Глава 2

Я поднималась по лестнице в состоянии некоторой задумчивости. Клиентов у меня на этой неделе было четыре.

Мадам Горкина («Нет, я ничего не могу вам сказать о женихе вашей дочери, если вы не приведете жениха вашей дочери. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет»).

Но, если вам очень хочется, можете дать гадалке больше денег просто так!

Сергей Морозов, занимающийся перепродажей машин (из трех автомобилей – один более-менее соответствует предоставленному хозяином описанию, у другого скручен пробег, третий побывал в аварии. Авария избежала зоркого ока дорожных служб, а моего не избежала).

Некая девица Анна («Я от Лидии Конышевой!») желала знать, получит ли ее коллега повышение («Нет, я ничего не могу вам сказать о вашей коллеге, если вы не приведете коллегу. Нет, фотография не поможет. Нет, личная вещь не поможет. Нет, дать гадалке больше денег не поможет. Но я могу сказать вам про вас: ваши шансы получить эту должность три из десяти»). Девица Анна почему-то ужасно воодушевилась и убежала, воинственно грохоча каблуками по лестнице.

Четвертым клиентом была пара «Катерина плюс Андрей», воспоминания о которой до сих пор вызывали смутное чувство недовольства собой, поэтому их я старалась затолкать поглубже в недра памяти, чтобы не всплывали.

Морозов и мадам Горкина были клиентами старыми, постоянными и денег мне за время нашего сотрудничества принесли прилично.

В целом нехитрая калькуляция доходов подсказывала, что на хлеб насущный вполне мне хватает. А вот на туфли – нет.

С одной стороны, не то чтобы туфли из змеиной кожи – предмет острой необходимости.

С другой стороны… ну а чего они такие, что мне их невыносимо хочется?!

Понастроят витрин, понаставят в витрины туфель, а девушке потом страдай!

Или даже хуже – работай!

И ведь что обидно: запрашиваемая за туфли (голубой питон!) сумма не была недостижимой мечтой. И не подними мне старая кошёл… Алевтина Витольдовна квартплату, я бы, может, взяла бы их да ка-а-ак купила!

Домой бы в них съездила…

В принципе, можно пустить на туфли Татьяну. Как бы выяснить, хватит ли мне одной Татьяны на две туфли?

– Здравствуйте! – вырвал меня из меркантильно-мечтательных расчетов молодой голос.

К голосу прилагался юноша лет восемнадцати – светлокожий и светловолосый, очаровательно взъерошенный и выглядящий застенчивым.

И однозначно иной.

Видовую принадлежность навскидку определить я бы не взялась – не сталкивалась с такими, как он, раньше. Но инаковость гарантировала стопроцентно.

Впрочем, скрываться сосед и не думал.

– Скажите, вы же змеевна?

Ну… иногда нас и так зовут.

– А я ваш сосед Вася, я в сорок пятой живу. Скажите, ваш вид, вы же умеете делать ментальные внушения, да? Понимаете, я набрал вес, очень переживаю, а вы… Вы не могли бы мне помочь? Ну, с аппетитом?.. Я имею в виду с установкой на снижение аппетита!

При визуальном осмотре лишний вес у соседа Васи не обнаружился.

Юноша выглядел стройным и гармоничным. И смущенным. И трогательным. И обаятельным.

Но я все равно насторожилась.

А не предлагают ли мне, случайно, работать бесплатно?

– Вася, скажи, – осторожно начала я, – ты, случайно, не обратил внимания на то, что все мои клиенты – люди?

Он растерялся от моего вопроса, даже хлопнул красивыми глазами.

– Чем больше в существе силы, тем сложнее нашему виду как-то на него магически воздействовать. Неважно – смотреть на судьбу или делать внушения. Я предпочитаю работать с людьми, потому что иные просто не заплатят мне столько, во сколько я оценю свой расход сил.

Я извиняюще развела руками, не говоря Васе о том, что у меня просто нет пока столько сил. С возрастом, без сомнения, заматерею, наберу. А пока – нет, нет. Увы!

– А… Извините. Извините за беспокойство, – смутился сосед и улыбнулся мне.

О, что это была за улыбка!

От нее кровь прилила к низу живота, грудь потяжелела, напряглась и стала чувствительной, а в голове закрутилось томное марево желания.

Губы стали горячими и пересохли, и я облизнула их, чувствуя, как по животу прошла волна дрожи…

…и резко саданула хвостом по стене рядом с дверью в квартиру инкуба.

Посыпалась старая штукатурка со стены, а на дверном откосе осталась вмятина.

– Ты с ума сошел? Ты что творишь?!

Я возмущенно дернула хвостом, перетекла кольцами из одного в другое, приподнимая человеческую часть тела повыше и гневно сверля инкуба взглядом (зато с видовой принадлежностью определились, да).

Сосед отшатнулся, зачастил что-то прошупрощебное, а я свирепо фыркнула (Нет, ну каков нахал! А прикидывался таким милым мальчиком!), открыла свою дверь и стремительно (в этой форме все получалось стремительно) втекла в квартиру.

– Извините! – пискнул мне в спину инкуб.

* * *

Нет, вы посмотрите на него! Средь бела дня! Совращать тетку… женщину… девушку старше себя на… на не скажу, сколько лет, прямо на лестничной площадке! Мысленно злобно бухтя и чувствуя, как в животе дохнут бабочки – предвестники сексуального возбуждения, я опрыскивала из распылителя немилосердно пересохшую ткань льняных летних штанов, когда дверной звонок заорал, придавленный кем-то решительным.

Я зашипела.

Я зарычала.

Я метнулась к двери, готовая убить нахала на месте пульверизатором по голове (да, я злая, а кто из нас не злая, когда неудовлетворенная?!)…

И запнулась, держась за распахнутую во всю ширь дверь.

– Червона, здравствуйте! – широко, но не очень натурально улыбнулась мне Катерина-которую-я-старательно-запихивала-в-подвал-памяти, Катерина-которую-я-надеялась-больше-никогда-не-увидеть. – У вас все в порядке? Можно войти?

– Какого черта вы явились без предварительной договоренности? – мой рявк слышно было, наверное, на все подъезды дома от пятого до первого этажа.

Улыбка молодой женщины стала кривоватой, но парадоксальным образом куда более искренней.

– О, мы с вами так неудачно расстались, что я просто подумала: если я вам позвоню, вы меня точно не примете!

* * *

Мы сидели в моей гостиной-приемной друг напротив друга, я в кресле, Катерина на диване, разделенные столиком для Таро, и пили успокоительный чай.

Я думала о том, что какой-то он недостаточно успокоительный, мне бы после знакомства с соседом Васей и для общения с Катериной чего-нибудь позабористее.

Катерина молчала, а я не рвалась ее поторапливать.

– Червона, я не хочу повторно обсудить тему, с которой мы приходили к вам в прошлый визит. Пожалуйста, не надо так обреченно на меня смотреть.

Кхм… Неужели тоскливое «Вот что вам от меня надо?» настолько очевидно витает в воздухе?

– Мой вопрос… он опосредованно связан со всей этой ситуацией, но все же о другом.

Катерина отставила в сторону чашку с чаем (на нее, кажется, тоже не действует) и очень спокойно продолжила:

– Понимаете… Мы с мужем… – голос ее осекся, она прерывисто вздохнула, но взяла себя в руки и продолжила: – Мы с Андреем пытаемся выяснить, в чем причина нашей… нашей… неудачи. Всю прошлую неделю мы сдавали анализы. Проходили осмотры. Тесты. Обследования. Если честно, начали мы сразу же после заключения о… о…

Она все же не смогла выговорить вслух врачебный приговор, порывисто взяла со столика чашку, сделала большой глоток, замерла, приводя в порядок эмоции.

– В общем, неважно. Просто… хотите знать, что говорят результаты обследований?

Нет, я не хотела. Но я уже поняла, что за вопрос привел ее ко мне, и в этом не считала себя вправе ей отказать.

А Катерина продолжала:

– Мы здоровы. Оба. Мы в хорошей физической форме: Андрей регулярно посещает спортзал, я в качестве нагрузки предпочитаю танцы. Мы оба не пьем и не курим. У нас не выявлено патологий или нарушений, которые могли бы привести к… подобному результату. Наследственных заболеваний выявить тоже не удалось – по крайней мере, таких, которые могли бы оказать влияние на наших будущих детей. С точки зрения современной медицины, мы оба с мужем совершенно здоровы. Нам дают отличные прогнозы на новую беременность – после того, разумеется, как мы избавимся от этой. Через годик, когда я восстановлюсь. Нет никаких причин для опасений. А я… я боюсь. Понимаете, Червона? Потому что в этот раз для опасений тоже не было никаких причин.

Она посмотрела на меня, и я поняла, что этот чертов чай точно совсем не помогает. Надо что-то повесомее заводить.

У Катерины были совершенно больные глаза.

– Я не готова рисковать. Я не смогу, просто не смогу пройти через все это снова. Червона, скажите, у нас с Андреем могут быть здоровые дети?

Тягучее состояние расслоения сознания настигло меня еще на середине ее нервного монолога, и накрыло, и затянуло киселем, а после прозвучавшего запроса тумблер предохранителя, установленного во мне заботливыми старшими наставниками и долгими тренировками, перекинуло в положение «вкл.».

Больше всего в моей работе я любила именно этот момент, когда сформулированный запрос к предсказанию выводил дар в рабочий режим и я на мгновение становилась если не всеведущей, то ужасающе близко к этому.

Карты заскользили в руках, тасуя пластиковые картинки и невнятные образы.

– Поймите меня правильно, Червона, – голос Катерины, когда она клала на столик деньги за сеанс, воспринимался отстраненно, смазанно. – Я просто хочу сэкономить семейный бюджет. Не спускать его на многочисленные исследования, которые не факт еще, что дадут внятный ответ, а сразу срезать путь из пункта «А» к пункту «Б».

Я понимала Катерину. Я даже завидовала ее характеру: оказавшись на ее месте, я наверняка задалась бы вопросами, как так получилось и кто виноват.

А она не отвлекалась на поиск виноватых. Она смотрела в будущее и шла к цели по кратчайшему маршруту.

Карты выкладывались на стол. Одна. Другая. Третья.

Смотреть на них мне было не нужно, но я все-таки смотрела. Мне не хотелось смотреть на сидящую передо мной женщину. Не сейчас, когда она начала мне нравиться. Не сейчас, когда я почувствовала к ней искреннюю симпатию.

Но единственное, что я могла для нее сделать, – это быть с ней честной.

С трудом подняв на нее взгляд, я заставила себя говорить:

– Мне очень жаль, Катя. К сожалению, я не вижу для вас возможности родить от мужа… – я запнулась, пытаясь отвязаться от скакнувшей на язык противной фразы «жизнеспособное потомство».

Ну какое «потомство», они же люди.

– Здоровых детей, – наконец справилась с задачей я.

– …Катя, послушайте, бездетный брак – это не так уж и плохо.

– …Кать, ну если вам надо выплеснуть на кого-то свою любовь, если вы хотите ребенка – в мире полно детей, которые нуждаются в вашей любви.

– Послушайте меня, ну, послушайте же. Есть же другие варианты. Ну в конце концов, Кать, ну…

Молодая, успешная женщина горько и безутешно рыдала у меня на плече, а я сбивчиво бормотала всё, что приходило мне в голову, и желала сбежать отсюда куда угодно, лучше всего – на край света.

Этот чай – полное дерьмо. Он не работает. Не годится ни к черту. Я завтра… нет, я сегодня же пойду в аптеку на первом этаже, где обслуживают только наших, а для обычных людей всегда закрыто, и куплю самую убойную, самую успокаивающую дрянь, которую там найду!

Господи, ну почему, почему именно меня она выбрала в утешители?

Я хладнокровная змея. Я не умею утешать. Я просто не знаю, как это делать.

В груди, за ребрами, противно ныло.

* * *

– Здрасьте, – сказала я стоящему за аптечным прилавком мужику с темной бородой, в черной мантии, с серебристым шлемом на голове.

И без бейджа.

Я разглядывала внутренности аптеки для нелюдей, стараясь делать это как можно менее палевно.

Всё же до этого я жила в основном либо среди своих, либо среди людей обычных, никакими сверхъестественными силами не отмеченных, а тут целое специализированное заведение для иных. Новый опыт!

Помещение было оформлено под старину: деревянные витрины, где на полках между разномастными пузырьками там и тут стояли то ли аптекарские, то ли алхимические приборы антикварного вида; амулеты; пентаграмма на полу посреди торгового зала… Впечатляет.

– Здравствуйте, – процедил фармацевт, не дав мне толком оглядеться. – Что вас интересует?

Представительный мужчина лет тридцати – тридцати трех, он смотрел на меня из-под шлема с некоторой надменностью.

– Успокоительный чай, пожалуйста, – вздохнула я. – Позабористее, пожалуйста.

– Желаете приобрести сбор для конкретного вида иных или вам что-то универсальное? На какой эффект рассчитываете? Сразу предупреждаю: универсальные варианты обладают менее выраженным эффектом, чем специализированные. А если вам нужно, как вы выразились, «позабористее», – породистое лицо выразительно скривилось, – то рекомендую переходить на эликсиры. Чайная ложка на стакан воды – и клиент гарантированно спокоен. Также могу предложить дополнительные эффекты: сонливость, внушаемость, выпадения из памяти событий, произошедших в последние двадцать минут…

– Нет, спасибо. Не надо эффектов. Видите ли, мне действительно для клиентов. А мои клиенты – обычные люди. Мне нужно на всякий случай иметь что-то, чтобы успокоить особо впечатлительных. Не усыпить, не стереть память, не упокоить – просто успокоить. С сохранением ясности мысли.

– Аптека для маглов дальше по улице через три дома, – буркнул мужик.

Кажется, оскорбился, но затем передумал:

– Но, знаете, у меня есть экспериментальное средство…

– Нет!

И не то чтобы я запаниковала от этого щедрого предложения… Но я да.

– Не надо экспериментального! Мне нужен обычный успокоительный чай для обычных нервных людей, но такой, который подействует точно, надежно!

Но, немножко подумав, добавила:

– И эликсир давайте тоже. Тот, который универсальный, чайная ложка на стакан.

Фармацевт закатил глаза и ушел куда-то в подсобку. Оттуда потянуло запахом озона и горелых перьев, раздались хлопок и вспышка… Вскоре мужик вернулся, и на прилавок со стуком опустился самый обычный пакетик какой-то сетевой аптеки.

– С вас пять тысяч сто восемьдесят четыре рубля тридцать копеек, – надменно объявил он.

Я сдержалась, хотя очень хотелось нервно икнуть от озвученной цифры: дорого нынче обходятся спокойные нервы иным!

Терминал пискнул, снимая с карты запрошенные деньги, я сгребла свою покупку и поспешила выйти из столь дорогостоящего места.

Оказавшись на улице, не удержалась и заглянула в пакет. В пакете обнаружились чек, бутылочка из темного стекла, миллилитров эдак на четыреста, с винтовой пробкой; к бутылочке обычной аптечной резинкой был примотан свернутый в несколько раз лист бумаги. И еще там лежала пачка с успокоительным аптечным сбором. Запаянная в полиэтилен, с логотипом торговой марки на упаковке – я и сама покупала точно такой, именно им недавно клиентку Катерину и поила.

Это что еще за… Он охренел?!

Выдернув чек, я стремительно пробежалась взглядом по строчкам, прежде чем идти бить морду шельмоватому колдуну. «Эликсир умиротворения – тысяча рублей; чай успокоительный аптечный – триста сорок восемь рублей; доставка – три тысячи триста шестьдесят пять рублей; дань десять процентов – четыреста семьдесят один рубль тридцать копеек. Будьте здоровы!» – черным по белому значилось в чеке.

Это… это что, он за меня в аптеку для маглов через три дома дальше по улице за три с лишним штуки сгонял?!

И что, вообще, означает пункт «дань»?

Свирепо крутнувшись на пятках, я направилась обратно в аптеку.

* * *

Поднимаясь на свой пятый этаж, я сердито сопела. Вот как, по-вашему, я должна была догадаться, что «дань» – это НДС?!

А теперь, конечно, новые соседи будут думать, что я скандалистка. Васе дверь помяла, в аптеке бучу подняла… Ну, Вася, конечно, сам виноват: силу контролировать нужно! Я, между прочим, из-за этого Васи теперь в глазок смотрю не только когда ко мне кто-нибудь приходит, но и когда я сама из своей квартиры на лестничную клетку выхожу. И аптекарь молодец, хорошо придумал – налог данью обозвать. А перед оказанием услуги вообще положено озвучить ее стоимость и получить согласие! То есть я, конечно, в обоих случаях не виновата, а фармацевту вообще имела право выесть мозг чайной ложечкой! Но в глазах окружающих теперь все равно именно я выгляжу склочницей.

А поднявшись к себе на лестничную площадку, я вздрогнула, и взгляд сам собой стрельнул в сторону пакета, где лежала свежеприобретенная успокоительная бутылка. На четыреста миллилитров.

– Здравствуйте, Червона. Мы с вами не договаривались, но я много времени у вас не займу.

С трудом подавив желание отхлебнуть умиротворяющего эликсира прямо из горла, без чайных ложек и воды, я тяжело вздохнула:

– Здравствуйте, Андрей.