Отзывы на книги автора «Юлия Яковлева»

Неблагодарное дело писать какой-то отзыв на сборник рассказов.
Как всегда, есть те, которые очень понравились, и те, которые просто пролистала.
Если кто захочет прочитать, хочу подчеркнуть, что рассказы в сборнике не только детективные, они ещё и мистические. Справедливости ради стоит отметить, что в основном, это не очень помешает НЕ любителям этого, а вот любителям мистики может быть мало.
Мне вот лично больше не понравились рассказы "исторические". Терпеть не могу такую вот стилизацию "старинных" детективов.
А в целом, вполне себе симпатичный, отдыхательный сборничек.

Прочел, потому что все вокруг хвалят. И остался совершенно равнодушным. По-моему, произведение откровенно слабое. Сюжет вроде бы и детективный, но какой-то невнятный, как вата. Наверчено всего понемногу, есть попытка передать атмосферу того времени. Но она какая-то странная и неудачная - дворяне, которые матерятся, как сапожники. Дворники и извозчики, которые общаются с дворянами на равных. Курят вместе. И матерятся вместе. Что-то оторопь берет от такого неомодернизма. Может это и последнее слово в литературе по историческим мотивам, но мне как-то совсем не заходит.
Делаю вывод, книгу почитать можно, если совсем больше нечего. И опустить планку внутреннего критика предварительно. Все-таки пишет Юлия Яковлева бойко, к стилю не придерешься. Но уж очень как-то вольно обращается с эпохой.

В первой книге "Дети ворона" Яковлева рассказала историю одной семьи во времена Сталинских репрессий - про Ворона, а во второй затронула более ужасную тему - тема блокады Ленинграда в истории той же семьи. Стоит помнить, что пенталогия, которую обещают издатели, пишется для детей, поэтому отчитывать автора за какие-то неточности или сказочность событий не стоит.
Эта книга состоит как бы из двух составляющих: реальность и фантазияя, чем-то напоминающая "Каролину" Геймана. Браво писателю, она сумела хорошо описать происходящее, но сохранила в своих героях толику оптимизма и детской непосредственности, которую, а я прочла достаточно произведений на подобную тему, малыши теряют очень быстро в суровых условиях. Блокада - это жутко и страшно. Читаешь про события тех месяцев выживания ленинградцев и начинаешь ценить пищу и саму жизнь. Страшнее всего читать о детях, голодающих, стоящих наравне с родителями в очередях, подбирающих кусочки пищи и дерева...
Вторая книга получилась не такая впечатляющая как первая, но также не лишенная своего очарования и полезности.

К финалу пенталогии "Ленинградские сказки" стало понятно, чего здесь больше всего: сказочного хоррора. Король Игрушек со своей жуткой игрой в ложечку и глазик опять здесь, он меняет обличья так, что им может оказаться кто угодно. Одноглазый ситцевый мишка то ли друг, то ли враг - а кто подскажет?

Но Таню - Таню мальчики не забыли, хотя оба - и Шурка, и Бобка - уже взрослые. Одни и те же сны про ту самую картину - а она так и висит на стене - и что-то снова происходит! Может быть, Таню удастся вернуть?

Здесь уже очень отчётливы две линии страшной сказки: сказочно-фантастическая и реальная. И на этот раз вопрос не в том, какая страшнее. Автор повторяет: когда людям хорошо - они хорошие. И наоборот...

Вопрос в том, что обе реальности скрещиваются - на реальность потустороннюю влияет посюсторонний мир, вот что.

Знайте: Шурка принял вызов Короля Игрушек. Снова принял. Битва должна закончиться, хотя никто не знает, как это возможно.

Всегда тяжело читать книги о войне. Книги о войне, написанные от лица детей, читать вдвойне тяжелее. Детство ведь по идее должно быть самым счастливым периодом в жизни любого человека. А на долю главных героев (как и многих других ленинградцев во время Блокады) выпали бомбежки, голод, смерть близких...

С одной стороны, дети, конечно, наивнее и простодушнее взрослых, они еще не могут (по причине отсутствия житейского опыта) связать воедино многие страшные вещи: исчезновение соседей с их смертью, они видят трупы, но называют их "куклами" (человек превратился в куклу, а не умер, по их мнению), они еще не понимают, что "адресат выбыл" может означать, что адресат уже расстрелян (родители маленьких Тани, Шурки и Бобки арестованы, а сами они живут у тети Веры).

С другой же стороны, как это ни удивительно, дети во многом наблюдательнее и прозорливее старших (например, они делают интересные выводы на основании взгляда на интерьер квартиры, где когда-то жили "буржуи").

Если начало и первая часть книги довольно реалистичные по своей сути (описание всех ужасов происходящего, героям предстоит встретиться лицом к лицу с человеческой подлостью, лишениями и страданиями), то вторая часть и окончание - мистика, сказка (встреча со Смертью - зримым персонажем, а также Королем Игрушек; мебель в квартире начнет жить своей жизнью, а игрушечный Мишка даже научится говорить) и философское объяснение Блокады Ленинграда (я с ним, правда, не согласна, потому что наказание все-таки должно быть соразмерно вине) с точки зрения кармы...

4 балла из пяти (за очень странную и скомканную концовку).

Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг — он дышит,
Он живой еще, он все слышит.../Анна Ахматова

Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?

"Случай в Москве" продолжает серию ретродетективов о Матвее Мурине, молодом офицере, участнике Отечественной войны 1812. Хотя "продолжает" не совсем верно, события книги разворачиваются в октябре, когда в оставленную Наполеоном сожженную Москву входит русская армия. Хронологически это предыстория "Бретера" и "Таинственной невесты", и возлюбленная героя Нина не то не успела еще выйти замуж за князя Звездича, и Мурин еще надеется "сделать ее счастие", как тогда говорили, не то замужество не казалось обоим препятствием - так или иначе, герой ждет письма, а писем все нет, и к тяготам войны добавляются выматывающие душу страдания - кто любил, поймет.

В пути герой делается свидетелем казни партизанами пленных французов, глубоко возмутившей его, и на какое-то время обзаводится личным пленником, по совместительству той еще головной болью. Однако месье Арман оказывается сыщиком Сюрте и кое-чему может научить своего спасителя. Парадокс этой войны в том, что русское офицерство владеет языком врага лучше, чем родным, что в некоторых обстоятельствах может быть полезным. В Москве, однако, сдав француза под арест, мог бы чувствовать себя свободным, но тут, почти на его глазах погибает молодая француженка.

И что-то в этой смерти не так, а кольцо Луизы Бопре с выгравированным "Вместе навек", словно бы взывает разыскать возлюбленного девушки, чтобы сообщить о ее печальной участи. Сходятся две муринских страсти: охота к распутыванию загадок и сочувствие влюбленного. Не говоря о том, что расследование помогает отвлечься от собственных переживаний, так начинается третья для нас история красавчика ротмистра. Юлия Яковлева показала нам столичный Петербург с "Бретером" и провинцию с "Таинственной невестой", теперь очередь московских изогнутых улочек, атмосфера, и реалии места-времени воссозданы замечательно.

Чего стоит деталь с закопанными в провощенных мешках сукнами и батистами, которые владельцы лавочек Кузнецкого моста выручают из под земли, проветривают и просушивают, тотчас как русские офицеры входят в город. Или прежняя вывеска портного месье Жюдена, которая в одночасье меняется на "Мастерскую Юдина". Историк театра, Яковлева покажет читателю и театрик, где выступали оставшиеся в городе француженки, и где наполеоновские солдаты сорили ассигнациями.

Интересно, познавательно, переживательно, а в формате аудиокниги, начитанной Григорием Перелем - огромное удовольствие и буквально возможность увидеть свое кино. Спасибо ВИМБО книга уже есть в их приложении и на Строках

Долгожданное продолжение «Ленинградских сказок», третья книга пенталогии, – как же я эту книгу ждала! И уверена, не я одна.

Напомню – главные герои книги, Шурка, Таня и Бобка, живут в Ленинграде, арестовывают их отца и мать, а потом начинается война, а потом – блокада… Семьи нет, семья разорвана в клочья репрессиями и войной, и становится все хуже и хуже…

В третьей книге пути главных героев расходятся… Таня с тетей Верой уезжают в эвакуацию в Азию. А Шурка и Бобка тоже эвакуированы по знаменитой ледовой дороге, они живут за Уралом, в городке Репейске. Все, что осталось на память, – это «пуговка» – глаз от мишки, сгоревшего в печке блокадного города, да еще шапка, которую насквозь замерзший Шурка долго отказывается снимать…

Здесь есть вся страшная правда о блокаде. Не только героизм, но и малодушие. И нежелание знать правду о «героических ленинградцах». И насмешки над дистрофиками, над теми, кому чудом удалось вырваться из осажденного города. И веселые розовощекие упитанные люди, которые тоже из блокадного Ленинграда, но как будто – из какого-то другого…

Здесь есть вся страшная правда о войне… Атаки, бомбежки, ранения и смерти, и треугольные письма, которые почтальон боится вручать адресату, потому что внутри – горестные известия…

Здесь есть и напоминание о Холокосте. Ничего не говорится прямо, но молчаливая девочка Сара, которую удочеряет дядя Яша, напоминает читателям о страшной судьбе целого народа, почти истребленного во время Второй мировой войны…

Но здесь есть и светлое, доброе, дающее надежду. Это осознание того, что на войне нет «своих» и «чужих» детей. И голодные Шурка с Бобкой находят приют у доброй женщины, которая еле сводит концы с концами и своего-то ребенка едва может накормить. А Таня в далекой Бухаре наконец-то получает вдоволь хлеба – тоже от совершенно незнакомых людей…

Это безграничная вера в победу, в то, что близкие люди живы и вернутся домой… Наверное, только вера и надежда и держат людей на плаву в эти страшные дни, когда и маленькие, и взрослые думают только об одном: чтобы смерть прошла мимо тех, кого они любят…

«Ленинградские сказки» – это мистический реализм. Тонкое знание быта и истории 30-х-40-х годов тут переплетено со сказочной, потусторонней реальностью… Тут люди превращаются в зверей, тут птицы разговаривают, а страшный Ловец Снов запросто выменивает человеческие жизни на нужную ему безделушку…

И маленький Бобка, загадавший свое заветное желание – «Оружие! Небывалое! Чтобы всех!», – еще не понимает, что война не различает правых и виноватых, и что больно будет всем… Даже тем самым жукам из коробочки, которых по его воле превратили в гигантские машины-убийцы…

Но тепло человеческой заботы и участия растапливает лед… А колдовство творит чудеса. И словно магнитом, героев снова тянет в Ленинград…

И впереди еще две книги, которых снова нужно ждать.
Ждем! С большим нетерпением.

Юлию Яковлеву я знала по ее "детской" серии и автор запала в душу. Правда, с детективной серией про следователя Василия Зайцева я попала впросак, и толком не проверила и (тупить - наше все) на игру взяла не первую книгу из серии. Но так получилось, что в той же игре выпала в следующем туре и вторая книга, то есть первая. И она мне понравилась гораздо больше чем предыдуще прочитанная (пишу коряво, но иначе я окончательно запутаюсь где первая, где вторая), так как тут тема гораздо интереснее для меня (все таки лошади-ипподромы вообще не моя тема).
Соглашусь с тем рецензентом, кто написал, что фигура следователя Василия Зайцева немного невнятная. Но, есть у меня такая мыслЯ, что личность следователя будет раскрываться в следующих книгах - там есть интересные намеки. Упоминается, что был буквально беспризорником, и тут же идут такие знания, что дают основания думать, что зачатки очень хорошего образования Василий все таки получил. А если мы сложим вместе то, что следователю где то около 30, на дворе тоже самое начало тридцатых и посчитаем сколько Васе могло быть в лихолетье войн и революций... Да, тут есть при желании где развернуться и подумать, с чего бы мальчик стал беспризорником и что могло случиться с его семьей. Ну это пока мои догадки, посмотрим, что будет в следующих книгах, и будет ли автор развивать эту тему вообще.
Очень хорош описанный Ленинград, но про это упомянули многие. А я лучше скажу что меня зацепило - насколько автор хорошо описала становление "новой советский партократии". Как раз самые такие благословенные годы - войны революции уже закончились, партократия обросла жирком, вкусила хорошей жизни - бывшие квартиры бывших бар, домработницы, спецраспределители, спецстоловые, спецзаказы, спецпошив, спецзаказ, в общем, спецжизнь! Правда, вокруг много желающих такой же жизни, поэтому под словесами о всеобщем равенстве и врагов вокруг можно или чье-то местечко занять, или спихнуть того, кто вдруг на твое позарился... Автору просто браво за то, что она вплела эту историю в книгу, да еще и искусно совместила ее с извечной борьбой двух столиц - Москвы и Ленинграда, становлению клановости со всеми вытекающими.
Отличный ретродетектив, жду новых книг автора.

Как жаль, что это последний из написанных детективов из серии о следователе Зайцеве. Очень уж мне нравятся эти ретро-детективы!
А в этом ещё и тема шикарная: забытые актеры немого кино и восходящие звезды звукового.
Просто прекрасные описания съёмок фильма "Весёлые ребята" в Гаграх. Неожиданные характеристики Леонида Утесова, Александрова, Любови Орловой.
Не небожители, не иконы стиля — просто люди со своими слабостями и пороками.
Сама детективная история, как и в других романах цикла, особо не затягивает. Хотя, опять же, превосходное описание странной коммуналки, дорогих украшений, антикварной мебели.
Даже люди не столь интересны, как все эти мелочи.
Очень хочу продолжения!

Небольшая и очень интересная книга об истории русского классического балета: он, такой же символ России, как и матрешка, родился — в том виде, в каком мы его сейчас знаем, — чуть больше века назад у совершенно нерусских родителей — как и матрешка. О том, как талантливая бездарность Мариус Петипа превратил публичный дом для аристократов (будем называть вещи своими именами) в храм искусства. Об интригах, дрязгах, битвах самолюбий — еще бы, это же театр. Но еще больше о том, как выкристаллизовывалась та структура балетного спектакля, к которой мы привыкли, и как в результате появились «Спящая красавица» и «Лебединое озеро».

Это ни в коем случае не академический текст: наоборот, он очень полемичен и порой резок, но при всей живости не скатывается в малаховщину. Как пример авторского стиля — портрет известного балетомана:

Константин Скальковский тоже был личностью впечатляющей. Директор Горного департамента. Про его взятки, отдельный вагон, лукулловы пиры и позу знатока женщин ходили в Петербурге анекдоты. Но, на минуточку: список его научных трудов, записок, путевых заметок, разнообразных учреждений весьма длинен. Из Горного департамента он с полным правом метил в министры. Но не преуспел. В его воспоминаниях иногда проскальзывает, что помешал этому балет: скомпрометировал. В высших сферах не захотели видеть министром автора трактата «О женщинах» и инициатора газетных дебатов о том, обязаны ли танцовщицы брить подмышки. Не то чтобы петербургский господин с подобными взглядами, положением и образом жизни был исключением; конечно же, нет! В Петербурге возможно было все. Но Скальковский сделал свой образ жизни открытым. Даже подчеркнутым. Он писал о нем в газете, выпускал книги. И вот это в Петербурге было чересчур.

Юлия Яковлева не стесняется раздавать оценки и ставить диагнозы. Человеку, от балета далекому, понять, насколько справедливы ее трактовки, невозможно. Но чтение очень увлекательное.