Макс нацелился всадить пальца напарнику под рёбра, но тот вдруг ловко заблокировал его руку и, одним прыжком оказавшись на ногах, с любопытством уставился на пришедшего по их души. По ту сторону решётки стоял и равнодушно смотрел на них здоровый мужик лет тридцати в форме сержанта морской пехоты.

– Принимай крутых парней, – осклабился охранник.

– У меня таких крутых больше, чем засранных очков в туалете, – едва удостоил его взглядом морпех. – Надуют мышцы в спортзалах, а получат пинка в задницу и плачут, как девочки.

Макс хмыкнул, но промолчал. Охранник покачал головой.

– Вот тут ты промахнулся, старина. Это те самые, которые в баре пятерых из «семёрки» отутюжили.

– Да? – мельком глянул на новобранцев сержант. – Ну, тем лучше. Не сегодня-завтра Коалиция нападёт на нас. Будет спрос на свежее мясо. Пошли, помидорчики, поменяем штанишки и получим рогатки – пулять по птичкам.

На улице их ждал вездеход с той же красно-синей эмблемой и чёрными буквами «MEU³». Повинуясь жесту морпеха, Лёха с Максом уселись на заднее сиденье, и джип рванул с места, как пришпоренная лошадь.

– Запомните, девочки, – повернулся к ним сержант. – Меня зовут сержант Камински. Обращаться ко мне нужно «господин сержант». Понятно?

– Да, господин сержант, – хором ответили новобранцы.

Макс откинулся назад и задремал, а Лёха, разглядывая толстую шею морпеха, прикидывал – сколько времени потребуется, чтобы одолеть этого кабана? Решив про себя, что двух-трёх минут ему бы хватило, он стал смотреть в окно. Выскочив из города, они помчались по прямой, как стрела, узкой асфальтированной дороге.

Километров через двадцать они затормозили – дорогу перегородил шлагбаум, на котором была укреплена та же эмблема. Проверка документов, и шлагбаум, поднявшись вверх, пропустил их, и вездеход помчался дальше. Километров через пять они остановились перед КПП. На воротах красовалась та же, уже набившая оскомину эмблема, на которой ясно выделялись знакомые знаки «S7».

Дежурный, открывая ворота, уставился на Макса с Лёхой глазами, оправленными в роскошный «бланш». Злорадный оскал явственно говорил о том, что новобранцев ждёт впереди много интересного и познавательного. Впрочем, такой вариант событий ими предусматривался. Алексей широко улыбнулся «очкарику» и приветливо помахал ему рукой. Оскалившись в ответ, дежурный только исподтишка показал им «фак».

– Я вижу, вы уже завели себе друзей, ребята, – широко улыбнулся Камински. – Это очень полезно. Особенно на занятиях по рукопашному бою.

– Да, господин сержант, – дружно отозвались опера.

…Казарма с рядом застеленных серыми одеялами коек встретила тишиной, и только вскочивший дневальный на миг умилил новеньких, напомнив собственную армейскую юность.

– Ну, точно, как у нас в «Кантемировке», – заржал Лёха. – Только коечек поменьше было напихано и замков на тумбочках не было.

Макс с интересом разглядывал увесистого «сторожа» на хлипкой дверце.

– Видать, мальчики здесь ушлые, если такого «барбоса» навесили, того и гляди, подштанники на ходу сопрут, – с ухмылкой констатировал Макс.

– Так, у них, думаю, морду бить за это не принято, вот и прут всё, что не приколочено, – Леха словно не замечал испуганного взгляда дневального и наливавшегося краской от их беспардонной наглости сержанта.

– Эй, служивый, где тут наши коечки будут? – с нарочитой неловкостью повернулся Макс, и кулак сержанта, просвистев мимо его уха, впечатался в хлипкую перегородку, отчего та заходила ходуном.

Макс, сделав испуганные глаза, вытянулся по стойке «смирно». Рядом, подобрав живот, преданно пялился на сержанта Лёха. Второй удар под дых Макс умело пригасил мышцами, но, скорчив страдальчески рожу, согнулся в три погибели для морального удовлетворения начальства. Сработало. Сопя, тот поднёс кулак ему под нос.

– Ещё раз вякнешь ублюдок, будешь мать проклинать, что на свет родила!

– Есть, сержант!

Побледневший дневальный, сопроводил Камински до двери, вернулся и показал им свободные койки. Макс, раскладывая вещи, ненавязчиво выпотрошил его на интересующиеся темы и повернулся к развалившемуся на своей койке Лёхе.

– Дневальный говорит, что здесь Эдгар верх держит, которому мы в баре по чавке настучали. Злопамятный, говорит. И сержанту на остальных стучит, как швейная машинка «Зингер».

– Нашёл проблему, – зевнул напарник. – Видали мы лилипутов и покрупнее. Рупь за сто, что он нам сегодня мялку попытается устроить!

– А чего спорить, это и ёжику понятно. Давай придавим немного, а то, чую, поспать нам сегодня не дадут.

…Поспать действительно не дали. Отдохнули всего ничего, минут пятнадцать от силы.

– Макс, Лекс! – выкрикнул дневальный. – Сержант Камински приказал вам срочно прибыть на склад.

– Чего орёшь? – разлепив глаза, отозвался Макс. – На какой склад?

– Здание напротив, получить обмундирование и оружие. Поторопитесь, парни, наш сержант ждать не любит.

Когда они вошли в полутёмное здание склада, их ждал Камински с ещё одним сержантом, таким же крепким мужиком со шрамом во всю щёку.

– Шевелитесь, салаги, – похохатывая, прикрикнул на них второй сержант. – Снимайте свои тряпки! Быстрей! Не жмитесь, как целки, нас с Камински, ваши задницы не интересуют.

Свёрнутые пятнистые «комки» и тяжёлые ботинки, брошенные сильной рукой, были ловко пойманы новобранцами. Через три минуты они уже были полностью обмундированы.

– Пошли, – махнул рукой Камински.

Пройдя в другой конец склада, он отомкнул большой железный шкаф и, достав излучатель, бросил его в руки Максу.

– Ну-ка, сынок, объясни старому солдату, что это за хрень.

– Импульсный излучатель «Штерн-Лехельт», стоамперный, на семьсот двадцать пять герц, армейский вариант.

Отвернув ствол влево-вверх, Макс отщёлкнул щёчку слева и нажал незаметный сенсор.

– Зарядка восемьдесят процентов, «Штерн» готов к работе.

Камински, одобрительно хмыкнув, бросил такой же Лёхе. Убедившись, что второй новобранец тоже знает – за какой конец оружия нужно держаться, он замкнул шкаф.

– Пошли.

Они втроём вернулись в казарму, где, под чутким руководством сержанта, поставили излучатели в ружпарк. В это время с улицы стали заходить другие морпехи. Ставя оружие в пирамиду, они с любопытством оглядывали стоящих возле Камински новичков. О, а вот и знакомые лица. Глазами зыркают, словно сожрать хотят. Обиделись, что ли?

– Час на отдых и в спортзал, – скомандовал сержант и величественно удалился.

Бодрой трусцой они бежали вместе со всеми в спортзал, по ходу подмечая косые взгляды. Ну, да, вся тёплая компашка из бара в полном составе. А не хило они их расписали! Вот это, видимо, и есть пресловутый Эдгар. М-да, Макс, явно, был в ударе. Как оно ему ровненько на оба глаза-то легло. А на этом чернявом Лёха отметился. Нос на боку, ишь, как глаза с опухшей рожи злобно зыркают. Ведь не выдержат, ей-Богу! Непременно на рожон полезут. Ага, белобрысый «очкарик» паре «качков» сигнал подал и на них косяка даванул.

– Смотри, Макс, твой «крестничек» тем боровкам подмигивает.

– Ага, нас сейчас бить будут, – хмыкнул тот. – О-о-ч-ч-е-нь бо-оль-н-н-о-о.

В небольшом тамбуре перед входом в зал «качки» притормозили и, словно по-нечаянности, загородили широкими спинами вход, пропуская остальных. Опера тоже не торопились, дожидаясь, пока зайдут остальные.

– Не спеши, малыш, – один из «амбалов» шагнул навстречу и тяжело посмотрел на Лёху.

Тот, дурашливо улыбаясь, развёл в стороны открытые ладони. «Качок» сжал кулак правой руки и стал поднимать его к плечу, намереваясь расплющить эту наглую улыбку. Лёха, резко нырнув вниз, всадил ему кулак прямо в правое подреберье. Тяжко охнув, верзила стал сползать по стене. Второй бугай, опомнившись, бросился на Макса. Резко крутанувшись вокруг себя, тот пропустил «торпеду» мимо и, с разворота, рубанул его в основание черепа. Хрюкнув, нападавший упал ничком. «Контрольный» удар ногой в бок окончательно отбил у здоровяка желание вставать. Он согнулся и его вырвало желчью. Напавший на Лёху лежал, равнодушно глядя в потолок.

Опера вошли в спортзал практически вместе со всеми. А в тамбуре, перед захлопнувшейся дверью, «торпеды», тяжело ворочаясь, начинали приходить в себя. Пресловутый Эдгар со товарищи, стоя в строю, недоумённо глазели на дверь. Сержант Камински, встав перед строем, начал перекличку.

– Бойко! – выкрикнул он.

Никто не отозвался.

– Где этот увалень? И брата его я тоже не вижу. В чём дело?!

Звук, донёсшийся из тамбура, заставил его насторожиться и подойти к двери. Сержант резко распахнул створку и минуту спустя на пинках закинул пострадавших внутрь. В строю наступила напряжённая тишина. Бледнолицые братья в этот раз были особенно бледнолицыми. Сцапав одного из них, Камински придал ему сидячее положение.

– Кто из них? – рявкнул он.

Мутный взгляд пополз по строю. Наткнулся на ухмылявшиеся лица русских и его явственно передёрнуло. Видимо, просчитав для себя последующие «варианты», он сиплым голосом выдавил:

– Их здесь нет.

Камински обвёл строй тяжёлым взглядом, чуть придержав его на продувной Лёхиной роже.

– Узнаю, сральни чистить заставлю! Направо! Бегом марш!

Гонял он их душевно, со знанием дела. Силовая гимнастика, работа на тренажёрах.

– Неудивительно, что они тут такие «надутые», – пропыхтел Макс. – Прямо, как ты.

– Глистов выведи, доходяга, – огрызнулся Лёха, отжимая штангу. – Такой же станешь.

– У меня глисты не выживают. Они водку не любят. В отличие от меня.

– Прекратить разговоры! – рявкнул Камински. – Работать, недоноски!

Последний час занятий они старательно бросали друг друга через бедро. Заметив, с какой скучной грацией исполняют приём новички, сержант громко хлопнул в ладоши.

– Встать в круг!

Когда все расселись поближе к стенам, он прошёлся по лицам внимательным взглядом.

– Ты! – он указал на белобрысого Эдгара.

– И ты! – палец ткнул в Лёху. – Поединок боевой, разрешены все приёмы.

Блондин, резко вскочив, пружинисто пошёл по кругу. Лёха, лениво поднявшись, стоял, чуть присев, и внимательно следил за передвижениями противника. Его отсутствующий взгляд нервировал Эдгара, провоцируя на непродуманные поступки.

– Что, русский, в штаны наложил? – оскалился он.

– А что, проголодался? – хмыкнул Лёха.

Эдгар прыгнул вперёд, и они закружились, нанося друг другу удары. Всерьёз никто не напрягался, шло интенсивное прощупывание друг друга. Камински, прищурясь, наблюдал за ходом поединка. Ему, опытному бойцу, было хорошо видно, что русский попросту играет с блондином, как кошка с мышью. А тот, чувствуя, что все его удары либо не достигают цели, либо проходят по касательной, постепенно начинал звереть. Немало тому способствовала Лёхина презрительная ухмылка.

Наконец, терпение Эдгара лопнуло. Сделав пару ложных финтов, он бросился вперёд, пытаясь «пробить» противника таранным ударом в грудь. Того, что произошло дальше, он не ожидал. Как и все прочие, находящиеся в зале. Алексей чуть отстранился, пропуская удар по касательной. Левая его рука, скользнув поверху, прижала руку Эдгара к своему боку. Он резко присел и правой рукой, намертво стиснув кисть, выкрутил её наружу. В следующую секунду белобрысый лежал на животе, а Лёха, стоя над ним, держал его руку в жёстком захвате.

– Добить? – занеся кулак над головой противника, взглядом поинтересовался Алексей у сержанта.

– Всё. Брэк. Поединок окончен.

– Есть, господин сержант, – отпустив руку Эдгара, он шагнул назад и присел рядом с Максом.

…После отбоя, когда дневальный посапывал, уронив голову на столик, по проходу меж коек возникло несколько теней. Неслышно продвигаясь под храп, бормотание и стоны умотанных людей, они направились в угол казармы, где сегодня обустроились новенькие. Чуть слышно звякнул висящий на тумбочке замок. В темноте едва различались две фигуры, лежавшие под одеялами.

– Смотри, Алёха, эти недоноски, нам «тёмную» решили устроить, – насмешливо прозвучал в тишине голос Макса.

Ответом были тихо удаляющиеся шаги. Последним, осознав, что остался в полном одиночестве, спешно свалил Эдгар.