До белых туманов

До белых туманов снега и ручьи,
До белых туманов черёмух кипенье,
До белых туманов с тобой мы ничьи.
До белых туманов набраться б терпенья.

Они поплывут, упиваясь зарёй,
Они поплывут даже против теченья,
Они поплывут, утопая порой.
Куда поплывут? Не имеет значенья!

До белых туманов каких-то сто дней,
До белых туманов прожить бы без боли.
До белых туманов, рыбачьих огней,
До белых туманов, сгорающих в поле.

Приблудный дождь

Василию Мазуренко

Приблудный дождь окончится нескоро,
Но он пройдёт, и глянут свысока
Украсившие мой неспящий город
Плывущие без дела облака.

Ах, сколько птиц, поющих за дождями,
Готовы снова в длительный полёт!
Они не знают, что там будет с нами,
Но верят: им как людям повезёт.

Летят касатки вдаль через Карпаты,
И путь находят в нужный край они.
И жизнь проходит, никакой оплаты
Не требуя за прожитые дни.

Балкон

Мне приятно на балконе —
Сел себе и как в вагоне.

Смотришь, что там пред тобой,
Кто там ходит хвост трубой.
Незаметненько расчёской
Управляется с причёской,
Взбитой свежим ветерком,
И дымит себе «Дымком».

Вот и выбежала та,
По которой маета.
Вмиг она с букетиком.
Такая арифметика.

Или вот ещё, к примеру,
Дама с милым экстерьером.
Так в собаку влюблена,
Чуть не тявкает она.
Сюсюкает, ласкается,
Сама за ней таскается.

А вот и грузчик прикатил
На синей иномарке.
Он где-то в Африке гостил
На западные марки.
Его загар коричневат.
Живёт… А что он, виноват?

А вот товарищ генерал
В уазике положенном
К подъезду чинно прошагал
Со сливочным мороженым.
Сейчас порадует жену,
За телевизор – и ко сну.

Мне приятно на балконе —
Все глядят, никто не сгонит.

Бар-ресторан «Соловецкое подворье» в Архангельске

Если в сердце укроется горе,
Не пойду за советом к врачу,
Посижу в «Соловецком подворье»,
Погляжу на людей, помолчу.

Будет чайка летать над Двиною,
Будет видно её из окна.
И неважно, что будет со мною,
Лишь бы только летала она.

Чтоб не падали тёплые крылья,
Чтобы было ей радостно петь.
Да и мне надо сделать усилье,
Чтоб как эта вот чайка взлететь.

Без тебя

Опять постель моя пуста
И холодны мои уста.
Без уст твоих желанных,
Ужимочек жеманнных.

Но это положение
Имеет продолжение.
Я буду весел и остёр,
Горячим буду как костёр.

И буду слушать: «Дорогой!» —
С тобой, конечно, но с другой.

С капризной, с недотрогою…
Но жизнь пока не трогаю.

Живу и жду тебя домой,
Где будешь ты сама собой.

Ведь в опостылевшем дому
Мне одиноко одному.

Застолье

Уже стакан гранёный выпит,
Уже язык как помело,
Но собутыльник мой: «В Египет!
От мест, где снега намело!»

А что я, против? Ну в Египет,
Не каждый год сидеть в снегу.
Ещё стакан гранёный выпит —
И я в Египет не могу.

С моею пенсией в кармане
Не шибко можно отдохнуть,
Не каждый из друзей потянет,
Чтоб на Египет хоть взглянуть.

А собутыльник льёт по новой
В стакан, где кажется, нет дна.
– Да на хрен нам Египет, Вова!
У нас такая вот страна!

А что я, против? Да, такая!
И мы такие, всем назло!
И вилку в кильку я втыкаю…
А снега правда намело…

«До берёзовых песен ещё далеко…»

До берёзовых песен ещё далеко,
Соловьиная грусть будет после берёзовых песен,
А пока журавли пролетают над нами тайком
И спешат по своим облюбованным весям.

Загуляла весна, как в разлуке чужая жена,
Ей и это пред господом Богом простится.
Залетай в мою грустную душу, весна,
Если ты в самом деле весёлая птица.

Размесили берёзы последние стёжки к воде,
Всё не могут никак утолить свою жажду, напиться.
Чёрный грач прокричал. Неужели и правда к беде,
Если он на сухую берёзу садится?

Поскорей бы тепла облюбованным дичью местам
Да побольше б воды зарастающим ряскою рекам,
И ещё, что бы всё-таки ни было там,
А встречал человек на земле человека.

Дождь 7 ноября

Дождь 7 ноября.
Лужи.
Между нами говоря,
Я давно тебе не нужен.

Ветер воет у окна
Мокрый.
Я тебя понять, жена,
При любом раскладе мог бы.

Ты не веришь? Ну и зря.
Тужишь?
Дождь 7 ноября.
Отвратительные лужи.

Ветка просится в окно.
Было!
Как же всё-таки давно
Ты одна меня любила.

Дождь

Этот дождь обессилит в субботу,
За день выплакав тысячи слёз.
Дождь – обычная, в общем, работа,
Но в компании ветра и гроз.

Успокоится дождь, обессилив,
И закусит свои удила.
И отмытая ливнем Россия
Снова будет на сутки светла.

Как продлить этот миг очищенья,
Что б такое придумать, Москва,
Чтоб добиться у близких прощенья
За поступки и просто слова?

О прошедшем и светлом не тужат,
Нагулявшись, насытившись всласть.
В небе тучи усталые кружат
И не знают, куда им упасть.

Дом учёных в Санкт-Петербурге

Василию Новикову

Дом учёных… Нева неспокойна,
И спешит восвояси баржа,
Но приветливо машет рукой нам
Мальчик с третьего этажа.

Облака опускаются в воду,
Ветер тоже ложится сюда,
А кричал: «Только дайте свободу,
Я вас жить научу, господа!»

Не получится, братец, с наскока,
Как ты резво вокруг ни кружись,
Справедлива, но только жестока,
А ещё поучительна жизнь.

Я в гостях в этом Доме учёных,
Созерцаю Неву из окна.
И не кажется мне обречённой
И не знающей счастья страна.

Недовольные, вы не сопите,
Что Россия идёт не туда.
Дом учёных… Приветливый Питер.
И его золотая вода.

Живу и надеюсь

Надеюсь на письма, которых не вручат,
На слёзы, которые я не увижу,
На слово, которым тебя не обижу,
Надеюсь на глупость, надеюсь на случай.

А раньше считал это блажью и вздором,
Приписывал светлые чувства капризам,
Не верил, что ласточки, сев над карнизом,
Быть заняты могут большим разговором.

Жалею, что мы не смогли примириться
И, чувства доверив попутному ветру,
С тобой разлетелись по белому свету,
Чтоб вить свои гнёзда как вольные птицы.

Надеюсь на встречу, которой не видеть,
На ласковый взгляд, что отменит разлуки,
На самые смелые чуткие руки,
На то, что прощенье когда-нибудь выйдет.

Надеюсь, что вряд ли надеждой согреюсь,
Но всё же надеюсь. Живу и надеюсь.

За кудыкины горы

– Ухожу, оставляю твой город
И холодные лица его…
– А куда?
– За кудыкины горы!
– А зачем?
– Чтоб не зреть никого!

– Хорошо! А вернёшься-то скоро?
– Я не знаю… Видать, никогда…