– Наверное, такое же попросила купить юного Че Гевару его первая любовь Чичита Ферейро, когда будущий команданте отправился в путешествие по Латинской Америке, – тут же растаяла Элисабет и продолжила, – Ты никогда не слышал эту историю? Нет? Так вот… Она дала ему пятнадцать долларов и попросила, чтобы он купил на эти деньги комплект красивого нижнего белья в Майами. Путь выдался нелегкий. Но Че не поддался уговорам своего попутчика Альберто Гранадо потратить эти пятнадцать долларов. Даже когда у них сломался мотоцикл, даже когда они голодали, даже когда у Че обострилась астма, и Альберто потребовал эти деньги на лекарство для больного Че.

– И что потом? – ухмыльнулся Ласаро.

– А потом она написала, что устала его ждать…

– Значит, товарищ Че так и не добрался до Майами, как это однажды уже сделал я, и сделаю еще раз! Че не купил белье своей Чичите! – смеялся Ласаро, – А я достал своей девушке белье, не покидая пределов Кубы! А теперь сама посуди, что я смогу привезти тебе, когда я вторично доберусь до Майами. А лучше я увезу тебя туда. Только там мои способности по достоинству оценят. На Кубе мне ничего не светит. Нет простора… Кстати, и куда в итоге Че дел эти пятнадцать долларов?

– Кажется, он отдал их нуждающейся семье перуанских политиммигрантов.

– Чего еще ждать от фанатика! Они захотели построить рай без денег, изобрести нового человека из старого сырья. И где сейчас кости Че Гевары? Они сгнили в боливийской сельве! Его тело даже не было предано земле!

– Не говори так! Его останки нашли в боливийском Валлегранде и с честью перезахоронили в Санта-Кларе! Через тридцать лет нашли! – возмутилась Элизабет.

– Да слышал я, что боливийские индейцы поклоняются великому команданте не меньше наших коммуняк, – выпуская дым кольцом, изрек Ласаро, – Что жители Санта-Круса и Валлегранде даже огорчились, когда у них забрали кости…

– Не смей! – крикнула на него Элис.

– Сама начала про своего Че, – с укором заметил Ласаро, – Ты же знаешь, что меня бесят эти байки про героические подвиги партизан. Давай лучше спустимся на землю. Здесь намного интереснее. А еще интереснее – в Майами. У тебя же там родственники. Надо рвать к ним!

– Глупости! – фыркнула Элис, – Меня на Кубе все устраивает. У меня прекрасная работа в Варадеро. Я ни в чем не нуждаюсь. И бывший муж неплохо зарабатывает…

– Муж!? – на Ласаро нахлынул приступ гнева, – Похоже, ты никогда не забудешь своего Хуана Мигеля!

– Прекрати ревновать. Мы с ним, как брат и сестра, – оправдываясь, молвила молодая женщина.

– Открой глаза! Он зарабатывает?! – с надрывом декларировал Ласаро, – Да он ноль! Ты век просидишь в этой яме, так и не увидев света! Ты не променяешь эти гроши на настоящий рай! Только в Штатах мы будем счастливы, будем иметь все!

– Там что, нет нищих? Нет гетто? – не соглашалась упрямица, – Там не надо работать? Там все богачи и нет официанток и посудомоек? Что, богачи сами за собой убирают? Дети цветных ходят в престижные школы наравне с отпрысками миллионеров?

– Дура! – зашипел от ярости Ласаро, – Мы будем богачами! Я заработаю столько денег, сколько не снилось твоему тупому муженьку. Еще здесь, на Кубе заработаю! Знаешь, сколько умных людей хотят переправиться туда? Тысячи! Я помогу им. Контрабанда! Слышала?! Контрабанда кубинцами. Тысяча долларов за каждого переправленного в Майами. Я сделаю миллионы, и мы с тобой будем жить, как в сказке. И не в этой забытой Богом стране, а в истинном раю. Поняла?!

      Элисабет молча сняла с себя бирюзовое белье, затем браслет и оделась в свое скромное платье, чем окончательно взбесила Ласаро. Едва сдерживаясь, он гавкнул:

– Ты хочешь унизить меня, не приняв моих подарков?!

– Я просто не знаю, что скажу Хуану Мигелю, если он увидит на мне такое белье и такой браслет.

– Любовь моя, – собрав всю волю в кулак, защебетал Ласаро, – Мне очень неприятно, что ты продолжаешь жить под одной крышей со своим бывшим муженьком, и видимо, я должен смириться с тем, что он до сих пор может видеть тебя в нижнем белье. За двенадцать лет брака он тебя и не в таком виде рассматривал. Надеюсь, сейчас он такой возможности не имеет… Но знай – я сделал тебе подарок от чистого сердца. Неужели тебе не понравилось? Ведь это белье – оно так тебе идет, а браслет – ты в нем словно испанская королева.

– Скажешь еще, королева…– вновь начала таять Элис. Она бросила взгляд на браслет, думая, найдутся ли в ней силы перебороть искушение, чтобы не надеть браслет снова. Им можно было любоваться без конца. Какая тонкая работа… – Я могу сказать Хуану Мигелю, что русский нефтяник подарил его Лурдес, а ей срочно понадобились деньги. – Соблазн победил, Элис сдалась.

– Умница, – похвалил Ласаро, – Узнаю свою девочку. Так ты схватишь фламинго за обе лапки – сможешь без страха носить браслет и вытрясешь из Хуана Мигеля долларов триста.

– У Хуана Мигеля? Триста долларов? Это почти все его сбережения… – как загипнотизированная прошептала Элис. Ей пора было ехать домой. Она не отважилась бы на такой обман никогда… Если бы украшение не выглядело столь прекрасно. Это не сувенирное изделие из ракушек, даже не черный коралл в серебряном обрамлении. Настоящий шедевр ювелирного искусства. Она в нем, как испанская королева… Ради такого чуда можно чуточку соврать.

      Элис села в машину Ласаро, чтобы отправиться в Карденас. На ее руке красовался браслет, в ее сумочке лежало новое нижнее белье, а в ее голове сформировалась четкая и очень правдоподобная легенда по поводу своих неожиданных приобретений. Ее Элисабет собиралась изложить бывшему мужу, чье уважение она меньше всего хотела потерять.

      Она оправдывала себя тем, что Хуан Мигель обещал купить ей что-нибудь очень дорогое в подарок сразу после рождения Элиансито, но так и не выполнил обещание. Он добрый. Из него веревки можно вить. Такой простак. Эх, если бы в свое время он не был таким невнимательным. Не то, что Ласаро. Этот парень знает, чего хочет сам, и чего хотят женщины…

      Люди всегда верят в разное, а предают всегда одинаково.

Карденас, провинция Матансас, Куба

      Хуан Мигель безмятежно спал в обнимку с маленьким Элианом, аккуратно укутанным в нежное пуховое одеяло, что подарила внуку бабушка Ракель – мама Элисабет.

      Весь день мальчуган играл с соседскими ребятишками. Сначала в бейсбол, а затем в футбол. Нет, в команду его пока не брали. Мал еще. Но набегался он вдоволь, а пару раз ему даже удалось ударить по мячу. Когда тот вылетал за пределы поля.

      Папа все время находился рядом. После очередного "аута", когда мяч вновь оказался в непосредственной близости от Элиансито, малыш, не раздумывая, бросился к нему, стукнул изо всех сил и помчался вслед, удаляясь от футбольного поля. Его догнал восьмилетний Лоренсо, капитан проигрывающей команды, раздосадованный от собственной беспомощности. Он злобно гаркнул на Элиансито, выдав целую тираду с требованиями отдать мяч:

– Дай сюда! Это мой мяч! Не мешай играть!

      Отобрав предмет вожделения малыша, он тут же запустил его в игру броском с края площадки.

      Секунда сочувствия зрителей к расстроенному Элиансито, глаза которого увлажнились от нестерпимой горечи, истекла, и все с неподдельным усердием принялись вновь болеть за своих любимцев. Только папа с пониманием отнесся к "большой трагедии" маленького Элиана, подбежавшего к отцу разделить свою обиду.

– Ничего страшного, – подмигнул он сыну, – Года через два ты вырастешь и будешь играть, как аргентинец Диего Армандо Марадона, король футбола. И тогда он захочет приехать в Карденас*. Ему будет любопытно посмотреть на мальчика, который стал таким же волшебником в игре, как он. А когда он тебя увидит, то лично вручит настоящий футбольный мяч со своим автографом.

      Увлеченный рассказом отца маленький Элиансито почти забыл о только что испытанном унижении. На его лице вдруг проявилось детское коварство – он представил, как жонглирует пятнистым мячом на глазах своего обидчика, восьмилетнего капитана дворовой сборной, после чего Лоренсито принимает его в состав команды, и Элиан забивает гол.

– Папа, а Марадона не может приехать пораньше? – спросил мальчуган у отца.

– Нет, сейчас у него проблемы с обувью, – быстро нашелся Хуан Мигель, – Ему не в чем ходить. Бутсы порвались после очередного матча, а он к ним так привык.

– Как порвались? – удивился мальчик.

– Он слишком сильно ударил по мячу…

– Тогда пусть оденет новые бутсы, – предложил Элиансито.

– В том-то и дело, что он скорее провалится, чем станет играть в других бутсах. Его ноги не будут чувствовать себя комфортно в новой обуви. Это как родной дом. У кого-то может быть более просторная квартира с красивой мебелью, но, оказавшись в гостях, ты мечтаешь лишь об одном – о своем доме, где ты сам себе хозяин, где чистота и порядок зависят только от тебя, где аккуратно стоят твои игрушки. И ты рад! Ты всегда рад гостям, если только они не садятся тебе на голову, пользуясь твоим гостеприимством. Тогда ты, конечно, вежливо попросишь не в меру разошедшихся постояльцев убраться восвояси.

– Восвояси! – повторил Элиансито смешное слово и захохотал.

– А ты говоришь: "Новые бутсы"… – подытожил Хуан Мигель, – Вот когда Марадона починит свои любимые бутсы, тогда и приедет на тебя посмотреть.

– А когда он их починит? – не терпелось разузнать Элиану.

– Я думаю, не раньше, чем через два года, – со знанием дела ответил папа, – Когда ты превратишься в известного форварда.

– А! – воскликнул Элиан, – Значит, еще есть время! Я успею потренироваться!

      Настроение мальчика явно улучшилось, и он снова побежал к кромке поля в надежде получить пас, пусть даже по ошибке, и неважно, от кого.

      Но паса он так и не дождался. Виной тому была не жадность ребятишек, а форс-мажор, прервавший футбольный поединок. Кто-то из ребят, спасая свои ворота, выбил мяч слишком далеко, прямо на проезжую часть. Он покатился вниз по брусчатке и угодил под колеса прокатной "шкоды". Турист-испанец, управлявший чешским автомобилем, услышав хлопок, на мгновение насторожился. Малолитражка продолжала движение. А значит, для беспокойства не было причин.

      Картина, представшая перед дворовыми мальчишками, была не из приятных… Сморщенный кожаный чехол с двумя зияющими дырами и непригодный более для игры. Мальчишка из команды Лоренсо поднял останки мяча и, просунув ладонь в сквозное отверстие, смог утешить своего капитана словами:

– Если бы мяч был цел, мы б их порвали, как слепых котят!

– Точно! – согласились с этим заявлением остальные члены команды, – Как немых щенков!

      Лоренсо, владелец роскошного мяча, а вернее, того, что от него осталось, до последнего момента пребывавший в полной прострации, вдруг сообразил, что поражение от команды ненавистного Энрике, задиры-одноклассника, можно оспорить до лучших времен. Ребята Энрике и впрямь играли сильнее, а тут пришло неожиданное спасение. Он, конечно, пострадал, но как выражается его майамская бабушка, раз в год посещающая внука, "нет худа без добра". Именно она прислала из Штатов этот теперь уже футбольный экспонат.

– Ладно, плевать на мяч! – облегченно вздохнув, выпалил хвастунишка, – Моя ненаглядная бабуля Лусиа пришлет мне из Майами такой же и даже еще лучше. Тогда и сыграем! И вам не поздоровится! – угрожающе рявкнул он в адрес соперников, взял пробитый мяч и без сожаления швырнул его в мусорный бак.

      С тем ребятишки и разбежались, позволив случайно подслушавшей их разговор пожилой паре, которая вот уже час прохлаждалась на балконе, вывести свое заключение случившемуся:

– Какой избалованный ребенок этот Лоренсито. Его бабка Лусиа, когда убегала с Кубы, оставила свою дочку с грудным ребенком на руках, а теперь замаливает свои грехи перед ней и внуком. задаривает и сюсюкается, змея, – не по-доброму отозвалась о бабушке Лоренсо седая сеньора.

– Всё, что присылают янки на Кубу, надо давить и выбрасывать в мусорник, – с ненавистью крякнул дед, герой сражения у Плая-Хирон, – Туда и дорога этой американской подачке.

      На этом история не закончилась. Чуть свет Хуан Мигель оставил спящего Элиансито и отправился на поиски злополучного футбольного атрибута. Он без труда нашел на тротуаре тот самый мусорный контейнер и извлек из него выброшенный подарок бабушки Лусии из Майами.

      Утром он позвал еще сонного Элиана на футбольное поле. Взъерошенный мальчуган ахнул, когда папа, словно цирковой фокусник, достал из пакета футбольный мяч и несильно пнул его ногой, пасуя сыну. Элиансито сразу ожил, сонливость как рукой сняло. Он неутомимо гонялся за мячом, спотыкался, пару раз падал, но тут же вставал, подбадриваемый отцовскими словами:

– Марадона никогда не плакал при падении! А ему крепко доставалось. Настоящие мужчины не хнычут, как девочки. Они сразу поднимаются. Не встают с колен только лакеи…

      Вспотевший Элиансито даже не заметил, как почти целый час играл с папой в футбол. Он выиграл. откуда ему было знать, что папа поддавался. Ведь Хуан Мигель искренне расстраивался и негодовал, когда пропускал голы в свои ворота.

       Спустя час после начала игры Хуан Мигель устал. Не мудрено – ночью он не сомкнул глаз, запихивая в чехол порванного мяча ветошь. Но первый этап кропотливой работы по реанимации собственности восьмилетнего Лоренсито был лишь половиной дела. Когда камера мяча была под завязку забита множеством слоев тряпья, предстояла основная операция, инструментами которой стали толстенная игла бабушки Ракель, не рвущиеся капроновые нитки и оловянная насадка на палец.

      Насадка не уберегла Хуана Мигеля от пары уколов, однако результат его самоотверженного труда к утру был налицо – восстановленный мяч выглядел как новенький, да и по весу не особо превосходил оригинал.

– Папа, отбивай! – крикнул Элиансито отцу и бабахнул по мячу пыром.

      Мяч пролетел мимо створа ворот и прикатился прямо под ноги пышущего от злости Лоренсо. За спиной своего капитана стояла вся дворовая футбольная ватага.

– Вы украли мой мяч! – выдвинул Лоренсо свое обвинение Хуану Мигелю, – Это мой мяч! Он не ваш! Вы – вор!

      Хуан Мигель взял за руку Элиансито и молча подошел к кампании ребят.

      Нога Лоренсито демонстративно стояла на его собственности. Он чувствовал негласную поддержку стоящих сзади ребят, восхищенных тем, что один из их лидеров не дрейфил. Неравное противостояние между их отважным капитаном и взрослым мускулистым дядей Хуаном, оказавшимся вором, могло закончиться чем угодно…

– Никогда не зарился на чужое добро. Мне хватает того, что я имею, – спокойно заговорил Хуан Мигель, – И Элиансито этому учу. Просто вчера кто-то выбросил пришедший в негодность предмет в мусорник. Пришлось сильно постараться, чтобы вернуть его к жизни. Сперва забить до отказа ветошью, а затем зашить толстенной иглой, при этом пару раз поранившись. По-другому исправить положение не получилось бы, ведь насоса для таких мячей нет во всей округе. В любом случае он действительно твой. Так что забирай. А то, что мы с моим сынишкой поиграли им, считай платой за починку…

      Хуан Мигель и Элиан медленно пошли своей дорогой в сторону дома. Их провожало двенадцать пар детских глазенок.

– Элиансито, ты не хочешь поиграть с нами? – неожиданно донеслось запоздалое приглашение Лоренсо.

      Элиан с испугом оглянулся, затем в надежде поднял глазки на отца. Хуан Мигель одобрительно кивнул, и его счастливый сын на всех парах помчался к старшим ребятам, которые тут же рассыпались по полю и деловито приступили к жеребьевке. На этот раз на команды ребят делил Лоренсито. Он больше не позволит задире Энрике здесь командовать. Но куда же девать малыша Элиана? Ну, конечно же, в свою команду, он лично будет защищать сына Хуана Мигеля, если парни Энрике посмеют его толкнуть…

      Довольный результатом матча и вкусным ужином, что приготовил папа, Элиан зазевал под вечер. Хуан Мигель взял его на руки и перенес на кровать. Он бережно положил сына на бок и прилег рядом, любуясь засыпающим малышом.

– Спи, мой любимый, я сказал ангелу, чтобы он поцеловал тебя вместо меня, но ангел вернулся и сказал: " Ангелы не целуют ангелов"… Поэтому поцеловать тебя придется мне самому.

      Он чмокнул сына в щечку и, глядя на часы. сообщил:

– Два часа. Скоро приедет мама.

      Но Элиан уже ничего не слышал. Он сладко спал, утопая в радужных картинках приятных сновидений.

_________________________________________

* В конце девяностых годов звезда футбола Диего Армандо Марадона действительно прибыл на Кубу по приглашению Фиделя Кастро, чтобы пройти четырехгодичный курс реабилитации от наркотической зависимости.

* * *

      Элисабет застала бывшего мужа и сына в обнимку спящими. Она приехала под утро – ненасытный Ласаро сделал внезапную рокировку, не считаясь с ее планами. Надо сказать, что Элис не очень-то сопротивлялась, когда любовник повез ее вместо Карденаса в модное злачное местечко ночного Варадеро, устроенную в реальной пещере дискотеку "Ла Куэва дель Пирата".

      …Иностранцы и иностранки, снующие туда-сюда в жадных поисках легендарной кубинской любви, легко находили заинтересованных мучачас и мучачос, готовых окунуть приезжих в непривычный для западного обывателя мир искреннего и беззаботного радушия, сдобренного непревзойденным и хорошо отрепетированным сексом.

      Потомки испанских конкистадоров и руандийских рабов выводили из душевного стопора обойденных мужской лаской нимфеток из Европы, а мулатки и метиски осыпали поцелуями поверженных эмансипацией канадских неудачников и убежавших от феминисток в кубинский заповедник немецких простофиль.

      Все, кроме отдыхающих россиян, легко могли оценить кардинальность, разнящую цивилизации. Русским уловить разницу мешало неуемное количество выпитого "дайкири", "мохито" и "Куба Либре". Пьяный угар, местами доводящий до невменяемости, не позволял полностью сконцентрироваться на происходящем на глазах чуде и насладиться свершившейся мечтой. Кубинки прыгали на российских парнях словно плескающиеся у берега в ожидании детских восторгов дельфины. Реакция россиян в лучшем случае напоминала поведение недоверчивых игуан, в худшем – крокодилью неподвижность.

      Но самое необъяснимое – это плата за наслаждение. Она действительно казалась невероятно мизерной в сравнении с эквивалентом расходов на аналогичные услуги в любой из стран старушки Европы, не говоря уже о свихнувшейся от бесперебойного потока нефтедолларов Москве с ее закамуфлированными под стрип-клубы публичными домами. Самая главная странность кубинской проституции заключалась в необязательности этой платы, в том смысле, если по любви. Добровольцев, алчущих романтики, хватало как со стороны туристов, так и среди местных. Жажда общения доминировала здесь над постыдным чувством наживы. Причина проста. Кубинцы – это не только нация. Кубинец – это имя гордости и независимости.

      Они смогли стать свободными от Империи не только де-факто и де-юре, многим удалось добиться независимости в собственных головах. Этой многочисленной когорте правители-аскеты за долгие годы государственного суверенитета привили пренебрежение к Его Величеству Доллару, что впрочем не отвращало людей от случайных заработков и помогало любое безденежье считать временным. Постоянными на Кубе могут быть только температура воды и воздуха – от 21 до 27 градусов по Цельсию круглый год. Алчность плавится именно при такой погоде.