Она резко вскочила. Ей все равно ничего не изменить в собственной жизни, так стоит ли изводить себя понапрасну? Пора смириться. Ей никогда не удастся отыскать выход из странного лабиринта жизни. И завтра, и послезавтра, каждая ночь будет начинаться здесь, под этим кустом черемухи. Она будет все так же голодна и одинока. Нет ни прошлого, ни будущего, лишь одно бесконечное настоящее. Но люди, виноваты они или нет, заплатят Ей за все. Заплатят собственной кровью.

Мощными прыжками Она стремительно помчалась к лесу. Инстинкт подсказывал, где-то там сегодня будет отличная пожива. Скорей начать охоту, утолить голод.

В лесу она налетела на преграду, примитивное приспособление людей для охоты. Она знала, люди ловят Ее. Почему-то считалось, что Она не сможет преодолеть эту веревку с навешенными на нее вонючими тряпками. Это действовало лишь на Ее трусоватых и не слишком сообразительных собратьев, некоторые из них уже погибли от рук людей накануне. А Она даже не попыталась остановить свой бег, не стала и перепрыгивать. Грозную мощь свирепого хищника не могло сдержать такое жалкое препятствие. Пеньковая веревка натянулась, врезавшись в грудь, и лопнула.

Лес встретил Ее тишиной. Рядом не чувствовалось ничье присутствие. За день люди разогнали отсюда все живое.

Не сбавляя хода, Она все так же стремительно мчалась вперед, напролом. Ноздри уловили дым костра, запахи множества людей, собак, до слуха донеслись человеческие голоса. Она знала, это охотники заночевали в лесу. Вообще Она многое знала о деятельности людей. Ей самой был непонятен источник своей осведомленности, но Она не очень-то и стремилась разрешить эту загадку.

Пусть люди пытаются изловить Ее, их жалкие попытки не увенчаются успехом. Они еще узнают, кто здесь настоящий хозяин. А пока вперед, вперед.

В ноздри ударил неприятный запах. А вскоре лес расступился и Она увидела десятки железных сооружений на колесах, источающих запах бензина. Она нырнула в лабиринты машин, инстинкт подсказывал, что здесь кто-то есть. И этот кто-то сегодня непременно станет Ее добычей.

Через мгновение Она увидела свою жертву. Человек вышел из деревянной будки, затягивая пояс на брюках. Он тоже заметил Ее, яркая луна вполне четко высвечивала огромного хищника.

Человек испугался. Она отчетливо почувствовала его страх. Он словно оцепенел от ужаса, просто стоял и смотрел в Ее глаза, не в силах пошевелиться. Но в тот миг, когда Она бросилась вперед, человек вдруг метнулся к какому-то строению, нырнул внутрь и захлопнул дверь.

Не останавливая свой бег, Она всей массой бросилась на дверь, но запоры выдержали. Внутри строения что-то загремело. Она бросилась на звук вдоль стены к зарешеченному оконцу, из которого пробивался свет. Она бросилась на окно. Удар сотряс все строение. В этот миг грохнул выстрел, затем еще один. Пуля прошила фанерную стенку, обожгла плечо.

Дикая боль иглой пронзила мозг. Она отпрыгнула, крутнулась волчком. Волна безумной ярости захлестнула разум, погасив боль. Грохнули еще два выстрела, но это уже не могло остановить рассвирепевшего хищника.

Крепкие когти врезались в дерево, фанерная стенка разлеталась в щепки под Ее мощными ударами. В мгновение ока Она пробила дыру и вломилась внутрь. На миг Она застряла в отверстии, рваные края врезались в ребра. Она видела, как человек, побелевший от страха, дрожащими пальцами пытается вставить патроны в двустволку. Она рванулась вперед, фанерная стенка затрещала. Так и не зарядив ружье, человек отбросил его в сторону и метнулся к двери.

Последним рывком освободившись из своего капкана, Она бросилась вслед за жертвой. Дверь слетела с петель от удара Ее массивного тела.

Она выскочила на улицу. Хлопнула дверца – человек заперся в кабине грузовика. В глаза ударил яркий свет, машина заурчала.

Она рванулась вперед. Добыча не должна уйти от Нее. Она разорвет глотку этому человеку, во что бы то ни стало.

Мощный прыжок, в морду ударило что-то твердое, раздался хруст, треск и в следующий миг челюсти сомкнулись на горле человека. Он не успел даже вскрикнуть.

Она спрыгнула с капота на землю, отряхнулась. Ярость прошла, уступив место боли. Все тело ломило, разбитая морда кровоточила, раненное плечо жгло. Людям снова удалось причинить Ей боль. Еще никогда Ей не было так плохо.

И эта дикая боль, ломавшая все тело, вызвала новый приступ бешеной ярости. Она вновь ворвалась в лес и помчалась вперед.

Охотники не спали, видимо, их встревожили выстрелы. Их было очень много, каждый держал в руках оружие, в лагере лаяли собаки. Но это не могло остановить безудержную ярость свирепого хищника. Мозг жгла лишь одна безумная мысль – Она должна отплатить людям за свою боль, одиночество, потерянную жизнь.

Вихрем Она ворвалась в лагерь охотников. Зубы разрывали плоть, кости трещали под ударами могучих лап, лагерь наполнился воплями ужаса, предсмертными хрипами, стонами, визгом собак. Грохотали выстрелы, но Она не чувствовала боли от получаемых ран. Сердце радостно пело, восторгаясь мигу сладостной мести, а голод, лютый голод, терзавший Ее постоянно, наконец, отступил. Жажда крови была утолена.

Но пришло время возвращаться. Что-то постоянно тянуло Ее обратно туда, где рос этот проклятый куст черемухи. Бросив свои жертвы, Она стремительно помчалась через лес. Через свой лес. Это была Ее территория. Теперь об этом знали не только волки, но и люди.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сиверцев увез ребят в город на вокзал ранним утром, когда солнце еще только вставало из-за леса. А вскоре село взбудоражила весть о новом жутком нападении волка-людоеда. Не зная, что предпринять, как успокоить колхозников, председатель снова сел на телефон, подняв на ноги все районное руководство. В этот раз его сигнал был воспринят очень серьезно, спустя час все пришло в движение. Из города примчались несколько машин с оперативниками, которые сразу отправились на автобазу леспромхоза, а еще через некоторое время на площадь перед правлением въехали шесть «ЗИЛов», следом «Волга» и два «ГАЗика». Из тентованых кузовов как горох посыпались солдаты в гимнастерках с красными погонами, с автоматами в руках. Пока офицеры строили солдат, из «Волги» вышли двое: секретарь райкома Рыжов – пожилой полный мужчина, и незнакомый колхозникам высокий человек средних лет в штатском, но с выправкой военного. Оба направились в правление.

Прибывших встретил председатель Сергеев.

– Здравствуйте, Петр Иванович, – поспешил он пожать руку Рыжову.

Затем Сергеев вопросительно взглянул на спутника высокого начальства.

– Знакомьтесь, – произнес Рыжов. – Подполковник Тихий Андрей Владимирович. Теперь он тут у тебя парадом командовать будет.

В голосе секретаря райкома не чувствовалось обычной ленивой пренебрежительности, присущей ему, как человеку, считавшему себя большим начальником. Сергеев понял – руководство района, а возможно, и области, встревожено.

Когда все трое прошли в кабинет Сергеева, Тихий потребовал:

– Доложите обстановку.

– Да чего тут докладывать? – председатель развел руками. – Волки лютуют. Люди паникуют, на работу не выходят. Пробовали было своими силами справиться, но… Этой ночью было совершено нападение на базу леспромхоза и лагерь охотников, что заночевали в лесу. Пятеро погибли, очень много покалеченных. Сейчас там районная милиция разбирается. Народ волнуется, говорят, волк-людоед в наших краях обосновался. Слухи уж разные ползут нехорошие.

– Понятно, – Тихий кивнул. – Скоро прибудут егеря, организуем полномасштабный отстрел. Местное население привлекать не будем. До конца операции прекратить все передвижения, на работы выходить только по необходимости.

– Да у нас сейчас одна сплошная необходимость, – сказал Сергеев. – Уборочная идет.

– Это так, – подтвердил Рыжов. – Работы приостанавливать никак нельзя.

– Хорошо, – согласился Тихий. – Но в зоне операции, то есть в лесу, не должно быть никого постороннего. Пределы колхоза никому не покидать.

Подполковник поднялся и вышел из кабинета.

– Откуда взялся этот?.. – осторожно спросил Сергеев.

Секретарь райкома многозначительно поднял глаза к потолку.

– Все так серьезно? – снова спросил председатель.

– Серьезней, чем ты думаешь, – ответил Рыжов, кивая. – И вот еще что. Не надо афишировать, что здесь происходит.

– То есть? – не понял Сергеев.

– Там, – Рыжов снова показал глазами на потолок, – считают, что незачем нервировать население слухами о волках-людоедах. К тому же делегация иностранная сейчас в области, сам понимаешь… Информация о последних событиях не должна выйти за пределы района. Так что помни сам и предупреди всех, чтобы языками не трепали. Иначе, сам понимаешь, там, – он в очередной раз кивнул на потолок и даже поднял указательный палец для убедительности, – шутить не будут.

Покинув Огнево, Тихий отправился на автобазу леспромхоза. Там уже работали оперативники из РУВД. За их действиями наблюдал Строев, стоявший в сторонке. Здесь же находился и участковый Михеев. При ночном нападении на лагерь охотников досталось и ему, рука лейтенанта была подвязана.

– Что тут у вас? – спросил Тихий.

– Смотрите сами, – сказал старший опергруппы, указав на развороченную стенку бытовки.

– М-да, – озадаченно промолвил Тихий, оглядевшись вокруг. – Крупный зверь здесь побывал.

Строев хмыкнул, проявив интонацией все свое неуважение к служителям закона.

– А вы кто такой? – спросил Тихий.

Грозно взглянув на милиционеров, он сказал:

– Я же велел убрать всех гражданских лиц.

– А ты не ори, мил человек, – спокойно произнес Строев. – Я здесь уже больше полувека живу и хожу, где хочу.

– Товарищ местный, – пояснил Михеев. – Из Огнево. Опытный охотник и кое в чем разбирается. Может оказаться полезным.

– Обойдемся без самородков-самоучек, – отрезал Тихий. – Вот приедут специалисты, сами во всем разберутся.

– Специалисты, – презрительно процедил Строев сквозь зубы. – Твои специалисты и не знают, с чем им придется встретиться. Да и вы, похоже, ни черта не понимаете, только туману напустили, корчите из себя серьезных да деловых.

– Ну хорошо, – подполковник заложил руки за спину и всем корпусом повернулся к Строеву. – Объясните же нам, бестолковым, свою точку зрения.

– Объяснить не трудно, – отозвался старый охотник. – Поймете ли? Вот ты говоришь, зверь крупный. Погляди-ка туда.

Строев указал на сторожевого пса, что жался к будке, поджав хвост.

– Любой, даже самый крупный волк, не крупнее этой вот псины. А теперь представь, под силу ли такому зверю пробить фанерину.

– Вряд ли, – усомнился Тихий.

– А теперь сюда посмотри.

Строев поманил подполковника в сторону и присел на корточки. Тихий последовал за ним.

– Видишь, след, – указал Строев. – Здоровый, будто медвежий.

– Так, может, медведь и был?

Строев усмехнулся.

– Вам, городским, конечно, все едино, что медведь, что заяц. Я же на зверя ходил, когда ты еще штаны мочил, и глаза свои я еще не пропил. След волчий. Но размером волк с медведя будет, а может и поболе. Видишь, как псину трясет. Она его видела. Да и Михеев его видал.

Оба посмотрели на участкового. Тот только махнул здоровой рукой.

– Там вчера такое творилось… Костер в суматохе затоптали, все в темноте было… Но зверь действительно здоровый.

– Я, конечно, городской, это верно, – произнес Тихий. – Однако точно знаю, что нет таких крупных волков.

Строев кивнул.

– Я тоже это знаю. Это и пугает. Странный зверь. И страшный. Ты посмотри, да тебе и сыщики твои подтвердят, сторож стрелял в зверя и попал, на земле и на стенке кровь. Но это его не остановило. Волк разворотил стену, вышиб дверь, а потом… Смотри сам. Сторож хотел уехать на «ЗИЛке», но волк достал его. Лобовуха вдребезги. А ведь это не оконное стекло, его просто так не расшибешь. Любая животина насмерть бы разбилась, а он сторожа разорвал, да потом еще на наших мужиков в лесу набросился. Страшный зверь, сильный. Даже собаки его пугаются. А ведь это не городские шавки, они на медведя, на лося, на кабана, на тех же волков ходили. А его боятся. Вот и думай, какую зверюгу изловить собрался.

– Ладно, все это мы примем к сведению, – сказал Тихий, кивнув. – Спасибо, дед, за консультацию, а теперь ступай домой.

– Иди, Степан Васильевич, иди, – поддержал его Михеев. – Тут теперь без нас разберутся.

– Разбирайтесь, – хмуро произнес Строев. – Конечно, кто я для вас? Чудной дед, что под ногами мешается. Одно тебе скажу, начальник, не губи людей зазря. Днем вы его вряд ли отыщете. Его время – ночь. Он людоед и это не вы, а он будет охотиться на вас.

Вернувшись в село, Строев сразу направился в больницу. Поковский нервно метался по пустым кабинетам и говорил в пустоту:

– Уеду! Уеду, к чертовой матери!

– Чего мельтешишь, медицина?! – окликнул доктора Строев.

– А! Степан Васильевич! Здравствуйте.

– Здорово.

– Слыхали, что ночью-то случилось?

Строев кивнул.

– Даже видел.

– Ужас! – Поковский нервно сжал голову руками. – Кошмар! Как только все это закончится, сразу же уеду. Я бы и сейчас сбежал, да военные не выпускают. Мы тут как арестанты!

– Ладно, не суетись, – Строев хлопнул доктора по плечу, усаживая на кушетку. – Ты тут, я знаю, с кровью чего-то химичишь, исследуешь. Исследуй-ка для меня вот это.

Строев достал из-за пазухи тряпицу, бережно развернул и показал доктору бурые щепки.

– Что это? – спросил Поковский.

– Вот ты и проверь, что это такое. Если чего найдешь необычного, скажи мне. И только мне. Ты понял?

– Хорошо, – кивнул доктор. – Я займусь этим потом.

– Прямо сейчас, – потребовал Строев. – Это важно.

– Это как-то связано с людоедом?

– Ты поменьше спрашивай, делом займись.

– Хорошо.

– Вот и ладненько. Я к тебе потом загляну. Но если что, сразу разыщи меня.

Покинув больницу, Строев продолжил свои похождения. Весь день он мотался по округе из края в край, не жалея больную ногу. Старика начали терзать смутные подозрения, в которых он боялся признаться даже самому себе. Не очень-то доверяя милиции, военным и приезжим егерям из лесничества, старый охотник занялся собственным расследованием. Следы ночного хищника все более убеждали Строева, что его страшные догадки верны. Не хватало лишь какой-то малости, чтобы увязать все факты воедино и разгадать, наконец, все тайны волка-людоеда.

Ближе к вечеру старик зашел к Сиверцевым. Николай встретил его у калитки.

– Дядя Степа, ты куда пропал? Я уж два раза к тебе заходил.

– Все дела, – ответил Строев. – Ну, как? Отвез ребятишек?

– Да, посадил на поезд. В Москве пересядут, а в Симферополе мой отец их встретит.

– Не заблудятся?

– Настя уже не первый раз этим путем едет. Да и не одни они поедут. Мои знакомые в Запорожье собрались, так что до Москвы и дальше одним поездом с нашими едут. Вот и присмотрят за ними в дороге.

– Ладно, коли так. Лучше ребятам сейчас быть подальше отсюда. Тут черт-те что творится.

– И не говори, дядя Степан. На дорогах посты стоят, меня еле пропустили. Полчаса доказывал, что живу здесь. Солдат понагнали, патрули кругом, говорят, что учения у них начались. Неужели из-за волков вся суета?

– А ты как думал? Слыхал, что ночью-то случилось?

– Слышал уже, – Сиверцев хмуро кивнул. – А чего ж секретность такая?

– А кому ж охота свою задницу подставлять? – усмехнулся Строев. – Время протянули, теперь расхлебывают. Жинка-то у тебя как?

– Переживает, конечно. Настю к моим родителям отправили, теперь немного успокоилась.

– Да, у них в деревне такой страсти, поди, не было. Откуда, говоришь, она родом?

– С Рязанщины. Есть там у Скопина деревенька Перелюха.

Строев покачал головой.

– Далеко ее занесло.

– Не знаю, как и быть, дядя Степан. Мне сейчас на базу надо отправляться, начальство требует. Может, в рейс отправят. На кого Наташку оставить?

– Езжай, не бойся. Дом у тебя надежный, запоры крепкие, солдатиков, милиции да егерей в селе больше, чем жителей. Ничего не случится. Да и я пригляжу.

В этот момент из дома вышла сама Сиверцева.

– Мужчины! – окликнула она мужа и гостя. – Что ж вы на улице-то стоите? Заходите в дом.

– Спасибо, хозяйка, но я уже ухожу, – ответил Строев. – Есть дела.

Строев попрощался и пошел прочь. Он снова направился в больницу, но на полпути встретился с самим доктором.

– А я уж вас заждался, – сказал Поковский. – Решил сам поискать.

– Узнал что-нибудь? – спросил Строев.

– Даже не знаю, как и сказать.

– Говори, как есть. А что это за шум?

– Да там на площади народ собирается. И военные там. Наверное, новости какие-нибудь.

– Ну, пойдем послушаем. По дороге расскажешь.

Несмотря на хромоту, Строев резво зашагал вперед. Доктор едва поспевал за ним, рассказывая на ходу о результатах своего анализа. Услышанное настолько поразило старика, что он остановился, как вкопанный, и задумчиво пробормотал:

– Так-так.

Поразмышляв некоторое время, он, видимо, пришел к какому-то выводу и, кивнув, зашагал дальше.

– А для чего вам это нужно, Степан Васильевич? – спросил Поковский, снова пытаясь не отстать от старика.

– Надо, – коротко ответил Строев. – А ты пока помалкивай, никому ни слова. Мы с тобой еще поговорим.

Когда Строев и Поковский пришли на площадь перед правлением колхоза, там уже собралась изрядная толпа. В центре площади стоял трактор в окружении солдат и егерей.

– Что случилось? – спросил Строев.

– Рыжеухого прикончили, – ответили из толпы.

В кузов трактора взобрался подполковник Тихий.

– Внимание, товарищи! – крикнул он. – Прошу тишины.

Когда шум немного стих, Тихий объявил:

– Волк, так долго вас терроризировавший, уничтожен. Вот он, лежит здесь, можете убедиться сами. Это тот самый рыжеухий людоед. Опасность миновала. Успокойтесь, граждане, причин для паники больше нет.

– Что, и уехать можно будет? – спросили из толпы. – Мы с женой в город собирались. Детишкам надо одежу прикупить, а ваши все дороги перекрыли.

– Обещаю, в скором времени восстановится полная свобода передвижения. Пока же прошу пределов колхоза не покидать. Некоторое время войсковые наряды еще будут патрулировать местность, но, повторяю, причин для беспокойства больше нет.

Строев пробился сквозь толпу поближе к трактору. В кузове лежала туша крупного волка. Старый охотник никогда раньше его не видел, но, без сомнений, это был тот самый зверь, что так часто сталкивался с людьми и которому приписывали все ночные нападения. Строев сразу заметил характерные рыже-коричневые пятна за ушами, отличавшие хищника от всех прочих.

Строев взобрался наверх и внимательно осмотрел труп волка. Хищника буквально изрешетили, шкура волка была продырявлена многочисленными пулевыми отверстиями. Егеря уже успели вспороть ему брюхо, доски кузова потемнели от крови. Зверь действительно был очень крупный, таких охотнику встречать еще не доводилось. И все же…

Строев поднял глаза на Тихого.

– Молчи, дед, – тихо сказал подполковник. – После поговорим.

– Что скажешь, Василич? – спросили из толпы. – Он?

– Ночь покажет, – хмуро ответил Строев. – А пока не расхолаживайтесь.

Он слез с кузова. Тихий также спустился на землю. Оба отошли в сторонку, к ним присоединился старший егерь.

– Это не он, – сказал Строев.

– Возможно, – ответил Тихий.

– Не «возможно», а точно не он.

– Почему вы в этом так уверены?

– У него были огнестрельные раны до того, как вы его убили? – не ответив, спросил Строев.

– Трудно сказать, – офицер пожал плечами. – Ребята основательно его изрешетили, сами видели. Живучий оказался и злобный, сам на загонщиков бросался. А экспертизу мы не проводили.

– Это не он. Зверь крупный, даже слишком, это так. И молва о нем недобрая. Но это не он.

– Ему распороли брюхо и обнаружили в желудке и кишечнике куски материи, – сообщил егерь.

Строева этот аргумент не убедил:

– Волки хищники, но при случае могут отведать и свежей падали и окровавленную тряпицу заглотить. Рыжеухий вполне мог полакомиться тем, что осталось от людоеда. Следы людоеда я изучил слишком хорошо и точно могу сказать – это не тот волк.

– Даже если это так, людоед не скоро объявится, – сказал Тихий. – Ребята такого шороху в лесу навели. Двадцать семь волков в землю зарыли, только рыжеухого в село доставили.