«И друг степей калмык…»

Во времена СССР, когда Пушкина подняли на пьедестал, тоже не все было гладко. Бенедикт Сарнов в своей книге «Сталин и писатели» описывает такой случай. В 1949 году отмечали 150 лет со дня рождения Пушкина. В Большом театре в Москве состоялось торжественное заседание, на котором читали его стихи. Выступления ораторов транслировалось через репродукторы, стоявшие тогда по всей стране на площадях. Шла трансляция и в одном маленьком казахском городке. Площадь была пуста, но вдруг ее заполнили странные всадники, прискакавшие неведомо откуда. Они были плохо одеты, измождены, но с большим вниманием стали слушать выступление Симонова, читавшего официальный доклад. Но, не дослушав до конца, они вдруг пришпорили коней и умчались… Зачем же они приезжали и, почему уехали явно разочарованные?

Оказалось, объясняет Сарнов, что это были калмыки, депортированные в Казахстан по приказу Сталина. Они примчались из своих поселений, чтобы услышать, произнесет ли московский докладчик, когда он будет цитировать текст пушкинского памятника, слова: «И друг степей калмык».

Симонов процитировал стихотворение. И даже соответствующую строфу прочел, но… не до конца:

 
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус…
 

И – все! На «тунгусе» цитата обрывалась. Называть тогда имена репрессированных народов запрещалось. А потому калмыки сразу поняли, что в их судьбе перемен не предвидится и уехали. Отрезанную пушкинскую строчку вернули лишь после смерти Сталина и XX съезда, когда калмыки смогли вернуться в родные места.

«Черт догадал….»

Любопытно, что одно из самых цитированных восклицаний Пушкина приводят в искаженном виде. Помнится, какое огромное впечатление произвела на всех премьера в БДТ в Ленинграде «Горя от ума» в постановке Георгия Товстоногова, когда над сценой вывесили плакат со словами: «Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом!» В СССР такое произвело эффект разорвавшейся бомбы. Вот, мол, в нашей стране ум никому не нужен, оттого и «горе от ума». По тем временам это была неслыханная смелость.

Однако на самом деле у Пушкина не так. В его самом последнем письме к Наталье Николаевне Гончаровой эта фраза выглядит иначе. «Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом». Вместо «души» вдруг появился «ум». Разница, что и говорить кардинальная. «Подправили» Пушкина постановщики, чтобы его слова ассоциировались с названием пьесы Грибоедова «Горе от ума»? Сейчас, конечно, трудно сказать, кто сделал это первый. То ли сам Товстоногов, то ли кто-то еще до него. Но в любом случае корректировка непозволительная, а у самого Товстоногова, увы, уже не спросишь…

Цензура, брат, цензура…

Сам Пушкин прожил под топором цензуры всю свою жизнь. В его времена любое произведение, прежде чем выйти в печать, проходило через цензора. В конце концов его цензором стал сам Николай I.

В лицее Пушкин вовсе не был лучшим учеником. Когда в 1817 году состоялся первый выпуск лицеистов, гениальный поэт оказался по успеваемости лишь 26-м (из 29-ти учеников). «Превосходные успехи» он показал лишь в российской и французской словесности, а также в фехтовании.

Всем известна язвительная эпиграмма Пушкина на издателя Фаддея Булгарина, в которой поэт назвал его в ней Видок Фиглярин, имея в виду Видока – главу тайной полиции в Париже, намекнув тем самым на связи Булгарина с Третьим отделением.

 
Не то беда Авдей Флюгарин,
Что родом ты не русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
 

Однако газета «Северная пчела», которую издавал Булгарин, была самой популярной газетой в России. Ее тираж составлял 9 тысяч – огромную по тем временам цифру. Пушкинская же «Литературная газета» имела всего 100 подписчиков. А роман Булгарина «Иван Выжигин», ныне прочно забытый, очень понравился императору, который подарил автору бриллиантовый перстень.

В советские времена Пушкина изображали как непримиримого борца с царизмом. Однако перед смертью он говорил об императоре иначе.

«Что сказать от тебя царю?» – спросил Жуковский у смертного одра поэта.

«Скажи, жаль, что умираю, весь бы был его», – тихо отвечал Пушкин.

В высшем свете его ненавидели

В высшем свете Петербурга многие его вообще ненавидели, что и послужило, как считают, поводом для коварной интриги и привело к убийству поэта. Ряд исследователей утверждает, будто поэт стал жертвой «голубого заговора». В Париже, да и в других европейских столицах, содомский грех тогда был в моде в высших кругах. В Петербурге «бугром» слыл министр просвещения граф Уваров, который на пару со своей «любовницей» уже упомянутым князем Дондуковым-Корсаковым и стал, как полагают, главным гонителем пушкинского таланта.

«В публике очень бранят моего Пугачева, а что еще хуже – не покупают, – раздраженно писал Пушкин в дневнике в 1835 году: «Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении. Его клеврет Дондуков (дурак и бардаш) преследует меня своим цензурным комитетом. Он не соглашается, чтобы я печатал свои сочинения с одного согласия государя. Царь любит, да псарь не любит». Зная вспыльчивый характер поэта, его враги стали били по самому больному – жене-красавице. И тут в Петербурге, откуда ни возьмись, и появился белокурый француз Дантес. Его приемный отец голландский посланник барон Геккерн устроил его в гвардию, ввел в лучшие дома. Геккерн никогда не был женат. Князь А. Трубецкой потом писал: «Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном или Геккерн жил с ним… Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в отношениях с Геккерном он играл только пассивную роль. Он был очень красив». Вскоре залетный французишка стал публично волочиться за Натальей Николаевной Пушкиной. Не давал ей проходу, а барон-«отец» всячески поощрял эти ухаживания. Вскоре оскорбительный для поэта пасквиль – диплом ордена рогоносцев был разослан ему самому, его друзьям и знакомым. Пушкин тут же вызвал Дантеса на дуэль.

Сам Пушкин считал автором пасквиля Геккерна. Но окончательно так и не удалось установить, кто же именно сфабриковал гнусный «диплом». Подозрение пало также на дружков «голубого барона», князей И. Гагарина и П. Долгорукова, живших в одной квартире. Ряд советских исследователей-криминалистов утверждал, что именно они приложили руку к гнусной фальшивке. Это подтвердила и почерковедческая экспертиза. Есть подозрение, что это Долгоруков с сожителем изготовил и разослал по го адресам пасквиль по указанию своего «голубого» министра Уварова. Пушкин пришел в ярость и был убит на дуэли. На это и рассчитывали организаторы гнусной инсценировки.

Вдохновителями подлой кампании против Пушкина были также граф и графиня Нессельроде. Граф Карл Нессельроде, друг Геккерна, был немцем, ненавистником русских, но и ловким интриганом, который сумел стать в России министром иностранных дел. Он и его жена играли виднейшую роль в свете и при дворе. Графиня Нессельроде яростно ненавидела Пушкина, и не могла простить ему эпиграммы на ее отца, графа Гурьева, масона, бывшего министра финансов, зарекомендовавшего себя служебными преступлениями. «…Встарь Голицын мудрость весил, Гурьев грабил весь народ» – написал Пушкин.

Графиня Нессельроде подталкивала Геккерна и подогревала скандал, распускала гнусные слухи, что будто бы у Пушкина связь с сестрой Наталии Николаевны Александриной, у Наталии Николаевны – с царем и Дантесом.

Жертва политического заговора?

В то время в правительстве России соперничали две партии. Одна – так называемая русская, а другая – «немецкая». К первой принадлежали Орлов и Перовский, ко второй – Нессельроде. Некоторые исследователи прямо утверждают, что Пушкин стал жертвой политического заговора, организованного Геккерном при поддержке Нессельроде. В его исполнении помогала «веселая шайка» (однополчане Дантеса). Они распространяли по городу слухи, мутили воду. У дома умирающего Пушкина толпились согнанные неизвестно кем простолюдины-«чуйки», как их назвал Данзас. Даже потребовалось вызвать караул для охраны дома. Отпевание было назначено сначала в Исаакиевском соборе, к прихожанам которого и принадлежал Пушкин, но по информации, пущенной заговорщиками, на отпевание по льду через Неву должны были толпой прибыть студенты Петербургского университета, а затем, впрягшись в траурный катафалк, везти тело в Александро-Невскую лавру, устраивая по ходу процессии битье стекол в голландском посольстве и избиение всех встречаемых на пути иностранцев.

Говорили, что во время похорон «русская партия» собирается устроить чуть ли не мятеж. В центре города днем и ночью дежурили армейские патрули. Были арестованы «ораторы» из толпы у дома Пушкина. Попал под горячую руку и молодой поэт Михаил Лермонтов. Сначала его знаменитое стихотворение «На смерть поэта» кончалось строкой «И на устах его печать». И было доброжелательно принято в обществе. Но в начале февраля член «шайки Геккерна», родственник Лермонтова, чиновник Министерства иностранных дел Николай Столыпин посетил поэта и «натравил» его на «русскую партию». Так появились заключительные шестнадцать строк, в тот же день с помощью «шайки» попавшие во дворец с припиской: «Воззвание к революции». Лермонтова в результате отправили под пули горцев на Кавказ.

И вот, что еще любопытно. Если в России успело появиться только одно печатное сообщение на смерть Пушкина – знаменитое «Солнце русской поэзии закатилось», то на Западе о дуэли сообщили все центральные газеты. В газетных сообщениях Пушкин фигурировал не как великий поэт, а как «глава русской национальной партии». Вот это определение и выдает, как считают некоторые историки, тайный умысел организаторов провокационной дуэли.

«Казак Луганский»

Исторический парадокс, но создатель лучшего и самого знаменитого словаря русского языка был из семьи выходцев из Дании. Отец Даля принял российское подданство в 1799 году вместе с именем Иван Матвеевич. Он знал множество языков и одно время работал у Екатерины придворным библиотекарем, а позднее стал врачом.

Его сын Владимир, который родился в местечке Луганский Завод (ныне Луганск), сначала не пошел по стопам отца. Получив прекрасное домашнее образование, он в 13 лет поступил в Петербургский морской кадетский корпус, о чем и сегодня напоминает мемориальная доска на его фасаде. Служил мичманом сначала на Черноморском, а потом на Балтийском флоте. Но позднее все же решил стать врачом и поступил на медицинский факультет Дерптского университета. Учился отлично и получил серебряную медаль.

Вскоре началась Русско-турецкая война, и Даль оказался в действующей армии в должности военного врача. Он оперировал в палаточных госпиталях и прямо на полях сражений и показал себя блестящим хирургом. «Я видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле… резал, перевязывал, вынимал пули», – вспоминал он потом. С марта 1832 года, после окончания боевых действий, он, награжденный боевыми орденами и медалями, служил ординатором Петербургского военно-сухопутного госпиталя, стал прекрасным хирургом-офтальмологом, и вскоре – медицинской знаменитостью столицы. Но тут маститым уже врачом овладела новая страсть – любовь к литературе, он начал собирать народный фольклор, пословицы, поговорки. Свои первые произведения он публиковал под псевдонимом Казак Луганский.

Плачевный опыт

Впрочем, первые опыты в литературе он делал и раньше. Один из них закончился плачевно. В сентябре 1823 года Даль оказался под арестом по подозрению в сочинении эпиграммы на главнокомандующего Черноморским флотом Грейга. Но был оправдан судом. Славу, как литератору, ему принесли «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому принаровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый».

Современные дети, засыпая под сказку о Курочке-Рябе, не знают, что ее автором был Владимир Даль. Но власти сочли это произведение неблагонадежным, писателю грозили большие неприятности, он оказался в тюрьме. Выручил Василий Жуковский, который был наставником сына наследника Николая I. Он описал наследнику случившееся в анекдотическом виде и обрисовал Даля, как вполне достойного гражданина и кавалера боевых орденов. В результате император приказал освободить Даля.

Главное детище

Главное его детище, которое мы ценим до сих пор, – его знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка». Ничего подобного в России не создано до сих пор. Когда этот словарь был собран до буквы П, Даль ушел в отставку, поселился в Москве и решил посвятить оставшуюся жизнь своему детищу.