– Так помогите мне? – попросил бомж.

– Единственное, что можем сделать вам, это позвонить в милицию и попросить их ускорить вам выдачу документов, но для этого всё равно вам нужно соблюсти всю процедуру выдачи.

– Но поэтому я и пришёл, чтобы сказать вам, что вся это процедура бессмысленна. Для того чтобы получить документы, мне нужно где-то прописаться, а для того чтобы прописаться, нужно получить документы. Получается заколдованный круг. Чтобы кто-то мне выдал хоть какую-то справку, мне нужно найти человека, знающего меня и подтверждающего мою личность, таких людей я не могу отыскать. Да и кто возьмёт на себя поручительство за бездомного. Получается, что я выброшен из этого общества.

– Вы не правы, – мягко ответил Сергей Андреевич, – в нашей стране живой человек всегда найдёт защиту у государства.

– А если я уже мёртвый по всем документам, то тогда что? – спросил бомж.

Сергей Андреевич развёл руками и сказал:

– Тогда нужно как-то исправить эту досадную ошибку. Не теряйте надежды и самообладания. Иногда и у нас случаются всякие недоработки. И если вам кажутся препятствия для получения документов неодолимыми, то вы должны утроить ваши усилия, чтобы добиться справедливости. Нам трудно сейчас разобраться во всей сложности вашего дела. Нам не совсем понятно, почему вас, живого человека, принимают за мёртвого. Но вы и нас поймите, наше государство не может вот так просто выдать документы любому встречному на основе только его личных свидетельств. Ведь таким образом в нашу страну могут пробраться и легализоваться любые разведчики и враги. Для этого полиция и стоит на страже законов, чтобы охранять государственную безопасность. Мало ли что вы можете сделать с этими документами. Устроитесь на престижную работу, продвинетесь по службе, получите доступ к секретной информации, а потом начнёте сливать эту информацию за границу нашим врагам. Ведь так. Вы и нас поймите. Ведь нашим государственным аппаратом не может всё делаться тяп-ляп. Получение документов для гражданина нашей страны – дело особой важности. Он только родился, а уже получил свидетельство о рождении. Он даже читать не умеет, а очень важная справка уже родилась вместе с ним. Потом, по достижению совершеннолетия, он по этой справке получает паспорт и становится полноправным гражданином нашего государства. Каждый человек, рождающийся в нашей стране, ставится на учёт. А как же иначе? Без этого не обходится ни одно государство. От того, как мы держим во внимании наших граждан, зависит порядок и процветание нашей страны. Как вы думаете, из чего проистекает представление правительства об общем положении дел в стране? Да от того, в какой степени мы будем располагать информацией о нашем народе. К сожалению, вы выпали из нашего информационного поля. Мы не знаем, кто вы, откуда вы взялись, и что собой представляете. В какой-то степени, вы – инородное для нас тело. Мы не можем считать вас гражданином нашего государства до тех пор, пока всё о вас не узнаем.

Бомж, сидящий на стуле, заёрзал и стал смотреть в открытое окно нашего кабинета на бездонно синюю голубизну неба.

– Так как же мне быть? – безнадёжно спросил он.

– Нужно набраться терпения и ждать, пока компетентные органы не разберутся в вашем деле. Мы их можем только попросить помочь вам, но работу за них никто из нас не будет делать.

– И сколько это будет продолжаться?

– Столько, сколько потребует время.

– Но тогда я и в самом деле из живого могу превратиться в мёртвого, – сказал бомж и встал со стула.

– Не нужно терять веры в справедливость, – мягко заметил Сергей Андреевич. – Рано или поздно справедливость обязательно восторжествует.

– В этом я не уверен, – сказал бомж и, подойдя к окну, выбросился наружу.

Я увидел, как, побледнев, изменился в лице Сергей Андреевич, но не мог произнести ни слова. Все мои члены тоже сковал ужас. Сергей Андреевич тоже молчал, разинув рот от такой неожиданности. Можно было бы сказать с полным правом, что слова застряли в наших глотках. Когда оцепенение немного прошло, мы вскочили со стульев и бросились к окну. Наш кабинет находился на третьем этаже. Снаружи всё было тихо. Мы ожидали увидеть под окном распластанное на газоне тело бомжа, но там никого не было. Люди спокойно проходили невдалеке по асфальтированным пешеходным дорожкам мимо нашего здания, не обращая на нас никакого внимания.

– Где же этот бомж? – с волнением произнёс первые слова Сергей Андреевич.

– Не знаю, – сказал я, пожав плечами. – Может быть, и в самом деле он научился летать подобно птице. Так он нам сказал.

– Что будем делать? – спросил меня Сергей Андреевич.

– Не знаю, – сказал я и опять непроизвольно пожал плечами.

– Тогда сделаем вид, что ничего не произошло, – принял решение Сергей Андреевич.

Мы вернулись к своим рабочим местам, сели и помолчали.

Немного успокоившись, мы продолжили приём посетителей.

На этот раз к нам в кабинет вошла опять женщина, но уже средних лет. Она робко примостилась на краешек стула и изложила свою просьбу.

– Несколько лет тому назад у меня пропал муж, – сказала она.

Я посмотрел ей в глаза в какой-то прострации и ничего не ответил, потому что увидел в них страдание и горе.

– Как это произошло? – вместо меня спросил Сергей Андреевич, который уже вполне овладел собой, собрался с мыслями, взяв себя в руки.

Женщина повернулась к нему вполоборота и сказала:

– Он вышел из дома и исчез.

– Когда это случилось, днём ли вечером?

– Вечером, – сказала она.

– Вы поругались?

– Нет, – ответила она.

– Он работал в какой-нибудь секретной службе?

– Нет, – покачала она головой, – он работал слесарем по канализации в жилищно-коммунальном отделе нашего домоуправления.

– Вот оно что? – произнёс Сергей Андреевич, как будто это имело какое-то отношение к делу. – А он не совершал растраты?

– О чём вы говорите? Какую растрату может совершить слесарь. Он же не банкир. Мы с мужем жили от получки до получки.

– А у него не были любовницы?

– Что вы такое говорите?! – возмутилась женщина. – Кроме меня у него вообще не было в жизни женщин.

Сергей Андреевич посмотрел на меня так, что можно было прочитать в его взгляде сразу две его мысли: «Святая простота!» и «Общепринятое женское заблуждение!»

– Вы обращались в полицию? – спросил он.

– Как же не обращалась?! – взволновано воскликнула женщина. – Все пороги там обила, но и всё безрезультатно. Они нигде не могут найти моего мужа. Как в воду канул. Ни документов, ни денег не взял с собой. Разве может так просто у нас пропасть человек? Скажите мне.

Сергей Андреевич встал со своего места и подошёл к окну, как будто хотел проверить, не объявился ли под окном бомж. Он стоял перед окном и слегка покачивался, перенося свой вес с носков на пятки, и с пяток на носки, как будто желая повторить номер бомжа, вылетевшего в окно. На некоторое время у нас в кабинете воцарилась тишина, только были слышны звуки улицы, проникающие через окно.

– Как у вас ведётся учёт пропавших людей? – вдруг нарушила тишину женщина своим вопросом. – Неужели вам ни до чего нет дела, и вы все дела переложили на плечи полиции? А её-то вы хоть контролируете?

Сергей Андреевич вернулся к столу и грузно уселся в своё кресло. Женщина полностью повернулась к нему и смотрела на него пристально и требовательно.

– Мы постоянно занимается этим вопросом, – сказал Сергей Андреевич своим убедительным хорошо поставленным голосом. – Мы никогда не расслабляемся и не считаемся со своим временем. Я даже на дом беру часть документов, чтобы просмотреть их и дать им надлежащий ход.

И он кивнул на шкафы, забитые пыльными документами. Правда, я ни разу не припомнил случая, чтобы он брал эти документы домой.

– Поэтому у вас не должно создаваться впечатления, что мы здесь ничего не делаем, – продолжал он. – У нас здесь царит железная дисциплина как в армии при исполнении наших дел.

Сергей Андреевич говорил красноречиво, оседлав своего конька, как будто бы у нас ничего не произошло за минуту до прихода посетительницы, а может быть, говорил он так возбуждённо под впечатлением произошедшего в нашем кабинете события:

– Конечно, вы, как посторонний человек, не можете обозреть всего механизма нашей хорошо отлаженной машины. Рано или поздно мы найдём вашего мужа. Это неизбежно.

– Надеюсь, это случится не после моей смерти, – заметила женщина.

Я с удивлением подумал, что уже третий человек в этом кабинете говорит о том же самом: о невозможности увидеть плодов нашей работы при своей жизни.

– Как вы можете такое говорить?! – воскликнул оскорбленный Сергей Андреевич. – Разве вы не видите, что мы живота своего не щадим. Если уж мы берёмся за дело, то всегда его доводим до конца. Мы распутываем самые сложные дела и всегда находим истину. Истина для нас превыше всего. Может быть, многие несознательные граждане пытаются сокрыть её, прибегая для этого к всевозможным средствам. Но мы все хорошо подготовлены, и у нас есть всё необходимое в нашем арсенале, чтобы просветить самые сокровенные уголки души человеческой, а также те места нашего общего обитания, которые по недомыслию этих граждан считаются ими недоступными для нас. Мы из любого места можем вытащить истину на свет божий. Мы всегда доводим все дела до конца. Мы никогда не делаем ошибок в нашей работе.

– Неужели вы никогда не ошибаетесь? – удивилась женщина.

– Это исключено, – решительно возразил он ей, – потому что нами создана развитая система контроля. Мы контролируем наших подчинённых. Подчинённые контролируют своих подчинённых. Нас контролируют наши начальники, а их в свою очередь проверяют их начальники. Таким образом, создана грандиозная вертикаль, которая уходит высоко наверх. Даже нам из этого кабинета не обозреть той вершины, откуда идёт контроль, и куда уходит этот контроль и стекается вся секретная информация. За всем и за всеми следит недремлющее око высшей инстанции, и ничего не скроется от их внимания. К примеру, кто-то из нас совершил проступок и уже забыл о нём, живёт себе спокойно, как принято говорить в народе, припеваючи, и в ус себе не дует. И вдруг, бац, как гром среди ясного неба, его настегает правосудие за этот проступок, о котором он уже и не помнит. Да, и не нужно удивляться этому. Просто, сведения об этом проступке дошли до высшего начальства, и приняты надлежащие меры. Кстати, это высшее начальство, которое даже мы не знаем и никогда не видели его в лицо, знает всё. Мы постоянно чувствуем его дыхание нашими затылками. Это начальство для нас как священная корова для индусов. Мы просто знаем, что оно существует, следит за нами и сносится с ещё более высокими инстанциями. Оно беспристрастно за всем следит и за всё нам воздаёт должное. Добрые поступки вознаграждаются, а за дурные поступки мы несём заслуженное наказание. А как же без этого?! На земле между людьми создана такая же система вертикали, какая существует между землёй и небом, между человеческим началом и божественным видением. Если мы служим этой системе, то получаем награду, если же мы нарушаем законы, то несём наказание. И ваш муж, если он, конечно, жив, что я вполне допускаю, где-то прячется, думая, что скрылся от вас. Он встаёт по утрам, пьёт кофе, курит сигареты, наслаждаясь жизнью, думая, что выпал из поля зрения нашей системы. Но он глубоко ошибается. Потому что, нашей системой отслеживается каждый его шаг.

– Мой муж не курит, и по утрам пьёт только чай. Кофе он на дух не переносит, – возразила ему женщина.

– Не важно, – продолжает говорить Сергей Андреевич, – если он даже изменил свои привычки, обзавёлся чужим паспортом, начал курить, а по утрам пить кофе, думая, что запутает нас, он, всё равно, находится в поле нашего видения. Мы наблюдаем за ним и ждём, когда он совершит ошибку, как у нас называется, «проколется». И вот тогда мы его сцапаем, голубчика, и доставим его вам на тарелочке с голубой каёмкой. Конечно же, он понесёт кару за то, что скрывался от вас и жил по чужому паспорту. Прежде всего, он будет наказан нами за те проступки, которые совершил по отношению к государству, а затем мы передадим его в ваши руки. И вы сами придумаете ему наказание.

– Я его прощу, – заявила женщина, – если всё дело обстоит так, как вы рассказываете. Но, а если он попал в какую-нибудь беду, потерял память и не может вспомнить свою прошлую жизнь? Тогда что?

– Мы ему поможем, – решительно заявил Сергей Андреевич.

Я же невольно передёрнул плечами и посмотрел на открытое окно.

– Неужели все ваши дела заканчиваются полным прояснением? – спросила недоверчиво женщина, посмотрев на шкафы, забитые документами.

– А как же иначе?! – воскликнул Сергей Андреевич и даже подпрыгнул в своём кресле. – Мы сдаём в архив дела только полностью решённые. Все дела, которые находятся в работе, лежат здесь.

И он широким жестом руки указал на шкафы с бумагами.

– Вы даже представить себе не можете, сколько чиновников работает над тем, чтобы прояснить эти дела ни только в нашем городе, но и по всей стране и во всём мире. Щупальцы нашей системы проникают во все уголки земного шара, а если мы со временем выйдем в космос и освоим другие планеты, то и туда они дотянутся. Нигде и никому невозможно спрятаться от них. Если только человек не откочует на небеса.

– Вы полагаете, что моего мужа нет в живых? – спросила с грустью женщина.

– Я ничего не полагаю, – ответил Сергей Андреевич, – потому что мне пока не известны конечные результаты поисков вашего мужа, которые проводит наша система. До нас доходит только окончательный результат, когда обнаружат вашего мужа. Вот тогда я буду знать, что ваш муж жив и здоров и находится там-то и там-то. И ничто уже не скроет его от моего взгляда, ни его новая семья, ни палата психлечебницы, ни тюрьма, ни даже заграница, окажись он там. И будьте спокойны, мы выдернем его из любого места. Если он успел жениться, то мы привлечём его к ответственности за двоежёнство. Если он проживает за границей, то ответит по всей строгости закона за переход границы по поддельным документам. Если он находится в психлечебнице в полном здравии, то будет наказан за симуляцию, если выяснится, что здоров.

– А если он потерял память и где-то бродяжничает как бездомный, не зная, где его дом? – спросила его женщина.

– Сейчас мне трудно сказать, что с ним произошло, – сказал Сергей Андреевич, потирая руками, – но мы докопаемся до истины. Будьте спокойны. Если с ним случилось то, что вы говорите, мы его вылечим и вернём вам.

– Я бы очень не хотела, чтобы он оказался на улице без гроша в кармане и забыл дорогу домой. Ведь сейчас многие так живут, побираясь.

– Или воруя, – продолжил за неё Сергей Андреевич. – Ведь сколько хищений в стране происходит по вине бомжей. Тащат всё, что им попадается на глаза: цветные металлы, даже выкапывают кабель и сдают его на металлолом, грабят дачи, оставленные без присмотра хозяев. Они – сущий бич для страны. Да бомжи – не ангелы, питающиеся святым духом, и не птицы клюющие зерно и всякую падаль. Они больше похожи на волков.

– Если у вас так хорошо функционирует ваша система, то почему в течение уже трёх лет о моём муже нет никакой информации? Почему вы о нём ничего не знаете? – в отчаянии спросила его женщина. – Как так может происходить?!

– Да, дело в том, что у нас каждый служащий отвечает за своё дело. Это как на конвейере, кто-то делает одно дело и передаёт его другому, тот добавляет в него своё дело, и оно катится дальше. Дело обрастает, как снежный ком, новыми подробностями, свежей информацией, меняя своё содержание в зависимости от новых открывающихся фактов, уточнений, деталей и прочего исследовательского материала. Это дело вбирает в себя труд многих чиновников. Все их аналитические способности, их знания, добытые оперативным трудом, суммируются, и получается обобщенный результат, отражающий истину. Мы все – профессионалы своего дела, и наш профессионализм слагается из нашего общего труда. Каждый из нас является специалистом на своем узком участке фронта. Мы как пчёлы, собирающие нектар с цветов, и трудимся мы не только от восхода до заката, но и ночью. Самая главная аналитическая работа у нас происходит ночью, когда мы, лёжа в своих постелях, анализируем детали нашего дела. От этого все мы страдаем бессонницей. Можно сказать, что чиновники не ведают ни сна, ни покоя. Когда вы спокойно спите в своих кроватях, мы мечемся в бреду, просыпаясь ночью, хватаем папки с делами и углубляемся в работу. Затем нас опять смаривает сон, но ненадолго, потому что забота о вас гложет нас днём и ночью. К утру мы встаём полностью разбитыми и идём на работу, чтобы опять с головой погрузиться в ваши дела. У нас, как ни у кого, нет личной жизни, все мы – страдальцы за народное дело. Обычно в народе, почему-то презирают чиновников, ругают их последними словами, поносят на каждом углу, дают им постыдные прозвища. «Слуга народа» стало уже нарицательным словом в устах нашего народа. А почему? – я вас спрашиваю.

Женщина пожала плечами, отвела от Сергея Андреевича глаза и посмотрела в окно.

– Да потому, – продолжал увлечённо говорить Сергей Андреевич, – что в нас не видят человека, а видят только машину, которая бесперебойно работает, исполняя закон и подчиняясь закону. Нашему народу никогда не нравился закон и чиновники, его исполняющие. Народ даже придумал такую глупость, что сами чиновники и нарушают закон. Да разве в нашей системе тотального контроля можно нарушить закон. Правда, есть отдельные личности, пытающиеся где-то вспомнить о себе, или извлечь какой-то свой интерес. Но они тут же попадают в сети, расставленные нашими контрольными службами, а потом – под маховик нашей карающей машины. Наша система такого чиновника просто раздавливает как таракана. Поэтому запомните, работая в системе, нельзя нарушать её правила. И все мы прекрасно знаем, чем грозит нам отступление от закона. Поэтому нам всем так больно сознавать то, какая молва идёт о нас среди народа. Ещё в народе говорят, что мы ничего не делаем и получаем зарплату зря. Это тоже великое заблуждение, потому что система освобождается от нерадивых чиновников быстро и без всякого сожаление. Это и правильно. Если бы мне привелось построить градацию ценности человеческих профессий, то чиновника я поставил бы на самую верхнюю ступень нашей общественной лестницы. В жизни так оно и есть, потому что чиновники находятся у руля нашего государства. Сама жизнь определила им это место. А почему? – вы об этом не задумывались?

Женщина ему ничего не ответила.

– Да потому, – продолжал Сергей Андреевич, – что мы самые универсальные люди в нашем обществе, имеющие огромный кругозор и обладающие ни только административным опытом и аналитическим умом, но и возможностью предвидеть будущее. Именно так, и не иначе. Это мы планируем дальнейшее развитие государства, мы просчитываем все будущие трудности, которые могут возникнуть на его пути. Это мы отводим любую беду, которая грозит навалиться на общество и подмять его под себя. И как нам больно сознавать после всего этого, что никто этого не ценит. Здесь работают самые лучшие люди города, можно сказать, сливки общества.