Глава 3. Усадьба

Дмитрий

К назначенному времени я побрился, пригладил волосы, облачился в накрахмаленную рубашку и костюм. Жесткий воротник тут же впился в горло, пиджак обтянул плечи. С тех пор как я надевал все это в последний раз, я заметно нарастил мышечную массу, и несчастный пиджак трещал по швам. Но новым я так и не соизволил обзавестись, всегда терпеть не мог показной официоз, но сегодня придется смириться с необходимостью терпеливо носить дурацкий наряд, ради посещения семейного обеда. На скорую руку подогнал костюм по фигуре магией, спустился на первый этаж и прошел в столовую. По пути, мимо меня, торопливо проносились слуги. Полным ходом шла подготовка дома к празднованию дня рождения отца и вокруг стоял сущий бедлам. Как обычно в преддверии этого дня, вся усадьба ходила ходуном, а слуги сбивались с ног: убирали, чистили, украшали. Мимо заполошно пробежала служанка с охапкой постиранного и выглаженного белья в руках, по-моему, она даже не заметила меня.

Я оставался на удивление равнодушным, отстранённым и собранным, словно прибыл в дом посторонних людей. Последние годы жизни, как и работа частным сыщиком (особенно в самом начале), дались мне нелегко, но закалили характер и примирили с одиночеством. Однако я, будучи человеком здравомыслящим, понимал, что это весомый вклад в собственное будущее. Лучший итог, нежели влачить жалкое существование под гнётом властного отца, не желающего видеть меня самостоятельным.

Спустившись по лестнице, подошёл к приоткрытой двери, ведущей в столовую, и решительно её распахнув, вошёл внутрь. Отметил мысленно, что почти все приглашённые на праздник гости собрались. Не хватало лишь управляющего фабрикой отца с дочерью и моей матери. Помещение, как и весь дом в целом, ничуть не изменилось, словно время здесь застыло на прошедшие с моего последнего визита в усадьбу годы. Светлые, обитые тканью стены, бархатные блекло-серые портьеры, дубовый паркет, овальный большой обеденный стол в окружении стульев с высокими и неудобными спинками, камин, несколько картин с морскими пейзажами висели между окнами, выходящими на липовую аллею и подъездную дорогу. Никакой лепнины и позолоты – отец не выносил ярких оттенков и разнообразия в интерьере, одежде и эмоциях. Он и сейчас восседал во главе стола в чёрном костюме с мрачным выражением на лице.

В отличие от дома, отец изменился, и отнюдь не в лучшую сторону. Обрюзг и пополнел, волосы и усы поседели. После моего появления в комнате его черты лица на секунду скривились в гневной гримасе. Однако он тут же взял себя в руки и, скрыв клокотавшие внутри чувства за равнодушной маской, потянулся за чашкой с кофе. Я не знал, что и думать, надо же, столь яркие эмоции и затаенная враждебность, меня удивили. Мы не виделись шесть лет, а его всё ещё дико раздражает то ли моё присутствие в доме, то ли существование как таковое.

– Всем доброго дня! – кивнул, приветствуя присутствующих.

– Дмитрий, ты опоздал! – недовольно и громко бросил отец, заглушая голоса собравшихся за столом.

– Где мама? – проигнорировав его упрек, сухо спросил я, равнодушно взглянув на него.

– Ей нездоровится! – ответила мне вместо отца с постной миной Марфа Михайловна, намазывая на хлеб толстый слой масла. Бросая злобные взгляды на сидящего рядом мужа, Василия Петровича, который наливал себе уже вторую рюмку наливки. Он ее взгляды проигнорировал, опрокинул рюмку, и захрустел соленым огурцом. Марфа Михайловна злобно прошипела: – Как обычно, стоит нам появиться на пороге усадьбы.

– Ну, не стоит преувеличивать значение своего присутствия в этом доме. Хотя признаю, это весьма распространённое заблуждение, – ехидно вставил Егор Олегович Горский и, обернувшись, кивком поприветствовал меня. Он приехал в усадьбу на наёмном экипаже со станции спустя четверть часа после моего появления в доме. – Здоровье любого человека – величина непредсказуемая. Не правда ли?

– Иногда предсказуемая, – негромко протянула Екатерина Ивановна, выразительно поглядывая на Василия Петровича.

Марфа Михайловна скривилась, будто глотнула уксуса. На щеках её появились бледные пятна. Высокая, худая, с вытянутым носом, унылым лицом и тёмными тусклыми волосами, собранными в тугой пучок. Она обладала склочным характером и непроходимой глупостью, обожала затевать споры, особенно на семейных посиделках. Её муж молча наливался алкоголем, никоим образом не реагируя ни на взгляды, ни на злобные выпады дражайшей половины. Я, едва сдерживая ухмылку, сел рядом с Розой Павловной, отметив, что новоявленный родственник восседает по левую руку от Марфы Михайловны. Он беспрестанно зыркал по сторонам маслеными глазками, вытирая лоб платком.

– Ну что вы, уважаемый Егор Олегович, я ни в коем случае не преувеличиваю, всего лишь высказываю свои наблюдения. Очевидно, что почтенная супруга моего брата предпочитает сторониться нашего общества…

– Марфа, уймись! – рявкнул Иван Михайлович. Его сестра закрыла рот, её муж махнул ещё рюмочку.

Дверь распахнулась, и в столовую вошла моя мать – Мария Олеговна. Заметив мое присутствие, она прошла к столу и опустилась на пустой стул, стоявший между Екатериной Петровной и мной. Пепельные волосы забраны в пучок, одета она была в серое платье с кружевным воротником. Она выглядела бледной и уставшей, с тёмными кругами вокруг глаз, но мягко улыбнувшись, сжала холодными пальцами мою руку.

– Доброго всем дня! Решила, несмотря на неважное самочувствие, разделить трапезу со своей семьей. Мы ведь так редко встречаемся! И долгожданный приезд Дмитрия – событие радостное!

Марфа Михайловна сделала вид, что ничего не расслышала, а отец странным застывшим взглядом посмотрел на жену. В дверь, ведущую из кухни, вошла тихой тенью служанка и поставила на стол супницу. Суп вскоре был разлит по тарелкам, и мы приступили к трапезе.– Дражайший Иван Михайлович, что же вы нам приготовили, какие сюрпризы ждут нас завтра на празднике? – прервала затянувшееся молчание Роза Павловна.

– Никаких особых сюрпризов, уважаемая Роза Павловна, – холодно ответствовал отец, бросив на даму взбешенный взгляд. Он всё это время явно думал о чём-то своём, не притронувшись к еде.

– Ну как же не будет? – зычным басом прогудел Василий Петрович. Я в который раз отметил, насколько его голос не соответствовал его внешности. Роста он был небольшого, щупловат и бледен. Он икнул и побагровел. – Самолично видел коробки с новомодными фейерверками в закутке за кухней.

По столовой пронеслись смешки, отец же, на удивление, никак на эти слова не ответил, он преспокойно продолжал игнорировать и нас, и суп в тарелке.

– На этом сюрпризы, как я понимаю, и закончились, – поднял бровь Егор Олегович.

– Завтра узнаете, – наконец криво усмехнулся отец, откладывая ложку. – Кстати, позвольте вам представить – Поликарп Кузьмич, мой дальний родственник, троюродный брат. Он погостит в имении несколько дней, прошу любить и жаловать.

– Что-то не припомню вас, Поликарп Кузьмич? По какой же вы линии родственник? – округлила глаза Екатерина Ивановна.– Позвольте лично отрекомендоваться, я сын двоюродного брата отца вашего дражайшего супруга, младший. Встречаться с вами мне до сих пор не приходилось, рос я далеко от этих мест, о нашем родстве узнал лишь недавно из писем отца, найденных после его кончины.

– Вот как? – переспросил я. – Несказанно рад, что вы почтили нас своим присутствием.

– Да, мой брат всегда отличался гостеприимством, даже в некоторой степени в ущерб себе, – вставила шпильку Марфа Михайловна, бросив презрительный взгляд на Розу Павловну с мужем. – Дорогой, а как же моя идея устроить сеанс вызова духов? Я проходила консультирование у лучших спиритуалистов города Н! Да и наши места изобилуют историями о призраках. Очевидно, здесь проходит тонкая грань между миром реальным и…

– Марфа, прошу тебя, прекрати нести эту чушь, – отец внезапно побледнел, бросил затравленный взгляд в сторону окна, я взглянул туда же, но никого и ничего не увидел. – Все это сплошь нелепые выдумки для простачков. Прошу прощения, у меня скопилась масса дел, не терпящих отлагательств. Увидимся завтра в это же время, и настоятельно прошу меня до той поры, не беспокоить.

Он спешно покинул помещение, Егор Олегович, проводив его недоуменным взглядом, обратился к Марфе.– Знаете, Марфа Михайловна, мне ваше предложение весьма импонирует. Вы, кстати, предлагаете себя в роли медиума? Я всё верно понял? В этом году я присутствовал на нескольких сеансах, но они не произвели на меня должного впечатления, видимо, в связи с отсутствием ожидаемого результата, как-то появление призраков. Мигающие свечи и туманные предостережения медиумов не в счёт.

– Вы всё поняли абсолютно верно! Я весьма тонко ощущаю вибрации сущностей из-за завесы смерти! – высокомерно задрала нос Марфа и отложила в сторону ложку.

– Ох, она хороша. Видел ее пару раз на сеансах, вы не представляете, у неё настоящий дар! – её муж встрепенулся, хлопнул в ладони и в немом восхищении воззрился на жену. Она побледнела и недовольно поджала тонкие губы.

– Согласна с Егором, – издевательски округлив глаза, проворковала тетя дрожащим голосом. – Это невероятно волнительно, Марфа, ты всенепременно должна нам продемонстрировать свое умение сегодня вечером. Замечу, что вечер – самое лучшее время для спиритических сеансов! Особенно такой, как сегодня, осенняя гроза, гром, молнии!

Она помахала рукой в сторону окна. Марфа, не заметив издевки, немного растаяла и изобразила на лице подобие благодарности. Вышло из рук вон плохо, но старания столь черствой даме засчитывались по умолчанию…

– Вы, главное, скажите, что необходимо для проведения сеанса? – вставил я, старательно разыгрывая заинтересованность. – Нужно ведь заранее все приготовить! Отец, насколько я понял, к нам не присоединится? Присутствующие все хотят поучаствовать?

– Я пас, – пьяно икнув, отрезал Василий Петрович. – Сколько раз на них присутствовал, на меня подобное времяпровождение тоску нагоняет.

Вот оно как, я едва сдержал смешок. Сам же только что расписывал, насколько талантлива несравненная женушка, а оказывается, сеансы вызова духов его вгоняют в тоску!

– Прискорбно, – я обвел ехидным взглядом остальных гостей, сидевших за столом.

– Остальные всенепременно прибудут, – заверила Роза Павловна. – В котором часу и где собираемся?

– В библиотеке, в восемь вечера, – объявила громко Марфа Михайловна. – Там подходящая атмосфера. Однако, если никто из присутствующих не против, перенесем сеанс на завтра, мне необходимо отдохнуть и настроиться на потусторонние вибрации.

Тетушка сжала губы, её щеки покраснели от едва сдерживаемого смеха. Роза Павловна с каменным лицом уставилась в тарелку. Егор Олегович поспешно глотнул чай, многозначительно переглянувшись с сестрой.

– Как вам будет угодно, – запив смех чаем, сдержанно ответствовал Егор Олегович. – Завтра прибудут Еникей Тиниевич с дочерью Верой, возможно, они захотят к нам присоединиться!

– Слышала, что его дочь Вера уже помолвлена? – воскликнула тетушка, глядя на мою мать. Она покраснела и, кивнув, сказала:

– Да, уже месяц как. Жених, по словам Еникея Тиниевича, юноша серьёзный, работает под его началом на фабрике и достоин руки его дочери!

– Дмитрий, вы все ещё не нашли себе невесту по душе? Ваш отец наверняка переживает за ваше будущее, годы то идут! Пора, пора вам вкусить радости семейной жизни, – вдруг ни к селу ни к городу заявил Василий Петрович, оторвавшись от закуски.

Егор Олегович чуть не подавился супом, я кашлянул, маскируя ехидный смешок.

– Это разговор не для обеда, – справившись с собой, сухо отрезал я и понял, что мое терпение отнюдь не безгранично и вот сию минуту оно окончательно иссякло. Без излишней спешки отложил приборы и допил кофе. – Что ж, если сеанс переносится на завтра, я с вашего позволения откланяюсь. Устал с дороги, прошу меня простить.

Я поднялся из-за стола, поклонился и быстрым шагом вышел в коридор. У меня внезапно появилась одна отличная идея, претворение в жизнь которой требовало некоторых приготовлений. Невеста! Есть у меня на примете одна особа, отлично подходящая на эту роль, свояченик также имеется в наличии! Да и выслеживать мошенника проще прямо в доме, осталось узнать, в курсе ли, так называемый, Поликарп Кузьмич, кто они такие? Если в курсе, то его реакция на их появление в усадьбе будет яркой; он подвоха не ожидает. Но нам придется действовать быстро и решительно, не выпуская его из виду. Если же нет, приглядывать за ним с безопасного расстояния, ожидая промаха. Сейчас брата и сестру беспокоить не стоило, они явно нуждались в отдыхе, а утром я отправлюсь, как и планировал, в лесной домик! Отвезу еды, сам позавтракаю в хорошей компании и обрисую в общих чертах пришедшую мне в голову идею. Уверен, они не откажутся поучаствовать в затее.

На удачу по пути к своей комнате встретил экономку Алевтину Григорьевну, велел ей приготовить еще две дополнительные комнаты рядом с моей и передать Осипу, чтобы рано утром он подготовил для меня карету. Экономка, выслушав распоряжения, равнодушно покивала и удалилась. Довольно улыбаясь, вошел в свою комнату и рухнул в кресло. Рука снова нещадно болела, но и она не могла заглушить моего воодушевления. Что ж, если они согласятся, а в этом я почти не сомневался, то это в значительной степени облегчит слежку за мошенником, да и мне лишние глаза и уши в доме не помешают. Что-то нехорошее витало в атмосфере усадьбы. Мой инстинкт сигнализировал о притаившейся в тенях неизведанной опасности.

Вечер я провел у себя, никто меня не побеспокоил. Я спокойно принял ванную, поужинал, сменил повязку на ране и сел у окна, продумывая план действий. Мир за окном напоминал размытую водой черно-белую картину, нечеткую и оттого похожую на зыбкий текучий мираж. В окнах флигеля горел неяркий свет: значит, отец вновь просиживает в своей берлоге. Я вдруг нахмурился и вплотную приблизился к окну, оперся руками в холодное стекло. Мне показалось, что у кромки леса мелькнул белесый силуэт. Однако сколько ни вглядывался в сумерки, больше ничего не заметил. Огонек во флигеле погас, хлопнула дверь, темная фигура быстро пересекла двор усадьбы к черному входу. Стекло от моего дыхания запотело, на улице сверкнула молния, ослепив меня на долю секунды. Проморгавшись, отошел к кровати, послышался раскат грома, косые струи дождя застучали по стеклу. Скинул халат и залез под теплое одеяло. Уснул мгновенно, что со мной случалось редко.

Проснулся утром рано, едва занялась заря. За ночь повязка сползла с раны, видимо, я плохо завязал бинт, предпочитая в доме магией не пользоваться. Он комом валялся возле кровати. Края раны затянулись, и болела она гораздо меньше. Умывшись, оделся и тихо спустился к черному входу, который находился на кухне. Заодно я насобирал с собой изрядное количество еды из кладовой, сложил всё в корзину и прошёл к конюшне, наслаждаясь утренней свежестью. Неподалёку стояла запряженная карета. Забрал у сонного конюха вожжи и, вскочив на козлы, направил лошадей по дороге, ведущей в деревню.