2

– А не хотите ли, разыграть пари? – спросила Даша после трех больших рюмок Бордо. Кстати, прежде чем выпить она спросила:

– Это Божоле? Нет. А то от Божоле меня мутит. Бордо? Выпью. Вместе с Пушкиным.

– Что за пари? – спросил Толстый Фред, закусывая очередной перепелкой, которых он сам опаливал над клещами, приготовленными для Темного Брауна. А потом жарил с чесноком и розмарином, поливая коньяком. Он хотел попросить жарить Агафью, но эта девица замаха руками.

– Ты грубиян, я ничего делать не буду, – сказала она.

– Отвяжите его, – сказала Даша, и показала большим пальцем назад, через плечо.

– Пароль.

– Отвяжи, я сказала!

– Пароль?

– Да отвяжи ты, – наконец не выдержал Оглобля. – Отметелим их, успокоятся, опять привяжешь.

– Правильно, – поддержал напарника Левша.

– Теперь уже не могу.

– Почему?

– Она первая просила, – Фред указал на Агафью, – а я отказал. Теперь обидится, если соглашусь по вашей просьбе.

Но драка все-таки началась. По просьбе Фреда Даша передала ему горсть тетерева. Вместо хлеба. Но не просто передала, а можно сказать бросила в лицо. Даже не бросила, а заткнула ему рот рукой с мясом тетерева. И сделала это со словами:

– Жри, скотина. – Так это ласково, без принуждения. Но Фред почему-то цапнул ее за руку.

– Ну, а зачем ты шлепнула его лапой, когда он открыл рот для принятия пищи? – спросил Оглобля.

– Хотела пропихнуть подальше, – хихикнул Левша.

– Она хотела, чтобы он поцеловал ей ручку, а Фрю стал кусаться, – сказала Агафья.

За работу у горна Фреда иногда называли:

– Горняк. – Так вот Горняк взял за ногу большую куропатку, которая стояла на середине стола, и с размаху ударил этой куропаткой Дашу. Да, так прямо по лицу и хрястнул.

Девушку как будто вынесло со скамьи, на которой она сидела рядом с Фредом, ураганом.

Все молчали. После такого страшного удара никто минут мять не мог проронить ни слова. Язык как будто прирос.

– Что с ней?

– Наверное, умерла.

– После такого удара не выживают

– Я смотрела, она жива, – сказала Агафья. – Даже глаз один был открыт.

– И что в нем?

– А что в нем может быть?

– Не знаю, что ты увидела.

– Так месть, естественно, – констатировала Агафья.

Фрю только тяжело вздохнул. Как будто хотел сказать:

– Не выдумывайте. – С ней все кончено. Но тут Оглобля, который сидел лицом к месту казни, точнее, пытки, поднял голову и присмотрелся к происходящему.

– Что она делает? – спросил он, прищуриваясь против света.

Левша прикрыл глаза ладонью.

– Не вижу. Нет, подожди, вижу.

– Что?

– И знаете, что? Она отвязывает его.

– Кто отвязывает? – спросил Фред. – Кого отвязывает? – И, не оборачиваясь, спокойно продолжал пить вино, и есть перепелку и куропатку. Иногда брал немного тетерева вместо хлеба. Сам хлеб он в последнее время старался не есть, чтобы не жиреть больше нормы. А норма у него была восемь пудов.

– Она уже отвязала ему все! – ахнула Агафья. – Одна нога только еще привязана. Кажется, узел запутался.

– А глаза? – спросил Фреди.

– Что глаза?

– Глаза, она ему развязала?

– Нет, и кляп даже не вынула изо рта.

– Успею, – сказал палач, выпил еще вина, встал, захватил горсть тетерева, и перешагнув лавку, двинулся к столбу, у которого суетилась Даша. Иногда она хваталась за бок, который ушибла при падении. Но было видно, что ничего страшного. Или в горячке она пока не чувствует сильной боли.

Фреди подошел к Потемкину, но не смог даже дотянуться до кляпа. Фреди хотел спросить:

– Какие вопросы? – Он тут же получил подсечку слева, закачался, попытался вырвать ногу из зацепа, запрыгал на одной ноге, но тут Даша его толкнула, и Фрю грохнулся с помоста на пол.

Оглобля и Левша тут же встали и тоже побежали к столбу. Они все-таки здесь не прохлаждались, а были охранниками.

Даша, придерживая одной рукой бок, другую подняла ладонью вперед, как бы предлагая сначала поговорить, а уж потом, если ничего не выйдет, приступить к боевым действиям. Ребята решили больше не церемониться, и Даша поняла это. Ей удалось нанести удар первой. Даже два. И оба одному Левше. Тот не упал, но отошел назад в легкой задумчивости.

Даша спряталась от Оглобли за столб. Охранник забыл, что у Потемкина привязанной осталась только одна нога, и полез за Дашей прямо мимо столба. Но киллер ударил его по ушам обеими руками, а потом, когда Оглобля сделал два шага назад – прямой ногой в пах. Оглобля сбил приближающегося Левшу. Но уже поднялся Фред.

– Развяжи меня быстрее! – крикнул гигант Даше.

– Я не могу развязать узел!

– Возьми кинжал, и обрежь веревку.

– Где?

– Я бы тебе сказал где, если бы свободен. Кстати, сегодня вечером, ты что делаешь?

– Буду просто гулять. Надо отдохнуть.

– Могу я тебя пригласить?

– Вместе с Со?

– Нет.

– И правильно. С ней сейчас лучше не связываться. Я согласна, но только без секса.

– Почему?

– И знаешь почему? Во! – Даша провела рукой по горлу. – Нет, я в принципе-то не против. Но, извини, сегодня, вряд ли. Тем более, нам еще уйти отсюда надо. Ты не бойся, бей их. Тебя на самом деле освободили, сняли все подозрения.

Они нарушают закон.

– Кто меня освободил?

– Сам Атаман, этот, как его?… Забыла. Ну, не важно, тебя освободили. А эти олухи требуют подписи, или пароль от самой Варвары.

Даша не успела перерезать веревку. Фред отшвырнул ее, и поймал ладонью кулак Потемкина.

3

Даша перерезала веревку, развязала глаза Потемкину, и вынула кляп изо рта. Они бежали в лес.

– Лучше бежим, – сказала она, – здесь бесполезно искать справедливости.

– Ну, мы им здорово дали, – сказал радостно Браун. И добавил: – Надеюсь, мне заплатят все сполна.

– Разумеется.

Когда Браун ударил еще раз рассвирепевшего Фрю, тот отлетел прямо к огню. И даже чуть не свалился в самое пламя. Он сильно обжог себе руку, а также жопу. Сначала Фреди залез в большую бочку с водой. Потом, как ни в чем не бывало, как будто никого, кроме него и Агафьи здесь не было, лег на широкую лавку, на которой он не только здесь завтракал, обедал, полдничал и ужинал, а также пил чай на ночь, но и пытал присылаемый сюда лудей. Некоторых бил, некоторых трахал. Предварительно Фрю разделся до гола, и попросил Агафью, помазать его мазью с медом.

Левша убежал в Поселок звать на помощь, а Оглобля сидел в углу недалеко от помоста, и раскачивался из стороны в сторону, держась за голову.

Он подошел к Брауну, когда тот был еще привязан к столбу за одну ногу, и сказал:

– Разреши, я сниму повязку с твоего лица. И знаешь зачем? Чтобы ты запомнил мое, и рассказал потом на Том Свете, чтобы они меня как можно дольше не ждали? – И добавил: – Юберзецен зицен зах?

– Это, что, по-татарски? – спросил Браун. Но про себя, разумеется, так как кляп все еще был на месте, у него во рту.

А вот теперь Оглобля снял с киллера платок, закрывавший глаза, и вынул кляп. Правда, с трудом. Фрю очень глубоко зашпаклевал его в пасть Потемкина.

– Каковы будут ваши первые слова после долгой разлуки с родной речью? – обнажив белые крепкие зубы, спросил Огл.

– Посмотрел?

– Да, – еще больше растянул губы в улыбке Огл. И хотел уже двинуть кулаком в глаз киллеру, но Браун успел первым. Он ударил лбом.

Оглобля закрылся руками и отступил. Подошла Даша, повернула Оглоблю, и провела бросок через себя, встав на колени, когда мужичина уже был натянут на ее спину, как шкура убитого врага. Это была сцена почти из жизни индейцев Майя.

– Ну, а иначе эту Оглоблю не согнешь, – сказала она. Парень улетел с помоста, ударился спиной, а потом и головой прямо в угол.

На ночь они устроились в шалаше, который построил из ветвей деревьев Браун.

– Проходи.

– Куда?

– Туда.

– Там не мало места?

– Тебе хватит.

– А ты?

– Я с тобой. Если ты, конечно, не против.

– Ты так говоришь, как будто я без сомнения должна быть за.

– Так естественно, я тебя спас, и теперь надеюсь расплатиться.

– Ты слишком меркантилен. Все деньги, да деньги. Более того, я согласна, но только без денег. Это раз. И во-вторых, ты должен понять, что это я тебя спасла, а не ты меня. Понял?

– Не могу.

– Почему?

– Дело в том, что я уже приготовил костер, и хотел прыгать через него, а с твоей вводной не могу. И знаешь почему? У меня нет никакой заинтересованности быть счастливым.

– Чего же ты хочешь?

– Скажи, что это я тебя спас.

– Ну, окей, окей! Ты меня спас. Но…

– Вот?

– Что, вот? Ах, вот! Что, что. Понятно. Если я тебя спасла, Сосо даст мне премию.

– А если я тебя?

– Тоже даст, но меньше. Поэтому при встрече с этой Софией, скажешь, что это я тебя спасла.

– А я останусь без премии, – констатировал парень.

– Нет, почему же. Мы поделим мою.

– Как?

– Тебе четверть, а мне остаток.

– Не-е! Только пополам. А то я буду чувствовать себя униженным и оскорбленным.

– Как хочешь. Но половину я тебе отдать не могу.

– Почему?

– Это много.

– И никак нельзя поделить?

– Так можно. Но не знаю, согласишься ли ты.

– Соглашусь, лишь бы это была половина.

– Ты очень добр. Не хочу тебя как-то ограничивать. Хочешь, потянем жребий?

– Хочу.

– Твоя длинная – моя короткая. – Она спрятала две травинки за спину. – Ну?

– В правой, – сказал герой.

– В правой от меня, или в левой от тебя?

– Ну, начинается! Впрочем, это одно и то же. Давай мою длинную.

– Хорошо, бери.

Он взял длинную травинку, рассмотрел на свет полной луны, и проговорил:

– Что она означает?

– А что бы ты хотел? Золото?

– Я бы хотел быть Графом.

– Граф Браун?

– Графом Потемкиным.

– Ну, окей, именно это ты и выиграл.

– А что было во второй руке?

– Тебе интересно?

– Да.

– Так ничего особливого.

– А все-таки?

– Не скажу.

– Скажи.

– После.

– Скажи, а то не буду прыгать через костер.

– Хорошо. Только на ухо.

– Ты считаешь, что разделила приз пополам?

– А ты?

– Я… я согласен.

– Сексом будем заниматься?

– Я вроде уже и так доволен.

– Я тоже.

– Давай прыгать через костер?

– Ты прыгай, а я посмотрю.

– Ты обиделась? Ну, хорошо, где ты хочешь? У дерева?

– Ну, давай сначала у дерева. В качестве прелюдии.

Парень вздохнул.

– Че ты вздыхаешь?

– Тебе показалось.

– Ты устал, что ли?

– Так нет, я ждал тебя, и рад, что вижу.

– Ну, смотри. И запомни, ты всегда должен оставлять немного сил для меня.

– Немного, это сколько?

– Вот сейчас мы займемся сексом у дерева, потом в шалаше, а под утро ты будешь прыгать через костер. Сил хватит?

Парень молчал.

– Что ты там считаешь?

– Так придется все делать по науке, а то до костра я не дотяну.

А с восходом солнца Граф Потемкин разбудил Дашу.

– Ты, что, в конце концов, очумел? Я в такую рань никогда не встаю. – Она поднялась на локте. – А кто там ржет?

– Так лошади. После того, как я попрыгал через костер, а ты, наконец, заснула, я сбегал в Поселение, и украл свою тройку. Так что, прошу Графиня, карета-то подана.

– Я должна одеться. Ой! вспомнила, у меня ведь ничего нет. Ты разорвал все мои одежды.

– Я куплю тебе новые.

– А сейчас мне так, что ли, идти?

– Так я не против, иди, конечно. До кареты недалеко.

– А там?

– А там видно будет.