– Алиса, ты тут абсолютно ни при чём. Я это говорю для себя. Видишь ли… – он сделал ещё глоток из стакана и продолжил: – Видишь ли, несмотря на то, что мы к этому очень долго готовились… Сейчас, когда Белое Древо пробудилось, я не имею чёткого представления, что нам делать.

Лишь спустя несколько секунд отойдя от шока, вызванного откровением Ворона, Алиса вернулась к наблюдению за экранами. Этого времени хватило, чтобы короткая вспышка на экране Срединной Пустоши осталась незамеченной…

***

Срединная Пустошь давно не знала гостей. Даже дождь – этот символ жизни и роста, из года в год обходил её стороной. Потому здесь в любую погоду было сухо и прохладно. Какое-то подобие жизни в Срединной Пустоши создавал песок: он день за днём тихо шуршал, напевая печальную песню одиночества.

Но Пустошь знала, что пустое рано или поздно заполняется. А уж дурным или добрым – это как повезёт. По сути, ей было всё равно. Она устала. Устала быть одна.

Поэтому, когда в ночной темноте появился красный огонёк, Пустошь взвихрила песок от радости: настал конец одиночеству! Тем временем красное стремительно набирало объём и яркость. И вот уже большой шар, ощетинившийся иглами, осветил алым заревом песчаные холмы.

Красное низко прорычало, обращаясь к лучшему собеседнику – себе самому:

– Вот ты где, Белый… Ага… Чую, пришла пора ставить ловушки… – красное немного помолчало, прислушиваясь к окружающему шороху, и добавило довольным голосом: – Удачней места и желать нельзя. Просторно, тихо… И помощник тут же.

Пустошь согласно закрутила небольшие песчаные смерчи. В ответ послышался тихий смех.

В это же самое время далеко за пределами Пустоши зайчонок по прозвищу Снежик беспокойно заворочался во сне.

***

Время, проведённое Лисицей в наблюдении за жизнью мира Слияния, не было потрачено впустую: практически к каждой фразе легенды она нашла понятное даже ребенку объяснение.

Теперь, когда зайчонку пришло время узнать «Легенду о Белом Древе», Лисица искусно вплела все эти знания в сотканную для Снежика иллюзию, свидетелем которой он стал. Находясь под впечатлением от реакции дающих Присвоение на найденный им цветок Холодного солнца, зайчонок и не вспомнил, что кресла с обивкой в цветочек обладают волшебной силой. Поэтому сомнение в том, что всё происходит на самом деле, ни разу не посетило его голову.

Когда разговор с иллюзорными Лисицей и Вороном был закончен, на улице пошёл дождь. И Снежик мысленно поблагодарил маму, которая сунула зонтик в его рюкзак перед самым выходом из дома.

Дождь был не сильный, но затяжной. Он шёл и сейчас, когда зайчонок сидел дома за маленьким столом для занятий и читал учебник по литературе, повторяя заданный на завтра стих. Дождевые капли дробно стучали по стеклу, удачно передавая настроение:

Ветер и море – верные спутники

Паруса белого – вечного странника

Бурные волны, такие же путники,

Сопровождают с суши посланника

К землям зелёным с райскими птицами

Иль белым равнинам с вечною вьюгою,

Корабль причалит и вновь устремится

Вслед за волнами новой дорогою…

Снежик отложил учебник и, подперев подбородок лапой, стал смотреть в плачущее дождём окно, вспоминая разговор с «Сумрачной Лисицей» . И как всегда в моменты задумчивости, он взял письменное перо и стал его потихоньку обгрызать.

Из беседы с дающей Присвоение следовало, что Снежик – герой, который спасёт свой мир от разрушения, что бы там не говорил Глад. Зайчонок не удержался и показал язык своему отражению в окне, представив на его месте друга-совёнка.

Синий цветок под названием Холодное солнце, наделавший так много шума – это подтверждение его геройской судьбы. А когда цветок рассыпался, едва коснувшись «ботанической книги», он, как сказала «Сумрачная Лисица», оказался у Снежика внутри… Где именно внутри он находится и как туда попал, она не пояснила. Но это было и не особо интересно. Куда более захватывающим и впечатляющим был рассказ о способности жителей его мира к перевороту. Стоило только Снежику представить, что каждый зверь и птица могут менять свой облик и превращаться в растение, которым их назвали при Присвоении, как по коже бежали мурашки и почему-то начинали чесаться пятки.

До того, как ему «открыли глаза» на имена, он думал, что это просто такая традиция. А оказалось, что каждое имя таит в себе глубокий смысл, который знает далеко не каждый. Вот отец, например, мог объяснить многие значения имён, потому что он прочитал много книг о растениях. В их числе были и редкие книги в прозрачном водонепроницаемом переплёте с блестящими страницами. Как-то Снежик спросил у отца, откуда эти книги взялись, на что получил ответ, что они были найдены очень давно во время исследования старинного деревянного сооружения на границе с Диким Краем. Это сооружение называли «Деревянный Гриб» из-за схожести крыши со шляпкой подосиновика. Деревянный Гриб считался историческим памятником и играть там было нельзя. Но этот запрет, написанный красной краской на деревянной табличке, расположенной рядом с Грибом, юных зверят и птенцов не останавливал. Не одно поколение жителей Лесного Города летними вечерами рассказывало там страшилки и играло в захватчиков и защитников крепости.

Но, как бы сильно Снежику ни хотелось посмотреть на переворот или самому стать Ясенем, это было до поры невозможно. Переворот мог произойти только в случае настоящей опасности. Как сказала «Мудрая Лисица», опасения и тревоги повседневной жизни к превращению не приведут. Даже если на тебя полетит камень с горы, ромашкой или липой не станешь. И лишь когда придёт Охотник, способный забирать жизнь по-настоящему, каждый житель Лесного Города и Каменной Лупы перевернутся в свои имена… Именно этого Охотника и должен остановить Снежик. Каким образом это будет происходить, «Мудрая Лисица» толком не объяснила, сказала лишь, что его имя – ключ к победе. И после этого сразу же отправила домой: мол, уже поздно и всё остальное он узнает через два дня.

Снежик хотел было с возмущением спросить, зачем надо так долго ждать, но вовремя вспомнил, что завтра и послезавтра выходные, а по договору в эти дни он приходить к дающим Присвоение не должен.

Тут в его воспоминания вклинился голос мамы:

– Снежик, сколько раз я тебе говорила, что грызть перо нельзя! – воскликнула она. – Посмотри, на что оно теперь похоже!

Снежик встрепенулся, выныривая из своих дум. Опустил глаза и увидел, что красивое голубиное перо, переливающееся на свету сиреневым и фиолетовым цветами, превратилось в заострённую палочку с жалким пучком пуха посередине. Быстро убрав этот позор всех письменных принадлежностей за спину, он со всей силой убеждения, на которую был способен, произнёс:

– Мама, я больше не буду, честно! – и чтобы окончательно свести на нет возмущение матери, с преувеличенным энтузиазмом добавил: – Я просто стих в уме повторял и задумался. Слушай:

Ветер и море – верные спутники

Паруса белого – вечного странника…

Роза слушала и мысленно плыла вместе с парусником в далёкие дали… Это стихотворение она любила ещё со школы. Оно было найдено недалеко от Деревянного Гриба, записанное на мятом клочке бумаги в еле заметную клетку. Несмотря на то, что в мире Слияния не знали, что такое «море», его смысл всё же был понятен. А ощущение путешествия по широким просторам после прочтения было настолько ярким, что это стихотворение решили включить в школьную программу.

В душе Роза была путешественницей и хотела увидеть весь мир, но заботы о доме и семье такой возможности не давали.

Когда Снежик закончил декламировать, Роза уже спокойным голосом сказала:

– Ладно уж, возьмёшь из ящика новое перо. Но в следующий раз перед тем, садиться за уроки, обязательно осиновую веточку рядом положи. Её грызть полезнее будет, – Роза посмотрела на настенные часы. – А сейчас уже поздно – ложись спать.

– Хорошо, мам! Ладно, мам! – поддакнул обрадованный зайчонок, чмокнул маму в щёку и побежал умываться и чистить зубы.

Пока Снежик занимался приготовлениями ко сну, зашёл Вьюн и предупредил Розу, что Лев всю ночь будет делать сложную настойку, требующую постоянного внимания. На что Роза лишь вздохнула. Её супруг был отличным лекарем и обижаться на него за то, что он помогает быть здоровыми всем в Лесном Городе, было глупо.

Снежик натянул пижаму, забрался под одеяло, и Роза задула свечку. Заячий дом погрузился в сонную темноту.

***

В травницкой с самого утра и до окончания рабочего дня было не протолкнуться. Начался сезон цветения зелёной клубники, а у многих, живущих рядом с ягодной поляной, была аллергия на пыльцу. Кустики с ярко-зелёными ягодами не выкашивали лишь из-за их чрезвычайной полезности.

Весь день провозившись с посетителями, Лев лишь после закрытия сел за приготовление сложной настойки для рыси Ивы. У неё аллергия протекала особенно тяжело, и количества лекарства, которого остальным зверям и птицам хватало на весь сезон, ей хватало на день. Чтобы Роза не переживала из-за его отсутствия, Лев попросил Вьюна зайти к нему домой и предупредить жену, что он останется в травницкой до утра.

Для приготовления настойки требовалось семь ингредиентов, которые добавлялись в нагретую до восьмидесяти градусов воду в строго определённое время. Глубокой ночью подошла очередь шестой составляющей – веточек ползучей листвянки. Лев аккуратно опустил их в воду, посмотрел на настенные часы, засекая время, и ненадолго прикрыл глаза, которые щипало от поднимавшегося от котелка пара.

Чуть погодя он несколько раз глубоко вдохнул и активно выдохнул, прогоняя усталость. После чего открыл глаза. В этот момент за окном что-то вспыхнуло красным. Заяц хмыкнул и подошёл к окну поближе, чтобы оглядеть окрестности. И увидел, что в глубине Дикого Края над деревьями алым куполом светилось небо. Сначала он подумал, что это пожар. Перепугавшись не на шутку, Лев открыл дверь и принюхался, пытаясь уловить запах гари. Дождь к тому времени уже закончился и влажный воздух был наполнен лишь запахом трав. Присмотревшись, он понял, в чём была его ошибка – над красным заревом не было дымного облака, а значит, и запаху горелого неоткуда было взяться.

«Интересно, что это…», – подумал Лев и, сориентировавшись по сторонам света, вернулся в травницкую, отставив дверь приоткрытой. Там он подошёл к стене напротив двери, где, пришпиленная кнопками, висела карта Дикого Края. Так… Светится на северо-востоке, примерно в середине. Там у нас… Заяц провел пальцем по карте: Срединная Пустошь!

– Хм… Там ведь ничего нет, вроде как… – задумчиво проговори он.

Размышляя, Лев заложил лапы за спину и стал ходить по комнате, иногда поглядывая в окно. От версии о проснувшемся вулкане он отказался практически сразу: на Срединной Пустоши не было ни холмов ни гор; да и дыма, опять же, не наблюдается. Растений, которые могли излучать красный свет по ночам, в окрестностях Срединной Пустоши тоже не росло…

Он так задумался, что только благодаря внутреннему чутью лекаря избежал фатальной ошибки, которая могла стоить всего времени, потраченного на настойку. Мельком взглянув на часы, Вьюн минута в минуту успел добавить туда лист лопуха. Затем убрал котелок с огня и закрыл крышкой, давая смеси настояться. Теперь можно было отдохнуть. Лев сделал несколько шагов в сторону подсобки, где стояла кровать для непредвиденных ночёвок, взялся за дверную ручку, и замер в нерешительности. Дело было сделано, и вроде можно мирно проспать до утра, но свечение… оно не давало ему покоя своей загадочностью. Постояв так некоторое время, он принял решение и со словами: «Эх, всё равно не усну, а так хоть прогуляюсь», взял масляный фонарь, зажёг его, затем подошёл ко входной двери и смело шагнул за порог. Слегка поёжившись от свежести ночи, заяц плотно прикрыл за собой дверь травницкой и пошёл налево – к ему одному ведомой тропинке, которая приведёт его к Срединной Пустоши. Дикого Края, даже в ночное время, он совершенно не боялся.

***

Лес Дикого Края, умытый вечерним дождём, встретил Льва чуть влажной землёй и поблёскивающими в свете фонаря листьями. Он и дятел Вьюн были единственными, кто ходил по Дикому Краю свободно. Остальные жители Лесного Города и Каменной Лупы, мягко говоря, его не любили. Лес с необычными растениями казался им полным опасностей и чудовищ. Отца Снежика это очень веселило. По его мнению, здесь было безопасно и очень красиво. Иногда, в спокойные рабочие дни, он заходил вглубь Дикого Края до рощи стародубов, садился на выступающий корень или большую моховую кочку и закрывал глаза. Шум листьев, поскрипывание веток, шуршание ползучих побегов, тихо позвякивающие и как будто вздыхающие цветы создавали необыкновенной красоты мелодии, которые становились лишь фоном, стоило открыть глаза. Эти мелодии давали спокойствие и умиротворение. И как такого места можно бояться? Он не понимал.

С наступлением ночи в лесу Дикого Края солировала мелодия роста: побеги, новые листья и бутоны – всё тянулось вверх к луне с тихим шелестом, как в обычном лесу – к солнцу. Для Льва это были просто звуки жизни и ничего больше. Обычно он их даже не замечал. Но этой ночью звуки было иные: шелест набегал волнами из глубины леса, будто выгоняя Льва. И ещё был непрерывный сухой шорох песка… Он сопровождал отца Снежика от самой двери травницкой. Это было крайне странно: почва в Лесном Городе и в Диком Крае не была песчаной. Песком была наделена только Срединная Пустошь. Но до неё было не близко… Откуда же тогда он мог взяться?

Покрутив это вопрос и так и эдак в голове и не найдя подходящего объяснения, заяц отложил его на потом. Сейчас важнее было красное зарево.

И вот, наконец, Лев вышел к границе Срединной Пустоши. И понял две вещи: первое – в источнике красного свечения он не ошибся; второе – Срединная Пустошь изменилась.

Обычно покрытая невысокими песчаными наносами, сейчас она вздыбилась посередине большим красным холмом. Его свечение то становилось ярче, то почти гасло, придавая ему схожесть с раскалённым металлом. Лев в задумчивости потёр подбородок и потянул носом воздух: он был таким же свежим, как и по дороге сюда, без признаков гари. Заяц присел на корточки, и, подсвечивая себе фонарём, взял щепотку песка. Он тоже оказался обычным, ну, или, очень на обычный похожим. Но отчего-то Лев всё медлил переступить границу и ступить на территорию Срединной Пустоши… Тишина вокруг внушала ему беспокойство. Даже шелест песка, который сопровождал его по пути сюда, сейчас смолк.

– Странно… – произнёс он себе под нос и сделал первый осторожный шаг вперёд.

Песок тихо хрустнул. Лев немного постоял с выставленной вперёд лапой и сделал еще пару шагов. Ничего особенного не почувствовав, он пожал плечами, поднял фонарь повыше и уверенно зашагал по направлению к красному холму.

Когда до него осталось шагов двадцать, послышался низкий гул и песок под лапами ощутимо завибрировал. Лев остановился, усмиряя раскачивающийся из стороны в сторону фонарь, и посмотрел вверх. С холма впереди осыпался песок, чтобы тут же стать колкими и злыми смерчами. Лев попятился, но был пригвождён к месту низким голосом, доносившимся из глубин поднявшегося из песка красного шипастого шара:

– Хм-м.. На ловца и зверь бежит… Такой удачи я, признаться, не ожидал…

Заяц немного пришёл в себя и, сглотнув стоявший в горле ком, спросил:

– Кто… ты? Что тебе… нужно?

Голос хрипло рассмеялся:

– Какие смешные вопросы! Смешные и совсем ненужные, – голос немного помолчал и продолжил уже фальшиво-дружелюбным тоном: – О! Что же я гостя на пороге-то держу. Проходи-проходи, прошу… Комната для тебя уже готова, ха-ха.

После этих слов, как по команде, смерчи закрутились быстрее и стали надвигаться на Льва. Он отскочил назад. От поднявшегося ветра и резкого движения огонёк в фонаре мигнул и погас. Теперь свет исходил только от шара: свет красный, пульсирующий, наполняющий сильной тревогой. Смерчи надвигались вихрящейся стеной, забирая вправо и влево, постепенно заключая отца Снежика в кольцо.

Лев решил так просто не сдаваться. Взяв фонарь поудобнее, он резким взмахом разбил один из смерчей. Следом за ним второй, третий и четвёртый также рассыпались песчаной пылью. Заяц только хотел порадоваться маленькой победе, как исчезнувшие было песчаные воронки, появились вновь, и с ещё большей яростью стали кидаться в его сторону.

Тогда Лев закрутился с фонарём в руке, разбивая окружившего его врага. Песок резал глаза, скрипел на зубах и мешал дышать. Смерчи, постепенно объединяясь, превратились в сплошную круговую стену песка, вращающуюся с бешеной скоростью. И теперь пробить в ней брешь было невозможно. Лев остановился, тяжело и с хрипом дыша. До того, как земля провалилась под его лапами и всё вокруг погрузилось в темноту, он успел услышать холодное:

– Заканчивай с ним. Светает.

***

Следующее утро выдалось солнечным и тёплым. После ночного дождя лес сверкал яркими красками. Дятел Вьюн не удержался и стал насвистывать весёлую мелодию, пританцовывая в такт. Он вышел рано, поэтому вполне мог себе позволить не торопиться.

Сегодня, в выходной, нужно поработать всего полдня. А потом солнце и ветерок… Вьюн очень любил принимать солнечные ванны.

В приподнятом настроении он дошёл до травницкой и, открывая дверь, прокричал:

– Друг, подъём-подъём! Пора вставать, чтобы идти домой и снова спать! Ха-ха!

В ожидании ответа, Вьюн всё той же молодцеватой походкой прошёлся по травницкой. Дошёл до стола, на котором стоял котелок с настойкой для рыси Ивы, и поднял крышку. Оттуда резко пахнуло горечью – верный признак того, что всё приготовлено правильно. Так и не услышав ответа, дятел ещё раз позвал Льва и, постучав, открыл дверь в подсобку. Комната встретила его идеальным порядком: кровать застелена, стул приставлен к стене, подушка взбита. Дятел зашёл в комнату, провёл крылом по покрывалу, зачем-то заглянул под кровать. Потёр подбородок и, размышляя вслух, произнёс:

– Может он вышел прогуляться?..

Прикрыв дверь в подсобку, Вьюн пересёк комнату травницкой и в поисках Льва вышел на улицу.

Солнце всё также светило, жужжали стрекозы. Окинув взглядом окрестности, дятел спустился с крыльца и прошёлся вдоль домика в одну и другую сторону, разглядывая землю вокруг. Так ничего и не заметив, он вернулся внутрь. Там внимательно осмотрел стойку, за которой обслуживались посетители, в попытках найти записку или ещё что-нибудь, что указывало бы на местонахождение Льва. На стойке лежала пара пучков травы, стояли банки с сушёными листьями. Вьюн машинально придвинул одну банку ближе, чтобы она с другими составила ровную шеренгу. На освободившемся месте обнаружилась наполовину сгоревшая спичка. Дятел взял её, покрутил в пальцах и хмыкнул. Затем, в задумчивости обошёл стойку и поискал глазами спичечный коробок. На обычном месте, под стойкой, его не оказалось. Как, впрочем, и масляной лампы. Догадка засветилась в мозгу дятла яркой лампочкой: Лев куда-то ушёл из травницкой этой ночью.