Отзывы на книги автора «Юлия Яковлева»

Третья часть потрясающего цикла «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой традиционно выходит к, наверное, главному выставочному событию году — ярмарке non/fiction. И так же традиционно за возможность прочесть книгу до официального выхода спасибо издательству «Самокат».

С момента событий, происходящих во второй книге («Краденый город») прошло два года. Таня, Шурка и Бобка вырвались из блокадного Ленинграда, но вновь разлучены — Таня с тётей Верой отправляется в Бухару, а Шурка и Бобка эвакуированы в уральский город Репейск и живут у молодой девушки Луши, недавно ставшей матерью.

После тяжелой и пугающей второй части, «Жуки не плачут» кажутся глотком свежего воздуха — героев ждет короткая передышка в тылу, но расслабляться рано. И здесь война не отпускает. Как великого праздника в доме Луши ждут вестей с фронта от ушедшего на войну мужа и отца маленького Вали, братья беспокоятся о сестре, да держат оборону от местного малолетнего бандита, а тут еще какой-то сумасшедший прицепился, и снова происходит странное — таинственный некто превращает людей в животных...

События книги развиваются настолько стремительно, что даже не замечаешь, как проглатываешь её за вечер. Невозможно перестать удивляться смелости автора, решившегося на столь отчаянный шаг — создание цикла, способного показать юным читателям то, о чем обычно с детьми не говорят. Автор переводит страшную взрослую жизнь на детский язык — язык сказки. Сказки страшной, где есть смерть, трупы и голод, где человек может лишиться самого важного — надежды, а может обрести себя, силу и цель жить и бороться.

Взрослый, насыщенный текст, от которого щемит в сердце и щиплет в глазах.

Случайная цитата: Бог надоумил старика выкладывать свежеиспеченные лепешки. С того дня в разоренный войной дом вошло богатство. Дети тощие. Дети озлобленные. Дети больные. Дети вшивые. Дети, ночевавшие под кустами. Отставшие от поездов. Эвакуированные. Сбежавшие из детдома. Потерявшиеся. Такие маленькие, что не знали как их фамилия. Такие большие, что буркали «на фронте папка» и «умерла мамка», чтобы только не заплакать. Отучившиеся плакать.

Восемьсот двенадцатый год —
Даст ненастья иль крах династий?
Будет петь и рыдать народ
И еще, и еще двенадцать!
Вознесенский "Юнона" и "Авось"

На самом деле, действие "Таинственной невесты" происходит уже не в знаковом для России 1812, а в рядовом 1813. Да и есть ли они в действительности, эти особо значимые годы? Барышней, очарованная Вознесенским, я и впрямь верила в особую магию для России числа "12", ну, типа: 1917 Революция, 1929 (что было? ну что-то же было), 1941 - Великая Отечественная, 1953 - смерть тирана, 1965 (а что тогда?), 1977 (?), 1989 (Перестройка. но вообще-то она раньше), 2001, 2013 - ничего. ничего. И что-то значимое происходит постоянно.

В жизни гусарского ротмистра Матвея Мурина, которого распутывание интриг и разгадывание загадок привлекают больше бряцания оружием на поле боя, хотя по части "он в сражениях империю прославил" у героя тоже все в порядке - воевал, кровь проливал, долг патриота и гражданина выполнял. Так вот, для Мурина начало весны 1813 ознаменовано ссылкой. Никакой официальной опалы, даже и напротив, августейшие особы передали через брата Ипполита, что весьма довольны тем, как он не позволил посрамить честь русского офицерства в расследовании дела "Бретера". Но тот же осторожный и прозорливый царедворец брат знает, как близок царский гнев бывает к царской любви, и советует Матвею на время удалиться в родовое имение.

Тем более, что и повод имеется, провести ревизию ущерба, нанесенного войной. В кулуарах вовсю обсуждают, что государь компенсирует из казны дворянам, утратившим в результате нашествия собственность. В общем - поезжай, Матвей, от греха и для пользы семейному состоянию. И вот он едет, чтобы найти в фамильном Мурино мерзость запустения, родные пенаты спаленными, и по поводу виновности в том солдат подлого Буонапарте сомнения столь велики, что лучше бы не думать на эту тему вовсе, а обратить взоры на менее чреватую неприятными открытиями жизнь губернского города.

По контрасту с блистательным Петербургом нравы здесь проще, люди кажутся куда более душевными, а от столичной приверженности светским условностям общество и вовсе кажется свободным. Такое, немного ощущение Онегина, скучавшего в дядиной деревне, дивясь на простоту нравов. Однако идилличность этого патриархального рая обманчива, так главный предмет обсуждения в гостиных - смерть помещицы Юхновой. Оборотистая и прозорливая барыня, в отличии от большинства соседей, сумела не потерять, а приумножить состояние и вот поди ж ты - скончалась прямо на глазах всего уездного дворянства, на светском приеме.

Судачат о ее смерти много, верит, что произошла она от естественных причин мало кто, и по-хорошему Матвею не думать бы о том, что его не касается. Но кто и когда слушает этого "по-хорошему", когда в крови бродит страсть к скандалам-интригам-расследованиям? А наш герой таков, и история изрядной самодурки, лишившей наследства двух старших беспутных детей, что живут при ней, в пользу младшего (не менее беспутного, но который теперь воюет), да к тому же приблизившей к себе чужачку - ни разу прежде не виданную Таинственную невесту этого младшего - эта история не дает Мурину покоя.

И, будьте уверены, он справится с расследованием. Блестяще подтвердив, что интересоваться криминалом в нашем отечестве безопаснее, чем политикой. А очередной ретродетектив Юлии Яковлевой еще и подарит в процессе немало удовольствия.

О б о р о т е н ь – человек, способный превращаться в некоторых животных: в волка (в е р в о л ь ф), в лисицу (к и ц у н э) и т. д. У суеверных людей вызывает ужас, непонятно почему. В. П. Корнеев, например, когда у него разболелся зуб мудрости, обернулся петухом, и ему сразу полегчало.

"Понедельник начинается в субботу", АБС, 1964

Тема, конечно, мрачновата, но вышла довольно веселая безделушка. Золотой век русской литературы слишком привлекателен, слишком насыщен, слишком притягивает взгляды, поэтому любая попытка миксовать вселенные всегда будет китчем, но вопрос в том, как этот китч сделать – хорошо или плохо. Автору, пожалуй, удалось сделать хорошо.

Сюжет крепкий, образы яркие, фактура рельефная. Отсылки к классике встречаются часто, правда, не уверен, что я считал и половину. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что вдохновением служил роман «Гордость и предубеждение и зомби», который я не читал, так что о степени влияния судить тяжело. Что смущает, так это некоторая распыленность – мне показалось, что многие боковые сюжетные линии просто растворились, не оставив ощущения внятной завершенности. Армян, убитые рекруты, бумажная фабрика – интересно, но без финала, рябит, мельтешит, зазывает, но без катарсиса.

Вот Бурмин и княжна Несвицкая автору удались. Главный герой ярок и противоречив, благороден, порывист и суров. Княжна – опереточная злодейка, строящая хитроумные планы и любовные комбинации (для себя и некоторых окружающих). Они двигают сюжет, заставляя более функциональных персонажей знакомиться, переживать и совершать ошибки. И все это на фоне Страшной Тайны, которая тайна лишь для господ, а не для простого народа.

Народ автор не любит. Никто не утверждает, что должна, но не заметить некоторое отвращение не получается. Бунт рабов описал красочно, сочно даже, со сладострастием, но с нескрываемой идеей – так и надо и дворянам, и холопам. А вот вольноотпущенные крестьяне, нормальные, так сказать, участники перехода к капитализму, вот они хороши, адекватные и перспективные. Прелый запах дидактики почудился мне, но автор не стала давить на эту тему, так что аромат выветрился к следующему повороту сюжета.

Понравились мне и авторские умолчания – разжевывания по полочкам не будет, ни разницы оборотней, ни механизма трансформации никто не объяснит. Это дает простор и для фантазии, и для поиска информации. В умении заинтересовать читателя Яковлевой не откажешь.

Скорее не понравилось, но тема ВОВ и, особенно, блокадного Ленинграда очень для меня значима и болезненна, поэтому совсем уж снижать оценку не стала.
Но вот читать эту книгу детям или пытаться узнать из неё что-то ценное и новое — не стоит.
Это очень странная и страшная сказка.
Страшная, потому что события-то реальные: многочисленные смерти, страшный голод и холод, людоедство, перерождение людей в сволочей и скотов.
Но вот тут меня несколько коробит. Конечно, было всякое. Были и гады. Процветало и мародерство, и воровство, случалось и людоедство (ужас), но где же рассказы о порядочных, честных, самоотверженных гражданах, благодаря которым этот город и выжил? Почему-то героев окружали только подонки.
А странная, потому как теории автора о "наказании" Ленинграда меня просто убили. Даже разбираться в этом не хочется. А фантазии и необычные вещи, происходящие с детьми, отнесу к голодным галлюцинациям.
Может быть, я и не права, но мне кажется, о блокадном Ленинграде надо писать честно, прямо и открыто, а не используя всякие аллюзии и метафоры, не прибегая к мифам и сказкам.

Я, как обычно, умудрилась взять цикл с четвёртой книги. На сюжетное понимание книги это повлияло несущественно: осталось 1-2 вопроса, легко разрешимые при чтении по порядку. Не пострадало от этого и моё общее восприятие книги.
Неожиданно своеобразным оказалось это городское фэнтези времён Отечественной войны. В центре – ещё не семья из четырёх покалеченных войной человек и мечущаяся по родному городу в поисках потерянной семьи то в образе кошки, то в личине умершей девочки Таня. Дети-сироты, инвалид без точки опоры, прямолинейная и закомсомоленная завуч, волшебные куколки и инфернальные персонажи кажутся второстепенными (но важными!) на фоне побитого города. Где его парки? Где его каналы? Где его золото? Где его музыка? Где его смех? Таня, вернувшаяся из …(я же читала только чётвёртую книгу) не узнаёт его. В каждом переулке – темнота и смерть. В каждом доме – горе. Разрушенный и развороченный город отражается в таких же разрушенных и развороченных судьбах, в пустом рукаве красавицы Людочки, в диких глазах Шурки, в молчании Сары, в одиночестве соседки, в беспомощности дяди Яши. Город накрыло волчье небо, под которым дети вырастают в диких зверей.
Рваные короткие предложения поначалу с трудом складываются в стройный текст, а затем очень органично и созвучно, как отрывистый лай огрызающихся волчат, сопровождают события. Завораживающе перекликается мистика с реальностью, пугает Король игрушек своей потусторонностью, ожившие мифы вызывают мурашки. А Шурке не страшно: он ищет сестру. Ищет везде: рядом и по другую сторону. Бросается Бобка в спасительный фантазийный мир, где есть то, что дорого тебе. Кружит вокруг Таня.
И как странно всё обрывается свистом пуль. Но это значит, что будет ещё книга. Это значит, здравствуй, цикл.

В душе ее таинственно
Смешались ложь и истина
Актрисы непростого ремесла.
Ему единственно верна хотела быть она.

Убита женщина, в прошлом звезда немого кино, и хотя на дворе только начало тридцатых, но ощущение, что с десятых, когда царила на экранах Варя Метель (такой альтернативный вариант Веры Холодной), кажется, что с тех пор прошла эпоха. Следственная бригада ожидает увидеть в забитой мебелью со всей огромной квартиры старуху, вроде Плюшкина в юбке, а находит сияющей красоты молодую женщину, такую Панночку, никак от Гоголя не уйти.

Кстати, жильцы коммуналки, похоже, не в обиде на нее за отнятую бывшей хозяйкой уплотненных хором возможность попользоваться дорогими мебелями. Напротив Варю здесь боготворят, вообще квартира производит впечатление скорее хорошо организованной коммуны: все при деле, вежливы, чистота на кухне и в местах общего пользования. Очень скоро выясняется, что все они из числа давних поклонников, и все оказывали актрисе-затворнице какие-нибудь услуги: есть мастер-золотые руки, стоматолог, маникюрша, повариха, и всем им от щедрот Вари что-то перепадало. А у нее откуда деньги? Разумно распорядилась драгоценностями со времен своей звездной славы, сбывает в Торгсин через преданную домработницу. И много еще чего осталось.

Оставалось. Теперь футляры пусты. Вот и мотив преступления, дело за малым - отыскать вора (ну, вы помните: "кто шляпку спер, тот и тетку пришил"). Однако все не так просто, очень скоро выясняется, что Варя вела записки и кто-то в самом высоком руководстве сильно заинтересован в их нахождении. Далее поиски, которые превращаются в бег с препятствиями и гонку с преследованием в стиле "Двенадцати стульев", даже мебель тут расползается как тараканы.

Третий роман Юлии Яковлевой о сыщике Зайцеве устроен как расследование, перемежаемое выдержками из записок Варвары, содержащих крайне скандальные сведения о партийной, хозяйственной и культурной элите. Все эти люди ведь тоже не вчера родились и по сути, звездный статус обеспечивал ей доступ в круги, где они вращались. Вставки авантюрные, как история похода в "Медведь" с переодетым юной барышней гимназистом; жуткие, как посещение крематория в обществе чекистских чинов; скабрезные, вроде знаменитого ныне артиста, на заре карьеры не гнушавшегося альфонсизмом

Стилистически эта часть тяготеет к Тэфи: ярко, остро, саркастично, с умением посмеяться над собой. Что касается содержания, то например история исчезновения балерины Ивановой, одна из питерских легенд, которую Быков обыгрывает в "Остромове", у балетного критика Яковлевой мрачнее и кажется ближе к реальности. Отец советской дипломатии Георгий Чичерин предстает не только геем, но и любителем совсем юных. Женатый Леонид Утесов на содержании богатой любовницы, от которой принимает в подарок драгоценности. В общем, разоблачения, способные не только разрушить репутацию советских деятелей, к началу тридцатых прочно отмежевавшихся от вольностей и безумств начала века, но и создать прецедент дипломатического скандала (был там скользкий эпизод с катанием на лодке).

Детективная часть немного абсурдистская, с широким использованием чудес техники, вроде автопробега с участием "Изотты Фраскини", грузового лифта в ленинградской коммуналке 30-х, полетов на аэроплане в обществе поросенка-актера, которого вы не забудете. если хоть однажды смотрели "Веселых ребят" Александрова с Орловой и Утесовым. Кстати, они тоже появятся на страницах, как и вымаранные из титров. арестованные к моменту выхода на экраны фильма сценаристы Эрдман и Масс. Найдется здесь место и жестокой истории с розыгрышем, участников которой не могу вспомнить, но точно знаю, что имела быть среди мистификаций Серебряного века. когда некрасивой старой деве двое молодых охламонов писали любовные письма в стиле "Гранатового браслета" от имени как-бы робкого поклонника.

За детективную составляющую "Небо в алмазах" сильно не хвалят - но мне ее как раз больше, чем хватило. Всяко логичнее и реальнее, чем мужик, который закатывает мертвецов в снеговики и поднимает на второй этаж или тот урод, который колесит с фургоном, полным земли в мешках и гробом, чтобы заживо прикопать жертву в загодя вырытой пустой могиле. То и другое в топах современного мирового триллера-детектива.

А цветных камушков на тропе читательского интереса, намекающих на далеко не безупречно-пролетарское происхождение героя, и далеко не василье-зайцевскую (сочетание двух ленинградских топонимов) реальную его фамилию все больше. Очень надеюсь, что Юлия вернется к этой серии и напишет продолжение.

Зато, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета,
Мы впереди планеты всей!

Но это неточно. В том смысле, что балет, как любой другой вид искусства, не являет себя миру в застывшей неподвижности, которой он скорее антитеза. С одной стороны, танец интернационален и не требует перевода, с другой - традиции русского классического балета восходят к середине позапрошлого века и, неимоверно технически усложнившись, в сравнении с постановками Мариуса Петипа, продолжают говорить со зрителем на языке двухсотлетней давности. Мировая хореография с тех пор пережила огромное количество интересных трансформаций, что не мешает нам гордиться Большим театром с его примами и премьерами, с помпезной пышностью Сердца империи, роскошными декорациями, великолепием костюмов и сложнейшей машинерией.

Юлия Яковлева историк балета и автор посвященных ему монографий. Она работала в пресс-службе Большого театра, она тот человек, который знает эту кухню изнутри и может рассказать об ее устройстве профанам, то есть нам с вами. А еще она замечательно хороша с воссозданием атмосферы, в которой разворачивается действие, будь то гофманиана давящего кошмара "Ленинградских сказок"; то же время и место, та же безжалостная машина подавления, но с точки зрения взрослого, сильного, предприимчивого героя в цикле следователя Зайцева; эпоха наполеоновских войн в "Нашествии", "Бретере" и "Таинственной невесте"; фольклорная хтонь "Даля" или киберпанковая реальность "Мужчины апреля".

Однако давайте договоримся с самого начала, что "Каннибалы" - это не современная нам Россия, и главный театр страны не Большой, и романная постановка "Сапфиры" не имеет отношения к "Драгоценностям" Баланчина, возвращенным в репертуар Большого нашей реальности. Утешимся мыслью, что где-то в параллельной вселенной все как в романе. Итак, время и место действия - современная Москва, со смартфонами, мессенджерами, фитнес-клубами и утренним стаканчиком кофе-с-собой для офисных сотрудников.

Питерскую приму Дарью Белову после успешных британских гастролей ангажируют в главный театр страны. Не без личного указания президента Петрова. Меценатом назначен глава алмазодобывающего концерна олигарх Борис Скворцов, которому вменяется в обязанности купить ей квартиру рядом с театром и поставить персонально под нее балет "Сапфиры". А это уже совсем другой уровень расходов, даже по сравнению с московской квартирой в центре. Важный человек морщится, но прогибается, а некрасивую Дарью, меж тем, на новом месте не принимают с распростертыми объятиями. Не то, что прямо буллят, но мелкие гадости закулисья делают ей, и девушка совсем не в восторге от этой перемены мест.

По Москве ползут слухи о романе Скворцова и Беловой, которые кривыми путями доходят до жены олигарха Веры. Она должна бы уже не реагировать на подобные вещи, но переживает всякий раз так, будто это случилось впервые. Мотивации - это самое слабое место романа. Одновременно разворачивается линия двух "понаехавших" Иры и Светы, девушки снимают квартиру в руммейт, платят по очереди, и как раз в день, когда немалую для России тысячу баксов должна выложить Ира, она исчезает. Не одна, а с малышом, у которого подрабатывает няней. К поискам, которые уже ведут полиция и ЛизаАлерт тамошней реальности, Скворцов подключает своего порученца Петра, который в ряде эпизодов выступает героем-рассказчиком. Совершенно непонятно, какое дело всесильному миллиардеру может быть до студентки педа, которая всякую свободную минуту вкалывает, выглядит серой мышкой и далека от мира, где обычно вращается он.

А в это время в Африке, где у Скворцова свои алмазные интересы, убивают группу журналистов, перед поездкой обратившихся к Петру за гарантиями безопасности, и он лично просил босса о знающем водителе для них, и он переживает кризис веры в человека, которому прежде безусловно доверял. И некий полковник ФСБ пытается устранить руками Скворцова могущественного чиновника. И глава частной военной компании пытается внедриться в скворцовские африканские дела. А приглашенного для постановки "Сапфиров" английского хореографа высылают из страны чуть ли не в день назначенной премьеры, подстроив гомоэротический скандал с его участием (там еще как-бы наркотики имеют место, хотя Эванс фанат ЗОЖ и обожает своего партнера - все, кто его хоть немного знают, не усомнятся в этом).

Если бы роман был разбит на три, примерно, книги, чтобы в одной в центре внимания были политика и подковерные игры, в другой семейные проблемы жен олигархов, в третьей - собственно искусство - из этого могла бы получиться отличная остросюжетная трилогия. То, как это выглядит сейчас, обескураживает читателя именно недостатком подробностей. Для детектива слишком размытая и вялая линия поисков. Для политического триллера наивно и с чрезмерной верой в порядочность людей у власти и силу общественного мнения (впрочем, писалось в 2019, за это время многое поменялось). Для романа о балете - мало балета. И везде никуда не годная мотивационная составляющая. Внутренний Станиславский с "не верю!" не выключается на всем протяжении книги, ну не ведут себя так люди.

В целом история интересная и читается хорошо, Яковлева мастер. Но слишком много всего свалено в кучу, иногда кажется, что ей хотелось сделать роман энциклопедией российской жизни. Удивительно, но это удалось, хотя бы в части "боже, какими мы были наивными" и "России, которую мы потеряли".

Прочитав предисловие, я уже поняла, что мне понравится содержание. Автор с таким прекрасным чувством юмора, чувством меры и чувством времени не может не понравиться! В итоге так и случилось, а авторский подход к бытовой речи и даже некоторая грубость выражений не резала глаз, органично вписавшись в предложенный контекст. Хотя я обычно такое не очень жалую, но тут автору удалось найти нужный баланс и подать хорошо пропитанную, как бисквит кремом, атмосферу конца двенадцатого года девятнадцатого века. Из курса истории и многих литературных памятников мы знаем о войне 1812 года и ее основных вехах. Но вот эти герои, встретившиеся в столичном Петербурге, они только оттуда, они свидетели происходившего и еще не отошли от того, что видели, слышали, ощущали. Конечно контраст куриного квохтания светских салонов им будет разительно неприятен: живут же недалекие люди с такими далекими от реального мира представлениями. О, как богаты эти контрасты, тональности и проблемки (начиная от тем бесед, заканчивая беднейшим русским словарным запасом этих львиц - читай куриц). Наш герой, гусар в отпуске, Матвей Мурин, встречается случайно в таком салоне с таким же офицером, Прошиным. А чуть позже последнего обвиняют в жестоком убийстве, которого он попросту не помнит - мертвецки, как говорится пьян был. Мурин не особенно выпячиваясь, оказывается вовлечен в расследование этого случая. Для этого ему придется расспросить ряд лиц, поразмыслить, собрать информацию, поездить по городу с нанесением визитов. Так что декорации меняются быстро, скучать будет некогда. Между делом мы больше узнаем самого Мурина, его характер, убеждения, и это действительно приятный человек, молодой, имеющий убеждения, привязанности, ценности. Персонажи, с которыми ему предстоит иметь дело также запоминаются, кто-то меткими высказываниями (про Суворова, например), кто-то внешностью (и красавица будет и ее противоположность), кто-то болезненными привязанностями (я про карты), кто-то поступками (эх, бабуля у Прошина - это монументальное нечто). А какая у книги концовка! Эти несколько финальных сцен просто бьют неожиданно, метко, болезненно, впечатляюще. По размышлению становится ясно, что достоверно и скорее всего в рамках тогдашних представлений, да и психологически очень и очень верится. Но как же неожиданно чувствительно для казалось бы банальной истории, к которой готовит аннотация. В итоге мне понравилось именно как эмоциональному читателю, и нет ни малейшего желания препарировать книгу рационально для поиска литературоведческой или исторической правды. Продолжение, если оно есть - обязательно прочту, а автору пожелаю огромных творческих успехов.

С семьей ленинградского мальчика Шурки случается беда – Ворон похищает сначала его папу, а потом и маму. Пытаясь выяснить, что произошло и что это за Ворон такой, Шурка и его сестра Таня обращаются за разъяснениями к птицам, и те, к их изумлению, отвечают. Только вот делу это не больно-то помогает. Брат и сестра разлучаются, и Шурка пускается в скитания по не-Ленинграду, где полно невидимок, а в серых стенах открываются глаза и появляются уши.

Книга показалась мне не сказкой, которая могла бы рассказать детям о сталинских временах, а сюрреалистической историей для советских читателей. Перенестись в мрачные и страшные времена, вздохнуть, восхититься идеей. Идея, к слову, очень хороша, да и воплощение неплохое (имейте в виду, что это сказал любитель сюрреализма и магического реализма, это важно). Но… Хотя, прежде чем рассказать о «но», я сделаю небольшую вставочку.

Грань между сказкой и чистым сюром здесь очень размыта. Если в начале, когда Шурка и Таня беседуют с птицами, все похоже на чистую сказку, то потом возникает типичная для взрослых романов ситуация, когда происходящее можно принять за галлюцинацию, тем паче что предпосылки для этого имеются: нервный стресс, голод. И не всегда понятно, действительно ли творится необычное, или же у малыша проблемы в голове. Для меня, как любителя всяческого пограничья, это скорее плюс, но если мыслить объективно, в таком произведении лучше было бы обойтись без этого и ограничиться сказочной атмосферой, а не завихрениями в духе «Механической Вороны».

А вот теперь о «но».

Я родилась в девяностых, и тогда нас еще пичкали советской литературой, полной пропаганды. Как следствие, привился интерес к эпохе, я и сейчас не прочь почитать что-нибудь бравое из разряда «за Сталина!», наряду с литературой, которая раскрывает все ужасы коммунистического режима. В общем, представление имеется, поэтому «Дети ворона» воспринялись почти на ура. Однако если брать маленького человечка, не разбирающегося в тонкостях и не съевшего пуд информации по поводу… В книге не объясняется, как, зачем и почему происходят все эти страсти, чтобы ее понять, надо представлять эпоху. По сказке это представление составить невозможно. Кроме того, ближе к концу история становится политически окрашенной – яркой, броской, и, так уж вышло, вполне применимой к нынешним временам. Выходит почти что бунт. Смело, в известной степени полезно, но слишком прямо и резко, без оговорок, которые, на мой взгляд, необходимы.

Поэтому – парадокс – детям я бы эту книгу не рекомендовала. Если только для совместного чтения с родителями, которые будут объяснять, что, как и почему. А вот взрослым, успевшим отхватить советской жизни, очень советую почитать.

Послереволюционный Ленинград, 1930 год. В отделении ленинградской милиции начались чистки, и некоторые сотрудники сразу почувствовали себя неуютно, потому что неизвестно, какой именно момент твоей биографии покажется комиссии подозрительным, и не окажешься ли ты после этого на улице. И хорошо, если только на улице, а не в машине сотрудников ОГПУ. В это же время в Ленинграде начались странные убийства - на Елагином острове в парке находят сразу несколько трупов, которые убийца расположил в определенных позах, и живого младенца. Сверху спускают директиву - убийство на Елагином должно быть раскрыто в кратчайшие сроки. Потому что, во-первых, одним из убитых оказался чернокожий коммунист, приехавший из Америки, а во-вторых (и это главное) товарищем Кировым на острове в скором времени планируется открытие Парка культуры и отдыха, и портить репутацию еще не открытого парка тем, что там была найдена куча трупов, никак нельзя. Все это значит, что следователю Зайцеву, чьей группе поручено вести расследование, в ближайшее время придется мало спать и очень много работать.

Никаких особенных ожиданий в отношении этого детектива у меня не было, и тем приятнее мне было обнаружить, что он без лишних слов затянул меня в гущу событий, переместив в Ленинград тридцатых годов и не отпускал до последней страницы. До сих пор исторические детективы именно этого временного периода мне не попадались, а жаль, потому что он был в истории России очень непростым, мне малознакомым и оттого особенно интересным. Автором мастерски передана атмосфера липкого страха, которая присутствовала в те времена, когда ночью к дому подъезжала черная машина, и люди, резко замолчав, прислушивались к шагам, которые вскоре раздавались по коридору - ко мне? к соседу? И если шаги замолкали, не доходя до квартиры, с облегчением вздыхали - сегодня не ко мне. Но что будет завтра? И постоянное недоверие друг к другу - зачем меня об этом спросили? просто так или с умыслом? чего теперь ждать? Тем радостнее, когда наконец найдешь человека, в котором уверен, к кому без боязни можно повернутся спиной, зная, что он не предаст.

Все ж положу в вазочку с медом ма-а-ленькую ложечку дегтя.

Книга на редкость захватывающая, динамичная и атмосферная, уже ради нее одной стоило начать Книжное путешествие!