медицинские услуги… Да я вообще теоретически способна прожить чуть ли не вечность и пережить не только своего молодого мужа, но и собственных правнуков!

– Хм… С этой стороны ситуацию я как–то не рассматривал. Но и Мидо, если станет твоим мужем, получит доступ к тем же самым ресурсам, что и ты. К тому же, являясь лучшим учеником академии и одним из лучших учеников школы боевых искусств, Мидо, вполне возможно, станет предъявлять к своей избраннице особые требования.

– Считаешь, что матриарх одного из могущественнейших кланов империи недостаточно хороша для твоего избранника?

– Нет, в этом вы как раз достойны друг друга. Однако готовься к тому, что, не зная твоего истинного имени, уровень твоего интеллекта Мидо ненавязчиво проверит при первой же возможности. Мальчику глубоко плевать на величину сосредоточенной в твоих руках власти, но дуры рядом с собой он не потерпит однозначно. Впрочем, тебе ли волноваться о подобных проверках?

– Тогда боишься, что Литэйла может многое потребовать за такого человека? Как ты говоришь – он лучший? Боюсь даже представить, сколько он будет стоить клану Камэни.

– Мидо – не раб и не продается, хотя отступные за опытного и, самое главное – перспективного работника я с тебя потребую. Но если получишь его согласие – вопрос с Литэйлой я решу сам.

– Даже так?

– Видишь ли, в отдельных вопросах мой матриарх мне доверяет, и я стараюсь оправдывать ее доверие. К тому же она боится перегнуть палку.

– Что значит – перегнуть?

– Если перегнуть палку – то она ломается. В моем мире есть такая поговорка.

– То есть ты сломаешься?

– Не я, а мои отношения с ней как с матриархом.

– И что может грозить вашим отношениям? Она решит изгнать тебя из клана? Ты этого боишься?

– Как раз этого я и не боюсь – я не всегда был в клане Лерой. Жил раньше без клана, смогу прожить и в будущем. Литэйла боится, что я уйду сам, если она попытается заставить меня сделать то, что идет вразрез с моими понятиями о чести и достоинстве. Продажа людей – одно из таких понятий. Все люди от рождения свободны и только они сами имеют право определять, кому служить и кому подчиняться. Поэтому я и рекомендую тебе поговорить сначала с Мидо.

– И что я ему скажу? Что перспективы карьерного роста в моем клане для него значительно выше?

– Карьера и связанные с ней блага Мидо не интересуют. Вернее, интересуют, как любого достаточно здравомыслящего человека, но в жизненных приоритетах стоят далеко не на первом месте. А вот чувства неравнодушной к нему женщины могут и склонить чашу весов…

– Спасибо за совет, с Мидо я поговорю обязательно. Но, раз ты сам затронул эту тему, скажи – что ты станешь делать, если обстоятельства вдруг вынудят тебя уйти из клана?

– Должность матриарха не дает тебе покоя и за дружеским столом? – усмехнулся Андрей. И, видя неожиданно прорезавшееся на лице задавшей слишком личный вопрос женщины смущение, поспешил ответить, опасаясь проявлением недоверия разрушить только–только установившиеся неформальные отношения:

– Чтобы уйти, мне потребуются крайне веские основания – я привязан к клану не только рядом добровольно взятых на себя обязательств, но и своей семьей. Тут госпожа Литэйла неплохо постаралась…

– А все же?

– Скорее всего, для меня почти ничего не изменится. Продолжу преподавать в академии… Придется построить новый дом для моей семьи и новую школу – существующая принадлежит клану.

– А дом со школой тебе зачем? Кстати, твои жены – клановые и, скорее всего, в случае твоего ухода останутся в клане. Если ты уйдешь, матриарх подыщет каждой из них нового мужа. А в школе – кого тебе учить?

– Не знаю, как по поводу моих жен – возможно, ты и права, выбирала их для меня матриарх, мало интересуясь как их собственным, так и моим мнением. Однако я почти уверен, что вместе со мной клан покинут практически все мои ученики. Лерой лишатся и пилотов, и охранников.

– Ты серьезно?

– Такой вариант наиболее вероятен, хотя часть людей, возможно, останется. Скорее всего, в клане останутся те люди, которые в школе недавно и еще не успели проникнуться ее духом.

– То есть, решив покинуть клан, ты практически обескровишь Лерой?

– Не совсем так. Лерой – в первую очередь сельскохозяйственный клан с прочными связями и древними аграрными традициями. Мои ученики составляют весьма незначительную часть от общей численности клана – менее одной сотой.

– Однако самую боеспособную.

– Не могу отрицать очевидного.

– И все эти люди согласятся лишиться клана?

– Зачем лишаться? Мои ученики создадут новый клан. Процедура достаточно простая и окажется, скорее всего, простой формальностью.

– И ты в нем станешь патриархом?

– Скорее всего. Я не стремлюсь к власти, но если меня попросят – отказываться не стану, хотя есть у меня на примете несколько подходящих на должность руководителя клана кандидатур. Кстати, Мидо вполне мог бы потянуть бремя патриарха – его бы чуть–чуть подучить и поднатаскать в клановых интригах.

– И Литэйла об этом знает?

– Думаю, догадывается – она очень умная женщина, и не зря занимает кресло матриарха. В здравомыслии и проницательности ей не откажешь. Я в самом начале нашего знакомства предупредил ее, что манипулировать моими учениками руководству клана не удастся – для адептов моей школы не будет авторитетов, кроме собственной чести и пути воина. Воин не боится даже собственной смерти – так с чего бы ему опасаться гнева какого–то матриарха?

– А какое место среди твоих учеников занимаешь ты?

– Я их учитель, и этим все сказано. Учитель – больше, чем матриарх, так как со своими учениками у меня общность не по должности, а по духу.

– Теперь становится понятным твое поведение на переговорах… С матриархом Ойхо ты говорил на равных. Говорил с позиции силы. Так разговаривать можно только тогда, когда не просто знаешь, но еще и чувствуешь себя равным своему собеседнику. Со мной ты тоже разговариваешь, как с равной. И если твой ученик по характеру такой же, как и ты – не вижу ничего страшного, если он станет говорить на равных с матриархом. Думаю, мы сможем с ним ужиться.

– Если Мидо так запал тебе в душу – прими мой совет, поговори с ним, познакомься поближе. Попробуй сначала пообщаться, не раскрывая своей должности – пусть разглядит в тебе не матриарха, а женщину. Встретьтесь несколько раз в неформальной обстановке – прикрытие я обеспечу. В процессе разговоров деликатно выясни – нравишься ли ты ему как женщина и готов ли он связать с тобой свою судьбу. Как это сделать – не мне тебя учить, ты же женщина, у вашего племени это в крови. По результатам встреч потом обговорим, что будем делать дальше. Как раз к тому времени Мидо закончит академию и получит свое первое распределение. Я попытаюсь выбить для него хорошее в плане карьеры место в имперском флоте – как заместитель ректора академии я имею право на аудиенцию у императора, а также некоторые связи с бывшими курсантами, проходящими службу в рядах вооруженных сил империи. С Литэйлой о Мидо лучше пока не говорить – если у вас все сложится удачно, поставим ее перед фактом. Возможно, преподнесем как укрепление союза Лерой и Камэни, возможно, остановимся на каких–нибудь встречных уступках. Однако все это – лишь отдаленная перспектива. Если Мидо не захочет связывать с тобой свою жизнь – вопрос будет закрыт. Давить на него я не стану и никому другому не позволю, будь то хоть матриарх, хоть сам император.

– Спасибо и на этом… – женщина, отодвинув стул, решительно поднялась из–за стола. – И за завтрак спасибо. Доставишь меня в резиденцию? Вечер был прекрасен, но проблемы клана за меня никто решать не станет.