На этом наш рабский труд "во глубине сибирских руд" не закончился. Предстояло еще пристроить выработанный из-под землянки грунт и вырыть несколько схронов на отдалении от базы. Вещевой, продуктовый, под медикаменты и боеприпасы. Все это нашей ячейке, которая теперь здесь собралась в полном составе, предстояло еще добыть. Вот такая лесная экономика – полный хозрасчет и самоокупаемость. В принципе отряду пока всего хватало. Много чего осталось с тех жирных времен начала войны, когда мы сидели в Верхнем Шкафте на полном снабжени у НАТО и изображали из себя контрпартизанский отряд. Но у любой полезной вещи есть поганое свойство заканчиваться.

После окончания работ восьмерых с половиной землекопов ждала баня.

С ума сойти можно! БАНЯ! Настоящая, с парком и березовыми веничками. Вот оно преимущество жизни в больших коллективах. Сидя на явках мы о таком и мечтать не могли. Там максимум что, согреешь кастрюлю воды и размазываешь грязь по телу.

Баня на базе отличалась от той землянки, которую мы только что сбацали, помимо внутреннего устройства, разве что натянутым на стены двойным полиэтиленом и печкой побольше. На нее уложили несколько небольших камней окатышей, выковырянных из речного дна.

Парились по очереди, в несколько заходов. Первый – чисто погреться. Баня эта рассчитана на пять-семь человек. Разместиться там может и больше, но тогда тепла на всех не хватит.

Моя бы воля, парился бы каждый божий день, но бойцов в отряде уже за сотню, и такое удовольствие для каждого доступно лишь раз в неделю. Вне очереди пропускаются лишь бойцы, вернувшиеся из дальних рейдов, проходивших в сложных погодных условиях.

Вот, например, сейчас хоть и было ветрено и зябко, но зато сухо, и иногда сквозь разрывы облаков выглядывало солнце, создавая иллюзию теплого осеннего денька. А еще неделю назад беспрестанно лил дождь, и от всепроникающей сырости некуда было деться. Помню, как баклажан, вернувшись с "фишки" в нашу конуру на консервном заводе, стоял у самодельного очага, а от его булата шел пар, как от паровоза. А ведь дежурил он под навесом.

После парилки – ужин. Печеная картошка, каша с мясом, рыбные консервы. И водочка. Хорошо пошла по очищенному организму.

Вообще-то я не пью, но после бани, да под хороший закусь, да в хорошей компании… Но много употреблять не стал. Да много и не дали. Все-таки у нас завтра вылазка, да сегодня еще надо оружие почистить.

Можно было бы и отложить эту нудную процедуру на потом. Я и не стрелял-то особо в последнее время, но сегодня этим собирались заняться остальные ребята, а мне бы не грех еще разок посмотреть, как это делают профи. Практика – лучший друг, товарищ и брат теории.

Первым делом взялся за автомат. Нанес щелочную смазку на канал ствола, затвор и прочую мелочь, на которой от пороховых газов образуется нагар. Подождал минут пятнадцать и удалил ее так называемым патчем – тряпочкой, которую некоторые жлобливые чудаки иногда стирают, чтобы снова использовать, чего ни в коем случае делать не следует.

Затем я взял калиберный латунный ершик (некоторые опять же жлобятся и покупают дешевые пластиковые, которые забиваются твердыми включениями) и от казны к дулу одним движением провел по каналу. Потом взял сухой патч, намотал его на вишер, слегка смочил слабощелочным составом и протер. Поскольку патч стал очень грязным, заменил его новым и вытер ствол насухо.

И так пару раз. Если бы много стрелял, двумя заходами не обошелся.

Теперь настала очередь патронника. Для него свой ерш, вращая которым поочередно с протиркой двумя патчами (смоченным в смазке и сухим) очищаю и патронник. Дальше оси, пружины, трущиеся поверхности и прочая мелочь.

Я смотрел, как, высунув язык, Триплекс чистит деревянной палочкой детальки газового двигателя (они часто покрыты коркой нагара или слоем томпака). Сделал все, так же как и он. ПКМ и АКМ близнецы-братья.

При сборке все части слегка смазал нейтральной смазкой и занялся пистолетом.

Морда использовал трофейную нейтральную аэрозольную смазку "Stil Crin", поэтому управился быстрее, и теперь покуривая, травил байки про умников, использующих для чистки машинное масло. Я все это слышал не один десяток раз, и потому прислушался к тому, что говорит мой сосед слева – пожилой молдаванин Степан Нице. Дядька хоть и староват для маршбросков и дальних походов, зато опытный сапер, хорошо стреляет, да и повоевать ему довелось немало. Причем не только в нынешней войне. Говорят, он служил еще в той самой советской армии, а потом в далеком девяносто втором участвовал в боевых действиях в Приднестровье. Причем на стороне прорумынских сил, а вот ныне воюет против румын.

Сейчас Степан рассказывал, о том, что перед тем, как попасть сюда, он два с половиной месяца шарахался по окрестностям вместе с ополченцами.

Поначалу сопротивление было хаотичным, не организованным и, можно даже сказать, бестолковым.

Среди ополченцев ведь были и опытные вояки. Они-то сразу и предложили пойти в ближайшую военную часть и разжиться там бронетехникой и тяжелым вооружением. Там ополченцев послали лесом, а уже через несколько дней из этой в/ч разбежались все офицеры и солдаты, а по складам и капонирам отработала миротворческая авиация. Единственное, что удалось собрать среди дымящихся руин ополченцам – несколько десятков автоматов, патроны россыпью из разбитых ящиков, пять выстрелов РПГ, немного гранат и два пулемета: ПКМ и старый "Утес", к которому все равно не было патронов. Еще отыскали чудом уцелевшие БТР "восьмидесятку" и УАЗ. Боекомплекта в бэтре с гулькин хрен, поэтому по настоящему использовать его стали только тогда, когда раздраконили несколько подбитых вражеских машин.

Воевали а-ля батька Махно. Наскочили, постреляли и в кусты. Народу вроде много, но в каждой группе сам себе командир. Многие с опытом ведения боевых действий на Кавказе не очень-то подходящим здесь на равнинах Пензенской области. Связи почти никакой, координации действий не было вообще. Доходило и до дружественного огня, и до стычек. Пока разберутся кто на той стороне улицы, уже несколько двухсотых и трехсотых. Ходили-то кто в чем горазд. Многие в трофейной НАТОвской цифре. Только казаков легко было различать по их фуражкам с околышами. Но носили они их недолго. Как только снайперы миротворцев стали бить по этим фуражкам, так их и сменили на каски и обычные солдатские кепки, и больше не выпендривались.

Оборонительные действия ополченцам удавались еще туда-сюда, хотя оружия и боеприпасов катастрофически не хватало, и даже окопы рыть, не говоря уж о том, чтобы нормально обустраивать огневые точки, никто не умел. Поэтому долго держаться даже против, прямо скажем не горящих желанием воевать болгар и словаков, не могли.

В наступательных же действиях вообще туши свет, сливай масло. Казаки бегут в атаку на село, укрываясь за единственным бэтром, сводный отряд полиции, не перешедший как многие их коллеги на службу к миротворцам, сидит по своим огневым точкам. Полицмейстеры обходят село с фланга и занимают ферму, а казаки отходят по чьему-то приказу за речку. Какая-то городская шелупонь из ополченцев в это время вообще мародерит в соседнем селе. Их оттуда выбивает НАТОвская бронетехника, которая идет в село с полицейскими и казаками и разгоняет и тех и других к едрене матери, застав их врасплох.

Посылать колонну в походном порядке через место, в котором только идиот не устроил бы засаду, вместо того, чтобы спешить с брони десант и прочесать окрестности, или оставить у себя в тылу враждебное село из переселенцев с Кавказа – такое было в порядке вещей. И если в первом случае толковый лейтенант, вынужденный подчиниться тупому подполу, таки вскрыл засаду, обстреляв издалека бывший пост ГИБДД и кусты напротив него из ЗУшки, установленной на обшитом броней КАМАЗе, то во втором случае не мог сделать ничего и он. Ингуши ударили им в спину, и три четверти отряда, в котором был Степан, уничтожили, а остальные разбрелись по лесу. Молдованину и еще двоим ополченцам повезло. Они вышли на своих. Да не просто абы на каких, а на настоящее боеспособное подразделение под началом толкового командира.

Тем больше было удивление Степана Ницэ, когда он узнал, что Шычалов не кадровый военный, а бывший завуч школы села Кургановка. Не владеющий даже азами военного искусства, но стремящийся разобраться до конца во все, за что бы ни брался, Шычалов не стеснялся лишний раз спросить и лейтенанта, воевавшего в Карачаево-Черкесии и капитана спецназа ФСИН и простого механика-водителя. Пусть на первых порах эти разношерстные военные советы выглядели со стороны диковато, зато Шычалов за короткое время объединил несколько разрозненных отрядов и сколотил что-то вроде мотострелковой бригады, которая постоянно пополнялась все новыми бойцами. Люди шли к Бате (как скоро стали называть Шычалова) потому, что впереди его отряда шла молва об удачно проведенных им операциях. Хотя, конечно, любая самая достоверная информация сразу обрастала слухами, что, впрочем, было только на руку шычаловцам.

Когда более-менее стабилизировалась линия противостояния войск коалиции и "повстанцев" (так на западе называли остатки русской армии), новоиспеченный комбриг наладил связь с подразделениями регулярной армии, и теперь имел поддержку и артиллерии и авиации. К этому времени у них был свой бронетанковый батальон, состоящий из трех румынских Т-80, двух украинских "Оплот-2", "Леопарда", грузинской "Меркавы" и английского "Челенджера". Легкая броня тоже однообразием не баловала.

Но все равно, сопротивляться младонатовцам и вооруженной до зубов пятой колонне кавказцев шычалинцы еще могли (и делали это успешно), но когда на их участок перебросили австралийских морпехов, дела стали несравнимо хуже.

И вот в середине октября австралийцы зашли шычалинцам во фланг, высадив одновременно десант недалеко от расположения штаба бригады. Степану посчастливилось (если это можно так назвать) находиться неподалеку от штаба, и он оказался в толпе бестолково мечущихся штабных. Молдованин был не в том возрасте, чтобы бежать без оглядки до местности, находящейся под контролем повстанцев. Он опять ушел в лес. Один раз его, зарывшегося в жухлую листву, едва не обнаружили устроившие облаву оккупанты, другой раз он все-таки наткнулся на чужих, но успел среагировать первым и расстрелял из автомата польский патруль.

Голодного, простудившегося и едва переставляющего ноги его обнаружил один из партизанских секретов. С тех пор он и обитал на базе. Дядька оказался воистину бесценным кадром для нашего отряда. Он стал инструктором по минно-взрывному делу и вообще его опыт не пропал даром. Например, он рассказал командиру отряда Игорю Бобрину о тайных складах продуктов, оружия, амуниции и просто всякого барахла, что возят с оптовых баз на свои рынки кавказские челноки. Поодиночке пересекать районы, где действовало сопротивление, они не решались, прорывались караванами в несколько десятков машин под прикрытием бронетехники и крупных отрядов в несколько сот бойцов. За такую крышу торговцы отдавали половину груза. Если в колонне ехала какая-нибудь шишка из авторитетного тейпа, мощного клана или большой диаспоры, то она на особо опасных участках шла под НАТОвским зонтиком из беспилотников, роботов-разведчиков и звена ударных вертолетов. Те, кто победнее и малочисленнее рассчитывали в основном на скорость и внезапность. Ведь помимо партизан в лесах бродило множество банд, у которых в деревнях и аулах были свои информаторы. Чтобы проскочить чужую территорию за ночь или доставить определенный товар к определенному месту, торговцы изобретали сложные схемы, одними из элементов которых были перевалочные базы и схроны. Базы нашему отряду пока были не по зубам, а вот нычки мы периодически потрошили, тут же перепрятывая их содержимое. Не брали только наркоту. Ее не жгли, дабы не обнаружить себя, а просто мешали с землей или снегом.

На поиски такого схрона наша ячейка и должна была отправиться завтра. А по дороге мы заодно проверим инфу о складе зимнего обмундирования для формируемой в Никольске полицейской части. Наш отряд постоянно пополнялся, и бушлатов, полученных еще в бытность его подразделением коммандос, уже не хватало. А тут какие-то говнюки будут щеголять в теплом, пока наши парни мерзнут в лесу. Непорядок.

06.11.2024 г. В окрестностях села Кивлей

Наша группа вышла из лесу и теперь двигалась по открытой местности, представляя из себя отличную мишень для ударных беспилотников, которые рыскали по окрестностям как раз в поисках вот таких вот целей – неопознанных скоплений некомбатантов, не отвечающих на запрос свой – чужой ввиду отсутствия микрочипов.

А что делать? До точки, где мы должны были встретиться с какими-то дельцами на "воровайке", на которой нам предстояло вывезти на новое место хабар из обнаруженного кавказского схрона. Но прежде та же "воровайка" должна доставить группу как можно ближе к тому самому складу. Как это обычно бывает, начальство все переиграло в последний момент. Наш человек в дружных рядах расхитителей капиталистической собственности скинул посреднику точные ("мамой клянусь") данные об охране и содержимом склада, и Бобрин решил не откладывать дело в долгий ящик. Через день-два либо часть одежи могли увезти, либо охрану усилить.

Ехать было, конечно, тоже опасно, но не так, как идти пешком по населенной духами территории, где тебя может спалить любой их пацан, пасущий овец. Был еще вариант со скотовозкой, но от него отказались не от того, что после такого газенвагена ото всей группы будет нести овечьим дерьмом, а по причине наличия у "воровайки" очень полезного девайса – крана грузоподъемностью. Потрошить упакованное обмундирование, скорее всего, будет некогда, а краном можно быстро покидать тюки в кузов, и только тебя и видели.

Это все хорошо, но до места еще надо было добраться живыми и здоровыми, а погоды нынче не радовали. С неба лилось, как из прохудившегося крана. На узкой глинистой тропе ноги разъезжались в разные стороны, и их то и дело приходилось вынимать из глубокой липкой грязи. Поле ровное, как стол, и ни одного деревца, кустика или канавки. Скорость передвижения, понятно, никакая. Как во сне, где перебираешь ногами и ни на сантиметр не удаляешься от неведомой жути позади. При этом еще зуб на зуб не попадает. Бушлаты давно напитались водой и придавили к земле немалым весом. У кого были ботинки, те хлюпали водой, счастливчики в коротких кирзачах присоединились к ним чуть позже. Казалось, это никогда не закончится. Все звуки вязли в водяной взвеси, за которой еле угадывались крайние домишки села, где была назначена стрелка с дельцами. К лесу подъезжать эти засранцы отказались наотрез. Но самый цирк начался при подходе к цели. Морда дал нам знак рассредоточиться и залечь. Командир обладал поразительным чутьем на опасность. Он и раньше каким-то непостижимым образом предугадывал ее, спасая нас с Баклажаном от неприятностей в виде патрульного робота, неожиданно выскакивающего из-за поворота или засады, поджидающей на той стороне оврага. В этом плане и остальные были наслышаны о способностях Морды или имели возможность убедиться лично, поэтому все, как один ничтожно сумняшеся плюхнулись в пузырящиеся желто-коричневые лужи и буквально слились в экстазе с ненавистной жижей.

И точно по размытой грунтовке вдоль заброшенных огородов уже ползла процессия, состоящая из маталыги, какого-то импортного грузовика, буксируемого трактором и 'Хаммера'. Последний двигался зигзагами и пару раз пошел юзом, едва не съехав в придорожную канаву, но водила видать был опытный и справился. Замыкал процессию отечественный 'УАЗ-патрол', таких проблем не имевший.

Свидание с сомнительными личностями неопределенного образа мысли в наши планы не входило, и восьмерым разведчикам пришлось добрых сорок минут греть пашню своим брюхом. Правда, без дела мы не лежали, а потихоньку подобрались к ближайшему строению, представляющему из себя недостроенный кирпичный коттедж с глухим высоким кирпичным же забором. Тоже недостроенным. Такие подворья в массовом порядке начинали возводить на Кавказе в начале века, естественно на русские деньги. Здесь они тоже начали появляться вместе с первыми переселенцами с гор. И, само собой, строили их опять за счет государства, что было "очень по нраву" местным, продолжавшим выживать в лачугах без электричества и с удобствами во дворе. А чего радоваться, если абориген ездит в ближайший райцентр, где корячится за копейки и смотрит, как гость с юга живет на подъемные, беспроцентный сорокалетний кредит и всяческие ссуды, раскатывает на "Приоре" и снимает местных девок, предпочитающих его русским неудачникам. Впрочем, из аборигенов сейчас тут осталось лишь несколько бабок, да хитрожопый бакинский еврей Юлик Айземан с семейством, к которому они и шли.

Наконец, давешняя колонна проползла обратно, но в усеченном варианте. Не было УАЗа и трактора. Облегченный грузовик шел своим ходом.

По сигналу Морды мы метнулись в недостроенный коттедж, откуда прокрались на соседнюю улицу к дому Юлика. Во двор пошли не все. Трое рассредоточились вокруг подворья, а Баклажан со своим пулеметом устроился в хибаре с провалившейся крышей напротив.

У железных ворот в грязи просматривались четкие свежие следы протекторов. Значит, наш пострел везде поспел, и до нас обстряпал какое-то дельце с недавними визитерами. И точно. Справа во дворе рядом с дорогим импортным внедорожником стоял "Патрол", а слева тарахтел трактор, заталкивая поддон с массивными зелеными тюками в просторный гараж. Тут же рядом стояла и "воровайка". Хорошо устроился Айземан, нечего сказать. Кому война, а кому мать родна.

Сам хозяин уже спешил пожать руку Морде, не забыв при этом обматерить кого-то из своих, все еще не закрывшего за гостями калитку.

Не теряя времени, вся наша группа загрузилась в кузов "воровайки", где была замаскирована брикетами спрессованеогр кизяка. Из дельцов с нами поехал только второй сын хозяина Гарик – хорошо сложенный тридцатилетний парень с кудрявой черной шевелюрой и бородкой с усиками, а-ля мушкетер. Собственно, он и сел за руль.

По дороге нас трижды останавливали на блокпостах, и еще однажды тормознул патруль. И каждый раз все мы хватались за оружие. В принципе еще утром Морда отработал с нами такую ситуацию, и каждый знал, что ему делать, если нас вскроют, но нервы-то – они не железные. Однако каждый раз все обходилось. Подозреваю, что обходилось Гарику в некоторую сумму цветных евриков.

Грузовик приткнули недалеко от бывшей овощебазы, где теперь находился склад, в небольшом тупичке возле единственной в Никольске бензоколонки. Впрочем сейчас она была заброшена, как и многие другие поскольку просто так без прикрытия банчить таким ходовым товаром, как бензин, сейчас было чистым самоубийством, и горючку нынче всеми правдами и неправдами добывали либо на хорошо охраняемых базах миротворцев, либо у них же, но уже непосредственно "с колес" на железнодорожных станциях, так же хорошо охраняемых.

Дабы Гарик не сдернул раньше времени, Морда заставил залезть того в кузов и оставил с ним Самореза. Но потом командир в задумчивости поскреб подбородок, незаметным движением извлек откуда-то "браслеты" и пристегнул ими младшего Айзмана к балке крана. Гарик открыл было рот, но покосившись на Морду, поглаживающего ствол своего "Винтореза", предпочел промолчать.

– Извини, партнер, что немного нарушил условия нашего договора, но у меня все люди наперечет. Не могу я себе позволить такой роскоши, чтобы один из моих с тобой тут прохлаждался.

Возле самого объекта мы разделились на две группы: одна через огороды частного сектора просочилась к калитке в противоположной стороне территории склада, Вторая взяла в клещи ворота вместе с КПП.