Жаркий июльский ветер снова зашевелил ветви деревьев, окружавших дом. Лес словно вздохнул, стряхивая с себя утреннюю дремоту.
Вздох этот пронесся по верхушкам, качнул их из стороны в сторону, заставил замереть бегущую по стволу белку, вынудил крепко вцепиться в качающееся дерево всеми четырьмя широко расставленными лапками.
Во время этой внезапной остановки белка и услышала доносящуюся из дома музыку.
«В эту темную ночь я был так одинок, – пел Утёсов. – Дул западный ветер, и шел мокрый снег. Но во мраке души ты зажгла огонек. Свет улыбки твоей не забыть мне вовек, дорогая Арина…»
Арина мыла посуду. Делала она это, как и все остальное, ловко и быстро.
Виктор наблюдал за ней из гостиной. После вкусного завтрака он чувствовал себя много лучше. Боль практически исчезла, оставив только легкий шумок в голове.
«Ты простилась со мной. Ты избрала свой путь. Унес тебя поезд в туманную даль. Ты ушла навсегда. Мне тебя не вернуть, и вовек не изжить мне из сердца печаль, дорогая Арина…» — хрипела пластинка.
Когда песня кончится, девушка должна будет уйти!
Нечего больше над этим думать. Так будет лучше для всех.
Арина покончила с посудой, взяла тряпку, стала вытирать и без того достаточно чистый стол.
Взгляд ее наткнулся на сложенную шахматную доску, лежавшую на холодильнике.
– Любишь шахматы? – спросила она.
– Еще как, – отреагировал Виктор. – Одно из моих любимых развлечений. Здесь действительно надо соображать, на простачка не проскочишь. Я не такой уж и мастер, так, обыкновенный перворазрядник. Вот у меня есть сосед, живет в самом низу холма, его зовут Владимир Эдуардович Горлов, он и вправду классный игрок. Бывший мент, между прочим. Майор в отставке. Ты небось думаешь, что у всех ментов куриные мозги. Ничего подобного. По крайней мере, он не из таких, я тебя уверяю. Мы играем с ним каждую субботу-воскресенье.
Виктор вдруг осекся. Он сам не понял, чего это вдруг его понесло в такие подробности. Девушка может еще как-то не так понять его. Тем более с ней надо держать ухо востро, она явно не промах.
– А ты что, умеешь играть? – спросил он.
Хотел как-то снять неловкость, возникшую от неожиданной паузы.
– Ага, – кивнула Арина.
– Удивительно, – поразился Виктор.
– Почему это?
– Женщины редко интересуются шахматами, – пояснил он. – Моя жена, например, их просто терпеть не могла.
– А я обожаю шахматы, – задумчиво сказала Арина. – Меня папа научил, когда мне было восемь лет. Он любил ходить в маленькое кафе «Радость» на набережной. Мог сидеть там часами и играть в шахматы. Иногда играл со мной, но чаще с друзьями. Тогда я садилась рядом и смотрела на море. На все эти корабли, которые заходили в порт или, наоборот, отплывали… Иногда заходили очень красивые зарубежные яхты. Я мечтала, что, когда вырасту, я поплыву на такой яхте по всему миру. Представляешь, такая белоснежная прекрасная яхта…
Виктор неожиданно вскочил с места, бросился к стоявшему посреди комнаты старинному сундуку, плоская крышка которого служила ему удобной полкой для книг и журналов. Одним движением смахнул на пол все, что лежало на сундуке, открыл крышку и стал извлекать на свет божий всевозможную нужную и ненужную рухлядь.
– Что случилось? – полюбопытствовала Арина.
– Погоди минутку, – ответил Виктор, зарываясь, как крот, в старый сундук. – Я хочу тебе кое-что показать.
Песня уже давно кончилась, иголка, поскрежетав в центре пластинки, вернулась на место, а Виктор все вытаскивал на поверхность старые фотографии, медицинские инструменты, записные книжки, фарфоровые статуэтки и разные прочие безделушки.
Арина с интересом наблюдала, как растет рядом с ним гора барахла. Наконец он нашел то, что искал.
– Вот! – торжествующе объявил Виктор.
Она подошла поближе.
Виктор держал в руках большую застекленную фотографию белоснежной красавицы-яхты, летящей с надутыми парусами по океанским волнам.
– Похожа? – спросил Виктор.
Арина взяла фотографию в руки, поднесла к лицу. Была явно поражена увиденным, даже не пыталась этого скрыть.
– Очень, – прошептала она. – Очень похожа. Здорово. Что это за яхта? Чья?
Виктор пожал плечами.
– Не знаю, – усмехнулся он. – Понятия не имею. Много лет назад увидел эту фотографию в одной комиссионке в Москве, она мне понравилась, и я ее купил. Вот и все.
– А чего ж ты ее держишь в сундуке? – поинтересовалась Арина.
Виктор снова пожал плечами.
– Нет, правда, – настаивала Арина, – если она тебе так нравится, чего ты ее засунул в сундук?
Виктор молчал.
Он уже сожалел, что затеял все это. К чему, действительно, это понадобилось – вдруг извлекать на свет божий старую фотографию!
Кого ты хотел удивить!
Так, кажется, пела его любимая «Машина времени». Не знал, как заставить девушку уйти поскорее, а теперь сам ее задерживает.
А девушка, видать, с характером!
Если уж пристанет к чему-то, то точно не отлипнет, пока своего не добьется.
– Скажи, прошу тебя, – просила Арина. – Пожалуйста.
Виктор молча поднял руку, показал указательным пальцем на стенку, туда, где светлело еле заметное пятно, над которым виднелся торчавший из стены гвоздь.
– Она висела там, – сказал он.
– И что же? – тихо спросила Арина. – Чего ты ее снял?
Виктор снова молчал.
Надо ли что-то объяснять этой чужой девушке?
Тем более через пять минут она исчезнет из его жизни навсегда. Арина терпеливо ждала.
– У меня, видишь ли, тоже была мечта, – наконец неторопливо, с легкой усмешкой произнес Виктор. – Примерно такая же, как твоя. Ничего оригинального, впрочем. Наверное, поэтому я ее и купил. Короче, однажды я пришел домой и вдруг увидел эту фотографию. То есть она здесь висела много лет, я к ней привык и как-то не обращал внимания, висит и висит. А тут вдруг я ее увидел как бы заново, и у меня как пелена с глаз спала. Я понял, что чушь это все собачья, что ничего этого никогда не будет, никаких кругосветных путешествий, ничего. И я ее снял. Сначала хотел выбросить, а потом чего-то передумал и положил в сундук. Вот такие дела.
Оба молча смотрели на фотографию.
Фотограф удивительно верно выбрал точку съемки и ракурс. Яхта была снята чуть сверху и немного в профиль, точнее, в три четверти. Также чрезвычайно удачно пойман момент, когда следовало нажать спуск.
Яхта взлетела на самом гребне гигантской волны, и возникало такое ощущение, что она сейчас взмоет в воздух и понесется над океаном. Комната словно наполнилась морским запахом и солеными брызгами.
Крики чаек неожиданно раздались за окном, хотя, впрочем, трудно было поручиться, что это не были обыкновенные лесные вороны.
– Ты тогда тоже был пьян? – тихо спросила Арина. – Когда убрал фотографию?
– Не помню, – сказал Виктор. – Может быть. Какое это имеет значение?!
– Очень даже имеет, – возразила Арина. – Был бы трезвый, ты бы этого не сделал. Потому что это не так.
– Что «не так»? – удивился Виктор.
– То, что никогда ничего не будет. Все может быть. Случается все что угодно.
– Это точно, – подтвердил Виктор.
Ему вдруг стало смешно.
Эта девчонка, кажется, всерьез верит в чудеса!
И еще его учит. Но самое занятное, что она своим присутствием как бы подтверждает собственную правоту. Глядя на нее, действительно поверишь, что все, что хочешь, может случиться.
– Я знаю, – сказал Виктор, – надо быть готовым, все время готовым. Я имею в виду, что, когда господин Счастливый Случай постучится к тебе в дверь, ты должен быть на стреме. А иначе можешь все проспать и так и не узнать, что он заходил, не так ли?
– Именно так, – серьезно подтвердила Арина.
Спокойно пропустила мимо ушей весь заряд иронии, выпущенный Виктором.
– Я знаю, надо просто очень хотеть, вот и все. Только так это и происходит. У меня однажды было. Я осталась совсем на улице. В прямом смысле на улице. Без денег, без близких, без знакомых, без ничего. И я поняла, что должна найти деньги. Во что бы то ни стало. И я ходила по улицам и искала. Какой-нибудь кошелек, или бумажник, или просто купюру, или мелочь.
– И что же, нашла? – полюбопытствовал он.
– Ага, – кивнула она. – Нашла.
– Сколько? – не удержался Виктор. – Много?
– Много, – подтвердила Арина. – Даже очень. Но лучше бы не находила.
Она вдруг тихо вздохнула, потом неожиданно подбежала к стенке, повесила фотографию на старое место.
– Так она висела?
– Так, – согласился Виктор.
– Так пусть и висит, – заключила Арина.
Она отошла от стенки, в последний раз полюбовалась фотографией, затем стремительно продефилировала на кухню, снова надела куртку и направилась к двери. Подхватила по дороге брошенную на кресло сумку.
Виктор настороженно следил за ней.
– Мне и в самом деле теперь пора, – сказала Арина, поймав его взгляд. – Спасибо тебе за кофе. Пока.
Резко шагнула, взялась за дверную ручку.
– Постой минутку!
Виктор порывисто вскочил на ноги.
Она стояла. Ждала.
Потом медленно обернулась, вопросительно посмотрела на него.
– Послушай, – взволнованно произнес Виктор, – я хотел тебя попросить…
Очки у него внезапно запотели. Арина стала нерезкой и от этого почему-то еще более красивой.
– О чем? – спросила она.
– Может, мы сыграем партию в шахматы? – выдавил он.
Ничего умнее не придумал!
– Если ты не против, конечно.
Арина улыбнулась.
– Конечно, – сказала она. – Я не против.
И в очередной раз сбросила сумку с плеча.
Солнце давно уже стояло высоко в небе, освещало и холм с одиноким домиком на вершине, и окруживший его лес, и пустынную извилистую дорогу, по которой все более набирающий силу ветер шаловливо надувал, катал и подбрасывал полиэтиленовый пакет с зеленым кенгуру и надписью «Рамстор».
Какое-то марево словно плелось в воздухе, придавало этой, в общем, мирной картине несколько нереальный, потусторонний вид. Казалось, что-то незримое зависло над домом, ожидало удобного момента, чтобы внезапно обрушиться на него.
Кролик Лёха, прядая ушами и дергая носиком, быстро переводил удивленный взгляд своих круглых глаз с одного игрока на другого. В комнате было тихо, тишину нарушали только тиканье больших стенных часов и перестановки фигур.
Игроки разыгрывали традиционный дебют четырех коней.
Виктор оторвал взгляд от доски, одобрительно посмотрел на свою соперницу. Арина, безусловно, имела представление о том, что такое шахматы. Правда, перед каждым ходом морщила лоб и кусала ногти, отчего становилась похожей на юную школьницу, решающую классную контрольную.
Какие мысли скрывались за этим белым гладким лбом, оттененным завитками каштановых волос?
Что она знает о нем, о его жизни, о его прошлом?..
– Ты хоть знаешь, как меня зовут? – спросил Виктор.
– Ага, – кивнула Арина, передвигая на три клетки вперед своего черного слона. – Ты же мне говорил. Виктор.
– Ну да, – растерялся Виктор, – Правильно. Рокировка.
– И еще ты ветеринар, – снова кивнула Арина.
И, наморщив лобик, углубилась в обдумывание ответного хода.
Виктор озадаченно наблюдал за ней. В который раз за этот день она ошарашивала его.
Интересно, что еще он ей вчера успел выложить?
Это же надо было так надраться! В последний раз, кажется, он так надирался, когда умерла Лиза. Чуть сам не окочурился. Если бы не Горлов, может, и не выжил бы. Владимир Эдуардович просидел с ним тогда дня три. Ухаживал, как за маленьким ребенком.
После чего Виктор и решил, что больше женщин в этом доме не будет, хватит. И все эти годы, все восемь лет честно держал слово, никого сюда не приводил. При этом не то чтобы жил монахом, он все же еще достаточно молодой, здоровый мужчина, ему только сорок четыре, но в дом никого вводить не хотел.
Идея создания новой семьи давно уже не вызывала у него ничего, кроме страха, к тому же он приобрел за эти годы столько холостяцких привычек, что отказаться от них было бы весьма трудно. Хотя, с другой стороны, может быть, дело в том, что никто не вызывал у него тех чувств, которые когда-то вызвала Лиза.
Ни к кому он не прикипел душой, ни с кем не ощущал себя так хорошо…
Виктор сделал ход конем и снова стал исподтишка разглядывать Арину.
Она, конечно, была полной противоположностью его Лизе. Та – крепко сбитая, небольшая, голубоглазая, с плавными движениями, а эта – высокая, тонкая, какая-то вся хрупкая, порывистая, кажется, толкни ее легонько, и упадет, рассыплется… Впрочем, все это может быть очень обманчиво. Вон от Лизы было ощущение, что она просто пышет здоровьем, а рак сожрал ее всю целиком за два с половиной месяца, изменив ее до неузнаваемости. Только голубые глаза светились по-прежнему, до последней минуты…
А эта, несмотря на кажущуюся хрупкость, может оказаться еще какой сильной и здоровой. Характер-то у нее явно незаурядный. Вон как она ловко решила его захомутать, стала ему мозги пудрить всей этой любовью неземной с первого взгляда…
Единственное непонятно, конечно, зачем он ей нужен, чего она в нем нашла? Разве он пара такой девушке?
Ей и вправду в какой-нибудь Голливуд надо, моделью становиться, кинозвездой…
Кстати, чем она занимается, совершенно неизвестно.
Он-то ей, видать, сам все про себя выложил, а про нее так ничего и не знает. Хорош, нечего сказать!
Хотя, конечно, можно для самооправдания признаться, что он таких женщин еще в своей жизни не встречал. Даже и не мечтал, что встретит…
Притихший Лёха, замирая поминутно, все с большим любопытством наблюдал за игрой. На доске и впрямь творилось что-то странное.
Переставляя фигуры, Арина осторожно, почти нежно касалась их. Движения ее становились все более медленными и плавными. Прежде чем передвинуть фигуру, она несколько раз осторожно дотрагивалась до нее, будто ласкала кончиками тонких длинных пальцев ее гладкую блестящую поверхность.
Пару раз рука Виктора, тянущаяся к фигуре, невзначай сталкивалась с ее рукой, которую она еще не успевала убрать, в результате чего обе руки на секунду замирали, как два испуганных зверька, а затем неспешно продолжали свое движение.
Обдумывая очередной ход, Арина все чаще покусывала розовый ноготок, раздумчиво проводила указательным пальцем по влажной нижней губе.
Лёха обратил внимание, что и ноги Виктора, случайно столкнувшись под столиком с ногами Арины, тут же испуганно отдернулись. Когда же подобное столкновение произошло вторично, то никуда уже они отодвигаться не стали, а так и застыли в этой позиции.
Сам же Виктор, рассеянно глядя на доску, совершал одну грубую ошибку за другой. Король давно уже находился в незавидном положении, однако королевская судьба все меньше волновала его. Внимание Виктора на самом деле было полностью поглощено тонким пальчиком с розовым ноготком, медленно скользящим взад и вперед по нижней губке его соперницы.
Да и Арине, надо признаться, стоило все больших усилий сосредоточиться на игре. Все чаще отрывала она взгляд от доски, все дольше смотрела на Виктора своими бездонными зелеными глазами.
Алые блики начинавшего медленно клониться к закату солнца играли на ее лице, беспрестанно придавая ему новое выражение. Виктор, затаив дыхание, неотрывно следил за этой игрой света, делавшей девушку с каждой секундой все более привлекательной.
Леха встряхнул ушастой головой, словно отгонял от себя какое-то видение, снова замер, неподвижно глядя на игроков.
Они в упор смотрели друг на друга, почти не моргая, как в детской игре в гляделки. Воздух в комнате, казалось, настолько пропитался напряжением, исходившим от них, что достаточно было бы мельчайшей искры, чтобы раздался взрыв.
– Тебе шах, – прошептала Арина. – Если ты не примешь меры, то следующим ходом – мат.
– Я приму меры, – пообещал Виктор, почти не разжимая губ, – только я хочу кое о чем тебя спросить. Поклянись, что скажешь правду.
– Клянусь луной! – так же тихо, как и в первый раз, сказала она. – Я скажу правду. Спрашивай.
– Почему ты мне сказала, что ты меня любишь? – спросил Виктор внезапно охрипшим голосом. – Зачем ты это повторяла?
– Потому что это так, – еще тише, чем раньше, сказала Арина.
– Что так? – Виктор тоже невольно понизил голос.
– Я люблю тебя. Это правда.
Она почти шептала.
– Я тебе не верю. Этого не может быть. Ты меня совсем не знаешь, – в свою очередь прошептал Виктор.
– Ты дурачок. Ничего не понимаешь, – быстро заговорила она. – Я знаю тебя вполне достаточно. Когда вчера вечером ты вошел в бар и стал пересекать зал, я подумала: боже мой, какое у него лицо, какое необыкновенное лицо…
Лёха приподнял длинные висячие уши, тщетно пытаясь услышать, что говорят игроки. Они разговаривали, почти не разжимая губ, и было непонятно, как они сами слышали и понимали друг друга.
– Что ты болтаешь, ну что ты болтаешь?.. – шептал Виктор. – Как будто я не знаю, какое у меня лицо. Самое обычное лицо.
– Только не для меня, – отвечала Арина. – Ты уж поверь, мне виднее. У тебя удивительные глаза. Я тебе говорю, у тебя было такое выражение лица… Я поняла, что ты замечательный…
– Хорошо, – прервал ее Виктор. – Ты что, хочешь сказать, что впервые в жизни видишь человека, идущего через бар, и моментально все про него понимаешь, все сечешь?
– Это не всегда так, – смутилась Арина. – Я не знаю, как тебе объяснить… С тобой – да, я поняла все сразу…
– Ты кто, ведьма? – медленно спросил Виктор.
– Немножко, – улыбнулась Арина.
Оба надолго замолчали.
Было впечатление, что время остановилось. Наступила полная тишина. Только где-то вдали еле слышно тикали часы, и еще дальше, в каком-то бесконечно далеком, призывно кричали птицы.
Словно повинуясь чьему-то незримому сигналу, Арина и Виктор медленно встали и потянулись друг к другу.
Лёха в ужасе увидел, как шахматные фигуры, словно в замедленном кино, попадали, покатились и полетели на пол. Он стремительно бросился наутек.
И в это самое мгновение вдруг раздался оглушающий вибрирующий звук, наполнивший весь дом и заставивший вздрогнувших мужчину и женщину резко отпрянуть друг от друга.
Били старинные дедушкины часы, перешедшие когда-то Виктору по наследству. Они пробили пять раз, и казалось, что с каждым ударом колдовская обстановка, постепенно воцарившаяся в комнате, быстро улетучивается из нее.
Когда бой закончился, Виктор словно очнулся.
– Господи, – пробормотал он, – я же совсем забыл. Он сейчас придет. Как быстро время-то пролетело!..
– Кто? Кто придет? – почему-то испугалась Арина.
– Мой сосед, Владимир Эдуардович. Бывший майор. Тот, что живет внизу. Я тебе рассказывал, мы с ним каждый уик-энд играем в шахматы.
– Ну что ж, – вздохнула Арина, – на этот раз, я думаю, мне действительно пора.
И она двинулась к двери.
– Нет, нет, – опередил ее Виктор. – Стой здесь. Я сейчас посмотрю. Сейчас вернусь.
И, прежде чем она успела сказать хоть слово, выскочил из дома.
О проекте
О подписке