– Дорогуша, как я рад встрече! – закричал Фил и зашептал: – Ты уж стражу не зови, ладно? Я никому зла не причиню, а тебе подавно. Знаешь, у меня отличная новость для тебя, – Фил знакомо причмокнул губами.

– Новость? – удивилась Самайя.

– Ну да, я ведь отыскал твою родню, представляешь?

– Родню? – Самайя растерялась. Она за этот месяц никого не расспрашивала про родных. Служба королеве отнимала почти всё время, из дворца удавалось выйти нечасто. Но сейчас королева ждала ребёнка, её обхаживали несколько лекарей, прибывших по приказу Айвариха, так что Самайя оказалась не нужна. Она как раз решила, что пора отправиться к Ноэлю Сиверсу и поискать родственников деда. Правда, имени его она не помнила. Как Фил мог кого-то найти?

– Да, именно, не сомневайся, дорогая! Видишь ли, я тут затесался в один дом по делу. Там висел портрет. Дочка хозяина, как я понял, померла она. Я увидал – враз обомлел! Думал, к тебе домой попал, представь? Оказалось, что у отца хозяина дома – его зовут Сайрон Бадл, хозяина, в смысле, – был брат, который давным-давно умотал в Барундию с сыночком-младенцем. Этот пацанёнок твой отец и есть, дошло? А Сайрон Бадл получается тебе… – Фил поразмыслил: – Ну да, двоюродный дядя, правда?

Самайя за всё время этой речи не произнесла ни слова, только машинально обмахивалась веером. Веер из дерева и цветастой ткани сделал для неё Дим. Многие дамы, даже королева, заинтересовались новинкой. Ничего подобного в Сканналии, да и в Барундии не знали. Фил тем временем уставился на неё выжидающе.

Она не знала, верить или нет такой новости. Неужели она нашла дядю? Но захочет ли он иметь дело с такой племянницей? Что Фил ему про неё рассказал?

Судя по всему, Фил понял её сомнения:

– Да ну, брось, Мая, я вовсе тебе зла не желаю, а помочь хочу. Ты мне тоже как-нибудь подсобишь, так? Ты ведь не сдашь меня страже короля?

– А ты не станешь злоумышять против него? – спросила Самайя, вспоминая слово, данное Рику.

– Я? Против короля? – Фил расхохотался и прихлопнул комара на щеке. – Дак я никогда этого не делал, не так разве? И ни в чём не участвовал, ты же помнишь? Да и на кой мне это? Чего я хочу, так это найти тёпленькое местечко, прижиться там. Что тут такого? Твой дядя подкинет мне работёнку, да ты кой-чем порадуешь, вот и сладим!

– Дядя даст тебе работу? А он кто?

– Ну, он торгаш, ткани делает. Айварих ему дворянство всучил после войны и разрешил носить серебряную струну! Везёт же людям!

Серебряные струны носили простые обладатели дворянского титула. Только члены королевской семьи, баронских родов и высшие церковнослужители имели право носить золотую струну на шее; простые монахи и бедный люд довольствовались менее благородными металлами, а то и вовсе сплетали верёвку из десяти обычных нитей. Самайя носила струну из медных проволочек.

– Богатый мужик, но, как дочь схоронил, ходил весь никакой. Прямо ожил, как я про тебя ему сказал, – добавил Фил.

– А что ты сказал? – с опаской спросила Самайя, теребя веер. Одна из деревянных пластинок хрустнула под пальцами.

– Да не бойся, дорогуша, ничего страшного. Ну, что ты умная, красивая, грамоту разумеешь, жила аж во дворце в Барундии, да вот решила родных поискать, раз родители твои померли. А разве я в чём соврал? Дядя твой тебя ждёт не дождётся! Велел отыскать тебя, вот я и таскался тут, опрашивал, хотел к Рику этому сунуться, да побоялся, и вдруг тебя увидел! Повезло, правда же?

Самайя всё еще не верила, но Фил вроде не врал. Если она так похожа на ту девушку, то вполне может быть её троюродной сестрой. Она не помнила имени отца и деда, зато помнила, что они бежали из Сканналии давно, когда отец был крохой. Надо ехать к этому Сайрону Бадлу!

– А где он? – спохватилась Самайя. – Где живёт?

– Милях в ста отсюда, в Корнхеде, что на Арнагском озере.

– Так далеко? – ужаснулась Самайя.

– Да разве ж это далеко? Вон, Барундия ещё дальше, верно?

– Но я не могу просто уехать из дворца…

– Да почему?

– Королева…

– Королева добрая женщина, да и не до тебя ей сейчас, как я слыхал, а? – подмигнул Фил. – Растолкуй ей, что обрела любимого дядю, разве она не отпустит?

Её Величество и впрямь была доброй женщиной, как успела убедиться Самайя. Девушке не хотелось покидать её надолго: королева слишком часто оставалась одна. Впрочем, сейчас она как раз не одинока, вспомнила Самайя. Может, это наилучшее время для поездки? Только вот… Самайя покосилась на Фила. Ехать с ним она не хотела: не забыла ещё его сальные шутки. Надо найти второго спутника и взять Дима, если ему король позволит, решила Самайя.

***

Оскар Мирн действительно много чего знал. Стоило Алексарху упомянуть о цели их визита, как судья разразился страстной речью, обличающей короля Райгарда. Потом Мирн прочитал выдержки из будущей книги, откуда Рик вынес несколько вещей: Райгард родился злодеем, жил злодеем и даже его добрые с виду дела были задуманы ради злодейских целей. Из книги и со слов Мирна следовало, что Райгард кроме Байнара убил короля Эйварда Пятого, другого брата Саймеона, его единственную дочь Анну, которую перед этим соблазнил, а также собственную жену и много других. Правда, Мирн несколько раз оговаривался, что часть сведений лишь слухи, доказательств нет, но тут же хвалил источники и добавлял, что очень уж это всё похоже на правду. Неужели Райгард уничтожил почти всех оставшихся Кройдомов? Но как же отец этого не видел? Рик не знал, чему верить. Вроде бы Мирн слишком молод, чтобы знать Райгарда, тогда откуда эта почти личная ненависть? Рик внимательно посмотрел в его полуприкрытые веками грустные глаза.

– А вы знали короля лично, господин Мирн? – спросил Рик.

– Лично не знал. Моим воспитателем был весьма уважаемый мною настоятель Нугардского монастыря Даниил Смерон. – Мирн кивнул на небольшой портрет мужчины лет сорока, висевший на стене в окружении икон. Его морщинистое лицо напоминало лик святого, но Рику не понравились колючие тёмные глазки, которые словно следили за тобой, где бы ты ни оказался. Рик как раз сидел за столом напротив портрета в библиотеке Мирна, спиной к окну. Алекс стоял, прислонившись к книжному шкафу, Мирн устроился в другом кресле и листал недописанный трактат о короле Райгарде. Тут же на столе лежали стопки книг, манускрипты, свитки, письменные принадлежности. Мирн закрыл трактат, снова посмотрел на портрет Смерона.

– Крайне благочестивый человек, истинный друг несчастного короля Эйварда, он страшно сопереживал, когда умер его сын Байнар. Поскольку в то время король находился не в лучшем состоянии, настоятель Смерон потребовал от Королевского Совета провести расследование подозрительной смерти принца, настоял, чтобы во главе комиссии поставили барона Томара Ворнхолма.

– Это родственник нынешнего барона Ворнхолма? – спросил Рик.

– Старший брат.

– Насколько я помню, – заметил Алексарх, – Томар поднял восстание против Райгарда.

– Не стану отрицать, – подтвердил Мирн, – но до этого времени барон Ворнхолм служил ему верой и правдой. Осознав, каков на самом деле Райгард, Томар отрёкся от этого злодея.

– А комиссия? Результаты были? – жадно спросил Рик.

– Расследование велось довольно долго, по его итогам на заседании Королевского Совета прозвучал вывод: несчастный случай. Грум заявил, что на прогулке лошадь Байнара внезапно понесла, потом, очевидно, она его сбросила. Принца нашли в пяти милях с пробитой головой. Однако говорили, что виноват конюх Ясик: он нашёл Байнара ещё живым, добил камнем и сбежал – его так и не нашли. В заключении комиссии об этом не было ни слова, зачитывал его не барон Ворнхолм, а Холлард Ривенхед.

Рик вздрогнул от упоминания отца Илзы. Он что, тоже поддерживал Райгарда? Или был его соучастником?

– А король Эйвард? Неужели он не возражал?

– Несчастный отец к тому времени не осознавал, что происходит. Он замкнулся в себе после смерти Байнара, почти не выходил из дворца. Он искал Бога, молился. Все надеялись, что Господь вернёт ему силу и разум. Коварный Райгард воспользовался его невменяемым состоянием, став регентом. Ему решение комиссии пришлось как нельзя кстати. Когда год спустя после смерти Байнара король Эйвард умер, регент немедленно назначил коронацию – труп брата остыть не успел.

– И никто ничего не сделал?

– Барон Ворнхолм попытался, но, к несчастью, погиб. Вспыхнули несколько восстаний на юге – для их усмирения Райгард лично отправился туда после коронации. Некоторые бароны пытались истребовать трон для Рижитты, старшей сестры Байнара. По законам Сканналии трон не наследуется по женской линии, к тому же хитрый Райгард насильно выдал племянницу за тогдашнего барона Мэйдингора. Этот род – один из старейших и богатейших в Сканналии – издревле правил горными районами Северо-Востока, контролируя добычу серебра, однако не это послужило причиной свадьбы, а законы горцев. Эти люди выделяются грубой силой. Они живут по законам предков, в их вере вплоть до нашего времени много сохранилось от поганых язычников. Они признают исключительно наследование по мужской линии. Женщины у них никогда не появляются на людях. Для этих дикарей женщина вообще не человек. Они нередко похищают себе жён, потому что отцы не желают отдавать дочерей этим варварам, которые, я в этом совершенно убеждён, по сей день втайне молятся двенадцати богам. После вынужденной свадьбы горцы немедленно требуют приданое от отца невесты, иначе возвращают девушку обратно. Даже если она выживет, её уже вряд ли кто возьмёт замуж: перед возвращением ею пользуется не только «муж», но и все его родственники.

Рик вспомнил поведение товарища по королевской страже – Власа Мэйдингора. Да, именно так он относился к любой женщине и девочке.

– А как умерла принцесса Рижитта? – спросил Рик. Он всё больше понимал, что прочитанные хроники не слишком информативны.

– За четыре года правления Райгарда было много сражений. Стычки между знатными родами случались и прежде, но, видит Бог, король Эйвард умел примирить разные стороны, а Райгард только подливал масла в огонь. Среди жертв оказались барон Мэйдингор и его жена.

Рик вспомнил, что Айварих упоминал какого-то казнённого после нескольких ударов топором Георга Мэйдингора. «Похоже, смерти продолжались и после прихода Айвариха к власти», – подумал Рик.

– Что ж, если Оскар хотел описать идеального злодея, то сделал правильный выбор, – заметил Алексарх. – Причём, в отличие от идеального государства, злодей вполне реальный.

– Вижу, мои мысли по поводу устройства государства кажутся тебе нелепыми? – усмехнулся Мирн.

– Скорее неосуществимыми, – пожал плечами Алексарх, скрестив руки на груди. – Откуда возьмётся государство, где нет воровства, бедности, жадности, когда люди вороваты, жадны и бедствуют повсюду? Ты пишешь о том, что все будут благочестивы – я своими глазами вижу, как быстро распространяются ереси и безбожие.

– Поверь, я прекрасно осведомлён обо всех пороках нашего несчастного мира, – устало заметил Мирн. – Я мечтаю, чтобы люди трудились на благо себе и другим, чтобы каждый человек нашёл себе место в новом, лучшем, мире. Священники, воины, философы, учёные, крестьяне – все в равной мере важны для Господа нашего и заслуживают почёта и счастья…

– Жаль, что в жизни его получают лишь немногие, – закончил Алексарх.

– Ты говорил, тебе понравилось, – Мирн склонил голову, глядя на принца. Рику показалось, что о нём оба уже забыли, увлечённые разговором. Рик тоже читал книгу Мирна – ему показалось, что все его рассуждения больше подходят монахам или философам, чем главе Судебной Палаты. Рик поёрзал в кресле, вытер вспотевшие ладони о штаны и с сожалением оглянулся на закрытое окно – в комнате было душновато. Алекс с Мирном этого словно не замечали.

– Мне понравилась твоя дерзость, понравилось, как ты отстаиваешь свои принципы в такой необычной форме.

– Я лишь показываю, каким хотел бы видеть общество, лишённое недостатков обычных людей.

– Но общество состоит из обычных людей. Где найти тех, кто построит нечто новое? Разве что в сказках. Помнится, я слышал в детстве сказку про далёкую волшебную страну в Иштирии, которой управляли смелые воины, умные философы и сильные колдуны. Рик, ты знаешь эту сказку?

Рик удивился:

– Про то, как три князя подряд вели постоянные войны с соседями, их вассалы тоже воевали. Так длилось много десятилетий. Потом некоторые воины сказали, что больше не хотят воевать за князей и ушли в Иштирию? И с ними ушли колдуны-волхиды?