2

– Пусть, эта!.. – крикнула Брюс. Но не успела закончить свою мысль – Лизавета Воронцова прервала ее:

– Ну, чё надо-то, а?

– Не видите, мы заняты, – добавила Баронесса фон Карр. И нарвалась на логичный вопрос Пират Риццы:

– Чем?

– Так, очевидно, что целуемся, – ответила фон Карр. – Неужели плохо видно? – И добавила: – Пиратор, встань, плииз хирэ.

– Зачем?

– Так твоей тете плохо видно, чем мы занимаемся.

– Шиз май вайф, – ответил преданный Эм.

– А какая разница? – спросила Лиза Ворон. – Она же ж все равно очень старая. – И добавила на ухо герою: – Как ведьма.

– Несмотря на праздничную ночь она выглядит превосходно, – ответил справедливый Эм. – Я бы сказал на пятнадцать лет, не больше. Прямо вырядилась, как к венцу. Я бы на ней женился.

– Брось, брось глупить, Эми самый лучшенький, – прожурчала почти на ухо Счастливому фон Карр. – Я же тебе сказала:

– Она обладает магическими способностями.

– Как ведьма, – добавила Лиза. – Я бы за такую замуж не вышла.

– Почему?

– Страшно.

– Но я должен. Она ведь Герцогиня, а я кто?

– Можешь не сомневаться, милый друг, таких Принцесс до Луны не переставишь. – И добавила: – Даже буквой Г.

– Из этого разговора я понял, что уже женат на этой благородной леди.

– Я бы так сказала, – сказала фон Карр: – Не надо приписывать себе того, что, мэй би, и было, но, в чем ты недостаточно уверен.

Эм Великолепный все-таки вышел на поединок. И именно с Софией. Она сама хотела удостовериться:

– Кто это? – Петрушка или Эм Счастливый.

И сначала Эм увлекся.

– Просто бой меня захватывает, – сказал он Софии. – Я как бы… Впрочем, прости, – добавил он, подавая руку валяющейся под столами Софии. – Я должен был знать, что ты слабее меня. – Но руки их, как руки на фреске Микеланджело в Сикстинской Капелле – не встретились. Увы, но она ударила его пяткой в коленку. Эм отступил, и начал хромать.

– Послушай, знаешь, что? – сказала фон Карр Лизавете.,

– Что именно? – спросила Лиза Воронцова, и подавая Катеньке полумесяц ананаса, который только что отрезала длинным острым ножом, который и облизнула вдоль всего лезвия.

– У нее любовники или с подбитым глазом, или хромые.

– Точно. Если не считать поэтов и ученых, – добавила Лиза.

– Дидра и Вольтерьянца.

– Да тут и наших еще целая очередь. Державин вон так и трется возле нее. Непонятно, когда свои оды сочиняет.

– И Ломоносов. Ну, хорош. Ему поручили Университет организовывать, а он тут.

– Решил здесь набрать студенток! – И обе, не сдержавшись, шумно рассмеялись.

– Впрочем, не знаю, как Державин, а Ломик хорош, – сказала фон Карр. – Как-то – вчера или позавчера – забрался с мою комнату.

– Ночью?!

– Так нет. Скорее всего, днем еще. И ждал за шторами до ночи. Вытерпел, не вышел даже, когда я раздевалась. И набросился только, когда я уже погасила свечу. Страшно. Думала, Минотавр. Нет, оказался этот ученый.

– Ну, и как?

– В принципе нормально. Более того, хорошо. Я бы даже сказала очень хорошо. Я ему так и сказала на прощанье утром:

– Пять с плюсом.

– Плюс не считается, – ответил он.

– Прощу прощенья, любимый, – говорю я ему, – но здесь я профессор, и, значит, я решаю, что считается.

– А он?

– Так замолчал сразу.

– Значит, согласился. Но ведь этакий верзила! А ты-то маленькая. Как он только тебя не разорвал на части. И да:

– В следующий раз присылай его ко мне.

Ну, если тебе страшно будет.

– Та не, теперь я уже привыкла.

Некоторые так и переговаривались за столами, другие внимательно наблюдали за поединком. Эм то увлекался, и бил своего противника прямо в лоб, то вспоминал, как им вместе было хорошо в гостинице у реки, там в Поселении. Воспоминания эти появлялись вместе с болью в пальцах. После удара в лоб они даже вылетали из суставов. А Со ему каждый раз говорила:

– Лоб – самая твердая часть тела.

Я это поняла еще в уличных боях в Хермании.

– В царстве Цербста?

– Да, где-то там, я уж и не помню. Мне так кажется, что я здесь среди интеллектуалов всю жизнь и жила.

– Я думал, наоборот, там, в Хермании, больше грамотных.

– Нет! Что ты. Там мало любви. Больше просто тупой секс. А здесь прежде чем трахнутся хотят поговорить о возможностях астролябии. В том, смысле, что можно, мол, трахаться, не глядя на часы. По углу подъема звезды над горизонтом можно его определить. Один час равен пятнадцати градусам.

– А там по часам?

– Большей частью. Только если какой-нибудь Галилей, Коперник, Кеплер или Ньютон могут додуматься определять продолжительность и качество секса по звездам.

– У нас здесь есть люди, которые определяют время начала секса по появлению некоторых овощей.

– Например?

– Например, когда появляются первые маленькие огурчики, такие пушистые и колюченькие, муж говорит жене:

– Мне некогда. – И идет на грядку.

– Зачем?

– Выпить, закусить. Закусить вот этим первым огурчиком.

– И только потом секс?

– Не-ет! Он только дойдет до ступенек дома, как непреодолимое желание опять тянет его на грядку с огурцами.

– Опять пить?

– Естественно.

– А где он берет рюмку?

– Так четверть там же, среди огуречных листьев и спрятана.

– Мэй би, запретить сажать огурцы.

– Чтобы больше трахались и меньше пили? Вряд ли. Ведь там есть еще помидоры.

– Ими тоже можно закусывать?

– Естественно.

– Надо запретить и помидоры.

– Будут говорить, что идут собирать смородину.

– Под ней тоже можно спрятать четверть?

– Так естественно.

– Думаю, можно прекратить этот бой, – сказала София. – Я поняла, что ты именно Эм Великолепный.

– А этого?

– Петрушку? А этого Петрушку вон.

– Совершенно ясно, что он не разбирается ни в свежих огурцах с пупырышками, ни в помидорах, да и в смородине ни бельмеса ни гугу. Тем более, ни за что не выпьет четверть виски. Более того, без соды.

3

Все собрались ехать в Поселение. Некоторые сначала были против, и уговаривали Эма:

– Ехать домой, в Питербурх.

Катинька фон Карр так и сказала:

– Москва деревянная деревня, сгорит когда-нибудь, поедем в Питербург.

Даша обозвала ее кривоногой, и попросила кстати заткнуться.

– Я кривоногая?! – изумилась Катинька. – Так это только так кажется. У меня просто на ногах жира мало. Зато нет целлюлита, как у тебя. Тем более, небольшая кривизна всем нравится. Кто бы ни видел мои ноги, всегда говорит:

– Прелестно. – Да, именно так, потому что я хоть и похожа на куклу, но на живую. А ты просто Черный Квадрат.

– Я Черный Квадрат?! – изумилась в свою очередь Президент Академии Наук. И вдруг, к удивлению всех, добавила: – Гут, пусть так и будет. И кто не увидит во мне за этим Черным Квадратом далеких звезд, Звезд Счастья – тому я больше не дам.

А как известно, человек, с которым вы уже не имеете физических отношений – больше не заслуживает доверия. Это – как развод по-русски. Значит, просто:

– Больше не давать. – По-итальянски хуже. Там убивают. И знаете почему? Потому что вроде бы зарекаются больше с этим типом не трахаться, но при сложившейся удачно обстановке удержаться не могут, опять лезут, или сами поддаются на его уговоры. Поэтому лучше грохнуть сразу, чтобы потом не было никаких соблазнов.