Глава 3. Древний Мерв

«Есть на границе три дыры: Чукотка, Уч-Арал и Мары». Так говорили лётчики-пограничники. А в туркменских песках у армейцев была своя присказка: «Есть на свете три дыры: Термез, Кушка и Мары». В разных военных ведомствах туркменские Мары всеми служивыми людьми признавались большой дырой. Служить туда посылали не иначе как молодёжь, за повышением и опытом.

Или ссылали за грехи и провинности.

В бухте Провидения на Чукотке Сергей Лоскутов уже не однажды бывал. Дыра, конечно, тоже большая. Из-за удалённости от цивилизации и дикости огромного Заполярья. Но офицеры и прапорщики там жили в посёлке городского типа, в своём гарнизоне. В неплохих квартирах в кирпичных или блочных домах. С паровым отоплением, с ваннами и тёплыми туалетами. А что служба и полёты сложные, то грех на это жаловаться. Радоваться надо, что служебного и жизненного опыта набираешься в столь суровых условиях.

Но Уч-Арал и Мары – действительно «большие дыры» для лётчиков-пограничников. И Лоскутов вскоре в этом сам убедился.

1980 год. Туркменская ССР, г. Кушка. Один из памятников на границе СССР, посвящённый 300-летию династии Романовых. Это хорошо и далеко видимый визуальный ориентир. Рядом на полевом аэродроме базировалась авиагруппа вертолётов погранвойск, участвовавшая в боевых действиях в Афганистане

* * *

25 сентября 1979 года.

Вторая командировка Лоскутова из Москвы была внезапной – через неделю после прилёта из Прибалтики. В город Мары Туркменской ССР. Группа в составе старшего инспектора-лётчика подполковника Антипова, инспектора-штурмана майора Лос кутова и старшего офицера по воздушно-огневой подготовке и эксплуатации авиавооружения, а проще, старшего инженера по вооружению майора Богомолова. Вылетела из подмосковного Домодедова в Ашхабад рейсовым самолётом «Аэрофлота». По просьбе командира 4-й отдельной авиаэскадрильи майора Захарова и приказу начальника авиаотдела генерала Рохлова им предстояло заниматься проверкой лётного состава Марыйской авиачасти и обучением технике пилотирования и боевому применению вооружения с вертолётов Ми-8т.

С Николаем Богомоловым Сергей был уже хорошо знаком. Одногодки, и даже в один год, в 1975-й, окончили академии. Лоскутов – Военно-воздушную имени Ю. А. Гагарина, Богомолов – Военно-инженерную авиационную имени профессора Н. Е. Жуковского. Лоскутов – очно, Богомолов – заочно. Сидели в одном кабинете. Тайн друг от друга не имели. Наоборот, Николай на правах старожила в Главке на первых порах опекал и подсказывал Сергею в разных житейских и служебных вопросах. Прямой, честный, открытый человек. С неиссякаемой энергией и хорошим чувством юмора. И способностью защитить себя от сослуживцев и даже начальников. Зубастый. И причины тому были. Все начальники постоянно что-то ему приказывали и чего-то требовали. А он, находясь в Главке, не имел подчинённых ни в округах, ни в частях. Службу авиационного вооружения в авиации погранвойск создавал с нуля. С чистого листа.

С подполковником Антиповым Сергей познакомился совсем недавно, в Главке. При первых же совместных командировках Сергей сразу разобрался, что Игорь Петрович – спокойный, уравновешенный, корректный, компанейский. Основательный. Молчалив, не трибун и не оратор. Любит больше слушать, чем говорить. Но, как все говорят, «лётчик от бога». Сам-то он точно был уверен, что этот «божественный подарочек», успех и талант достаются любому человеку только огромным трудом и потом. И всегда настойчивостью и усилиями воли. Постоянным совершенствованием самого себя в выбранной профессии – в полётах, в изучении инструкций и авиационных наук, в тактике охраны границы, в бою и операции. И в любви к своему делу. Вот такая вот жизненная философия была у аксакала Игоря Антипова.

Группа прилетела в Ашхабад на обыкновенном рейсовом самолёте. В аэропорту их встретил начальник авиаотделения Среднеазиатского погранокруга полковник Аркадий Колокольников. Сергей много хорошего о нём слышал ещё в Воркуте, так как за год до прибытия туда Лоскутова подполковник Колокольников был начальником штаба арктической авиаэскадрильи. А увидел его Сергей впервые здесь, в Туркмении.

Высокий, с седыми висками – и совершенно лысый. Лицо строгое, интеллигентное, мужественное и одухотворённое. Как на картинах у мыслителей и философов древности. Офицерский загар на лице, шее и на руках до локтей. В форменной офицерской рубашке, с расстёгнутой верхней пуговицей и без галстука. Оказывается, так все военные в Туркмении ходят. Узаконенный вариант ношения формы одежды при температуре выше тридцати.

Он привёз группу на уазике в штаб Среднеазиатского погран округа. Показал два служебных кабинета авиаотделения. Познакомил с двумя подчинёнными – инспектором-лётчиком подполковником Александром Кузнечихиным и инженером-инспектором майором Сергеем Шевчуком. Рассказал о новых задачах авиации на участке округа в связи с афганскими событиями, о недостатках и неукомплектованности единственной авиачасти округа в Мары. Что два экипажа вертолётов Ми-8 этой части – капитанов Модина и Трофимова – готовятся в спецкомандировку в Кабул. И что на смену экипажу самолёта Ан-26 майора Мирошниченко готовится в командировку на два месяца очередной экипаж капитана Квасова.

В тот же день, после обеда, на попутном вертолёте Колокольников проводил группу в Мары. Сам с ними не полетел, а послал своего инженера – майора Сергея Шевчука. С наказом: чтобы тот освоил весь процесс подготовки и боевого применения вооружения вертолёта Ми-8.

Несмотря на конец сентября, жара в Туркмении не сбавляла обороты. При выходе из вертолёта на аэродроме Мары-3 сразу ощущалось дыхание раскалённой пустыни. Температура была за сорок в тени. Ни ветерочка, только марево. Колыхание горячего воздуха над песками и над взлётной полосой. Жарко и душно, как в парилке. Дышать нечем. Непривычно. Солнце в зените, оно уже выжгло всю траву, пекло и жарило всё живое, как карасей на сковородке.

Вид Марыйской авиачасти производил стойкое впечатление нищеты, запущенности и неизбежной обречённости. Всё старое, прогнившее и ветхое. Постройки начала тридцатых годов. Полуразвалившийся штаб, казармы, столовые и клуб. Аэродром и жилые дома офицеров и прапорщиков. Даже дороги и тротуары запущенные, разбитые и давно не ремонтированные. Сергей сразу подумал: «Почему так жалко и позорно выглядит авиачасть, принёсшая столько славы и пользы в охране и защите границ нашего отечества?»

На аэродроме их встретил командир части майор Борис Захаров. Вместе с ним – недавно назначенные начальник штаба капитан Владимир Рыкованов и инженер эскадрильи капитан Владимир Руднев. Все друг друга давно хорошо знали. Антипов с Богомоловым служили вместе с Захаровым во Владивостоке, Лоскутов тоже знал Захарова с Дальнего Востока, а Рыкованова с Воркуты. Поздоровались. Крепко пожали руки. Антипов и Захаров даже обнялись. Оказывается, они семь лет вместе служили, два года летали в одном экипаже и долгое время жили в одном доме и в одном подъезде в Садгороде под Владивостоком. Лоскутов с Рыковановым тоже искренне обрадовались встрече, но обниматься не стали. Постеснялись. Тоже четыре года вместе служили в Воркуте. Летали вместе. И тоже в одном доме жили.

Майор Захаров оказался энергичным и волевым в делах, честным, прямым в мыслях и поступках. Предельно искренним и откровенным в общении. При первых же встречах с инспекторской группой как старым знакомым, правда с глазу на глаз, с лучезарной улыбкой и неиссякаемым армейским юмором рассказал, как его утверждали командиром Марыйской авиачасти на военном совете погранвойск в Москве:

–При назначении на должность все высокие должностные лица на военном совете Главка вполне серьёзно меня убеждали, что мне крупно повезло.– И он, подделываясь под старческий, но важный начальственный голос, смешно копировал какого-то московского пожилого генерала. Который, видно, служил лет десять назад в Средней Азии: – «Вам здорово повезло, товарищ майор Захаров. Вы попали служить на самые спокойные – на афганский и иранский – участки государственной границы СССР. Там не служба, а мёд. Настоящий отдых. Нарушители – максимум контрабандисты. Ну, изредка бывают ещё рыбаки-браконьеры на Каспии и пастухи овец и лошадей на суше. И никаких тебе долгих командировок. Никакой стрельбы, никаких вылетов по тревоге. Спокойные транспортные и разведывательные полёты вдоль КСП^[23] и по погранотрядам, комендатурам и заставам. А рыбалка там какая! Чудо. А охота – красота! А командировки на Каспий за чёрной икрой! А фисташки, персики, гранаты, дыни, арбузы, виноград – закачаешься. И пальчики оближешь. Мечта пенсионера, да и только».

И ещё почему-то запомнились Лоскутову из этого юморного рассказа Захарова слова того же московского генерала про шашлыки из угря. Рыба такая, оказывается, есть в Средней Азии. Под местным названием «змееголов».

А Борис Ильич с улыбкой продолжал:

– Да я уже около года служу здесь и в глаза не видел этого змееголова. Что это за Змей-Горыныч такой засекреченный? Точно так же, как не видел ни чёрной икры, ни охоты, ни рыбалки. Ни фисташек, ни персиков. За всё время службы здесь. Может, московских генералов и угощают местными деликатесами, но только лётчики их не видят… Как приехал сюда, так и ахнул от удивления. Даже перекрестился. Боже праведный! Во всех авиационных частях Дальнего Востока бывал, от Читы до Чукотки. Никогда бы не подумал, что такую нищету увижу здесь, в Мары. И это одна из первых авиачастей погранвойск, прославившая себя ещё в середине тридцатых годов в борьбе с басмачеством в Средней Азии… И как же её запустили предыдущие командиры части и начальники войск округа!

Запомнились Захарову указания и напутствия на военном совете от генерала армии Матросова – про возрождение Марыйской части:

– Чтобы за время вашего командования Марыйская отдельная эскадрилья, богатая своими боевыми традициями, несмотря на то, что она последней из наших авиачастей перевооружилась на турбовинтовую авиатехнику, стала боеспособной и передовой. Могла решать сложные боевые задачи. И возродила свой былой авторитет!

Захаров продолжал: единственная здравая мысль на военном совете была у генерала Рохлова, который слышал указания седого генерала про самую спокойную границу. Он сказал:

– Вот потому граница с Афганистаном была всегда тихой и спокойной, а служба была мёдом. Марыйская эскадрилья последней в нашей авиации прошла переучивание лётного состава на новые вертолёты Ми-8. И совсем недавно получила семь единиц. К концу года вы должны получить ещё пять. Поэтому ваша часть пока не укомплектована лётным составом и не все лётчики и инженеры переучены. Вам надо будет упорно работать в этом направлении.

Напутствия генерала Рохлова касались кадровой перестановки, лётной подготовки и хозяйственной деятельности:

– Приедете, осмотритесь – жду ваших конкретных предложений. Помощь будет оказана.

– И что же я увидел после приезда? – говорил Захаров. – Разруху и разгром. Разброд и шатание. Климат и условия жизни семей лётчиков в полуразрушенных домах постройки тридцатых годов – ужасные. Жара летом неимоверная, кондиционеров нет, холодильники старые, изношенные. Клопы и тараканы, змеи и скорпионы. Все лётчики отсюда хотели перевестись. Куда угодно, только уехать. Все сидели на чемоданах. Даже из заместителей командира фактически никто не работал. Ни о каких учебных полётах на момент моего прибытия и речи не было.

Захаров, понизив голос, продолжал: