Набоков против Достоевского
Основная проблема Набокова в том, что Достоевского он не понимает, даже более того – стремится к обратному. Лектор, тем более – лектор, наделенный способностью к анализу, обязан стараться быть беспристрастным. Это еще одно доказательство того, что логика также субъективна, как и эмоции. Отношение Набокова к Достоевскому в основном базируется на зависти. Федор Михайлович для него воплощение русского духа (чем, кстати, никогда не являлся) и обида эмигранта на историческую Родину. Педофил что-то там пишет о неустойчивой психике Достоевского, личность Федора Михайловича для него темна, далека и непонятна. Чтобы преодолеть эту свою неуверенность, Набоков пытается анализировать произведения Достоевского, приводит очень убедительные доводы, но делает абсолютно неправильные выводы. «Читатель будет смущен приведенными доводами». Отнюдь не доводами.
Формулировка «таинственный недуг эпилепсии» говорит сама для себя. Не придумав ничего другого, Набоков хватается за медицинский энциклопедический словарь, где, если верить герою «Трое в лодке не считая собаки» много занимательного и интересного. В остальном все его разглагольствования о Достоевском – это одна большая сплетня. Некоторые человеческие качества Федора Михайловича, с таким трудом нарытые Набоковым в биографии, - мнительность, непрактичность - и так бьют в глаза любому. Достаточно прочитать пару его произведений и вовсе не обязательно при этом погружаться в дебри биографии автора. Идеализм Достоевского Набоковым не понят и не принят, так как это не укладывается в его личные математические законы материализма. Кроме всего прочего Набоков вводит собственную классификацию, разделяя авторов на «чувствительных» и «сентиментальных». Последних он считает поверхностными, лживыми субъектами, зато чувствительные – это глубокие выдающиеся авторы. Иными словами одним он верит, а другим нет. Только Шекспир почему-то имеет право принимать Тень Отца Гамлета за реальный персонаж только на том основании, что он в эту тень верит. А Достоевский не имеет права верить в Соню Мармеладову, только потому, что такого персонажа в реале не могло быть. В ряды «сентименталистов» за компанию попал Руссо, «Исповедь» которого, по стечению обстоятельств, я читаю в настоящий момент. Могу сказать, что более откровенного произведения я не видел в жизни. «Сентименталисты искусственно раздувают обычные чувства, вызывающие у читателя естественное сострадание» - в отличии от «чувствительных» они имеют то внутреннее благородство, ту чистоту, которые невозможно получить только принадлежностью к благородному сословию. Природная злоба, уродливость, мнимая духовность, метание между искусственносозданными эмоциональными рядами – вот характеристика «чувствительных».
Дальше...
О благородном сословии упоминается всюду. Факт происхождения для Набокова основоопределяющий. Он не забыл упомянуть, что Достоевский «родился в довольно бедной семье», «находился в крепости, где начальником был генерал Набоков, мой предок ((Переписка между генералом Набоковым и Николаем I об этом заключенном довольно забавна.)». О самой переписке нет ни слова, хотя было бы логичным ткнуть носом в подобные «забавные» моменты, поэтому мы вынуждены верить Набокову на слово. Толстенький Набоков везде тычет своим происхождением и, понимая, что переборщил, ни к селу, ни к городу ударяется в биографию Горького, с единственной целью оправдаться в собственных глазах и похвалить этого трудягу и лишенца, поднявшегося из низов.
«Преступление и наказание»
Надуманность персонажей. Абсолютно согласен, что это так. Но ошибки Достоевского непреднамеренные, это его образ, созданный им, и даже фантастический он имеет право на существование.
Раскольников (читай «Достоевский») – фашист. Разделение людей на обычных и исключительных. Пусть так. Тоже самое – это разделение людей на тех, кому дозволено совращать малолетних, а кому нет. Более того – это тайный фашизм.
«Достоевский скорее бы преуспел, сделав Раскольникова крепким, уравновешенным, серьезным юношей, сбитым с толку слишком буквально понятыми материалистическими идеями.» Откровенный бред. У Федора Михайловича нет ни одного главного героя с подобными характеристиками. Ни один нормальный автор не сделает главным героем того, от кого он сам далек и кого не понимает. Это все равно, что я сейчас превращусь в тошнотика и буду ахать «О, как тонок Набоков!». Мне никто не поверит.
«Идиот»
Любимая тема духовных зайцев – «ваша вера поверхностна, а наша ушла вглубь». Мое кунфу сильнее твоего. Проверить возможно только в случае с кунфу. А бодаться верами бесполезно даже после вскрытия.
«Бесы»
Варвара Петровна и Степан Трофимович – вполне реальная пара. Почему Набоков посчитал ее надуманной – не знаю. Вялый мужчина, ищущий мамочку в женщине и женщина-администратор, которая только с возрастом поняла, что такие мужчины – ее удел. В более раннем возрасте – да, она бы на такого мужчину и не взглянула. По существу Набоков о «Бесах» больше ничего не написал. Почему?
«Братья Карамазовы»
Назвав это произведение «детективом», Набоков не придумал ничего более умного – пересказал сюжет.
Набоков постоянно сравнивает Достоевского с другими авторами. Это предполагает сравнение самого Набокова с Достоевским и имеет такой вид, как будто сравнивая тетю Машу с тетей Феклой, он производит неоспоримый довод в пользу духовности тети Маши на основании того, что у нее грудь на 2 размера больше. «Тургенев пишет о природе, а Достоевский нет». Тургенев лучше. Я пишу о дерьме, а Набоков нет. Я лучше.
Откровенные, ни на чем не основанные оскорбления – это уже абзац. Набоков называет Достоевского «неотесанным, плохо воспитанным, не раз умудрявшимся поставить себя в глупое положение». О несостоявшейся казни и 4-х годах ссылки Достоевского Набоков пишет так, как будто это роман. Жаль, что жизнь не поставила Набокова в подобные же условия. Вероятно, в этом случае мы бы о нем вообще ничего не знали.
«Преступление и наказание», «Игрок», «Бесы», «Братья Карамазовы» создавались в условиях вечной спешки». Что ж, можно только позавидовать этому обстоятельству. Можно себе представить – каких высот достиг бы Достоевский, будь у него, как у Набокова, всегда под задницей диван, кухарка и горничная. Сытый эмигрант не в состоянии оценить – что такое голод, смерть и страдания. Поскольку, если и наблюдал что-то подобное, то только подобно экскурсанту. Толстенький член правительства, абсолютно оторванный от народа, разглагольствующий о людских судьбах с телевизионного экрана, выглядит примерно также. Помаши, Родина, ручкой Набокову и поблагодари его за то, что он называл себя русским. А как не называть – о чем бы он тогда писал?
Набоков утверждает, что Достоевский писал о неадекватных людях, а мы должны ориентироваться на нормального человека. Выбирая между эпилепсией и педофилией, отдаю предпочтение первому. А если предположить, что эту лекцию читает один сумасшедший о другом сумасшедшем, то абсолютно неважно – что он может сказать по этому поводу.
«Герои Достоевского не меняются на протяжении всех произведений». Люди вообще концептуально не меняются, меняется только объем накопленной информации разного рода. Сознание может меняться только у ненормальных и в момент его формирования. Здесь Набоков залез в дебри психологических подробностей, и противоречит самому себе. Если герои Достоевского, как он утверждает, сумасшедшие, то они как раз должны меняться. И меняться непредсказуемо.
Набоков провел собственный литературный чемпионат, поставив на 1 место Толстого, на 2-е – Гоголя, на 3-е – Чехова, на 4-е – Тургенева. Призы, разумеется, зажал. Достоевский и Салтыков-Щедрин ввиду ущербности в чемпионате не участвовали. Жаль, что нет детализации по очкам. Расставляя приоритеты сам, сделал бы все с точностью наоборот. Поставив впереди Достоевского с Салтыковым-Щедриным, далее Чехова, Гоголя, Толстого и Тургенева. Причем никого бы не списывал в тираж, ибо допускаю, что даже вычурность Джейн Остин, которая находит поклонников веками, может оказаться ценной для кого-то.
Посредственность писателя Достоевского через призму оценки, как явления в мировой литературе и личного таланта, определена Набоковым не в сравнении с его обычными эмигрантскими романами. Скандальный характер его славы любителя лолит не помог выделить ни одного произведения Достоевского, вообще ничего для себя. Побоявшись обвинения в предвзятости, Набоков воспользовался известным коммерческим приемом и сослался на малоизвестное раннее произведение «Двойник», где Достоевский якобы «мог бы» и «были же задатки». Эта домашняя заготовка абсолютно безопасна, ибо найти среди европейцев маньяка, читавшего это произведение невозможно. Думаю, что немногие и у нас его читали.
В общем и целом «Набоков о Достоевском» - это злобный троллинг. Хорошо демонстрирующий тот факт, что произведение недостаточно прочитать и проанализировать, а необходимо еще и понять. А для этого нужно еще понять и автора.