Если спроецировать на ленту Мёбиуса прохождение Плеханова по пути капитализма, то можно представить Плеханова, идущим по односторонней (капиталистической) ленте Мёбиуса внутри ее естественной модификации в естественной позиции головой вверх и ногами вниз. Если спроецировать на ленту Мёбиуса прохождение по пути капитализма Ленина, то придется представить Ленина идущим по односторонней (капиталистической) ленте Мёбиуса внутри ее противоестественной модификации в позиции вверх ногами и головой вниз. Эту позицию совсем не случайно изобразил Марк Шагал в своей картине «Революция» в лентомёбиусной пластике. Лентомёбиусная рефлексия существует как один из архетипов как устройства мира, так и его изображения.

Марк Шагал (1887–1985). Революция. 1937–1968.

Марк Шагал писал: «Россия затягивалась льдами. Ленин все перевернул вверх дном, как я переворачиваю свои картины».

В ленинских мечтах Россия представала по-большевистски стерилизованной: «Все, общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы… С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами научились управлять государством, сами взяли это дело в свои руки, «наладили» контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращенными капитализмом, – с этого момента начинает исчезать надобность во всяком управлении вообще. Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она становится ненужной. Чем демократичнее «государство», состоящее из вооруженных рабочих и являющееся «уже не государством в собственном смысле слова», тем быстрее начинает отмирать всякое государство…

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных «хранителей традиций капитализма», – тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой. И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства» (Ленин В. И. Государство и революция. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 101).

Социализм или первая фаза коммунистической формации представлялась Ленину как период превращения каждого человека в большевика, чей большевизм станет привычкой, автоматизмом, а сам человек станет большевистским роботом. Выполняя заветы своего мужа, Крупская стала составлять чудовищные списки литературы, разрешенной и неразрешенной большевиками к чтению. Выполняя заветы Ленина, в стране началась кампания по латинизации языков народов России. «Постепенно книги, написанные русским алфавитом, станут предметом истории. Будет, конечно, всегда полезно изучить русский шрифт для того, чтобы иметь к ним доступ. Это уже будет польза ощутительная для тех, кто будет заниматься историей литературы, но для нового поколения это будет, во всяком случае, все менее необходимым» (Луначарский А. Латинизация русской письменности (1) // Культура и письменность Востока. К. 6, 1930. С. 20–26). Мировая пролетарская революция предполагала в будущем создание всемирной организации человечества на основе единой марксистской идеологии. Всемирное – значит глобальное однородное – общество на планете Земля. При этом произошло бы катастрофическое по своим последствиям нарушение закона достаточного (необходимого) многообразия форм национальной и государственной жизни на Земле. Всемирность, глобальность имеют смысл при наличии многомирности, локализм и глобализм естественны и плодотворны лишь во взаимодействии друг с другом.

До ленинской революции Россия входила в пятерку самых экономически развитых государств, а по темпам развития опережала их. «В Гражданскую войну миллионы образованных и деятельных людей были уничтожены или покинули страну. Чтобы понять, кого Россия лишилась, приведу пример. В Первую мировую России, как и всем воюющим странам, не хватало оружия и снарядов. Госаппарат не справлялся. Тогда российские промышленники вложили деньги в военную индустрию. И к 1916 году винтовок войска получили в четыре раза больше, чем до войны, пулеметов в тринадцать раз, артиллерийских орудий в десять раз, снарядов – в тридцать. Россия в Первую мировую – единственная воюющая страна, где не понадобились карточки на продовольствие!» (Леонид Млечин про Ленина: Люди с такой дьявольской целеустремленностью рождаются раз в тысячелетие. Обозреватель «КП» Владимир Ворсобин обсудил с публицистом личность Ленина [опрос] URL: https://www.spb.kp.ru/daily/27121/4203031/).

«В начале XX века российское промышленное производство было уже пятым по величине во всем мире. При этом отечественная экономика являлась первой по показателям роста. Если в целом российское промышленное производство за 1914–1916 годы выросло на 21,5 %, то объем производства машиностроения увеличился за эти три года в 4,76 раза, металлообработки в 3,01 раза, химической промышленности в 2,52 раза [3, с. 350, 366]. Станочный парк интенсивно обновлялся. Зависимость России от импорта была гораздо меньшей, чем у ее западных союзников. В 1915–1917 годах была проведена широкомасштабная модернизация промышленности, причем, в отличие от довоенного периода, основная часть оборудования выпускалась отечественными предприятиями. По существу, российский капитализм сумел в условиях войны провести индустриализацию страны. России оставалось лишь политически мобилизоваться для уже приближавшейся победы в первой мировой войне и получить причитающиеся победителю дивиденды, отложив на время проблему передела земли в пользу крестьян. Члены Временного правительства пребывали в блаженной прострации после победы над Николаем II. Им и во сне не могло присниться, что произойдет с Россией в ближайшее время. а в это время уже готовилось предательство, в Россию рвались большевики-глобалисты. Для Ленина и его партии отчизной была не Россия, а мировая социалистическая революция, в жертву которой они готовы были принести свою Родину». (Из интернета).

Однако для революционной России существовала и иная перспектива. О ней проговаривается в приводимом мной ниже тексте: «3. Сталин и Февральская революция. В марте 1917 года в Петрограде появились вернувшиеся из ссылки Сталин, Каменев и Муранов, ранее, до ареста, входившие в редакцию «Правды». Самовольно они отстраняют руководивших до их приезда газетой Молотова и Шляпникова, отстаивавших (хоть и примитивно) большевистский курс, и забирают «Правду» в свои руки… По вопросу о выходе из империалистической войны Сталин и Каменев занимали одинаковую позицию. Это была, по существу, меньшевистско-эсеровская позиция. Откликаясь на изданное меньшевистско-эсеровским Советом воззвание к народам всего мира с призывом заставить собственные правительства прекратить бойню… сформулирована позиция Сталина в его статье от 17 марта, не вошедшей в собрание его сочинений. Говоря о поисках путей выхода из войны, Сталин утверждает, что выход «…заключается в том, чтобы заставить собственное правительство высказаться не только против всяких завоевательных планов…, но и открыто сформулировать волю русского народа немедленно начать переговоры о всеобщем мире на условиях полного отказа от всяких завоеваний с обеих сторон…»… Сталин в марте 1917 года выступал за поддержку Временного правительства, за объединение с меньшевиками, занимал оборонческую позицию. Такова была реальность, такова была действительность». (ВикиЧтение. Взгляды. Абрамович Исай Львович. 3. Сталин и Февральская революция. URL: https:// biography.wikireading.ru/229544).

С приездом Ленина Сталин присоединился (или, точнее, вынужден был присоединиться) к ленинской коллаборационистской позиции. Сталинская позиция по вопросу войны и мира могла бы облегчить большевикам создание экономических основ советского государства. Революция или только в России, или сразу в ряде ведущих капиталистических стран Европы – такова была дилемма, которая провоцировала коллаборационистский вариант для России в первой мировой войне. Россия сама по себе для большевиков не была абсолютной ценностью. Большевики не догадывались о том, что все их теоретические дискуссии были туманом, который полностью закрывал для них реальный ход истории, они так и не поняли, что они оказались движущей силой и инструментом трансформации капитализма из естественной модификации своего целого в противоестественную модификацию своего целого. Ничего кроме капитализма в ближайшей (и/или дальней) перспективе ход истории дать человечеству не мог. Большевистская революция в условиях завершения первой мировой войны обострила проблематику соотношения космополитизма, национализма, коллаборационизма.

Тема соотношения космополитизма, национализма, коллаборационизма и, как утверждалось, не закончившейся до сих пор большевистской революции, была конспиративно, весело и неожиданно актуализирована в России литератором Дмитрием Быковым на «Дилетантских чтениях» в декабре 2018 года в Санкт-Петербурге. Конспиративность заключалась в том, что Дмитрий Быков продемонстрировал для сведущей (т. е. понимающей, в чем суть дела) публики сложившуюся в результате довоенных сталинских репрессий против национальных кадров ситуацию, в рамках которой существенная инонациональная составляющая интеллигенции готова была с момента нападения немецкого этноса (более развитого, по мнению этой интеллигенции, чем российский этнос) на Россию переквалифицироваться в коллоборанты. Для наивной (несведущей) публики в связи с темой коллоборации на «дилетантских чтениях» совсем не случайно был упомянут в качестве коллобаранта генерал Власов, который в действительности не был коллоборантом экзотического националистического типа, он был банальным предателем. Предатель прост, коллоборант сложен.

Вольный или невольный коллаборационизм сознательно или неосознанно ныне маскируется под космополитизм. Космополитизм вольно или невольно вырождается в коллаборационизм: поскольку кругом находятся лишь национальные государства, которые не собираются исчезать, то «наднациональная ценность» у космополита начинает ассоцироваться с наиболее симпатичным для него и выгодным в определенном субъективном смысле национальным государством. Человек субъективно может себя тешить мыслью, что он космополит (гражданин мира, а не отдельного государства), однако реально, объективно он остается пешкой в сложившейся на планете игре противоречий между конкурирующими государствами. Реально этот человек оказывается перед выбором: гражданином которого государства субъективно и деятельностно здесь и сейчас он готов стать, не теряя свой юридический гражданский статус.

Не только марксистско-ленинский космополитизм утопичен, но и сам по себе любой космополитизм утопичен. Среди российских актеров встречаются обаятельные остроумцы. Таков знаменитый в России актер Ширвиндт, который однажды сказал: «Если ты не можешь жить в государстве, которое любишь, то люби государство, в котором живешь». По аналогии с этим можно сказать: «если ты не можешь быть гражданином мира (это утопия), то люби государство, в котором живешь». Быть субъективно полноценным («стопроцентным») космополитом при всем желании фактически невозможно потому, что вакуумное тело (ТбО) народившегося в том или ином государстве человека спонтанно записывает в себе (в своем теле) неподвластный ему с детства и в течение всей жизни опыт личной и коллективной жизни. От вакуумной основы своей жизни человеку избавиться невозможно. Желание стать космополитом может существовать, но стать реально космополитом в условиях межгосудственных по природе своей напряженных отношений практически невозможно, субъективный космополитизм оказывается коллоборационизмом той или иной степени осознанности и жесткости.

Тема соотношения космополитизма, национализма, коллаборационизма в истории большевизма пересекается также и с проблемой полноты демократии в будущем всемирном пролетарском государстве. В самой главной работе всей своей жизни – в работе «Государство и революция» – Ленин утверждал: «Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она становится ненужной», государство (а с ним и демократия) отомрет. Между тем, большевизм выжил в дореволюционной России благодаря демократии.

Однозначность в интерпретации плюсов и минусов демократии не только наивна, но и опасна. Демократия – это топологический объект, который существует в двух модификациях своего целого – в естественной модификации демократия способствует стабильности существования и развития государств, а в противоестественной модификации демократия разрушает стабильность существования и развития государств. Демократия в период, предшествовавший февральской буржуазной революции в России, а затем в период самой буржуазной революции (при свержении российской монархии) и сразу же после нее при участии Временного правительства оказалась «демократией без берегов», она стала демократией, разрушающей стабильность российского государства, что создало условия для трансформации российского капитализма из естественной модификации его целостности в противоестественную большевистскую модификацию его целостности.

Трансформация российского капитализма из естественной модификации в противоестественную модификацию не могла происходить осознанным путем, она маскировалась революционными партийными концептами, лозунгами, процессами. Гражданская война, предопределившая разгром достижений первичного накопления капитала в стране, замаскировала пробуржуазную сущность происходивших драматических революционных событий. Трансформация российского капитализма в свою противоестественную модификацию с последующим возвращением в свою естественную модификацию указала на то, что капитализм это исторически неизбежная форма (и стадия?) существования человеческого коллектива на планете Земля, капитализм это не ошибка истории.

Что будет после капитализма представить теоретикам пока не удается. Тем не менее, вера в то, что на смену капитализму придет царство пролетарского социализма угасает. Маркс вычленил в качестве основного инструмента преумножения стоимости труд пролетариата, после чего ввел в научный оборот учение о прибавочной стоимости и на его основе сделал главный свой вывод об эксплуатации труда капиталом. В настоящее время популярность приобретает мысль, что если бы Маркс жил в наше время и захотел бы непременно выделить один из факторов производства в качестве важнейшего и создающего стоимость, то он, безусловно, определил бы, что вовсе не труд рабочего создает стоимость, а творческая мысль человека, реализованная в технологии. Иными словами, стоимость продукта есть овеществленная в нем творческая мысль человека, и если продолжать в терминах любезных сердцу Маркса, то мы вынуждены признать, что и рабочие, и капиталисты, да и всё человечество, эксплуатируют светлые мозги ученых, изобретателей, создателей технологий, инженеров и научных работников. Без ведущей роли науки и культуры человечеству придется вечно «рыть котлован» вроде того, о котором писал Платонов.

Исторический процесс, конечно, сам по себе не безошибочен. Важную роль в истории играет закон пульсации вакуумного ТбО (тела без органов) народных масс и их вождей, проявляющийся в ритмичной смене их неординарной усталости взрывом их же неординарной энергии, эта смена неизбежна, необходима, но опасна и драматична. Пульсация ТбО народных масс и ее вождей обычно сопровождается театрализацией истории. Тотальная лентомёбиусная трансформация российского капитализма в двадцатом веке привела российский капитализм к сюрреализации феномена коллективизма. Одной из вершин тетрализации сюрреального феномена коллективизма стал 17 съезд ВКП (б) (он был назван как «Съезд победителей», известен также как «Съезд расстрелянных»). Имеющаяся документальная запись материалов «Съезда расстрелянных» могла бы стать основой для масштабного театрального спектакля или стать основой для создания оратории с трагическим сюжетом (ОРАТОРИЯ латин. oratorium от oro – говорю, молю. Музыкальное произведение для пения и оркестра, написанное на драматический сюжет, но предназначенное не для сценического, а для концертного исполнения).

Осмысление драматической истории Российского капитализма в XX–XXI веках сохраняет актуальность. Параллельно и сопараллельно трансформации российского капитализма из буржуазно-пролетарской модификации своего целого в большевистско-буржуазную модификацию своего целого и обратно в буржуазно-пролетарскую модификацию своего целого) происходили революционные изменения и в российском, и в европейском искусстве. Большевистский капитализм распредмечивал и переопредмечивал традиционный капитализм. Новое искусство (contemporary art) стало распредмечивать и переопредмечивать прежнее традиционное искусство. То и другое побуждает теоретизировать.