Герой нашего времени

Рогачевский сарай примыкал к саду соседей Лыковых. Одно абрикосовое дерево росло всего в метре от сарая. Так что, подпрыгнув с его крыши и ухватившись за сук, можно было вскарабкаться на дерево. И когда Лыковых не было дома, маленький Серега и его старший брат Санька не раз лазили к соседям за абрикосами. Страх быть застигнутыми щекотал им нервы. Острые ощущения во сто крат умножались тем, что во дворе Лыковых бегал свирепый пес Арго. Только он один и знал о воровстве абрикосов. Заходился лаем внизу, в бессильной ярости сдирал когти о ствол. У Сереги от страха все обрывалось внутри. Задранная кверху клыкастая пасть Арго стала самым ярким воспоминанием детства, а лыковские абрикосы были самыми сладкими в мире.

Однажды, когда Сергей с братом предприняли очередную вылазку в соседский двор, едва не случилась беда. Недавно прошел дождь, и дерево было еще мокрое. Серега подпрыгнул, но сук выскользнул у него из рук, и он сорвался вниз. Арго был уже там – будто поджидал своего заклятого врага. Тут же без всякого лая набросился на мальчишку и стал его рвать зубами. Серега катался по земле, заслоняя руками лицо и горло. Ему было нестерпимо больно от укусов. Он был уже весь в крови, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не прибежал отец. Он колол дрова во дворе и, заслышав крик старшего сына Саньки, в три секунды перемахнул через забор. Отец что есть силы огрел Арго обухом по хребту. Пес отскочил и продолжал облаивать их метров с двух. «Папа, убей его. Почему ты его не убил!» – все время повторял Серега сквозь слезы.

В райбольнице ему наложили несколько швов. А потом еще целый месяц делали уколы от бешенства. Лыковы приходили к Рогачевым, спрашивали, не нужно ли чем помочь, притащили в подарок Сергею целый таз абрикосов с того самого дерева. Только есть их Рогачевы не стали – скормили свиньям. Сам же покусанный с тех пор затаил лютую, недетскую злобу на Арго. Наверное, целый год разрабатывал план мести. Но ни одной живой душе, даже брату Саньке о нем не проболтался.

Он отомстил собаке следующей весной. А помог ему в этом фильм «Ко мне, Мухтар!». В нем Сергей впервые увидел, как служебные собаки отрабатывают команду «фас» на мужике, одетом в особую фуфайку, защищающую от клыков. Серега сразу вспомнил про старый тулуп, висевший в сарае, и отцовский сварочный шлем. 1 мая, в один из редких дней, когда ни соседей, ни родителей не было дома – все ушли на демонстрацию – он облачился в этот тулуп. Надел на голову шлем. Взял острый тесак, которым отец резал свиней. Спрыгнул в лыковский двор и, надвинув шлем на глаза, пошел по дорожке, ведущей к дому.

Арго рванулся к Сереге из своей конуры, сбил с ног высоким прыжком и вцепился в левый рукав. Прокусить не прокусил, но так сильно сдавил его клыками, что руку свело от боли. Ползая по траве под собачьим брюхом, Серега пытался подняться. И не мог. Да еще стеклянное окошко в сварочном шлеме оказалось такое темное, что через него ничего не было видно. Серега наугад тыкал в Арго тесаком, несколько раз промахнулся, потом, наконец, попал. Но удар вышел слабым. Нож даже не проткнул шкуру. Но вот Арго вырвал у тулупа клок. Хватка собачьих челюстей исчезла, Серега смог кое-как размахнуться и все так же вслепую нанести собаке сильный удар. Нож вонзился в шею Арго. На тулуп брызнула кровь. Раненый пес снова бросился на Сергея и на этот раз вцепился в правую руку, сжимавшую тесак. Мальчик больше не мог им махать. Но хватка Арго потихоньку слабела, Сергею удалось вырвать руку. Нож, скользнув по шкуре, сильно подрезал псу переднюю лапу. Арго взвизгнул, а Серега наконец скинул с себя сварочный шлем. Пес, сильно хромая, ковылял прочь от него, в глубь сада. Но быстро опрокинулся набок. Из его окровавленной пасти вырывались клокочущие хрипы. Мальчик подошел к Арго. Тот смотрел на него стекленеющими глазами и попытался оскалить зубы. Сергей ткнул ему в эти зубы ботинком.

Потом отвернулся от издыхающей собаки и стал собирать следы преступления – вырванные из тулупа куски овчины. Дома в ванной он долго отмывал хозяйственным мылом с тулупа собачью кровь. А когда закончил, включил телевизор и уселся смотреть первомайскую демонстрацию трудящихся в Москве.

Участковый Николай Давыдкин появился у Рогачевых только после праздников.

– Ну-ка, иди сюда, – сурово позвал Серегу отец в гостиную. Там, грузно навалившись локтями на стол, сидел Давыдкин – красномордый дяденька милиционер. Он достал из планшетки бумагу и ручку.

– Сережа, ты утром 1 мая, когда оставался дома один, ничего подозрительного во дворе у Лыковых не слыхал?

– Не-а, – мотнул головой мальчик.

– И как собака лаяла, не слыхал?

– Я телевизор смотрел.

– Ты знаешь, что собаку убили?

Сергей кивнул. И опустил глаза. Давыдкину это не понравилось.

– А может, ты видел кого? Может, ты сам во двор к Лыковым лазил, как тогда за абрикосами, а?

У Рогачева-младшего душа ушла в пятки. Но тут в разговор вмешался Рогачев-старший.

– Постой, Николай, ты к чему клонишь? – строго спросил он, буровя взглядом Давыдкина. – К тому, что Серега мой эту собаку порешил?

– Ну что вы, Матвей Степанович, – Давыдкин почтительно наклонил голову в его сторону. – Разве пацану в его возрасте справиться с таким кобелем! Не всякому взрослому-то мужику это под силу.

Потом Давыдкин стал что-то писать на листе бумаги. Но отец отослал Серегу из комнаты, и тот не узнал, чем закончилась беседа с участковым.

А перед тем как лечь спать, мальчик долго, сидя в кровати, рассматривал свои руки при свете ночника. «Разве пацану в его возрасте справиться с таким кобелем!» – стояла в ушах давыдкинская фраза. «Неужели я такой сильный!» – с восторгом подумал Серега о самом себе.

Та история совершенно сошла ему с рук. Он больше не лазил в лыковский сад. Но тяга к острым ощущениям в нем не пропала. Наоборот, подпускать адреналину в кровь стало теперь его первейшей потребностью. Начал Серега налево и направо свою силу испытывать. А Давыдкин с тех пор в доме Рогачевых сделался частым гостем.

– Уймите вы его. Чего он у вас постоянно дерется, всех подряд задирает, – выговаривал милиционер Серегиным родителям.

Дрался четырнадцатилетний пацан совсем по-детски. Свирепел так, что его аж трясло. Мог в исступлении кусаться, запихивать землю противнику в рот, а случись палка под рукой, и огреть по башке. Весь восьмой класс Рогачев-младший не выходил из боев. И желающих связываться с ним с каждым днем становилось все меньше. Но когда восьмиклассник Рогачев пробил голову десятикласснику Артамонову пустой бутылкой из-под лимонада «Буратино», отец сказал: «Баста!». Он как следует отходил сына ремнем, а потом отвез его в райцентр, записал в секцию бокса. Там за какие-нибудь полгода забияке вправили мозги. Да и времени на уличные драки у него теперь совсем не осталось. На тренировках Сергей быстро прогрессировал. Психовать и драться по пустякам перестал. Но со временем нашел другой способ получения адреналина. Серега повадился щупать девчонок. Новые ощущения будоражили психику похлеще собачьих клыков.

После первого звонка он прятался в раздевалке, в вешалках старшеклассников, среди самых длинных во всей школе курток и пальто. И когда в опустевшем гардеробе появлялась какая-нибудь опоздавшая на урок девочка, Серега набрасывался на нее, как леопард из зарослей, – одной ладонью зажимал рот, а другую запускал под форменное платье. Больше всего его заводила ответная реакция девчонок. Странно, но они никогда на пытались кричать или звать на помощь. Иногда девчонки шипели: «Пусти, козел!». Иногда посылали его на три буквы. Но чаще всего они отбивались молча. Со временем Серега даже рты им перестал зажимать.

Он охотился на девчонок примерно год. До тех пор, пока не встретил первую любовь. Случилось это уже в девятом классе. Десятиклассница Лена Михайлова никогда не опаздывала на уроки и поэтому не знала Сергея с самой плохой стороны. Она была первой отличницей школы. И еще – председателем совета дружины. Учителя говорили о ней с придыханием. Лена собиралась поступать на филфак МГУ и писала замечательные для своего возраста стихи, которые печатали всесоюзные детские журналы «Пионер» и «Костер», не говоря уже о местных и волгоградских газетах. На Лену засматривались многие парни, но ухажера у нее не было. Целеустремленная девочка не хотела отвлекаться на ерунду. А в сторону девятиклассника Рогачева даже и не взглянула ни разу. Для Сереги Лена была как недоступная ледяная вершина на небосклоне. Поэтому когда он однажды, приехав домой с тренировки, обнаружил Михайлову в своей комнате, то не поверил глазам. Лена сидела за его письменным столом и при свете настольной лампы делала уроки. Он запомнил эту картину на всю жизнь, и она потом не раз согревала ему сердце в трудную минуту.

Склонившись над тетрадкой, Лена подпирала подбородок острым кулачком. Ее мизинец при этом был грациозно отставлен в сторону. Один черный локон сбился на щеку, а на кончике носа виднелось маленькое трогательное чернильное пятнышко.

– Ты чего здесь делаешь? – вымолвил сбитый с толку Серега.

– Тригонометрию, – ответила Лена, поворачивая в его сторону свою гордую головку. – Привет! Тебя Сергеем зовут?

– Угу, – промычал Рогачев.

– А я Лена. Твои родители разрешили нам с мамой пожить у вас несколько дней. Понимаешь, так надо.

Серега ничего не понимал. Он бросил в угол сумку со спортивной формой и отправился искать родителей. Отец, мать и брат Сашка на кухне пили чай.

– А чего это Ленка Михайлова там? – обратился Сергей к ним с порога.

– Лена с мамой в твоей комнате поживут, а ты у Сашки с сегодняшнего дня будешь спать, – сказал отец, не считая нужным вдаваться в подробности.

– У Лены дома сейчас нелады, им жить негде, – добавила мама.

Позднее Серега узнал, что же произошло. Ленкин отец сильно повздорил с Ленкиной матерью. Каждый день дрался, складывал матюги. Мать не выдержала, забрала дочь и ушла к Рогачевым. Оказывается, она работала главным бухгалтером у Серегиного отца, а с Серегиной мамой и вовсе давно была знакома – вместе учились в сельхозинституте.

Михайловы прожили у Рогачевых две недели. Это было так здорово – приходить домой и видеть там Ленку в коротком халатике, серых шерстяных рейтузах и пушистых домашних тапочках. По утрам Серега, заспанный, сталкивался с Леной на кухне возле рукомойника. Они завтракали и ужинали, сидя за одним столом. И все чаще разговаривали друг с другом. К исходу второй недели Рогачев уже все время искал встреч с Ленкой, заходил к ней в комнату с разными дурацкими вопросами.

В тот день, когда все случилось, ему не нужно было ехать на тренировку, и он опять придумал смехотворный повод заглянуть к Лене – искал транспортир. Девочка сидела на кровати, поджав под себя ноги, вперив взор в какую-то книгу.

– Ну, что проходили сегодня в школе? – спросила она вошедшего Сергея с видом умной и строгой учительницы.

– «Молодую гвардию» разбирали. А на физкультуре прыгали через козла. Чего читаешь-то?

– «Вешние воды» Тургенева. Знаешь такую книгу?

Серега пожал плечами.

– Слыхал. А о чем она?

– О любви. Про одну жестокую женщину и влюбленного в нее слабого духом мужчину.

– Понятно, – Серега сделал вид, что задумался об услышанном.

– Между прочим, всех лучших героинь Тургенева знаешь как называли?

Серега отрицательно мотнул головой.

– Тургеневскими барышнями.

– Чего в них такого особенного, в этих барышнях?

– Понимаешь, они настоящие. Благородные, верные, романтичные и прекрасные в душе. Тургенев создал образ идеальной женщины.

– Значит, он в женщинах разбирался?

– Да, он тонко чувствовал окружающий мир и хорошо понимал людей. Иначе бы не стал великим писателем.

– У него, наверное, жен много было.

– Какая чепуха. Зачем ему много?

– Чем больше жен, тем больше в женщинах разбираешься.

– Ты глупости говоришь. Для того чтобы понимать женщин, необязательно на каждой жениться. У Тургенева же были сестры, просто знакомые. Наконец, женщины, которые отвергли его любовь.

– Чего ж они его отвергли, такого великого?

– Это удел всех великих людей – они при жизни остаются непоняты, и слава к ним приходит всегда после смерти. Думаю, женщины, которые отвергли Тургенева, потом очень пожалели, что не смогли разглядеть его прекрасное сердце.

– А ты смогла бы разглядеть прекрасное сердце?

– Смогла бы.

– Ты тургеневская барышня, что ли?

– Не знаю. Я бы хотела ей быть.

– А тургеневские барышни, они хоть целуются?

– Конечно, – улыбнулась Михайлова.

– А ты? Целовалась уже? – спросил Серега дрогнувшим голосом.

Этот вопрос застал Лену врасплох.

– Так я тебе и сказала, – ответила она смущенно. Было заметно, что девочка слегка рассердилась. И еще что-то знакомое промелькнуло в ее глазах. Что-то такое, что Серега наблюдал у своих жертв в раздевалке. Сладкое предчувствие разлилось у него по всему телу.

Он решительно присел на кровать рядом с Леной и, не говоря ни слова, обнял ее за талию. «Вешние воды» выпали из рук отличницы и стукнулись об пол. Лена смотрела на Рогачева с большим удивлением.

– Ты чего?

Не ответив на вопрос, Серега неуклюже попытался поцеловать Михайлову, но промазал и угодил губами ей в нос.

– Ну ты совсем уже, – возмутилась Лена и принялась Серегу отпихивать. Это только его раззадорило. Он поймал Михайлову захватом за обе руки и без труда завалил на подушку. Их лица оказались близко-близко. Секунд пять они молча смотрели друг дружке в глаза… Затем Серега полез свободной рукой Лене в рейтузы. Он увидел, как у Лены расширяются зрачки. Потом ее губы презрительно скривились, и внезапно она плюнула Сереге в лицо. Это было так неожиданно и так оскорбительно, это так взбесило Рогачева, что он начал неистово стаскивать с Михайловой рейтузы…

– Мразь, – произнесла Лена и отвернулась в подушку. Но стоило Сергею сунуть пальцы ей между ног, изогнулась всем телом и вцепилась Рогачеву в волосы зубами! Лена тянула его за волосы с каким-то диким остервенением. Серега мотал головой и засовывал свои окаянные пальцы все глубже. Он делал это с ужасом и одновременно с какой-то животной мстительностью. Чем сильнее Лена тянула его за волосы, тем сильнее засовывал. А когда вытащил пальцы, на них была кровь. Лена выплюнула изо рта его волосы и заплакала. А Серега похолодел от страха. Что он наделал? Как он мог? Может, он повредил там что-нибудь у Ленки внутри?

Михайлова, рыдая, выбежала из комнаты. Рогачев остался сидеть на кровати и все смотрел на свои окровавленные пальцы. Он понял, что совершил очень гнусный поступок. На ватных ногах Серега проследовал во двор, вытер пальцы о снег, заперся в уборной и долго не выходил. Там, в сортирном холоде и вони, его вырвало. Но от этого легче не стало. Тогда он вышел на улицу, не разбирая дороги, тупо мотался взад-вперед. В конце концов, перейдя замерзшую речку, забрел в лес. Распластался под каким-то кустом и пролежал в снегу до вечера. Как только на небе взошла луна, Серега очнулся. Его тело била дрожь. Зубы стучали.

Когда заиндевевший Рогачев вернулся домой, Михайловых там уже не было. Они ушли. Но не из-за того, что всплыла наружу история, случившаяся в Серегиной комнате. Просто Ленкины мать и отец именно в тот день помирились.

После того случая Рогачев серьезно заболел. Пролежал в жару и бреду двое суток. А потом, выздоровев, очень тихий и задумчивый стал. Охота караулить девчонок в раздевалке начисто в нем пропала. Все мысли его теперь были только о Лене Михайловой. Едва ли не каждый день он поджидал ее после школы, подходил к ней нетвердой походкой, пытался заговаривать, просить прощения. Но видел в ответ только сжатые губы, которые лишь иногда разжимались для того, чтобы произнести: «Пошел вон, мразь». Лена обдавала Серегу холодным презрением. А он вел себя, как покорный истукан. Плелся молча следом до ее дома. Он проболел этой болезнью до конца учебного года.

Потом Лена закончила школу с золотой медалью и уехала в Москву поступать в МГУ. Но не поступила. Не хватило одного балла. Назад к родителям она не вернулась. Устроилась в Москве работать на швейную фабрику.

Десятый класс ознаменовался для Рогачева крупными спортивными достижениями. Шесть раз выезжал он на разные соревнования и почти на всех победил. Выиграл чемпионат Волгоградской области среди юношей в своем весе. Был третьим на первенстве России в Москве. Из-за бокса Серега совсем перестал учиться. За полгода до окончания школы был вынужден перевестись в волгоградский спортинтернат. Но именно благодаря успехам на ринге, он смог без труда поступить в местный университет на биофак – вузу были нужны хорошие спортсмены.

В первые же зимние каникулы студент Рогачев поехал в Москву на поиски Лены Михайловой. По его просьбе мать разузнала у родителей девушки ее тамошний адрес. Выяснилось, что Лена живет вовсе не в Москве, а в Зеленограде, в часе езды от столицы на электричке. В этом городе базировался Московский институт электронной техники. Именно туда девушка поступила после второй неудачной попытки пройти по конкурсу в МГУ.

Зеленоград встретил Рогачева густым снегопадом. Он двигался по улицам почти вслепую. Натыкался на прохожих, шарахался от машин. Кое-как добрел до нужной общаги. Но был остановлен вахтершей. А случайно проходившая мимо девушка, которую Рогачев попросил позвать Михайлову из 218-й комнаты, вернулась с грустным известием: «Лены нет дома».