ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Для того, чтобы проехать по запруженным автомобилями московским улицам, одной мигалки на крыше чёрного, как смола, БМВ было недостаточно, и машину генерала Захарова сопровождал «Мерседес» в бело-синей раскраске дорожно-патрульной службы. Прорывались через заторы, назойливым «кряканьем» расчищая себе путь, и водители раскалившихся под летним солнцем автомобилей нет-нет, да и посылали вслед БМВ с тонированными стёклами проклятия, но хмурый Захаров ничего этого не замечал.

Машины подъехали к металлическим воротам, которые почти сразу пришли в движение, открывая взорам пространство обширного двора. Въехали на территорию. Здесь было длинное сооружение, похожее на склад или гараж с несколькими въездами. Ворота одного из въездов распахнулись. Машина ДПС осталась снаружи, БМВ с Захаровым въехала под крышу.

В огромном пустынном зале были лишь несколько человек: Потапов с Нырковым, и пятеро спецназовцев. Все они вскочили, когда появился БМВ.

Захаров вышел из машины.

– Товарищ генерал, – начал было доклад Потапов, но Захаров жестом его остановил.

– Показывайте! – хмуро бросил генерал.

Один из спецназовцев распахнул створки дверей стоявшего здесь же фургона-рефрижератора, вытянул наружу носилки ровно настолько, чтобы можно было без проблем рассмотреть лицо лежавшего на носилках покойника.

Захаров подошёл, всмотрелся. Потом повернулся к безмолвным свидетелям этой сцены. Взгляд его был тяжёл. Захаров словно спрашивал, как такое могли допустить.

– Он уже был мёртв, когда мы появились, – доложил Потапов.

– Причина смерти?

– Очень похоже на несовместимость крови. Корнышеву делали переливание. Где-то он сильно пострадал. У него ожоги. И кисть руки отрублена. В больницу его привезли уже без сознания.

– Кто привёз?

– Те, кого мы постреляли. Их было четверо. Вооружены пистолетами. Две гранаты изъяли.

Генерал на глазах темнел лицом.

– Кто они? Откуда? – спросил отрывисто.

– Не местные, – ответил Потапов. – Из Москвы. Их документы мы вывезли. Проверим.

– Как же вы ни одного живым не взяли? – неприятно удивился Захаров.

Он обращался к командиру спецназовцев. Парень в камуфляже не смутился под генеральским взглядом.

– Приказа не было, – сообщил он.

А так какие, мол, проблемы? Взяли бы, как миленьких. И получалось, что это Потапов с Нырковым дали маху.

– Мы не ожидали встретить там сопротивление, – сказал Потапов, багровея. – Мы прилетели за Корнышевым. А по нам стрельба в упор, люди со стволами … Слишком неожиданно!

– За Корнышевым вы летели, – повторил вслед за собеседником генерал. – Вызволять. Ну, и как? Получилось?

Потапов не нашёлся, что ответить. А что тут скажешь? Вот он, Корнышев. В рефрижераторе лежит. Мёртвый. Плохо всё сложилось. Провал операции.

***

В полупустом салоне бизнес-класса летели престранные пассажиры: трое неулыбчивых крепышей и с ними некто с холщовым мешком на голове.

– Даже страшно, – призналась одна стюардесса другой. – Проходишь через салон, такими взглядами провожают …

Крепыши не препятствовали перемещениям стюардесс, но всякий раз, когда те появлялись в салоне, провожали девушек взглядами без игривости.

Одна из стюардесс, пожалев несчастного, в какой-то момент сказала крепышам:

– Может, сока ему дать? Или минералки, – показала на человека с мешком на голове.

– Не надо, – ответили ей неприветливо.

И после этого стюардессы ни во что не вмешивались.

В Шереметьево после приземления из самолета никого не выпускали, пока салон бизнес-класса не покинул странный квартет. Для этих людей прямо к трапу подогнали микроавтобус с наглухо затонированными стёклами. Среди встречающих был офицер-пограничник, но он никем из квартета не заинтересовался и документов не проверял, а наблюдал со стороны за тем, как человека с мешком на голове свели по трапу, поддерживая под руки, сноровисто затолкали в микроавтобус и увезли.

***

Фотографии мужчин были веером рассыпаны по столу. Там, на фотографиях, люди были живыми. А сейчас их уже нет. Застрелены спецназовцами.

– Все документы этих людей, которые вы привезли, – сказал Захаров, – и паспорта их, и водительские удостоверения – поддельные.

Документы погибших тоже лежали на столе. Как раз перед Потаповым и Нырковым. Нырков взял один из паспортов в руки, раскрыл его, пролистал.

– Надо же! – сказал и покачал головой. – Я бы не отличил, если честно.

– Ещё бы! – ответил на это Захаров. – Даже эксперты поначалу не смогли сказать точно. Классная работа. Практически без помарок. Сделаны как документы прикрытия. Как мы своим делаем.

– Думаете – это кто-то из наших? – удивлённо приподнял бровь Потапов.

– Да разве только наши умеют делать хорошие документы? – отмахнулся генерал. – Наши, не наши. Тут проблема в том, что те, кто за этими вот стоит, – кивнул в направлении фотографий погибших от спецназовских пуль, – высокого полета птицы. Это не уровень уголовников или кого-то подобного. Это такие же, как мы. Это сила. Вот о чём говорю.

Потапов и Нырков переглянулись. Но сказать ничего не успели, потому что дверь вдруг приоткрылась и в кабинет заглянул помощник Захарова.

– Они здесь, товарищ генерал! – доложил помощник.

– Давай их сюда!

На глазах оторопевших Потапова и Ныркова в кабинет ввалилась престранная компания: три крепыша и человек с мешком на голове. Захаров сделал жест рукой. Снимите, мол, мешок с него. Случилась секундная заминка. Будто крепыши сомневались, можно ли видеть лицо их подопечного Ныркову и Потапову.

– Можно, можно, – развеял их сомнения догадливый Захаров. – Это свои.

Мешок сорвали с головы. Человек, который, похоже, продолжительное время не видел дневного света, зажмурился на мгновение.

А у Ныркова и Потапова вытянулись лица.

– Знакомьтесь! – произнёс генерал Захаров, явно наслаждаясь произведённым эффектом. – Святослав Корнышев.

Корнышев, живой и невредимый, стоял перед ними.

– Здравствуй, Слава, – сказал ему генерал. – Я – Захаров.

– Здравия желаю, товарищ генерал!

Это было невероятно. Просто уму непостижимо.

– Откуда?! – только и смог спросить растерянный Потапов.

– Ты откуда к нам прибыл, Слава? – обратился к Корнышеву генерал.

– Из Африки.

Загар у гостя действительно был нездешний.

– Он ещё этой ночью был в Африке, – сообщил Захаров. – Только потому и уцелел, я думаю.

***

Оставшись в кабинете один на один, Захаров и Корнышев смотрели друг на друга так, как смотрят люди, которые о собеседнике прежде много слышали, а увидели вот только что. Они действительно видели друг друга впервые.

– Ну, как там Африка? – доброжелательно осведомился Захаров.

Так спрашивают про недолгое, но необременительное и приятное пребывание за границей: с туристическими целями или по работе.

– Ничего, – ответил Корнышев. – Привык.

– К быту привык? – уточнил Захаров. – Или к службе?

– К быту, товарищ генерал. Много у них там необычного. А служба – она везде служба.

Захаров оценил ответ, потому что о похождениях собеседника он знал по отчётам. Там, в Африке, Корнышеву довелось повоевать, и он даже был ранен, а год тому назад вертолёт, в котором летела группа Корнышева, был подбит повстанцами, и спасшимся в той катастрофе пришлось два дня, отстреливаясь, пробираться к ближайшему жилью. Дошли не все. Но Корнышеву повезло.

– Далеко тебя спрятали, – скупо улыбнулся Захаров.

– Да, это не Рязань, товарищ генерал.

– Причину знаешь?

– Так точно.

Генерал вопросительно приподнял бровь. Расскажи, мол. Мне интересно.

– Меня хотели убрать.

– Кто? – уточнил Захаров.

– Этого я не знаю. Сказал мне об этом полковник Богуславский. Он же предложил командировку в Африку. От греха подальше.

– А за что тебя хотели убрать – знаешь?

– Знаю. Двадцать пять миллиардов долларов. Был такой секретный президентский фонд. Слышали?

Захаров молча кивнул в ответ.

Он знал про эту историю. Двадцать пять миллиардов долларов, распыленных по всему миру по секретным счетам. Этакая государева заначка. Потом, это уже в двухтысячном, пришёл другой президент. Дела все принял. Ядерный чемоданчик принял. А про секретный фонд ему никто ни гу-гу. Люди, причастные к тем деньгам, просто попытались их присвоить. Украсть у президента.

– Я работал в команде, которая искала следы тех денег, – пояснил Корнышев. – И когда мы их нашли, у всех нас начались большие неприятности. Нас стали убивать, чтобы не подпустить к деньгам. Кажется, я один только и остался.

– Один, – подтвердил генерал. – А Богуславского ты откуда знал?

– Он сам вышел на меня. Сказал, что мне угрожает опасность. И сплавил меня в Африку. Ему я и слал донесения. Пока он не умер.

Корнышев замолчал, потому что дальше уже нечего было рассказывать. Там, в продолжении, Богуславского уже не было, а был Захаров.

– Он внезапно умер, – сказал генерал. – Мне было приказано принять все оперативные дела, которые вёл Богуславский. И среди прочих вдруг нашлось твоё. Так я узнал историю про двадцать пять миллиардов. И про тебя. Но до сих пор мне многое не ясно. Фокус в том, что те миллиарды, о которых ты говоришь, они давно возвращены государству. А на тебя до сих пор идёт охота. Неувязочка. Зачем ты им теперь? И кто они, эти люди? Богуславский говорил тебе, от кого исходит опасность?

– Нет.

– Как думаешь: он не знал или просто не хотел говорить?

– Думаю, что не знал.

– Откуда такая уверенность?

– Он не сразу меня стал прятать. А только после того, как на меня началась охота. Значит, поначалу он даже не предполагал. А уж потом эвакуировал меня по полной программе. Он еще сказал мне тогда, что люди против меня вышли очень серьёзные.

– Да, совпадает, – кивнул Захаров, сопоставив рассказанное собеседником с тем, что знал сам генерал. – Мне не известны все подробности, но кое-что можно предположить с большой степени уверенности. Богуславский не знал, кто эти люди, которые против тебя «вышли». Не знал, откуда ждать удара. И он тебя спрятал в Африке, чтобы уберечь. А чтобы запутать следы, он придумал вот это …

Захаров двинул по столу фотокарточку – как раз таким образом её положил, чтобы она оказалась в аккурат перед Корнышевым.

Корнышев увидел на фотографии себя. С закрытыми глазами. И почему-то ему сразу стало понятно, что он не спит, а его сфотографировали мёртвым.

Не сумев сдержать удивления, Корнышев поднял глаза на генерала.

– Это твой двойник, Слава, – сказал Захаров. – Человек, который был чрезвычайно похож на тебя. Я не знаю, откуда он такой похожий взялся. У тебя брата-близнеца не было?

– Нет.

– Значит, пластическая операция. В общем, этого двойника полковник Богуславский оставил в России. И тоже спрятал. В глуши, где даже нет мобильной связи. Задумка, как я понимаю, была такая. Кто-то тебя ищет. Кто – пока не понятно. Первым, до кого доберутся, будет двойник. Он ведь здесь, а ты в Африке, далеко. Значит – он будет первым. Как только на него выйдут, это как флажок сигнальный. Значит, к тебе подбираются.

Корнышев скосил глаза на снимок.

– Он погиб, – подтвердил догадку генерал. – Этой ночью.

– И что теперь? – спросил Корнышев. – Меня надо перепрятывать?

Захаров покачал головой.

– Нет, Слава. О том, что двойник погиб, никто, кроме нескольких человек, не знает. В том числе не знают люди, которые на тебя охотятся. Поэтому тебя из Африки и вывозили с мешком на голове – чтобы никто не видел твоего лица до поры. Теперь ты сам будешь своим двойником. Ты займёшь его место, – кивнул Захаров на фотографию с покойником. – Только ты будешь живой. У нас нет другого выхода. Так надо.

– Зачем? – коротко осведомился Корнышев.

– Раз эти люди вышли на тебя, они непременно проявятся снова. Им нужен ты. Мы их возьмём. И узнаем, в чём там дело. Понятно?

– Понятно, – ответил Корнышев. – Ловля на живца.

***

Обед на четыре персоны накрыли прямо в генеральском кабинете. Безмолвные, как сфинксы, официантки выставляли на стол горячую, с пылу с жару, молодую картошечку, усеянную мелко порезанным укропом, пупырчатые малосольные огурчики, аппетитно выглядящие грибочки, селёдку, котлеты по-киевски, холодец с горчицей, чёрный хлеб, водку в запотевшей бутылке …

– Прошу! – на правах хозяина пригласил к столу Захаров.

Трапезу с ним делили Корнышев, Нырков и понятливый Потапов, который, не дожидаясь команды, и разлил по рюмкам водку.

– С возвращением! – произнёс первый тост Захаров, обращаясь к Корнышеву.

Чокнулись, выпили. Оголодавший Корнышев захрустел аппетитно огурчиком, поддел вилкой душистую картофелину. Он так увлёкся, что не сразу обнаружил: никто из его сотрапезников даже не прикоснулся к столовым приборам. Сидели неподвижно и смотрели на жующего Корнышева во все глаза.

Запоздало прозревший Корнышев даже поперхнулся. Отложил в сторону вилку. Сказал смущённо:

– Извините! Я нормальной еды не ел сколько …

– Тогда – по второй, – невозмутимо предложил генерал.

И второй тост тоже он озвучивал.

– За твоё здоровье! – сказал он Корнышеву со значением.

Взялись, наконец, за вилки и ножи.

– Вот это и есть настоящий Корнышев, – представил африканского гостя Захаров. – Пришлось его срочно вывозить в Москву, поскольку никакого другого выхода у нас, похоже, нет.

Он сейчас обращался к Потапову и Ныркову. Вводил в курс дела. Раскрывал им то, что до сих пор сохранялось в тайне.

– Тот бедолага, что погиб ночью – это был двойник. И вот на него вышли. Кто – пока не знаю. И он погиб.

Захаров вилкой прочертил по столу невидимую линию.

– Вот он жил …

Он на то место, где оборвалась прочерченная им невидимая линия, положил вполне материальную водочную пробку.

– А вот он умер, это, условно говоря, сегодняшняя ночь и смерть его …

Вилкой продлил невидимую линию дальше за пробку.

– А тут его уже нет …

Обвёл взглядом сотрапезников и продолжил:

– Но это мы с вами знаем. А они, – указал куда-то за окно, где и прятались, видимо, не известные им пока враги, – не знают того, что Корнышев погиб. Поэтому мы берем вот его, – указал на настоящего Корнышева, – и помещаем его в эту точку.

Указал на водочную пробку, которая сейчас вовсе не пробкой была, а той точкой, в которой оборвалась жизнь псевдо-Корнышева.

– Он воскресает, – сообщил Захаров. – Он жив. И не может быть такого, чтобы на него не попытались выйти снова. А тут наготове – мы.

– А риск? – напомнил Потапов и выразительно посмотрел на Корнышева.

– Его жизни вряд ли что-то угрожает, – сказал генерал. – Анализ событий прошедшей ночи показывает, что убивать не хотели. Хотели захватить. А когда этот якобы Корнышев пострадал, его пытались спасти.

Значит, убивать не будут.

Всё это время сохранявший невозмутимость Корнышев оторвался, наконец, от истекающей маслом котлеты, и посмотрел на генерала.

– Ты готов? – спросил Захаров. – Поможешь?

– Так точно! – ответил Корнышев с невообразимым спокойствием.

Со стороны могло показаться, что генерал Захаров нервничает гораздо сильнее своего собеседника.

– Поедешь туда, – сказал генерал. – В посёлок этот, где жил твой двойник … Да ты ешь, времени не теряй, – добавил, обращаясь к Корнышеву.

Тот снова принялся за котлету. Захаров следил за его манипуляциями внимательно, одновременно посвящая в свои задумки присутствующих.

– Там глухомань, там лес. В лес забросим спецгруппу. Окопаются. Будут незаметно тебя прикрывать. И если кто-то за тобой придёт …

Корнышев с прежней невозмутимостью кромсал ножом котлету. Захаров молчал. Пауза затянулась. Потапов и Нырков уже видели, в каком состоянии находится генерал, и замерли, хотя ещё не понимали, в чём тут дело. Наконец, и Корнышев обнаружил, что что-то происходит. Поднял глаза на генерала. И обнаружил, в сколь скверном состоянии тот находится.

– Что скажешь, Потапов? – произнёс Захаров.

Потапов, всё поняв, крякнул досадливо и не нашёлся сразу, что ответить, словно он должен был произнести нечто очень неприятное. Генерал, не дождавшись ответа, перевёл взгляд на Потапова, и тот, явно делая усилие над собой, процедил сквозь зубы под испепеляющим взглядом Захарова:

– Не похож, товарищ генерал!

Захаров с досадой отшвырнул вилку, которую держал в руках. Вилка сбила рюмку. Получилось громко.

– Не получится у нас ни черта! – сказал в сердцах генерал.

– Почему? – искренне удивился Корнышев и обвёл присутствующих взглядом.

– Не похож ты на него совсем! Лицом только! А в остальном – характер, повадки, жесты – совсем другой типаж! Она в два счёта просечёт, что что-то тут не так!

– Кто?– уточнил Корнышев.