Цитаты из книг автора «Владислав Прусенко»

Как травма выражается в жизни? Двояко. С одной стороны, через постоянную настороженность, необходимость скрывать свою боль от других и одновременно не допускать ее обострения. Избегание потенциально опасных ситуаций. Это соответствует так называемому «нормальному» поведению, социально одобренному. Суть «нормального» поведения состоит в том, чтобы скрывать от окружающих свои проблемы, одновременно не допуская их обострения. Иными словами – носить маску. С другой стороны, травма выражается через всплески неконтролируемого поведения в ситуации, когда угроза ретравматизации велика. Это может быть и так называемое девиантное поведение, и состояние аффекта. Именно оно проявляет структуру травмы, является своего рода «точкой входа», ключом. И оно же хранит в себе возможность прожить травму иначе, переписать сценарий. Итак, мы имеем две фазы: «нормального» поведения, и «деструктивного». Сдерживание и прорыв. По сути – самоподавление и, в каком-то смысле, самовыражение. При этом нормальное поведение практически не несет информации о глубинных процессах человека. Гламур не информативен. И наоборот, отклонения в поведении оказываются исключительно информативными, позволяют узнать человека «изнутри». Если имеет место не случайная встреча, а постоянное общение, глупо надеяться и тем более требовать, чтобы человек всегда был повернут к нам своей «приличной» стороной, или маской. Здоровая нервная система на это не рассчитана. Временами нужно спускать пар. Невозможно всегда «держать себя в руках». Конечно, степень самоконтроля у всех разная, и это важная характеристика личности, но в целом будьте готовы к тому, что временами боль партнера будет вырываться наружу. В конце концов, «держать лицо» можно и на работе. С близким человеком хочется расслабиться. И здесь возникает интересный нюанс. Это вопрос доверия и безопасности. Как можно чувствовать себя в безопасности, как можно доверять человеку, склонному время от времени непредсказуемо «взрываться»? Человеку с «демонами» внутри? С другой стороны, а что, бывают такие люди, чтобы без «демонов»? Я знаю, легенда гласит, но вы сами их видели хотя бы раз? И тогда возникает другой вопрос. Вот есть человек, который всегда «держит лицо», и чьих демонов вы не знаете. Но они точно есть. И вы не знаете, в какой момент они проснутся, и как проявят себя. Разве это безопасно? Разве это про доверие? Это безопасность страуса, засунувшего голову в песок. Очень эфемерная безопасность, и такое же эфемерное доверие. Если оставить в стороне эзотерическую сказку про «безусловное доверие», то окажется, что доверие и чувство безопасности зависит, прежде всего, от возможности предсказать поведение партнера. Это значит, что важно понимать, какие кнопочки включают в партнере состояние аффекта, и какими будут последствия. Но это очень неуютное знание, что такое вообще может случиться. Ведь нам же тоже хочется в отношениях – прежде всего, расслабиться. Нам хочется гарантированной безопасности и комфорта. Ответственность за которые мы охотно перекладываем на партнера. Тем самым переводя его в роль родителя, а себя – в роль ребенка. Между тем, в реальной жизни, с реальным партнером, никакой гарантированной безопасности быть не может. Наша безопасность – только наша ответственность. И единственной основой для доверия является не призрачная надежда на то, что партнер «всегда молодец», но понимание его внутренних проблем.

Сознательный отказ от идеализации партнера, от ожидания, что он будет «всегда молодец» – первый шаг навстречу ему настоящему. И первый шаг к реальной близости, доверию, безопасности. Неконтролируемые реакции партнера очень в малой степени относятся непосредственно к вам. Но поскольку они резонируют с вашей травмой, теперь уже ваше поведение становится встречно неуправляемым, аффектным. Хотя своим поведением вы можете вызвать ретравматизацию, но, скорее всего, не вы стали причиной травмы. Обратное утверждение также верно: партнер может вызвать ретравматизацию, но не является причиной вашей травмы. В состоянии аффекта мы строим отношения не с настоящим, а с прошлым. Не с реальностью, а с неврозом. Иными словами, самые яростные баталии возникают, на самом деле, не между вами лично. Они возникают между призраками прошлого в вашем подсознании. Об этом нужно помнить всегда. Выдох, вдох, продолжаем.

Однако, как было сказано выше, травма и механизмы ее компенсации есть одно целое. Невозможно перенять у партнера его способы защититься от боли, избегая понимания самой этой боли. Я уже не говорю о том, что глубокая близость, о которой сложено столько легенд, неизбежно предполагает контакт моей боли с болью партнера. Максимальное соприкосновение болевыми точками. Максимальная обнаженность. (Я полагаю очевидным, что мы всегда выбираем партнера с точно такой же базовой травмой, как у нас самих, но другим способом ее компенсации. Который кажется нам более успешным и эффективным. Мы надеемся таким способом расширить собственный арсенал.) Не замечание, игнорирование боли партнера есть игнорирование его самого как субъекта отношений. А отношения двух голых объектов, как я уже писал, не могут быть эмоционально глубокими. Это отношения двух прекрасных в своем совершенстве нулей. Холодных и безжизненных. Стремление видеть в партнере и в себе только хорошее делает реальную близость невозможной. Хотя и зацикливание на одной только боли, естественно, ни к чему хорошему не приведет. Как соприкоснуться болевыми точками так, чтобы не усилить обоюдную агонию, а наоборот, исцелиться – в этом и заключается искусство близости. Оно начинается с вопроса – что делать с болью, своей и чужой? С учетом того, что избавиться от нее, скорее всего, нельзя, поскольку именно она формирует личность.

Это значит, что, попытавшись обратиться к субъекту, вы рано или поздно обнаружите некий конструкт, который я называю болевым ядром, или базовой травмой. При этом не важно, кто субъект – вы или партнер. То есть, попытавшись установить контакт с собой, своим внутренним миром, вы неизбежно столкнетесь с болью, потому что именно она формирует вас как личность. Если в процессе «смотрения внутрь себя» вы не столкнулись с собственной болью лицом к лицу, значит, либо вы от рождения Будда (что вряд ли), либо вы в себя не смотрите – вы себя фантазируете, придумываете, занимаетесь самообманом. Таким образом, глубинный контакт с собой – это контакт с собственной болью. Только так, и не иначе. Избегание боли есть избегание самого себя, по определению.

В случае с глубинными травмами, память о них присутствует в подсознании практически постоянно. Это значит, что соответствующий навык избегания и компенсации также совершенствуется практически постоянно. Следовательно, будет самым ярким, сильным, совершенным, отработанным до автоматизма. Будет характеризовать личность человека. Иными словами, все сильные черты характера, которые человек презентует в общении, формировались как способы избегания травмы и компенсации ее последствий. Независимо от степени их привлекательности. Они привлекательны ровно настолько, насколько, как нам кажется, позволяют защититься от боли. Однако, они формируют устойчивую причинно-следственную связь. Они неразделимы – боль и механизмы компенсации. Чем сильнее боль, тем сильнее компенсация, а стало быть – и проявленные качества человека, его характер. Сильная личность – это компенсация сильной травмы. Только так, и не иначе. Если убрать внутреннюю боль, внешняя личность станет не нужной, не актуальной. Таким образом, внутренняя боль – в каком-то смысле системообразующая функция, а значит, вот так взять и избавиться от нее невозможно – это разрушит все здание психики.

Нужно понять одну вещь: это нормально в длительных отношениях, испытывать интерес не только к партнеру, но и к чему-то «на стороне». Это нормально, получать удовольствие не только от партнера, но и от других вещей. Более того, это категорически необходимо для здоровья отношений. Позже мы рассмотрим это подробно. И это вообще не про измены. Наше ментальное поле устроено так, что в нем помещается только один сексуальный партнер. Либо реальный живой человек, либо выдуманный. Если человек способен на реальную близость, ему нужны месяцы, а порой и годы, чтобы убрать из своего поля одного партнера и впустить другого. Это медленный процесс. Те, кто выбирает быть сразу с несколькими, или быстро меняет партнеров, – строят отношения с собственным воображением, т.е. по факту – ни с кем вообще.

При этом, стремление к удовольствию более характерно для женщин, а стремление к исследованию – для мужчин. Нет, «характерно» – неудачный термин. Более естественно и эффективно. Для женщины в целом более естественно опирать свою мотивацию на удовольствие, а для мужчины – на интерес и увлеченность. Естественно, эти качества являются взаимодополняющими: женское безоценочное восприятие позволяет впустить в себя, в свое сознание всю полноту реальности; мужская концентрация позволяет ее изучить и исследовать. Можно сказать, что удовольствие – это способность чувствовать, а исследование – это способность действовать. Друг без друга они ущербны.

Таким образом, мы имеем исходную двойственность: влечение между мужчиной и женщиной основано на противоположных качествах, а взаимодействие – на схожих.

Для того, чтобы возникло влечение, потенциальный партнер должен обладать качествами, противоположными моим. Теми, которых у меня нет, но хотелось бы иметь. Качествами, которые у меня запрещены, вытеснены или просто не развиты. Чем сильнее различие, тем сильнее влечение. И одновременно, тем сильнее страх. Эти качества для нас – не изучены, но важны. А что может быть более непознанным и более важным, чем собственная тень? Именно по этой причине отношения, основанные на влечении, потенциально являются кратчайшим путем к самопознанию. Но для взаимодействия, диалога между мужчиной и женщиной, одного влечения мало. Нужно, чтобы они могли услышать и понять друг друга. Для того, чтобы контакт произошел, требуется некое узнавание. Это значит, что женщина должна продемонстрировать некие мужские качества, например самостоятельность, увлеченность, решительность – список вариантов может быть длинным. Важно лишь то, что мужчина должен увидеть, что женщина понимает и поддерживает также и его, мужские, ценности, т.е. способна услышать и понять позицию мужчины так же, как и свою. Аналогично, мужчина должен продемонстрировать свою поддержку и понимание женской системы ценностей – например, семейственность, хозяйственность или любовь к детям. Это будет расценено как принятие. Без такого узнавания, мужчина и женщина обречены говорить на разных языках. При этом, мы можем обозначить свое принятие двумя способами: либо выразив свое отношение к ценностям партнера, либо демонстрируя соответствующий навык. В последнем случае это значит, что для установления первичного контакта мужчина в какой-то мере демонстрирует женское поведение, а женщина – мужское. При этом демонстрация навыка кажется более надежным критерием, поскольку выраженное (вербально) отношение вполне может быть подделкой, ложью. Например, мужчина, умеющий «варить борщ», узнается женщиной как «свой» и «готовый к отношениям и семейной жизни». И наоборот, женщина, умеющая вести бизнес – вызывает такое же узнавание и уважение у мужчин.

Для того, чтобы возникло влечение, потенциальный партнер должен обладать качествами, противоположными моим. Теми, которых у меня нет, но хотелось бы иметь. Качествами, которые у меня запрещены, вытеснены или просто не развиты. Чем сильнее различие, тем сильнее влечение. И одновременно, тем сильнее страх. Эти качества для нас – не изучены, но важны. А что может быть более непознанным и более важным, чем собственная тень? Именно по этой причине отношения, основанные на влечении, потенциально являются кратчайшим путем к самопознанию. Но для взаимодействия, диалога между мужчиной и женщиной, одного влечения мало. Нужно, чтобы они могли услышать и понять друг друга. Для того, чтобы контакт произошел, требуется некое узнавание. Это значит, что женщина должна продемонстрировать некие мужские качества, например самостоятельность, увлеченность, решительность – список вариантов может быть длинным. Важно лишь то, что мужчина должен увидеть, что женщина понимает и поддерживает также и его, мужские, ценности, т.е. способна услышать и понять позицию мужчины так же, как и свою. Аналогично, мужчина должен продемонстрировать свою поддержку и понимание женской системы ценностей – например, семейственность, хозяйственность или любовь к детям. Это будет расценено как принятие. Без такого узнавания, мужчина и женщина обречены говорить на разных языках. При этом, мы можем обозначить свое принятие двумя способами: либо выразив свое отношение к ценностям партнера, либо демонстрируя соответствующий навык. В последнем случае это значит, что для установления первичного контакта мужчина в какой-то мере демонстрирует женское поведение, а женщина – мужское. При этом демонстрация навыка кажется более надежным критерием, поскольку выраженное (вербально) отношение вполне может быть подделкой, ложью. Например, мужчина, умеющий «варить борщ», узнается женщиной как «свой» и «готовый к отношениям и семейной жизни». И наоборот, женщина, умеющая вести бизнес – вызывает такое же узнавание и уважение у мужчин.