Так что – ничего личного, «кузены», но придется делиться. После того, как оприходуем Китай. Сначала придется навести там порядок – начиная с собственного командования! Макартур, главнокомандующий вооруженными силами США в Азии, спит и видит развязать войну с коммунизмом… если гипотеза о пришельцах из будущего и Третьей мировой войне там верна, то этого честолюбивого психопата нельзя подпускать к президентскому креслу даже на сто миль! Пусть лучше воюет с «красными» где-то там, за океаном. Сейчас же важно, что он готов двумя руками поддержать любую идею Чан Кай Ши, если она во вред «комми», совершенно не просчитывая последствия. И на ножах со Стилуэллом, командующим войсками США в Китае – категорически считающем, что мы должны ставить не на Чан Кай Ши, а на Мао, подобно тому, как в Испании сумели приручить тамошних коммунистов! Стилуэлл пишет, что коррупция у гоминьдановцев превысила все допустимые пределы, что девяносто восемь процентов американской помощи исчезло неизвестно куда, что Чан Кай Ши не может распоряжаться даже своими войсками и не имеет авторитета даже у собственных генералов – вынужден не приказывать, а уговаривать, обещать, подкупать. Что «китайский солдат ничуть не хуже солдата любой другой нации, если о нём нормально заботиться и дать ему достойного командира», вот только ни того, ни другого, как правило, нет – китайский генералитет и офицерство в массе слишком хорошо помнят недавнюю эпоху милитаристов, «в каждой провинции свой диктатор», и смотрят на собственных подчиненных исключительно как на расходный материал. А потому всерьез ставить на гоминьдановцев это все равно, что «на скачках пытаться поднять на спину сдохшую лошадь и продолжить с ней забег на своих двоих». Все логично – с точки зрения командующего армией, вот отчего Джозеф Стилуэлл никогда не станет политиком. Верно, что Мао, раздосадованный, что Советы медлят уходить из Маньчжурии, поглядывает в нашу сторону и прощупывает почву для переговоров. Но если Чан Кай Ши, равно как и любой из его окружения, находится у нас в руках со всеми потрохами и банковскими счетами, и физически не может предать, даже если бы хотел – то, что мы будем делать, если Мао передумает? Или вдруг умрет, а у его преемника окажется иное мнение, кого считать союзником? Нет, переговоры поддерживать можно… как стимул для Чан Кай Ши, хехе, может, снизит аппетит воровства, процентов до восьмидесяти? Ну а если у гоминьдановцев не получится, то придется браться за дело самим… но не сейчас! Электорат не поймет, если сразу после завершение такой войны, в Штаты снова пойдут гробы. И пока не слишком многие разделяют идею Макартура о «сдерживании мирового коммунизма», ради которой надо снова идти умирать. Хотя для стратегической авиации, при отсутствии у коммунистических повстанцев ПВО, работа может найтись и сегодня.
Что же до Гипотезы, то придется подождать возвращения Джека. Он не был другом президента – Франклин Д. Рузвельт был дружен с его отцом, и мальчик рос буквально на его глазах. И он действительно, никогда не ошибался прежде. Если же он окажется прав и сейчас – то помоги господь Америке!
30 июля 194 года, Москва, Кремль
– Что знают двое, знает и свинья! – изрек Вождь, отложив доклад Лазарева. – Ну вот, догадались союзнички!
– Не факт, что знают, товарищ Сталин, – заметил Берия, – весьма вероятно, что подозревают и хотят на нашу реакцию взглянуть. Не могут же они всерьез думать, что даже если такое у нас есть, – то поделимся?
– А мы подэлимся, – сказал Сталин, – но нэ с ними. Хоть какая-то польза и от этого инцидента. Вот список лиц – что скажешь?
Берия прочел. К его удивлению, там было не одно, не два (как бывало прежде, с тем же авиаконструктором Лавочкиным), а больше двадцати имен.
– Товарищ Сталин, вы их всех хотите допустить к «Рассвету»?!
– Лаврентий, шэни дада, ты совсем баран?! – вспылил император. – Сын барана и внук барана! Ты и здесь дождешься, что военные сделают из тебя шашлык? Подумай головой, осел, почему армейцы тогда рисковали своими жизнями, чтобы прикончить тебя?
– Они хотели поделить власть с партийцами, и им надоел контроль со стороны органов, – ответил Берия, до которого наконец начало доходить, что он еще не «ухватил Бога за бороду».
– Что ты запомнил информацию из будущего, это хорошо; что ты не захотел немного подумать, очень плохо, – констатировал Сталин, – после твоего убийства военные перестали быть исполнителями воли партии, или в армии ликвидировали особые отделы?
– Нет, – ответил Берия.
– В таком случае, повторяю вопрос – почему? – тихо сказал Сталин.
– Они боялись повторения «большой чистки» – и поэтому посмели? – предположил Берия, привыкший, что армейцы его, мягко говоря, недолюбливают и весьма опасаются.
– Хоть ты и баран, но даже у тебя случаются проблески, – выдал сомнительный комплимент ближайшему сподвижнику Красный Император, – а теперь попробуй объяснить мне, почему стал возможен двадцатый съезд. Всяких там Бушковых можешь не цитировать, я и сам читать умею.
До Лаврентия Павловича, пусть и с заметным опозданием, дошло, что Хозяин, во-первых, не просто решал германский, испанский и католический вопросы, и собирался решить японскую проблему, но создавал задел на будущее, рассчитанный на решение внутренних вопросов; во-вторых, Сам не на шутку разъярен его бестолковостью – хоть Сталин часто и с полным на то основанием говорил о себе «Я грубый», так с ближайшими сподвижниками он говорил редко. Так что следовало собраться – и очень постараться не разочаровать Сталина еще больше, поскольку ему почетная отставка, с последующей скукой на даче, явно не угрожала.
– Они устали бояться, за себя и за свои семьи, – начал излагать суть дела Берия, – им надоело, что их судьбы решает один человек, поэтому генеральный секретарь стал выразителем воли коллективного руководства. Если в нашей системе, существующей сейчас, партийное руководство имеет большую власть, но головами отвечало за результат перед Вождем, имеющим поддержку не только внутри системы, но и напрямую опиравшегося на народ, то в их системе партийное руководство имело власть, но куда меньше ответственности. В итоге система начала постепенно гнить, пока не сгнила окончательно при Горбачеве.
– Уже лучше, – буркнул Сталин, – а народ?
– А народ они вообще выкинули из этого уравнения, постепенно приучив его к тому, что от него ничего не зависит, – отчасти и поэтому люди повелись на лозунги «демократов», что наиболее активной части народа надоело находиться на положении стада, вот и повелись на иллюзию американской демократии, когда делается вид, что от простых людей что-то зависит, – четко доложил Берия.
– Почему мы проиграли «холодную войну»? – холодно спросил Сталин, пристально глядя на Берию.
– Это зависело от многих причин, – обстоятельно начал отвечать Берия, понимавший, что начались главные вопросы. – Во-первых, мы понесли тяжелейшие потери в войне, во-вторых, приобретения не окупили понесенных потерь, в то время как янки оказались в огромном выигрыше, так что в «холодную войну» мы вступили, имея заведомо слабейшие позиции; в-третьих, Хрущев и Брежнев подорвали внутреннее производство уравниловкой и милитаризацией экономики, дополненные фактическим отказом от материальной заинтересованности и запретом артельного сектора; в-четвертых, страшный удар был нанесен возвратом к старой практике субсидирования республик за счет РСФСР, что закономерно привело к расцвету инфантилизма и иждивенчества, в-пятых, наше руководство искренне не понимало того, что главными видами Вооруженных Сил в «холодной войне» являются финансы, высокие технологии и мировой рынок, – а ВВС, ВМФ, СВ являются вспомогательными средствами, обеспечивающими успех главных сил; в-шестых, вместо того, чтобы оказывать помощь развивающимся странам на возвратной основе, разбрасывались средствами, играя в «братскую помощь». Были и другие факторы, но эти я считаю ключевыми.
– Начинаешь говорить дельные вещи, – кивнул Сталин, – а что надо сделать, чтобы этого всего не было?
– Для начала – усилить руководство страны, слой управленцев, постепенно переводя партию на роль идеологической силы, занимающейся воспитанием и контролем, – доложил Берия.
– Бушкова начитался, начал за здравие, закончил за упокой, – тихо сказал Сталин, – слушай внимательно, дурак, что надо будет делать сейчас и, самое главное, продолжить после моей смерти. Дальше держать все на одном человеке нельзя – это рано или поздно закончится Горбачевым и Ельциным, пусть они и будут называться иначе; оптимальный вариант – это китайская система коллективного руководства, введенная после смерти Мао, там ведь были сходные с нами процессы. Напоминаю, что там высшие руководители страны меняются каждые десять лет, постепенно передавая дела молодому преемнику, именно молодому, это очень важно, иначе будет «второе издание» брежневской эпохи, когда судьбу страны определяли больные старики, постепенно впадающие в маразм. Список прочти – фамилии сверху!
Берия еще раз взглянул на листок. Мазуров. Машеров. И… Эрих Хонеккер?
– Еще надо будет раз и навсегда определить правила для верхушки, – продолжил Сталин, – четко определить, какое наказание полагается за те или иные провинности. Да, элита устала жить под моим топором, поэтому придется несколько смягчить меру ответственности, иначе переворот по хрущевскому образцу неизбежен – твои орлы могут раскрыть десять заговоров, но одиннадцатый увенчается успехом. Но это должно стать не системой коллективной безответственности, а жесткими правилами игры, пусть не настолько жестокие, как при мне.
Руководство должно быть коллективным, чтобы никто не мог быть новым Сталиным, единоличным властелином над их жизнью и смертью, но это должно быть не только партийное руководство, это должно быть, прежде всего, государственное руководство, делящиеся на управленческо-экономическую элиту, военную элиту, элиты госбезопасности и МВД и партийную элиту. Такое разделение придаст системе устойчивость – и эту устойчивость можно будет поддерживать без «Большого террора».
Далее, надо чтобы система не коснела, замыкаясь в себе, как это было в мире «Рассвета», – и чтобы это обеспечивалось самой системой, без моего топора – для этого надо, чтобы система ориентировалась на экспансию, но не исключительно военно-политическую, как у потомков, а на экономическую, дополненную военно-политической. В конце концов, этот англичанин, Лиддел-Гарт, был прав, когда написал: «Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а послезавтра – союзником». Все верно – от экономического союза один шаг до политического союза, и еще один шаг – до военного союза. Именно так действовали американцы и китайцы в мире «Рассвета» – и это обеспечило им успех.
Что касается системы сдержек и противовесов в системе спецслужб – понадобится гибрид поздней советской и китайской систем, когда ГРУ уравновешивало ПГУ КГБ во внешней разведке, а МВД уравновешивало КГБ внутри страны; у китайцев эта система удачно дополнена спецслужбами партии и Комитетом по борьбе с коррупцией, беспощадно пресекающими загнивание руководства на всех уровнях, от последнего уезда до высшего руководства страны, чего не было у нас, когда Комитет партийного контроля под руководством Пельше заигрался во внутрипартийные интриги, а Международный отдел (де-факто разведка КПСС) по уши увяз в играх с «национально-освободительными движениями».
Сейчас надо будет выстраивать систему взаимодействия и взаимных сдержек наших спецслужб применительно к новым условиям – например, твои подчиненные будут на паях с флотскими контролировать нефтяные дела, а армейцы займутся золотом и взаимодействием с Ватиканом. Черт побери, Лаврентий, тебе понятна разница между умным и дураком – что первый учится на чужих ошибках, а второй лишь на собственных? Тот же, кто и на своих промахах учиться не умеет, это даже не дурак, а конченый дебил. Отчего твои умники лишь сокрушаются и головы ломают, «отчего японцы не выбрали нас, а предпочли американцев»? Отчего я должен вот такое – от своих собственных аналитиков получать? Читай!
Берия знал, что по приказу Хозяина еще в сорок четвертом, а может даже и раньше, был создан то ли особый отдел, то ли департамент неких гениев, дающих аналитические оценки событий совершенных и прогнозы на будущее – на основании всей полученной информации, и разведки, и открытых источников, и статистики… и наверное, знаний от потомков? Кто входил в этот «орден посвященных», законспирированный еще лучше, чем «Рассвет», знал только сам Красный Император (Берия ловил себя на том, что прочтя Бушкова, мысленно называет Вождя именно так). Когда-то, еще в самом начале, госбезопасность попыталась осторожно выяснить личности этих, бесспорно, самых высших секретоносителей СССР, «для отработки лучшего взаимодействия». После чего Лаврентий Палыч был вызван «на ковер» к Сталину – и взгляд Вождя был таким, что описался бы от страха даже уссурийский тигр, доведись зверюшке оказаться тогда в кабинете. А Хозяин лишь сказал: ничего выяснять не надо. И добавил: надеюсь, ты понимаешь, если с кем-то из товарищей случится что-то плохое, я буду очень огорчен.
Так что сейчас, читая документ с уже знакомой подписью Н. Ш., даже всемогущий контролер всех спецслужб Советского Союза не знал, это «позывной» одного человека или группы? И ведь вполне возможно, что «в миру» этот Н. Ш. хорошо известен Берии под другим именем, может даже они и лично встречались, например, в одном из наркоматов, или в Совете Обороны, или в ЦК. Но ведь не спросишь? Главное – мнение этого человека (или коллектива) для Сталина чрезвычайно авторитетно.
…важнейшим элементом японского нацизма – хотя этот термин, наиболее отражающий суть, исторически неточен, так как описанная ниже картина сложилась намного раньше зарождения германского нацизма – стали «новые дзайбацу», представлявшие не слишком организованные, но весьма жадные военно-административные группы уже напрямую связанные с «военщиной» как явлением, в то время как сама военщина стремилась получить через них необходимый вес в состязании за власть.
В итоге в японском обществе, ставшем на путь ускоренной модернизации, вместо прежней четкой (пусть и архаичной) системы, основу которой составляли два клана аристократии, чьи кулаки – это армия и флот, сытые пузики – это дзайбацу, поделенные между кланами, а интеллект, общая на всех голова, это Двор Императора – возник клубок неразрешимых противоречий и проблем на экономическом, социальном и политическом уровнях. Систему взорвал (при отсутствии иных социальных лифтов) наплыв в вооруженные силы массовой комплектации огромного числа лиц не самурайского сословия. Существенно, что эти военные «среднего и нижнего слоя», объединенные двумя мощными иерархическими системами (армия и флот) в противостоящие группы, чье противостояние само по себе основано только на бедности государственных ресурсов, анахронизмах в фундаменте социального мышления и поведения – очень скоро осознали свою силу и явно не были удовлетворены полученным. Причем связь (и психологическая, и экономическая) высших военных (в подавляющем большинстве представителей древних самурайских родов) и офицерской/унтер-офицерской массы была утрачена. И в Японии не было ресурсов, чтобы эту массу, обученную только войне, ориентированную на спасение и бессмертие через войну, и категорически не желающую возвращаться к мирным занятиям – как-то «накормить», в широком смысле.
Отсюда противоречие между «старыми» генералами и адмиралами, давно сросшимися со старыми Дзайбацу, с гражданскими элементами Власти с одной стороны – и «молодыми офицерами» (без различия, армейскими или флотскими) с другой. Бесконечные офицерские бунты тридцатых – наглядное выражение этого тезиса. Вот это и есть борьба за власть в тогдашней Японии, в самом первичном смысле.
В итоге военные были многочисленны, сохраняли власть, но существовали буквально в социальном вакууме.
Снизу привычно подчинялись – своеобразные «ментальные крепостные», иногда волей штабов и религиозными установками становящиеся этакими солдатами-рабами – даже вопреки экономическим задачам корпораций. Способными эффективно воевать не в последнюю очередь, оттого, что «счастлив лишь мертвый». Заодно военные таким способом охраняли от корпораций свою власть.
Наверху боялись повторения тридцатых и уступали в течение всех тридцатых, пытаясь как-то использовать такую активность, но совершенно не хотели идти ко всеобщей катастрофе (в 1944–1945 годах, тенденция уже заметна в высшей степени). Наиболее разумные из высших военных Японии вместе с кругом «высших управляющих» искали выход из тупика – собственно, Коноэ именно для того и создал свое «Общество любителей чайных церемоний».
Но в том-то и дело, что системный выход им, как и всей Японии, могли предложить лишь США со своим «сетевым» мироустройством! (ага, подумал Берия, – писал явно или выходец из 2012 года, или тот, кто хорошо знаком с их идеями и лексиконом). Именно потому за контакты с СССР уже в бессмысленной форме выступили немногочисленные военные, желающие сохранить систему мироустройства, но избежать катастрофы – и как раз они-то остались в полной политической изоляции. Потому что брать за основу советское общество – наиболее мыслящим группам представлялось принципиально бессмысленным. Зачем надстраивать свою пирамиду еще одной «малоустойчивой вершинкой», создающей только дополнительный гнет?
Именно поэтому американцам в конечном итоге подчинились не только интеллектуалы, но и подавляющее большинство населения, которое в целом без эксцессов приняло «демократический» порядок, приспособив его под свою специфику. (ну точно, писал тот, кто знал историю мира «Рассвета»).
Послевоенной Японии невероятно повезло с массовой гибелью офицеров среднего и старшего (но гораздо реже высшего) звена в самоубийственных атаках. Были в массе выбиты носители национальной шизофрении на почве глубокого социального невроза, отраженного в синтоизме, больные «отключением действительности» и загонявшие нацию в непроходимый цивилизационный тупик, буквально выжженный в социальном интеллекте, «счастлив лишь мертвый» из марша скорби.
– Прочел? – спросил Сталин. – И чтоб было ясно: это не личное мнение Н. Ш.! В основе – опрос самих японцев, что они думают – опрашиваемые были как из числа пленных, так и в естественной среде. Так какого… такой обзор не лежал на столе у меня и прочих ответственных товарищей еще до начала войны? Мы бы все равно свое забрали, но скорректировали бы и политику и пропаганду. А что ты можешь сказать о «русские часто выигрывают войны, но у них куда реже выходит выигрывать мир»?
– У европейцев степень допустимой подлости больше, – ответил Берия, – как какой-то француз назвал нас «варварской нацией», потому что мы «соблюдаем международные договоры». В то время как у них «джентльмен всегда хозяин своего слова – когда выгодно, даю, когда надо, беру назад».
О проекте
О подписке