Глава 5

Александра и Ангелина

В тот день выпал первый в жизни Шпикачки снег, и, наконец, в темноте её стало хорошо видно. Потому что на жухлой траве тёмно-рыжее маленькое тельце, к тому же невероятно шустро передвигающееся на коротких лапках, было совершенно незаметно.

Ангелина вынесла таксюшку на руках и аккуратно опустила её на нечищеную дорожку. Шпикачка встала на нежный, легчайший, только что выпавший на землю снег и замерла. На её длинной любопытной мордочке отчётливо читалось безграничное изумление. Она ткнулась в белое холодное покрывало чёрным носом и пошла вперёд, отфыркиваясь и чавкая. За ней в неглубоком ещё снегу оставались не отпечатки лап, а ровная канавка, будто кто-то рыл в снегу траншею.

Шпики, ошалевшая от восторга, кидалась из стороны в сторону, канавка неотступно тянулась следом. И вскоре на белом нетронутом поле появился целый лабиринт, нарисованный тёплым щенячьим пузиком.

Мимо, топая и смешно выбрасывая в разные стороны лапы, проскакал нескладный щенок дворняжки, похожий на овчарку. Тоже радовался первому в его жизни снегу. Ангелина не удержалась и протянула руку, чтобы погладить: с появлением в их с Вадимом жизни Шпикачки она вдруг обнаружила в себе горячую любовь к собакам. Щенок, промчавшийся было мимо, почувствовав ласковую руку, скользнувшую по его спине, резко сменил направление и подлетел к Ангелине.

– Хороший, какой хороший… – Ангелина заглянула под живот щенку и поправилась. – Ах, да ты тоже барышня! И как же тебя зовут, прелестное дитя?

– Прелестное дитя зовут Келли. Или просто Килькой, – весело ответил сзади девичий голос.

Ангелина обернулась и поздоровалась с подошедшей девушкой. Вот так, тёмным осенним вечером, мягко ступая по свежему снегу, и вошла неожиданно в её жизнь верная подруга Александра Катунина. А в жизнь Александры ворвался Ангел со сложным характером и неуёмной тягой оказывать помощь всем нуждающимся.

Через месяц такого вот совместного гуляния Александра с удивлением заметила, что с нетерпением ждёт вечера, чтобы снова встретить смешную кудряво-лохматую темноволосую девицу, с которой было так легко болтать обо всём на свете. И уже не было и речи о том, чтобы на прогулку с Келли выходили мама или муж Саши Захар. Александра каждый день торопилась с работы домой, спешно переодевалась и почти бежала на встречу с подругой.

Удивительно быстро прошла зима, начался март. Девушки уже знали друг о друге всё, ну, или почти всё. Но тем не менее восьмого марта в квартире Ангелины раздался совершенно неожиданный звонок. Вадим был на работе. Поздравления иссякли ещё около обеда, и больше Ангелина никого не ждала. Но телефон, видимо, об этом не знал и надрывался изо всех сил. Ангелина, ворча, сползла с тёплого дивана, где она проверяла тетради в компании кота и Шпикачки, и с протяжным стоном сняла трубку.

– Подожди, – перебила Ангелина, – а он что, правда Захар?! Вот это имечко дали родители! Я думала, что это производное от фамилии Захаров, а ты его шутя так называешь.

– Да нормальное имя, не придирайся, – нервно хмыкнула Александра. – Правда фамилия у него… Нет, не скажу, а то ты смеяться будешь…

– Не буду! Говори, какая у него фамилия? Я уже от любопытства изнемогаю.

– Ладно! Не буду интригу затягивать! Харитон!

– Что Харитон? Кто Харитон? Какой такой Харитон? – Ангелина, конечно, всё поняла, но продолжала паясничать, стараясь хоть немного отвлечь Сашу от её неприятностей, даже демонстративно оглянулась в поисках неизвестного мужчины.

– «Какой-такой павлин-мавлин?» – горько усмехнулась Саша. – Харитон – это фамилия такая. И перестань озираться. Привыкай.

– Не может быть! Захар Харитон? Или Харитон Захар? А имя точно Захар? Или совсем наоборот? М-да, как говорит наш добрый приятель Серёга Ясенев, чудны дела Твои, Господи… Я считала, что ты Катунина. Ты тоже Харитон или оставила девичью?

– Не поверишь, я тоже Харитон.

– С ума сойти, – сердито махнула рукой Ангелина. – Слушай, а у тебя фотографии его есть? А то ж я его так никогда и не видела. Человек-невидимка просто…

– Только в компе.

– Включай!

– Зачем? – вяло удивилась Саша.

– Хочу плюнуть ему в морду! Тебе компьютер очень жалко? А то ведь я весь заплюю!

– Мне ничего уже не жалко.

– Это ты брось! Ты своему Харитону, который Захар, и так уже всё отдала… Ну, кто тебя учил так расставаться? Ты что, мужчина? Дачу оставила, машину тоже, ничего из мебели и техники не взяла. Ну, и по мелочи… Даже подарки на свадьбу и то все огрёб! А как же совместно нажитое имущество? Ты ведь не сожительница какая, ты – жена! Официальная!

– Уже почти нет…

– Тьфу ты! Бессребреницу!.. А-а… – Ангелина махнула рукой и пригорюнилась. – Да что я тебя ругаю? Сама бы так сделала. Только знаешь что? Надо с него хотя бы машину затребовать. Ну, как ты без неё?

– Ничего я от него не хочу! Я в эту машину даже сесть не смогу, всё напоминает о…

– Не плакать! – рявкнула Ангелина, но тут же лицо её дрогнуло, и она тоже заревела, зло вытирая слёзы. – Сань! Ляксандра! Ну, что ж ты у меня дурочка-то такая? Ты ж лучше всех! Он ещё локти кусать будет! А старая машина нам и не нужна. Ну, зачем нормальному человеку, тем более девушке, в Москве «Субурбан»? Тоже мне, техасский лимузин. Это ж сарай какой-то, а не средство передвижения! Овин! Амбар! Ангар! Эллинг! Или что там ещё… Затребуй с него что-нибудь маленькое, женское… Ну, джипик какой-нибудь. В качестве отступного. Мало, конечно, но с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– А ты? – всхлипнула Александра.

– Что я?

– А ты бы с Вадима… ну, если, не дай Бог… тоже бы… отступное?

– Обобрала бы как липку!

– Да что ж ты врёшь-то, Ангел?! Ну, хоть передо мной-то стервой не прикидывайся! А то я не знаю, что ты дома белая и пушистая!

– Я?… – Ангелина вдруг сдулась и кивнула обречённо. – Да… Люблю я его, Сань. Вот как последняя дура люблю! И тебя очень хорошо понимаю…

– Да я знаю… Ты прости меня… И даже не думай, а что бы там, если… Вадим тебя тоже любит. Да ещё как. А Захар меня ни дня не люби-и-и-ил… А я-то! Я-то его!.. – И она снова заплакала, ещё тоскливее и безнадёжнее.

Захар появился в её жизни некстати. Она как раз готовилась к защите диплома и меньше всего на свете искала романтических отношений. Но вышло так, как вышло. Пришёл, увидел, победил – это как раз про начало их отношений. Александра никак не ожидала от себя такой бури эмоций. И вот на тебе!

Она ни тогда, ни потом не могла понять, зачем вдруг ему сдалась. Ну, для чего? Это она шла за него замуж, изнемогая от любви. Но он? Неужели из-за денег? Александра уже тогда работала в крупном банке, зарабатывала очень хорошо, а он всё никак не мог устроиться после дефолта. Была у него своя фирмочка, да развалилась в сентябре безумного девяносто восьмого. И после этого у Захара встать на ноги никак не получалось. Всё, за что он хватался, было либо совершенно бесперспективным, либо явно незаконным. Удивительно, что он к историческому дню их встречи не попался и не сел надолго.

Александра с присущим ей энтузиазмом взялась за мужа. Вернее, тогда ещё за… нет, не жениха – речи о свадьбе не шло. За бойфренда… Ну, да… Наверное, за этого самого бойфренда. Глупое слово, но «приятель» или «друг» в данной ситуации звучат ещё глупее. А уж «любовник» – и подавно.

Знакомых у неё было пруд пруди. И обычно это она помогала всем решать проблемы. А просить для себя всегда стеснялась. Но ради Захара, драгоценного, ненаглядного Захара, она была готова землю носом рыть, лишь бы найти то, что ему нужно…

И ведь нашла! Сначала даже сама не поверила в удачу. Отличное место, сулящее рост и головокружительные перспективы. Он на новом месте как-то сразу освоился, неожиданно проявил свои лучшие деловые качества и быстро пошёл в гору. Саша тогда им очень гордилась. И очень верила в него. Так верила, что даже как-то позабыла, что это благодаря ей Захар стал тем, кем стал. Она вообще легко делала добро и моментально забывала об этом, никогда не рассчитывая на благодарность. А уж от Захара и вовсе не ждала ничего, а радовалась тому, что он воспрял, встал на ноги и почувствовал себя… хорошо почувствовал, в общем. Настолько, что вскоре и вовсе стал ощущать себя хозяином жизни. Только влюблённая Саша этого долго не замечала… И куда только её глаза смотрели?

Осенью двухтысячного года, Саше тогда было двадцать восемь, они всё-таки поженились. Подготовку к свадьбе взяла на себя Александра. Захар милостиво соглашался с её идеями и предложениями. Или не соглашался. И тогда она придумывала что-то новое, не веря собственному счастью: Захар, её любимый, обожаемый Захар сидит рядом и обсуждает с ней их предстоящую свадьбу.

Торжество вышло весёлым и настолько идеальным, насколько это вообще было возможно. Восторженной влюблённой Александре тогда показалось, что вот оно счастье. Молодые муж и жена, успешные, здоровые, дружные. Ну, и пусть он её не любит (себе Саша старалась не лгать)! Но полюбит, непременно! Не сможет не полюбить, она же так старается… Сейчас вот чуть-чуть на ноги встанут и родят детей, не меньше двоих! А лучше – больше. Теперь-то они могут себе позволить. И Захар обязательно будет самым лучшим отцом, обожающим своих детей. А ей он будет благодарен за них и вот тогда-то уж точно полюбит. В общем, она обольщалась ровным счётом так же, как и миллионы других влюблённых женщин.

Ударил он её в первый раз, когда напился на дне рождения у друга. И сделал это не на пике эмоций, не в пылу ссоры (хотя и это, конечно, не оправдание), а так расчётливо, так холодно, что позднее, вспоминая, Александра только удивлялась. Просто позвал её в ванную комнату, подальше от чужих глаз. Она пошла, думая, что мужу нужна какая-то помощь, закрыла дверь, обернулась к нему с вопросительной улыбкой и вдруг отлетела, отброшенная сильнейшим ударом в живот. Отлетела неудачно, оступилась в огромном помещении, упала и ударилась головой о дверь.

Раньше Александра всегда считала, что звёздочки или птички, порхающие вокруг голов пострадавших мультяшных героев, не более чем шутливое преувеличение. Оказалось – нет. От удара в глазах потемнело, замелькали… нет, не звёздочки и не птички, конечно, но белые пятнышки, такие частые, что на мгновение показалось, что ещё немного – и они застят всё, а она, Саша, утонет в молочной белизне.

Александра негромко вскрикнула и беспомощно стала отползать в угол. Подвернувшаяся рука не удержала, подогнулась. И Саша нелепо и жалко завалилась на бок. Захар сделал шаг вперёд. Ей тогда показалось, что это какое-то затмение, ошибка, а вот сейчас он пришёл в себя и хочет помочь ей встать. Она даже чуть приподнялась ему навстречу. Но муж ударил её снова. Теперь уже ногой, обутой в дорогой замшевый ботинок, её подарок. Ударил не в полную силу, но всё равно больно и очень обидно. А потом снова и снова. Ещё и ещё.

Она хрипло вскрикивала и, ничего не говоря, пыталась всё же отползти, закрыться руками. Когда Александра сжалась и умудрилась прикрыть живот, Захар стал пинать её в спину и ниже. Жёсткие носы ботинок причиняли сильную боль. Но она даже закричать не могла: за дверью был полон дом людей, а тут она, жалкая, избитая. Стыдно, невыносимо стыдно! А тот, кого она с гордостью и любовью называла тёплым словом «муж», бил и бил её, не давая опомниться и зло, невозможно зло, тихо говорил: