Отзывы на книги автора «Владимир Сорокин»

...А нам сиять всем будет вечно
наш превосходный белый Кремль
а мы все будем жить беспечно
но токмо видеть белый Кремль
и будут все смотреть прилежно
на очень белый белый Кремль
а после плакать безмятежно
и целовать наш белый Кремль
и все обрадуются сердцем
когда увидят белый Кремль
а он стоять ведь будет вечно
наш златоглавый белый Кремль...

  Конечно, для полного эффекта не помешало бы "День опричника" прочесть, и прочту, но пока -- свежедочитанный "Сахарный кремль". Итак...

  Так и вижу, как Сорокин перечитывает написанный ним отрывок, и, довольно прохаживается по кабинету, мурлыча себе под нос: "Ай да Сорокин, ай да сукин сын!" И самодовольство вполне оправданно: Сорокин-новеллист ничем не хуже Сорокина-романиста. Каждая следующая новелла, будучи законченным сюжетно и стилистически произведением, в то же время -- часть общей панорамы происходящего в Москве и подмосковье в не таком уже и далёком 2028.

  Потоптаться на трупах признанных классиков стало таким же необходимым элементом постмодерна, как обязательная дорожка кокса и изощрённый секс -- можно с блевотиной, а можно и без. Среди новелл присутствует как деревенская проза а-ля Белов, так и явный стёб над "Одним днём Ивана Денисовича" и чем-то невыразимо Горьким тянет от новеллы "Кабак". Но больше всего запомнились очень динамичная, как для рассказа-диалога "Очередь" и тонкий, абсолютно незаметный переход от неспешного эпистолярного повествования к экзальтированному, дико-абсурдному речитативу в "Письме". Так что с "грамматикой рассказа" у Сорокина всё тип-топ.

  Герои. Общим для всех рассказов героем является только, собственно, сахарный Кремль -- самый дорогой подарок, самый дефицитный товар, самый изысканный гостинец, стратегический продукт, высокая награда и сладкий сон. Он -- абсолютное счастье, ироничная метафора сладкой конфеты, жалуемой Государем своим подданным. А в остальном -- прозрачно-гротескные подпольщики, зэки, интеллигенция, режисёры-операторы-сценаристы, палачи и опричники, крестьяне и пролетариат делают своё дело, любят, волнуются, надеются и ненавидят очень трогательно и правдоподобно.

  Атмосфера. Антиутопия? Да навряд-ли... Да, тоталитарный строй, да, будущее... Но антиутопия подразумевает под собой ситуацию, которая могла бы сложиться. А в случае с "Кремлём" -- такого быть в 2028 году никак не может. И только потому, что оно уже есть. Не важно, на чём разъезжает опричник-гэбист -- на сивом мерине, или серебристом "мерине", задавят опричные двух полковников стрелецких или снимут с должностей проворовавшихся депутатов, пересыпан наш язык английскими "Иес", "Фак" и "Кул" или китайскими "Лаовай", "Шаби" и "Яньлиди", бухает государев шут со слугой Егором или роботом Егорром; какая, в сущности, разница -- Государь у власти или премьер -- абы была наша радость, опора и защита -- Сахарный Кремль. Государь дело богоугодное делает, народ свой от врага лютого защищает... А врагов-то тьма-тьмуща:

...за Стеною Великой - киберпанки окаянные, которые газ наш незаконно сосут, католики лицемерные, протестанты бессовестные, буддисты безумные, мусульмане злобные, и просто безбожники растленные, сатанисты, которые под музыку проклятую на площадях трясутся, наркомы отмороженные, содомиты ненасытные, которые друг другу в темноте попы буравят, оборотни зловещие, которые образ свой, Богом данный, меняют, и плутократы алчные, и виртуалы зловредные, и технотроны беспощадные, и садисты, и фашисты, и мегаонанисты.

  Конечно, стоило бы написать о чудном архаичном языке и былинно-сказочной манере изложения, но лучше, чем yrimono здесь сделать это не получится, можно ещё рассказать, как это похоже на "Кысь", но не буду, потому что нифига не похоже =)

  Ложка дёгтя? Слишком уж прозрачные порой намёки, взять хотя бы того Федора Лысого, на которого ссылается постановщик разглагольствуя о вседозволенности в кино... Ну и гомосексуальный половой акт, сценка с мочеиспусканием в духе соцреализма и вытеснение головного моска пулей присутствуют, как непременный атрибут сорокинской прозы. А вообще -- очень понравился "Сахарный кремль", свежо и остро. Плюс-плюс директ, мой дорогой лаовай!

Известный российский писатель Владимир Сорокин выпустил новый сборник рассказов "Белый квадрат". В сборнике девять рассказов, из них три уже тем или иным способом были прежде опубликованы. Так что можно хорошенько подумать, стоят ли шесть действительно новых рассказов мэтра той суммы, которую просит за них книготорговля. Но теми, кто давно и прочно любят литературное творчество Сорокина, так меркантильно вопрос, разумеется, не ставится.

Писатель, долгое время в своих текстах обозревавший прошлое и будущее, в этот раз решил обратиться к настоящему. К сожалению, в новых рассказах приходится наблюдать явный повтор Сорокиным старых литературных приемов и трюков. Да, это по-прежнему работает, но как-то от этого нехорошо. Конечно, не всем это будет заметно. Но тому, кто пристально следил за работами писателя, это очевидно. Так, рассказ "Красная пирамида" отчасти повторяет сюжет рассказа "Аварон" из сборника "Пир" (2000). В обоих случаях у Сорокина действует таинственный персонаж -- проводник в потусторонний мир, в обоих случаях столкнувшись с иным главный герой погибает. В еще одном рассказе после феерической сорокинской свалки герой неожиданно произносит некую никак не связанную с предыдущими событиями глоссолалию. Сравните: "Огаос", -- тихо произнес Ребров, бледнея". ("Сердца четырех", 1991). Если это не повтор приема, то что?

Сорокин давно работает над деконструкцией советского мифа, литературного в первую очередь. Поэтому российское реконструкторское движение, занимающееся прямо противоположным делом -- реконструкцией советских реалий, не могло не попасть в поле внимания писателя, решившего осмотреть российскую реальность "здесь и сейчас". Действительно, если можно на полном серьезе реконструировать штурм Рейхстага в подмосковном парке "Патриот" (и чувства отторжения тут не возникает), то почему бы, как в сорокинском рассказе, не реконструировать для московской публики сцену допроса режиссера Мейерхольда в тюремной камере НКВД? Тем более, что реальные реконструкторы охотно переодеваются в форму сталинских энкаведешников и тут уже почти всё правда. Фестивалить так фестивалить! А сцена из другого рассказа вообще остается в памяти читателя навсегда: советские зеки (предположительно, тоже реконструкторы) угрюмо катят свои тачки по Красной площади под песню "День победы".

Но, виной ли тому выбранная автором в качестве точки отсчета современность или что-то еще, но в алхимическом тигле Сорокина в этот раз не происходит трансмутации элементов, как это произошло в "Норме" или "Голубом сале". Волшебства не происходит. Загруженный для переплавки свинец никак не хочет превращаться в алхимическое золото, а остается все тем же свинцом.

Будем считать, что сборник рассказов "Белый квадрат" -- вещь все-таки промежуточная, подобно сборникам "Моноклон" или "Четыре", которым 63-летний писатель "откупился" от издателей, сам же затаился в тиши своего берлинского кабинета и втайне готовит очередное литературное вундерваффе масштаба "Теллурии".

Владимир Георгиевич, ну напрягитесь, пожалуйста! Ведь вы русский писатель, служили в армии и даже ездили когда-то в Бобруйск!

Мне даже интересно, есть ли тут те, кто не пролистал последние страниц 20?
А сюжет неплох. Да и финал чуден и оригинален.

А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище…

Эдуард Багрицкий, «Контрабандисты», 1927

Достойный повод, отличное издательство, хорошая бумага, любопытное оформление – хватит ли все этого, чтобы оживить книгу? Вот о чем я думал, взяв в руки этот сборник.

Сказки об Италии Горького – настоящая книга. Вдохновенная, многоплановая, кому-то нравящаяся, а кого-то раздражающая. Это и позволило ей остаться заметной вехой и в русской литературе, и в русско-итальянских связях.

Этот юбилейный сборник совсем иной. Он по-своему любопытен, но больше всего похож на документ эпохи. Уже ушедшей от нас эпохи, которая вроде бы рядом, всего пару лет, но мы уже с другой стороны невидимой границы, отделившей «эпоху стабильности» от нашей эпохи, пока не получившей своего названия. Поэтому смотрятся эти путевые заметки, эссе и рассказы как-то странно, даже немного ностальгично.

А так, все прекрасно. Солнце ласкает Капри, этот рай на земле. Серьезные мужики прилетают на остров на один день, сорвавшись из московского офиса. Питерский писатель встречает коварного разлучника, уведшего у него жену, в одном из уютных каприйских кафе. Эдуард Лимонов встречается в призраками Ницше и Горького. И т.д. Все это как-то клишировано, как-то слишком лично, часто только о себе, а не о чем-то общем, человеческом. Что ж, видно таков был дух той эпохи.

На общем фоне выделился, пожалуй, только Герман Садулаев. Новелла о его неземной любви, Богданове, Горьком и Ленине на голову выше остальных в сборнике. И после прочтения Красной звезды мне понятна его тяга к образности и идеям Богданова, его отсылки и сравнения Капри с идеализированным марсианским обществом.

Первое прочитанное мною произведение Сорокина оказалось и первым им написанным. Не самое плохое начало знакомства. Хотя назвать "Очередь" полноценной повестью — значит, сильно польстить этому раздутому рассказу. Особенно раздутому за счёт списков фамилий во время переклички и однообразных звуков во время секса.

Ситуация очень простая, над ней не смеялся только самый ленивый шутник того времени... Да и то, наверное, даже самый ленивый смеялся. Огромная очередь стоит в магазин за неизвестно чем. Тут маленький налёт спойлеров: предмет вожделения очереди постоянно изменяется и так и не станет определённым. То у него подошвы, то подкладка, то подстёжка, то лакированная поверхность и стеклянные дверцы, то замша, то кожа, то вообще что-то съедобное. Этот момент довольно удачный. Второй удачный момент – представление реплик народа из очереди сплошным потоком, без деления на лиц, хотя некоторые лица в конце концов выделяются в отдельные истории. Действительно, а зачем там кого-то выделять дополнительно, если очередь всех равняет под одну гребёнку? Мельком появляется, кажется, и сам Сорокин, хотя может, что это другой писатель. А вот перекличка, секс и прочие удлиннения... Ну, конечно, приём интересный, но быстро надоедает. Для того, чтобы создать ритм (бесконечный, безысходный, гротескный) — слишком много, хватило бы и половины, а то и трети. Да и финал какой-то смазанный, как будто сейчас просвистит чувак из "Ералаша" и все должны засмеяться.

Ситуации в очереди могли бы показаться парадоксальными тому, что сам в очередях никогда не стоял. Остаться ночевать, писать номерки на ладонях ("Тысяча двести сорок девять!"), выйти покушать, набухаться и проспаться, познакомиться с кем-то, занять денег, отдать деньги, всей очередью метнуться за квасом и опять захлестнуть петлю обратно, попасть под дождь, вытоптать дворик... Очередь — это особая подреальность. Ничего хорошего в ней нет, дети в ней, конечно, не рождаются, взрослые не вырастают, но события движутся так, как будто и рождаются, и вырастают. Вечная и нерушимая единая очередь за фиг пойми чем. Куцеватая метафора жизни, но в те времена потребительского крзиса — что поделать? Счастье виделось тем самым замшевым-кожаным-серо-голубым со стеклянными дверцами и чтобы из Югославии. А чтобы добыть счастье, нужно отстоять очередь, устать, поспать, набухаться и далее по списку.

Но вот видно сквозь строчки, что автор этой своей необычной формой очень гордится, чуть ли не упивается, вертит её так и сяк и чуть ли не целует в восхищении собой. Я так думаю абсолютно без предвзятого отношения к автору, действительно так показалось. Вроде как: "Ух, как я могу! А ещё вот так! Ах, какой молодец! Как закрутил!"

Жечь книги? Где-то это уже когда-то было в Мировой литературе. Ну ладно, сжигать для благого дела оригиналы первых изданий – набить желудок едой на Идиоте, Мёртвых душах – это что-то новенькое. Да и будущее совсем недалекое – 2037 год. Наверное, чтобы самому ещё убедиться, что верно напророчил. Одним словом, идеи в книгах о книгах не могут не понравиться фантикам книг!

Сорокин успел высказать свое мнение о некоторых представителях современной литературы. Совсем не лицеприятное. Среди прочего, 50 оттенков серого, Девушка с татуировкой дракона, Оно. Если я, конечно, правильно его поняла. Столько намеков, недомолвок, сарказма, что к последней странице у меня было стойкое чувство, что я поняла книгу так, а Сорокин имел ввиду совсем иначе.

Книга довольно маленького объёма, но и его можно было ещё сократить – вместо n-ного количества “приготовления еды” главным героем, достаточно было бы несколько для полного понимания сути происходящего. Анн, нет. Надо моему читатель много, мноооого раз сказать одно и то же. Ведь он туповат, и, может быть, при многократном повторении хоть что-то уловит. Да, издевку и неуважение к читателю уловили.

Однако мир чтения не так безнадежен в ближайшем будущем. Люди читают, коллекционируют книги, работают библиотеки и фонды. Но на фоне всего этого они их сжигают, кощунственно и безвозвратно. Но что, если новейшие технологии в виде молекулярного копирования спасут редчайшие экземпляры от вымирания? Что это – революция или дальнейшее падение? А Манарага – это гора на севере Урала, где эту машину спасительницу/разрушительницу спрятали от глаз людских.

Есть стойкое чувство, что сейчас, после написания отзыва, познакомлюсь с рецензиями критиков и пойму, что таки не уловила главную идею Сорокина.

И умышленно ли сделано это? Такие простые короткие предложения. “Встал. Пошёл. Поел. Выпил. Послал.” Утрирую, но не далеко от этого. Не могу воспринимать, как качественное литературное произведение.

С автором познакомилась впервые. Однозначного мнения высказать не могу. Книга состоит из отдельных историй, общей составляющей является только одно – Сахарный Кремль. Это сладость в виде Кремля, которую дети получают на Рождество, и которая удостоена особого внимания и почитания.
Действие происходит в 2028 году. К тому времени население вернулось к глубокодеревенскому говору, быту, но при этом имеют новые умные гаджиты. Истории все абсолютно разные. Многие привлекли внимание, а некоторые загнали в тупик. Я ждала финала, завершающей точки. Хотелось понять замысел всех историй, этого не произошло. Книга входит в цикл, и возможно, продолжение этих историй есть в следующих книгах, но если я вдруг через некоторое время решусь продолжить цикл, то мне придется возвращаться к этой книге или сильно напрягать мозг.

Я с детства не любил овал
Я с детства просто убивал

Это главное, что мне понравилось в «Теллурии» Владимира Сорокина, остальное оставило после себя ощущение ярковыраженного чозанахера. Иногда постмодернизм – это всего лишь постмодернизм, и зря я ищу в каждой книге что-то для себя интересное. Расслабься, хомяк.

Собственно, это история не сильно отдалённого будущего, у которого и прошлое альтернативное, и законы природы малость не такие. И страны раздроблены до абсурдного предела, и люди ловят кайф, забивая себе в череп гвозди.
Подозреваю, что любители читают это ради неповторимого сочетания посконного домостроя, крестьян и лаптей с нанокомпьютерами, зоомутантами и разумными гмо-фаллоимитаторами. Если вы сейчас ахренели с этого списка, то да – оно всё здесь есть и в ассортименте. А ещё много царей, Сталина и прочей политиканщины определённого толка, свойственной современным мужикам предпенсионного возраста.

По сути причудливая картина мира – это единственное, ради чего стоит читать. Ради чего всё и писалось. Потому что больше здесь ничего нет. Ну ладно-ладно, ещё стилизация под всё подряд. Но нет сюжета. Книга представляет собой набор разрозненных эпизодов о каких-то людях или существах. А ещё пропагандистских речей, газетных статей и прочей пурги. Кому-то такое норм, а я так не могу. Мне нужен нормальный сюжет. И желательно ещё герои. А целый талмуд широко распахнутого сеттинга – удовольствие не для меня. Хотя истории некоторых персонажей можно было превратить в неплохой роман, но автор, естественно, ничего такого не планировал.

"Нормальная история" - сборник эссе, написанных Владимиром Сорокиным в 2010-е годы. Здесь есть воспоминания о детстве и юности, впечатления о странах (например, о мусоре в Японии, который не так-то просто выбросить), размышления о России, её литературоцентричности и наполненности гротеском. А еще воспоминания о писателях и художниках, связанных с русским андеграундом.
Название сборнику дала статья, которая рассказывает об истории создания одного из самых известных романов Сорокина - "Норме".
"Норму" я очень люблю, она прекрасна, восхитительна и гениальна. А Сорокин - один из лучших современных российских писателей.

С точки зрения классического повествования, конечно, трудно оценивать, поэтому вот вы все зря вообще сюда полезли свои двойки ставить.

Книга действительно хорошая – она не перед сном читать – она должна быть всегда с собой в кармане. Это и анекдоты, и итог русской тридцатилетней цивилизации. Мы например, на работе отлично погадали: загадывали страницу и строку по очереди, читали, выпивали, хохотали.

Думаю для этого Сорокин её и написал. Эта книга о нас, про нас и для нас. Просто нужно читать её под правильным углом.

Ибо

«Смерть – не пшёная каша.»

Потому что ничто не пшёная каша, кроме пшёной каши.

Сорокину браво.